Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
15.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[11-08-05]
Ирак: будет ли готова конституция к 15 августа и что, если нет? Европа: ужесточение иммиграционного законодательства. Философское учение "Открытое общество" - к 75-летию Джорджа Сороса. Война после победы - Советский Союз против ЯпонииВедущая Ирина Лагунина Ибрагим аль-Джафари: Да, правда, осталось только 4-5 дней. Но я уверен, что искренние намерения и надежды присутствуют, и поэтому сейчас это не вопрос времени, а вопрос настойчивости и воли. Ирина Лагунина: Это сказал премьер министр Ирака Ибрагим аль-Джафари после встречи с представителями разных групп иракского общества и обсуждения проекта конституции. Рядом со мной в студии директор Радиостанции "Свободный Ирак Сергей Данилочкин". Сергей, иракские лидеры осторожно заявляют, что конституция будет выработана в срок, то есть к 15 августа, к понедельнику. Какие проблемы на данный момент остаются нерешенными? Сергей Данилочкин: Главная проблема - это проблема так называемого федерализма в Ираке, проблема возможности организации фактически автономных регионов внутри страны. И основная проблема состоит в том, что один уже такой регион вырисовался довольно очевидно - это регион Курдистана. Представители Курдистана хотели бы получить особые условия существования этого региона в стране, фактические напоминающие свободную ассоциацию со всей остальной страной. Это, конечно, главная проблема. Временным конституционным законом, который сейчас имеется у Ирака, предусмотрена возможность образования федеральных округов, три провинции могут объединиться и образовать федеральный такой округ, который будет иметь некие свои подзаконы или свои надзаконы, не знаю, как это назвать лучше. Фактически Курдистан находится в такой ситуации. И этот вопрос, является, пожалуй, самым главным и сложным для решения. Ирина Лагунина: А какие остальные проблемы? Сергей Данилочкин: Среди остальных проблем можно назвать проблему исламского законодательства - это тоже одна из тех проблем, которая перечислялась. С ней тесно связана проблема прав женщин, потому что нынешним конституционным законом предусмотрено определенное представительство женщин в парламенте, которое может не соответствовать количеству поданных за тех или иных кандидатов голосов. Кроме этого, существует проблема Киркука - это проблема, тесно связанная с федерализацией. Вопрос, связанный с Киркуком, укладывается в гигантское перемещение народов, которое устроил Саддам Хусейн в период своего властвования в Ираке. Он переселял курдов на юг, выталкивал курдов за пределы Ирака. Ирина Лагунина: То есть вы говорите о так называемой арабизации района Киркука. Сергей Данилочкин: Совершенно верно. Но там вопрос не связан только лишь с арабами и курдами, там существуют еще другие значительные национальные этнические меньшинства. Прежде всего я имею в виду так называемых этнических туркмен, которые говорят на туркменском языке, их там достаточное количество, и их там достаточное количество для того, чтобы они могли выдвигать какие-то свои региональные требования. То есть если будут говорить о том, что тот регион отойдет, скажем, Курдистану и будет этнически преимущественно курдским, то вопрос возникает: куда деваться туркменам? Ирина Лагунина: Ну, вопрос о федерализме как таковом, схоластический вопрос, наверное, не должен вызывать проблемы, порождать проблемы. Все-таки, вероятно, речь идет о том, какой властью будут обладать федеральные провинции, федеральные области или как они будут названы в Ираке. И прежде всего это политическая власть, экономическая власть, финансовая и военная - как сейчас решаются все эти четыре вопроса? Сергей Данилочкин: В разрезе этих дискуссий, которые проходят в настоящий момент, коренная, конечно, проблема в том, как разные политики и разные люди в Ираке понимают само понятие федерализма. То есть люди очень активно этот термин употребляют, но вряд ли они употребляют его в едином значении. Соответственно, вся вот эта проблема, связанная с федерализацией иракского севера, иракского Курдистана связана с тем, что главный аргумент курдов состоит в том, что они отдали фактически часть своей независимости, которую они имели до вторжения, до вот этой последней международной военной операции в Ираке, в результате которой пал режим Саддама Хусейна, они ее отдали ради того, чтобы вернуться в лоно Ирака, а теперь они хотят взамен этих своих уступок получить опять какие-то права. Вот одно из таких прав, например, они указывают - это право на регион Киркука. С другой стороны, они не хотят расставаться с вооруженными формированиями, которые, они считают, не должны входить в состав общенациональных. Они не согласны и с тем, что, например, общенациональный закон, если он не нравится на севере страны, должен иметь там действие. То есть это та самая проблема, которую сложно решить, и главное, что эти люди чувствуют себя в своем праве, потому что, действительно, Курдистан до недавнего совсем времени был фактически автономным образованием, он не имел независимости де-юре, но фактически это была другая страна. Ирина Лагунина: Спасибо. Это был Сергей Данилочки, директор