Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
15.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[11-07-00]
Факты и мненияВедущий Лев Ройтман"Дети России" - программа для взрослыхЛев Ройтман: В конце июня российское правительство утвердило 10 федеральных программ, адресованы они матерям и детям - “Дети-сироты”,”Безопасное материнство” и так далее. Финансирование примерно 200 миллионов долларов на предстоящие два года. Эти программы, несомненно, необходимы. К сожалению, российские средства массовой информации их практически не заметили, не то, что программу обуздания губернаторов. Быть может сказалось и общее недоверие к правительственным планам, обещаниям. Говорит москвичка: “Отношение нашего государства к нашим детям, по-моему, просто на уровне геноцида нашего народа. Потому что достаточно вспомнить то количество беспризорных детей, это количество сейчас больше, чем было после Второй Мировой войны. Дело не в том, сколько, кому, что будет выделено, другой вопрос - действительно ли эти дети, которым это все дело предназначается, получат эти деньги и эту помощь в реальности”. Голос москвички из миниопроса Марины Катыс. Представлю участниц передачи: Лариса Балева, профессор, доктор медицинских наук, главный педиатр Министерства здравоохранения России; Галина Товкай, заместитель директора по социальным вопросам 19-го московского детдома, детдома необычного, но об этом чуть позже; с ними Марина Катыс, наш московский корреспондент, она и проводила тот миниопрос москвичей, из которого мы слышали один звуковой фрагмент, услышим больше. Лариса Степановна Балева, врач-педиатр, с вашей точки зрения, где в российском здравоохранении сегодня в его детской составляющей самое узкое место? Лариса Балева: Пожалуй, возьмите составляющие части программы “Дети России”. Дети-инвалиды, безусловно, это та часть детского населения, которая нуждается в особой поддержке государства. Но, тем не менее, программа “Дети-инвалиды” направлена на то, чтобы проводить профилактику детской инвалидности. Это своевременное выявление тех состояний здоровья детей, по которым, по этим направлениям можно предотвратить развитие инвалидности у детей. Лев Ройтман: Конкретный вопрос: что на самом деле является наиболее разрушительным для здоровья детей элементом общественной, материальной жизни России? Лариса Балева: На здоровье детей оказывает влияние очень большое число факторов. В том числе, безусловно, и социальное состояние семьи, материальное положение семей и, безусловно, не очень благоприятная экология, в которой сейчас находится Россия. Это, конечно, очень большой поток беженцев и беспризорных детей, которые оказались беспризорными при наличии родителей. И, безусловно, это все те негативные последствия, которые программа “Дети России” пытается выстроить в определенную систему социальной поддержки вот этим наименее защищенным слоям детского населения. Лев Ройтман: Лариса Степановна, если я вас правильно понял, вы говорите об экологии, говорите о материальном уровне, материальном положении в семьях, вы говорите о проблеме беженцев, все это ни коем образом не зависит от вашей деятельности врача-педиатра. Таким образом получается, что вы как бы принимающая сторона. С этой точки зрения, многое ли вы можете сделать в рамках вашей медицинской деятельности для того, чтобы реально положение улучшить или это за пределами ваших возможностей? Лариса Балева: Вы знаете, есть проблемы, которые медики успешно решают. Например, если мы возьмем программу “Дети Чернобыля”, в этой программе соединяются как бы три проблемы. Первая проблема это мировая экологическая катастрофа, связанная с аварией на Чернобыльской АЭС. Большое число детского населения в России было подвержено воздействию радиации в результате аварии на АЭС. Вы можете сказать, что прошло уже 14 лет с момента аварии, но делают ли что-либо медики в этом плане и для чего медицинской части программы “Дети Чернобыля” уделяется такое большое внимание. Потому что наша задача, медиков, это прежде всего снизить риск развития радиационно-индуцированных заболеваний. Таких заболеваний, как онкологические заболевания, генетические последствия воздействия радиации на