радиостанции "Свободный Ирак". Мы беседуем с директором Института международной политики королевского колледжа Великобритании Майклом Кларком. Насколько важно подготовить конституцию к сроку? Майкл Кларк: По-моему, соблюсти сроки в данном случае исключительно важно, не только потому, что есть определенный график развития государства, но еще и потому, что это может изменить состояние того вакуума власти, которое на самом деле было в последнее время в Ираке. Проблема состоит не в том, что все части страны движутся к гражданской войне, нет, этого в Ираке нет. Но есть немало явных тенденций к гражданской войне. И чем дольше сохранится этот вакуум власти, тем больше будут развиваться эти тенденции. Все иракцы на самом деле верят в будущее их страны. Я бы даже сказал, что иракцы более оптимистичны по поводу их государства, чем сторонние наблюдатели. Но в тот момент, когда они потеряют эту веру или усомнятся в ней из-за отсутствия безопасности или из-за того, что возникнет ощущение, что страна не выживет, они бросятся на защиту своих сообществ, как бы они их ни определяли. Это произошло в бывшей Югославии, это произошло в Ливане: все верили в свои страны, а затем вдруг через три месяца эта вера была потеряна. Вот тогда развал страны неизбежен. Ирина Лагунина: Но именно эти тенденции, как вы говорите, и наблюдаются сейчас в Ираке. Но как можно разделить Ирак на три религиозно-этнические группы? С Курдистаном легче - там есть компактное проживание одной группы. А дальше к югу линию раздела провести очень сложно: Майкл Кларк: Он не развалится по трем религиозно-этническим линиям. Да, курдская общность, конечно, определена, но дальше на юг страна может развалиться на центральную и южную части. Это не совсем религиозный раздел. Это, скорее, благосостояние и богатство юга и его нежелание подчиняться центральной власти в Багдаде, как и неспособность Багдада править этой территорией. Ирина Лагунина: Но иракские политики, если говорить о прошлом опыте, кажется, практически не способны соблюдать какие бы то ни было графики. Вспомните, сколько времени формировалось правительство. Если вновь проводить параллель с бывшей Югославией, то, условно говоря, иракские дейтонские соглашения невозможны - невозможно посадить всех за стол, запереть дверь и сказать: не выпущу, пока не подпишете компромисс. Майкл Кларк: Да, одна из интересных особенностей иракского политического ландшафта состоит в том, что - в отличие от бывшей Югославии - в Ираке огромное количество политических лидеров, но они все - местные политики. Люди в странах, которые образовались из бывших диктатур или из бывших империй, всегда сталкиваются с одной и той же проблемой: все хотят быть игроками на политической сцене, но никто не хочет принимать общенациональные решения. Все хотят принимать только местные решения, потому что их политический горизонт на этом ограничен. И это очень интересная проблема для Ирака - огромное количество местных политиков, которые готовы решать местные проблемы. Именно поэтому они и не могут укладываться в сроки: местная политика требует времени. Ирина Лагунина: Но в Ираке приходится спешить, потому что того требуют соображения безопасности. Какие опасности может таить в себе новая конституция? Майкл Кларк: Опасность состоит в том, что документ может выйти пустым, что он будет таить в себе столько двусмысленностей и компромиссов, что позволит различным участникам процесса государственного строительства в Ираке по-разному толковать основной закон страны. И тогда конституция не поможет. И хотя технически страна сможет развиваться дальше, вакуум власти сохранится. И тогда политический процесс принесет не пользу, а вред. Меньше всего хотелось бы пожелать подобного любой стране в процессе становления, и тем более Ираку. Но такой вариант развития так же возможен, как возможен и другой сценарий: конституция приводит к новым выборам, новые выборы - к новому правительству, новое правительство вдыхает в страну жизнь, и вот уже в середине следующего года мы все оглядываемся назад и говорим: "Ну, не так уж плохо!" Ирина Лагунина: Мы беседовали с директором Института международной политики королевского колледжа Великобритании Майклом Кларком. Британская "Таймс" вышла с комментарием под заголовком "Отвратительные последствия демократии". "Когда британские войска когда-нибудь выйдут из южного Ирака, они оставят за собой Исламскую Республику Басра - мини-государство, намного более исламистское, чем остальная стана", - пишет "Таймс". После весьма неоднозначной войны и двух лет мучительного процесса государственного строительства это - безобразный результат. Могла ли Великобритания сделать больше, чтобы не допустить превращение юга страны в регион религиозных репрессий, отягощенных криминалитетом и смертельной фракционной войной? Один из высокопоставленных британских политиков сказал: "Надо быть реалистом относительно того, что нам под силу. Надо принимать последствия привнесения демократии в Ирак". Вот об этой теме мы поговорим на будущей неделе. После серии террористических актов в британской столице можно было ожидать ужесточения иммиграционного режима в этой стране, как и режима депортации. 10 человек были арестованы в четверг в Лондоне и сейчас ожидают выдворения из страны. Примеру Великобритании следуют и другие западные государства. Об этом мой коллега Ефим Фиштейн. Ефим Фиштейн: Более строгие правила приема иностранцев на жительство в Соединенном Королевстве - это не столько ответная, сколько профилактическая мера. Надо сразу сказать, что по показателю совокупной доли всех мусульман в населении Великобритания стоит отнюдь не на первом месте в Европе - их здесь всего-то полтора миллиона. И Германия, и Франция, и даже Голландия значительно опережают ее по относительному весу популяции, исповедующей ислам. Но поскольку именно Британия оказалась на линии огня и подверглась прицельному террору, не вызывает удивления, что именно она возглавила движение за ограничение иммиграции из стран Ближнего и Среднего Востока и за упрощение процедуры депортации в эти страны тех, кто помогает террористам и публично одобряет их деятельность. Предлагаю послушать репортаж Натальи Голицыной из Лондона. Наталья Голицына: В Великобритании принимаются новые меры, направленные против терроризма, и ужесточаются иммиграционные законы. Широко обсуждается возможность применения к террористам - гражданам Великобритании статьи Уголовного кодекса, карающей за государственную измену. Все чаще стали раздаваться голоса, что главным рассадником терроризма является британская мусульманская община, и что политика мультикультурности потворствует этому, способствуя отчужденности мусульман от европейских ценностей и британского образа жизни. Проведенный в британской мусульманской общине социологический опрос показал, что около 20 процентов ее членов не считают себя лояльными гражданами Великобритании, а 1 процент респондентов (это, по крайней мере, 16 тысяч человек) признали, что готовы применять насилие в борьбе с Западом. С резкой критикой политики построения многокультурного общества выступил министр внутренних дел теневого кабинета Дэвид Дэвис. Он призвал правительство отказаться от идеи мультикультурности. "Позволяя людям различных культур селиться в стране без интеграции в британское общество, - говорит Дэвис, - правительство создает тем самым питательную среду для террористов-смертников". Он согласен с председателем комиссии "За расовое равноправие" Тревером Филипсом, заявившим, что концепция мультикультурности устарела и принадлежит другой эпохи. Отмечая, что Британия горда своей давней традицией терпимости по отношению к людям различных мировоззрений, верований и культур, Дэвид Дэвис ожидает от мусульман такой же терпимости и уважения к британскому образу жизни. Да, утверждает он, у немусульман есть обязательства перед британскими гражданами-мусульманами создания для них равных возможностей; но и у мусульман должны быть обязательства не просто осуждать исламский терроризм, а бороться с ним. В полемике о последствиях превращения Британии в многокультурное общество принял участие и один из лидеров Мусульманского совета Британии Инайят Бунглавал. По его мнению, мультикультурность вполне совместима с интеграцией в британское общество. Можно сохранять свою веру и культурные ценности и быть интегрированным в британское общество, считает он. Похоже, что Тони Блэр внял аргументам критиков. На своей пресс-конференции Блэр заявил, что проживающие в стране иммигранты должны разделять британские ценности, и что отныне, как он выразился, правила игры изменились, и все заподозренные в терроризме иммигранты будут депортироваться из страны. Кроме того, премьер-министр сообщил, что мечети, где будут раздаваться проповеди в поддержку исламского джихада, будут закрыты. А мусульманские проповедники отныне будут получать от властей разрешение на свою деятельность, Министерство внутренних дел сможет по своему усмотрению лишать их таких лицензий. Блэр отметил также, что занимающиеся проповедью экстремизма и терроризма мусульманские книжные магазины и интернет-сайты будут регулярно проверяться. Но последуют ли другие европейские страны, также озабоченные проблемой терроризма, примеру Великобритании, резко ужесточающей свои антитеррористические законы? Об этом рассуждает дипломатический редактор газеты "Таймс" Майкл Бини. Майкл Бини: Думаю, что большинство европейских стран внимательно следит за законами, принимаемыми в Британии. До недавнего времени многие страны поражались и откровенно удивлялись тому, что Британия была не способна эффективно бороться с экстремизмом из-за того, что не ужесточала свои законы. Во Франции, например, нет проблем с высылкой из страны проповедников экстремизма и радикальных активистов, причем даже если им предоставлено политическое убежище. Не только Франция, но и Испания, и ряд других стран ведут себя так же, хотя все они подписали Европейскую Конвенцию по правам человека. Однако у нас эта Конвенция препятствует высылке нежелательных элементов на родину, если там они могут подвергнуться пыткам, и именно поэтому Тони Блэр заявляет, что международный закон должен быть изменен. Многие европейские страны этим вовсе не удивлены. Я думаю, что и другие государства хотят последовать за Британией в принятии более эффективных мер по борьбе с терроризмом, потому что они также обеспокоены действиями экстремистских и радикальных