здоровье детей. Это снижение риска умственной отсталости, связанные с внутриутробным облучением детей, проживающих на загрязненных территориях. И в общем целый ряд проблем, которые успешно решают медики не только в загрязненных территориях, но и в целом ряде регионов Российской Федерации, где так или иначе проживают дети, которые попали под воздействие радиационного фактора или родились от родителей, подвергшихся облучению. Лев Ройтман: Таким образом, Лариса Степановна, я вам как плохой журналист подскажу вывод: вы считаете, что эти программы полезны и необходимы? Лариса Балева: Да, я думаю, что это так. Я всегда была сторонницей этих целевых программ. Можно привести в пример любую программу. Другое дело, всегда нужно очень тщательно следить и отслеживать, чтобы эти целевые бюджетные средства были прикладными, чтобы они не тратились понапрасну, чтобы они доходили до детей, до каждого ребенка, а не были вообще абстрактными на что-то. Если речь идет о детях-сиротах, чтобы эти средства доходили до наших детских домов, домов ребенка и так далее. Вот самое главное - это целевое использование средств. И этому, конечно, в плане контроля за реализацией программы должно быть уделено очень большое внимание. Лев Ройтман: Спасибо, Лариса Степановна. Вы упомянули детские дома, что естественным образом включает в наш разговор Галину Николаевну Товкай, заместитель директора по социальным вопросам 19-го московского детского дома. Я сказал в начале - детского дома необычного, теперь поясню - это детский дом так называемого патронатного типа, то есть воспитанники, числящиеся за этим детским домом, фактически находятся в семьях, они переданы под патронат, под патронаж взрослых людей в семьи. И с этой точки зрения, Галина Николаевна, разделяете ли вы в данном случае надежды Ларисы Степановны, что эти правительственные программы новопринятые, есть и программа “Дети-сироты”, окажут поддержку вам в вашей работе. Я не хочу углубляться сейчас в особенности вашей работы, об этом достаточно много писала российская печать, слава Богу. Галина Товкай: Да, я надеюсь, что целевое распределение средств поможет конечно нашим детям. И принятая программа, в разработке этой программы принимали участие и наши специалисты и, в частности, наш директор Терновская Мария Феликсовна, многие пункты этой программы они, конечно, нацелены на то, чтобы в России не перестали существовать дома обычные, которые сейчас существуют, чтобы дети жили в семьях, как живут они по всему миру. Лев Ройтман: Как живут они по всему миру. Ну мы понимаем, что по всему миру они живут по-разному, в Швеции, наверное, иначе, чем в Корее, а в Корее, быть может, иначе, чем в России. Но вот передо мной следующая цитата: “7-летний Максим никогда не мылся и даже не представлял, что вещи нужно стирать. В детском доме он целый месяц носил сразу три пары брюк. Зубную щетку прятал, боялся поднести ее ко рту”. Речь идет об обыкновенном детском доме. Как это понимать? Галина Товкай: Вы знаете, я могу рассказать про другого мальчика, про Мишу, который к нам попал из 103-го интерната. Там тоже такая семья была достаточно неблагополучная. Мальчик попал в трехлетнем возрасте в 103-й интернат. Это интернат для детей умственно отсталых, хотя мальчик был в принципе совершенно нормальный. Там он прожил у нас до 7-ми лет. За два года до того, как мы нашли Мишу, попала к нам его сестра из больницы, Даша. Девочка инвалид, мы ее поместили в семью, и она уже 4 года живет в семье. Потом она в одной из бесед с нашим воспитателем стала рассказывать про свою жизнь, потому что мы ничего не знали о ней. И она сказала, что у нее еще был когда-то брат Миша. И мы стали по детским домам искать Мишу и нашли, он оказался в 10-м интернате. 