группировок, использующих насилие. Особенно это касается Италии, где арестован один из подозреваемых британских террористов, и где была раскрыта аналогичная террористическая сеть. Наталья Голицына: Говорил дипломатический редактор газеты "Таймс" Майкл Бини. Ефим Фиштейн: И в Нидерландах в последние месяцы и недели наблюдается та же тенденция, что в Великобритании. Осесть на жительство в "стране тюльпанов" для мусульман становится все трудней, а быть выдворенным по подозрению в исламском радикализме - все легче. Но тех, кто законов не нарушал и для подобного подозрения никаких поводов не давал, охраняют законы, во главу угла ставящие все-таки права человека и в первую очередь - права на жизнь. Вот зарисовка нашего корреспондента в Амстердаме Софьи Корниенко? Софья Корниенко: Министерство Нидерландов по интеграции приняло решение приостановить высылку на родину незаконных иммигрантов из Ирана нетрадиционной сексуальной ориентации. Известная своей строгостью к беженцам министр Рита Вердонк на этот раз пошла на уступки правозащитным организациям, которые настаивают на предоставлении иранским гомосексуалистам и лесбиянкам убежища в Нидерландах, так как у себя в дома в Иране им грозит смертная казнь. В том, что опасения правозащитников не преувеличены, не осталось сомнений после того, как в конце июля в иранском городе Масхад, были публично повешены двое юношей 18 и 16 лет. Голландские информационные каналы неоднократно показали ужасающие кадры: сотрудники иранских правоохранительных органов передают юношей в руки двоих рослых мужчин в масках, которые ведут приговоренных к смерти на эшафот и надевают им на шеи петли. Однако высылка иранских гомосексуалистов на родину пока всего лишь приостановлена. Беженцы из Ирана, получившие отказ в предоставлении убежища, продолжают находиться в Голландии вне закона. Прежде чем принимать дальнейшие решения по их судьбе, Министерство по интеграции постановило дождаться результатов детального расследования положения гомосексуалистов в Иране, начатое нидерландским Министерством иностранных дел. Беженец из Ирана: Мне стало ясно, что и меня повесят, не только этих двоих юношей, потому что так рано или поздно поступят в Иране со всеми гомосексуалистами. Софья Корниенко: Так заявил в интервью телепередаче "Нова" беженец из Ирана, пожелавший остаться неизвестным. Он заранее попросил скрыть его лицо и изменить голос. Беженец из Ирана: Так безопаснее, потому что никто не может на данный момент гарантировать, что со мной будет завтра. Вопрос журналиста: Каков ваш статус в Голландии? Беженец из Ирана: Я здесь нелегально. Вопрос журналиста: В предоставлении убежища вам было отказано? Беженец из Ирана: Да. Вопрос журналиста: И вы боитесь, что вскоре вас вышлют обратно в Иран? Беженец из Ирана: Да. Вопрос журналиста: Что ожидает вас в Иране, если вы вернетесь? Беженец из Ирана: Я думаю, что меня ожидает смертная казнь. Правительственные отчет Министерства иностранных дел Нидерландов об Иране всегда преподносит настоящее положение вещей в смягченных тонах, чтобы исключить возможность предоставления убежища кому-либо на основании данного отчета. Софья Корниенко: Другой иранский беженец, Коруш Паша, находится в Центре для беженцев при амстердамском аэропорте Схипхол. Рассказывает его голландский друг Херманс Хулта. Херманс Хулта: Его должны были выслать в Иран через неделю. Когда Коруш жил в Иране, он уже был один раз арестован в связи со своей ориентацией в 1997 году. Тогда иранская полиция устроила облаву на небольшой вечеринке. Корушу удалось избежать наказания, так как он был еще несовершеннолетним. Его друг был повешен. Однако мотивацию к побегу из Ирана в голландском Министерстве по интеграции серьезно не восприняли. В ответе на прошение значилось, что заявление Коруша о преследовании гомосексуалистов в Иране ложно. Софья Корниенко: Действительно, в последнем отчете правительства Нидерландов об Иране указано, что репрессий на основе сексуальной ориентации в стране нет. Франк ван Даллен, председатель крупной голландской организации по защите прав геев и лесбиянок "SOS" считает, что причина неадекватного освещения голландскими дипломатами настоящего положения гомосексуалистов в Иране связана с тем, что официальные голландские отчеты основаны на иранской судебной документации. Приговоры гомосексуалистам зачастую не имеют видимой связи с их ориентацией. Например, их могут обвинить в распространении алкогольных напитков. Таким образом, дела многих гомосексуалистов в Иране остаются без внимания голландской стороны. Однако можно ли считать риск для жизни, которому подвергаются гомосексуалисты в таких странах, как Иран, Йемен, Саудовская Аравия, Судан, достаточным основанием для автоматического предоставления всем им вида на жительство в Нидерландах? Франк ван Даллен: Думаю, да. Ибо человек, раскрывший информацию о своей ориентации, подвергается такому огромному риску даже в ходе путешествия из Ирана в Голландию, что на это решатся далеко не все. Софья Корниенко: Заявил председатель организации по защите прав гомосексуалистов "SOS" Франк ван Даллен в эфире передачи "Нова" голландской телекомпании NOS. Ирина Лагунина: В эту пятницу исполняется 75 лет Джорджу Соросу. Он родился в 1930 году в Будапеште. Во время Второй мировой войны семье удалось бежать из оккупированной Венгрии в Великобританию, где Джордж обучался потом в Лондонской школе экономики. Там же он повстречал Карла Поппера, австрийского философа, знакомство с которым и послужило основой для его концепции "открытого общества". Его знаменитые слова: "Революция - это только начало, это только переход к свободному обществу. А путь к гражданскому обществу - очень долгий". Первый фонд "Открытое общество" был создан им в Будапеште в 1984 году, а через три года - в 1987-ом - в Советском Союзе. Я передаю микрофон Людмиле Алексеевой. Людмила Алексеева: Фонд Джорджа Сороса стал выдавать ежемесячные пособия известным ученым-пенсионерам, так как было просто невозможно прожить на крохотные пенсии, а приспособиться к новым правилам жизни им не давал возраста. Сорос назначил стипендии заслуженным учителям, что было спасительным добавлением к их смехотворным заработкам. Он финансировал издание научного журнала о достижениях российской науки, чтобы традиции нашей фундаментальной науки не прервались за годы перестройки, когда государство было не в состоянии финансировать научные исследования. Из фонда Сороса получали гранты российские музеи. Получали гранты из фонда Сороса и самые разные общественные организации - и социальные, и просветительские, и правозащитные. Большая доля средств фонда Сороса шла и на государственные программы - в сфере образования, например. Однако наши чиновники невзлюбили Джорджа Сороса и его фонд "Открытое общество". Может быть, потому что на откаты Сорос средств не выделял. Так или иначе, но контролируемые государством российские средства массовой информации создали в России демонический образ американского благотворителя. В прошлом году Джордж Сорос ликвидировал российское отделение фонда "Открытое общество". Надо сказать, что создать демонический образ американского богача российским СМИ было нетрудно. Многие не понимали, почему вдруг он не пожалел перевести в нашу страну за эти годы более миллиарда долларов. В общем-то, цель была, но не тайная. Джордж Сорос не раз объяснял в своих статьях и книгах, что он является последователем современного австрийского философа Карла Попера. Попер изложил свое учение в книге под названием "Открытое общество и его враги". Что такое открытое общество по Поперу? Джордж Сорос понимает это так: "Попер показала, что тоталитарные идеологии, в частности коммунизм и нацизм, отличаются общим свойством - они претендуют на владение абсолютной истиной. Поскольку абсолютная истина лежит вне пределов досягаемости человека, этим идеологиям, чтобы навязать свои представления обществу, приходится прибегать к угнетению. Тотальным идеологиям Попер противопоставлял другую концепцию общества, признающего, что ни у кого нет монополии на истину, что у разных людей разные взгляды и разные интересы, и что необходимо институты, которые позволяют всем им жить в мире. Институты эти охраняют права граждан и обеспечивают свободу выбора и свободу слова. Подобную форму социальной организации Попер назвал открытым обществом". Людмила Алексеева: Книга Попера "Открытое общество и его враги" вышла в свет в 1945 году, то есть в год окончания Второй мировой войны. Вот что пишет об этом сам Сорос: "Когда я заработал денег больше, чем мне было реально нужно, я решил основать фонд. Я спрашивал себя: что меня больше всего волнует? Пережив нацистские преследования и коммунистический гнет, я пришел к выводу, что для меня основополагающей ценностью является открытое общество. Поэтому я назвал свою организацию "Фонд открытого общества" и определил ее цели: открытие закрытых обществ, повышение жизнеспособности открытых обществ, поддержка и распространение критического образа мыслей". Людмила Алексеева: После краха советской системы все страны, прежде ею охваченные, перестали быть закрытым. Открытое общество стало глобальным. Но конечно, эти новоиспеченные открытые общества нуждались в поддержке, вот почему в России фонд Сороса был открыт в 1987 году - чтобы помочь нам пережить трудности ломки советского режима. Сорос надеялся, что к его усилиями присоединятся со временем и страны с развитой демократией, и эта помощь станет гораздо более значимой, чем способен был оказать фонд на свои частные средства. Однако, как он считает, помощь России и странам Восточной Европы в этот трудный период их истории со стороны демократических стран Запада была недостаточной. Он писал об этом 10 лет спустя: "Открытые общества Запада не ощущали настоятельной потребности способствовать созданию открытых обществ в бывшей советской империи. Конец "холодной войны" вызвал совсем иную реакцию, чем конец Второй мировой войны. Идеи "плана Маршалла" - плана помощи разоренным войной странам Европы - на этот раз даже не обсуждалась. Когда весной 1989 года я выдвинул эту идею, меня буквально подняли на смех. Сначала я думал, что лидеры свободного мира просто еще не осознали, как изменяется режим в Советском Союзе. Но постепенно обстоятельства вынудили меня прийти к заключению, что на деле открытые общества Запада не верят в открытое общество как универсальное понятие, и уж, во всяком случае, не готовы ради него