7-летний мальчик, 4 года прожил в 103-м интернате. Когда он пришел к нам, семья живет у нас, в которую попадают дети, которых мы забираем из семей неблагополучных или с улицы, они живут там в семье. Там есть папа, мама и где-то человек 10 детей. И Миша был очень удивлен. Например, Миша не знал, что такое сыр, кусок сыра когда он увидел, он говорит - что это такое? Сыр бывает только на хлебе. Он очень интересовался как варится суп, он не мог уйти с кухни. Что такое морковка, как ее чистят. Понимаете, этот мальчик был в Болгарии, он видел море, но он не знал элементарных вещей. Прошло два года, как Мишу взяли, закончил второй класс он у нас обычной школы, он живет сейчас в семье. Есть, конечно, проблемы у этого ребенка, но с помощью наших специалистов мы их решаем. Такие проблемы я знаю. А вот чтобы ребенок не раздевался, я такого не знаю, простите. Лев Ройтман: Ну что ж, я цитировал, так что материал этот в печатном виде передо мной. Как бы то ни было, если мы возьмем и этого мальчика Максима, я повторяю, фамилию, наверное, не приводит редакция для того, чтобы не травмировать его на всякий случай, вы говорите еще об одном мальчике, но оба они прошли через нормальную систему, я имею в виду нормальную, обычную, ваш детский дом необычен, он уникален, следует сказать, но эти дети прошли через обычную систему детских домов. Создается впечатление, когда это читаешь, вот теперь и слышишь о том случае, который вы нам даете, что это какая-то система детских концлагерей или я понимаю неправильно? Галина Товкай: Конечно, если у нас ребенок живет в семье, у него есть папа и мама и его любят, мы считаем, что это самый правильный подход, потому что дети имеют право на жизнь в семье по нашему семейному кодексу, имеет право ребенок. И когда мы придем в детский дом обычного типа, то там спальня на 20, на 30 человек и чисто застеленные кроватки. Но, самое главное, что есть тумбочки, в тумбочке лежит зубная щетка, когда мы спрашиваем: а где у ребенка игрушка? Я не буду называть детский дом, был такой случай у нас, проверяли, где у него любимая игрушка? Нет, понимаете, все чисто, бело, а души нет. Лев Ройтман: Спасибо. Я, честно говоря, не понимаю. Лариса Степановна Балева, главный педиатр России, когда вы слышите эти факты о детях в обычных детских домах, как вы это оцениваете, какую перспективу улучшения здоровья, охраны здоровья этих детей подобные детские дома сулят вам? Лариса Балева: Мы, медики и в системе Министерства здравоохранения, мы работаем непосредственно в домах ребенка, где находятся дети до 3-х, 4-летнего возраста. Иногда задерживаются несколько более длительное время. Я как педиатр считаю, что самое главное для ребенка это находится в семье, это идеальный вариант для его нормального полноценного развития. Ну уж коль так складывается судьба, что ребенок попадает в будь то до ребенка или, тем более, детский дом, то там необходимо создать все условия для того, чтобы он не чувствовал себя обездоленным, создать идеальные условия для его пребывания. И вы знаете, я очень много езжу по стране, по России, и все-таки в основном и медицинские работники, и воспитатели, которые работают в домах ребенка, конечно, не бывает исключений из правил, но в основном все-таки в домах ребенка, в детских домах создаются нормальные условия для пребывания детей, но, тем не менее, у детей все равно есть тоска по семье. Вот вы знаете, Коми-Пермятский национальный округ, замечательный город Кудымкар, где есть и дом ребенка, и детский дом для детей-сирот. И вот недавно совсем в нашу клинику, которую я возглавляю при московском научно-исследовательском институте педиатрии и детской хирургии, побывав там, я посмотрела детей и ко мне обратились с просьбой, чтобы мы помогли разобраться в состоянии здоровья отдельных детей, которые заслуживают большего медицинского внимания. И мы пригласили к нам, тоже не буду называть фамилию, замечательную девочку Настеньку, которой 11 лет. У нее так называемый фитальный алкогольный синдром, то есть она родилась от родителей-алкоголиков. Девочке 11 лет, казалось бы, я была в этом прекрасном детском доме, там созданы все условия для того, чтобы дети ощущали себя как дома. У них есть и подсобное хозяйство, они выращивают цветы, у них так красиво и уютно, но, тем не менее, когда она приехала к нам, она сказала: вы знаете, можно я у вас задержусь немножко побольше, мне так нравится. Я могу ухаживать за детьми, я могу мыть пол в палатах и так далее. Потому что, наверное, все равно какая бы среда ни была, есть тяга к семье. Потому что несколько раз девочку забирали к себе сотрудники отделения, где она лежала. Мне кажется, что