идти на какие бы то ни было жертвы". Людмила Алексеева: В 1997 году Джордж Сорос выступил с большой статьей "Новый взгляд на открытое общество". В этой статье он заявил, что в связи с изменениями, произошедшими в мире после краха советской системы, он очень существенно скорректировал свои взгляды на перспективы становления открытого общества. Он писал: "Крах репрессивного режима сам по себе не ведет к появлению открытого общества. Открытое общество означает не только отсутствие государственного вмешательства и угнетение. Это сложная, высокоразвитая структура, и чтобы она возникла, требуются целенаправленные усилия. Поскольку открытое общество намного сложнее, нежели система, которую оно сменяет, быстрый переход требует содействия извне". Людмила Алексеева: Конечно, после краха советской системы эта часть мира стала ближе к идеалу открытого общества. Но на этом пути нас подстерегают новые опасности. В реализации этих опасностей Джордж Сорос склонен винить именно демократические государства современного мира. "Свободный мир не сумел протянуть руку помощи Восточной Европе и России после краха коммунизма. Система грабительского капитализма, установившаяся в бывшем Советском Союзе, столь чудовищна, что люди вполне могут пойти за каким-нибудь лидером, которые пообещает им национальное возрождение ценой гражданских свобод". Людмила Алексеева: Развитию опасных тенденций и в демократических странах, и в странах на территории бывшего СССР способствует отсутствие общих моральных ценностей, что характерно для всего современного мира, считает Сорос. Исходя из этого, Джордж Сорос склоняется к необходимости вмешательства государства в какой-то форме, не только для регулирования конкуренции, когда она становится бессовестной, но даже в такую тонкую сферу, как перераспределение доходов и богатств. "Аргументация сторонников невмешательства против перераспределения доходов напоминает доктрину естественного отбора: выживает сильнейший. Довод этот обесценивается тем фактом, что богатство передается по наследству, а второе поколение редко бывает таким же сильным, как первое. Социальный дарвинизм - это одно из заблуждений, сегодня приводящих в действие дела человечества. Основной мой тезис заключается в том, что сотрудничество есть часть этой системы в той же мере, что и конкуренция. И лозунг - выживает сильнейший - извращает этот факт". Людмила Алексеева: Размышления над тем, что представляет собой современный мир, привели Джорджа Сороса к очень пессимистическим выводам о нашем будущем. "Нашему глобальному открытому обществу не хватает институтов и механизмов, необходимых для его сохранения. Однако нет политической воли, которая могла бы их создать. Я виню в этом доминирующую позицию, которая сводится к тому, что ничем не ограниченное преследование своекорыстных интересов в конечном итоге приводит к международному равновесию. Я убежден, что эта уверенность лишена оснований. Не нужно особого воображения, чтобы понять, что глобальное открытое общество, в данный момент одержавшее победу, скорее всего окажется временным вариантом". Ирина Лагунина: О философском учении Джорджа Сороса рассказывала Людмила Алексеева. 60 лет назад Советский Союз вступил в войну с Японией. Это произошло после бомбардировки Хиросимы и в день ядерного удара по Нагасаки. Но если бомбовые удары по двум японским городам до сих пор вызывают споры - нужны ли они были с военной точки зрения, оправданны ли с моральной стороны, не привели ли к большим жертвам, чем классическая война, - то шаг Сталина и цели, которые преследовал Советский Союз, изучены на Западе довольно хорошо. Что не исключает новых исторических трудов на эту тему. Война после победы. Слово нашему корреспонденту в Нью-Йорке Марине Ефимовой. Марина Ефимова: Каждый год 8 и 9 мая на всех континентах празднуют День победы. В честь победы над фашистской Германией в мае 45-го года. После этого о второй мировой войне все помнят только две атомные бомбы и их жертвы. Большинство из нас забывает, что с мая по сентябрь 45-го года в этой войне погибли еще десятки тысяч американских солдат, сотни тысяч японских и двенадцать тысяч советских. Настоящий конец большой войны наступил официально 2 сентября 45-го года, когда на американском военном корабле "Миссури" был подписан генералами Макартуром, Деревянко и Шигимицу официальный документ о капитуляции Японии. А неофициальный конец наступил 5 сентября, когда советские войска закончили лихорадочный захват, или, приличнее сказать, освобождение Южных Курил. К весне 1945 года, казалось, всем было ясно, чьей победой закончится война на Тихом океане. Адмирал Тернер даже послал радиограмму своему начальнику адмиралу Нимицу. Диктор: Возможно, я сумасшедший. Но мне кажется, японцы закончили войну, во всяком случае, в этом секторе. Марина Ефимова: Нимиц ответил: Диктор: Верно, до слова "сумасшедший" включительно. Марина Ефимова: И через несколько дней японцы начали самую мощную за всю войну атаку пилотов-камикадзе на американский флот. Как раз в этом секторе. Умом Японию было не понять. В новой книге "Наперегонки с врагом" ее автор, профессор Калифорнийского университета Цуеши Хасигава, описывает расклад сил и настроения в японском