это совершенно естественно. Поэтому наша основная задача сейчас решать не столько условия, это очень важный момент - условия пребывания детей в домах ребенка или в детских домах, сколько пытаться этих детей определить в семью. У нас есть очень хороший опыт в России в Самарской области, где как раз эти проблемы решаются очень-очень успешно. И как врач я, может быть, против семейных детских домов. Потому что, мне кажется, что обычная семья, где ребенок, один или двое из одной семьи, становятся очень желанными и родными, вот это, наверное, решение проблемы. Поэтому, мне кажется, что и программа “Дети-сироты” должна быть направлена на то, чтобы пропагандировать и решать вопросы передачи детей в семью. Что бы мы ни говорили, нет семьи и чувство коллективизма может быть есть, но вот, что ребенок не знает, что такое кусок сыра, что такое чистить зубы, потом им хочется даже в палате создать, особенно у старших детей, создать какие-то элементы дома. Пока мы все не поймем, что это крайне необходимо для детей и не надо рассматривать программу “Дети-сироты” как нечто такое, направленное на какую-то абстракцию. Мне кажется, у этой программы есть очень хорошие гуманные цели и наша задача, и задача правительства подержать эти программы. Лев Ройтман: Спасибо, Лариса Степановна. Статистика в данном случае не очень утешительна, поскольку сиротство плодится, оно как бы самовоспроизводится. Ежегодно, российские данные, примерно 50 тысяч девочек до 18-ти лет становятся матерями и из них половина отказывается от детей. И что с этим поделаешь? Наверное, проблема упирается и в материальную государственную поддержку материнства, детства. Послушаем еще один голос из миниопроса Марины Катыс: “Пособия на детей ну просто смешны по сравнению с ценами нынешними. Пособия варьируются от 100 до 250-ти в месяц, на эти деньги можно купить одну пачку памперсов, условно. В упадок приходит система детских садов муниципальных, частные сады опять же непомерно дороги в основной своей массе. Соответственно очень долго думаешь, прежде чем завести ребенка, отдать его в детский садик”. Голос из опроса Марины Катыс. И, Марина Катыс, вы занимались, писали об этом, проблемой социального сиротства. Что это? Марина Катыс: Мне кажется, что во многом сегодняшние социальные сироты являются наследием воспитания их родителей. Ведь их родители воспитывались, что называется, в советский период истории России, когда государство полностью брало на себя все обязательства по воспитанию детей. Мать рожала ребенка, ей предоставлялся декретный отпуск, она могла год с ним сидеть, могла тут же на три месяца отдать в ясли, потом в садик, потом в школу, пионерлагерь, продленка. И так он, собственно, вырастал до 18-ти лет, не сильно обременяя родителей своим существованием. В последние годы действительно вся эта служба распалась, и родители, совершенно неподготовленные, на мой взгляд, к такой ситуации, оказались перед фактом, что необходимо ребенка воспитывать самим. Надо решать проблему, кто будет заниматься им в послешкольное время, кто будет заниматься им когда родители на работе, кто будет оплачивать его летний отдых, кто будет оплачивать его специальное медицинское обслуживание, если в этом есть необходимость. А при этом сами родители в большинстве своем оказались неподготовленными и к изменению рынка рабочей силы, и многие потеряли работу. И в результате получилось так, что родители оказались социально не адаптированными, а дети уже родились и продолжают рождаться и, в общем, детям ничего не остается как идти на улицу. Потому что никто ими не занимается, ни родители, которые не готовы к этому, ни государство, которое в данный момент просто не способно этим заниматься в том масштабе, в котором оно занималось раньше. Мне кажется, что это основная причина появления такого большого числа социальных сирот в России в последние годы. Лев Ройтман: Спасибо, Марина. Итак, эти факторы, как говорится, объективные и субъективные, личные, семейные здесь соединяются. И будем надеяться, что федеральные программы, адресованные детям, матерям, на этот раз будут действовать лучше, чем до сих пор. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