правительстве, которые во многом определили ситуацию конца войны и поведения американского командования. Диктор: Император Хирохито и его военные обманывали себя надеждой, что чем больший урон японцы нанесут армии союзников, тем на более выгодных условиях будет заключен мир. Армия получила приказ умереть в последнем окопе. В битве за Окинаву американцы, хоть и победили, но потеряли 12 000 убитыми и 37 000 ранеными. Яростное сопротивление японцев на острове, где их самих погибло 100 000, дало американцам понять, что враг будет драться до последнего и высадка на главных японских островах стала вырисовываться во всем ее гигантском масштабе. Марина Ефимова: В июне Эйзенхауэру доложили, что военные действия на главных японских островах могут стоить союзникам миллион убитыми и ранеными. Чтобы уменьшить ожидаемые потери, американцы в июле начали массированные бомбардировки Японии. Диктор: По 100-200, до 800 бомбардировщиков за рейд сбрасывают тысячи тонн взрывчатки на военные объекты, заводы и индустриальные центры. Токио, Негойа, Сосебо, Ауита, Амора, Осака, Коба - 65 городов почти целиком разрушены, но ничто не может остановить готовности японцев драться до последнего в руинах собственных городов. По подсчетам командования, война с Японией будет продолжаться еще два года. Марина Ефимова: В японской армии все еще состояло под ружьем пять миллионов человек, вооруженных, помимо прочего, фанатической яростью. Диктор: Наши товарищи пали один за другим. Атакуем ли мы снова или останемся в пещерах - везде нас ждет смерть. Я никогда не дойду до бесчестья попасть живым в руки врага, в руки американских дьяволов. Молюсь вместе с вами о даровании вечной жизни императору. Следуйте за мной. Марина Ефимова: Это письмо написал своим солдатам японский офицер на острове Сай Пен, прежде чем совершить сепуку, то есть покончить жизнь ритуальным самоубийством. Все подобные письма, а их было немало, кончались обращением к императору или молитвой за него. Император в Японии был Богом. И сохранение социально-политической и этической структуры с императором в центре было тем общим и главным условием, на котором сошлись все японские политики, когда им стала ясна неизбежность поражения. Американские эксперты знали об этом. Но когда на Потсдамской конференции в конце июля 1945 года была составлена Потсдамская декларация - ультиматум о безоговорочной капитуляции Японии, - в ее тексте сохранение монархической системы не упоминалось. Об этом автор книги "Наперегонки с врагом" профессор Хасигава. Цуеши Хасигава: В американском правительстве были различные группы. Зам госсекретаря Грю, бывший посол в Японии, министры Стимпсон и Форестелл пытались убедить Трумэна изменить формулировку безоговорочной капитуляции, добавив туда намек на сохранение монархии. Эти три человека знали Японию и знали, что там есть влиятельная партия, которая, в этом случае, может склонить императора и правительство к немедленной капитуляции. Марина Ефимова: Но, насколько я знаю, тогдашнее общественное мнение Америки было резко настроено против сохранения в Японии монархии? Цуеши Хасигава: Трумэн сам считал, что американцы заслужили отмщение. За Перл Харбор, за беспримерно жестокое обращение японцев с пленными, за три года боев и тяжелых потерь. И он не хотел делать уступок. С другой стороны, требование безоговорочной капитуляции затягивало войну, и Трумэна ужасало, что каждый день гибнут сотни американских солдат. И в этом была его дилемма. Марина Ефимова: После получения Потсдамского ультиматума в японском правительстве, которое уже было разделено на партию мира и партию войны, начался полный разлад. После бесконечных совещаний решили срочно найти нейтрального посредника для переговоров с Америкой и Англией относительно смягчения условий капитуляции. Кандидатов было несколько. Обсуждалась, в частности, Швеция, но, в конце концов, японское правительство выбрало Сталина. Диктор: За 4 года до происходящих событий, вечером 13 апреля 1941 года Сталин давал банкет в честь тогдашнего министра иностранных дел Японии Юсуки Мацуоко. Повод - подписанный утром пакт о нейтралитете с Японией сроком на 5 лет. Мацуоко, праздничный и сильно подвыпивший, говорил Сталину: "Я не нарушу этот пакт. Даю голову на отсечение. А если вы его нарушите, будьте уверены, я приду за вашей головой". И Сталин добродушно отвечал: "Обе наши головы нужны нашим народам. Давайте держать их на плечах. Мы доверяем друг другу. Вы азиат и я азиат". Мацуоко пришел в восторг: "Мы все азиаты! Выпьем за азиатов!". Пакт с Японией оказался важен во время войны с Германией. Хотя, не исключено, что Япония не напала на Советский Союз, во всяком случае, в начале войны, только потому, что на Дальнем Востоке оставалось 15 советских пехотных дивизий, несколько танковых и больше тысячи военных самолетов. И японцы не забыли, как эта армия била их в 1938 году у озер Хасан и в 39-м на реке Халхин-Гол. Словом, японцы соблюдали пакт. А с весны 45-го, еще даже до Потсдамской конференции, японский посол в Москве Сато не раз пытался начать переговоры о посредничестве в деле заключения мира с союзниками. И Сталин вел я японцами игру в кошки-мышки. Диктор: Чиновники японского министерства иностранных дел ежедневно звонили советскому послу Малику, но каждый раз получали уклончивый ответ. 17 июля 45 года в Москву было передано письмо императора Хирохито с просьбой принять принца Каное для переговоров о посредничестве. Москва ответила, что миссия принца не совсем ясна и советское правительство не может дать определенного ответа. Марина Ефимова: Группа японских профессоров представила правительству текст обращения непосредственно к американскому командованию, без посредника. И, однако, японские политики ни на что не могли решиться, а японские военные готовили себя и всю свою пятимиллионную армию к смерти в последнем окопе. Цуеши Хасигава: Срок пакта о нейтралитете истекал в апреле 46 года. В апреле 45-го советское правительство сообщило японскому, что не собирается продлевать пакт, но, в соответствии с договором будет соблюдать нейтралитет до истечения его срока. На самом деле, Сталин уже не только готовился к войне с Японией, но торопился начать ее до того, как американцы сбросят на Японию секретную атомную бомбу, о которой он знал от своих высокопоставленных шпионов. Клятвы в верности должны были, по выражению Сталина, "убаюкать японцев". А убаюкав их, Сталин начал массированную и лихорадочную переброску войск на Дальний Восток. Марина Ефимова: Настолько лихорадочную, что солдаты не знали, куда их везут. Думали, что домой. К лету 45 года перспектива вступления Сталина в войну уже тяготила и даже пугала правительства западных союзников. Цуеши Хасигава: Еще зимой 45-го президент Рузвельт делал значительную ставку на участие русских в войне с Японией. Однако к концу июля ситуация изменилась. Американцы одержали крупные победы на Тихом океане, у них была атомная бомба, а главное, новый президент Трумэн не доверял Сталину. К тому времени Сталин уже нарушил Ялтинские соглашения. В захваченных странах он не допускал свободных выборов. Там сразу начались репрессии. Словом, союз с ним стал не столько выгоден, сколько опасен. И хотя военные все еще рассчитывали на помощь советских войск, Трумэн стремился закончить войну до вступления в нее Советского Союза. Марина Ефимова: 29 июля Молотов от имени Сталина выразил надежду, что союзники составят официальное обращение к советскому правительству с просьбой вступить в войну с Японией. Союзники отклонили это предложение. Между тем, война продолжалась. И 5 августа 6 командам засекреченного звена бомбардировщиков впервые объяснили, какую бомбу им предстоит сбросить завтра. Диктор: Джентльмены, та единственная бомба, которая будет завтра сброшена на Японию, это не обычная тысячефунтовая бомба, это даже не десятитонная бомба. Ее взрывная сила соответствует двадцати тысячам тонн взрывчатки. Марина Ефимова: Атомная бомба, сброшенная на Хиросиму, огорчила Сталина. Он был уверен, как и все почти, что после такой бомбы японцы немедленно капитулируют и, значит, он не успеет вступить в войну. Но: Цуеши Хасигава: Но 7 августа в Комиссариат иностранных дел позвонил японский посол Сата с просьбой о срочной аудиенции с Молотовым. Все по тому же вопросу - о посредничестве в переговорах с американцами об условиях капитуляции. Сталин, очевидно, не мог поверить своему счастью. Он, конечно, мгновенно понял, что ему подарили драгоценное время, и что игра еще не проиграна. Он дал Молотову приказ встретиться с Сато и вручить ему ноту об объявлении войны. И дал сигнал маршалу Василевскому через 48 часов начать наступление в Манчжурии. Разница во времени между объявлением войны и началом советского наступления - один час. Советский Союз вступил в войну 9 августа - до капитуляции Японии. В этой игре Сталин переиграл всех. Марина Ефимова: Как же Сталину удалось дотянуть до начала сентября? Цуеши Хасигава: Японское правительство было потрясено и дезориентировано. Только 14 августа император объявил о согласии на безоговорочную капитуляцию. Сразу после этого заявления Трумэн отдал приказ о прекращении огня. Но Сталину нужен был не мир, а территории. Поэтому он заявил, что слово императора это еще не формальная капитуляция и продолжал наступление по всем трем фронтам - в Манчжурии, на Южном Сахалине и на Курилах. Формальный документ Япония представила 17 августа. Но, при этом, японское командование отдало войскам отчаянный и неотчетливый приказ - прекратить военные действия за исключением случаев самозащиты. Поэтому советские войска наступали, японцы защищались, война продолжалась. Марина Ефимова: Читаем в книге "Наперегонки с врагом". Диктор: Утром 19 августа первые советские подразделения полковника Захарова высадились в Южно-Сахалинском порту Маоко и открыли стрельбу по жителям, собравшимся на пристани в ожидании эвакуации на Хоккайдо. Завязался бой. В 7 часов вечера командир японского гарнизона послал к русским нескольких эмиссаров с белыми флагами. Они были расстреляны. Захватив Маоку, войска Захарова двинулись вдоль железной дороги к городу Атамари. Только 26-го августа японская армия южного Сахалина получила приказ сложить оружие. Марина Ефимова: Профессор Хасигава, как союзные правительства отреагировали на то, что советские войска продолжали захватывать территорию уже после капитуляции Японии? Цуеши Хасигава: Они вполне смирились. Но когда Сталин сделал попытку выговорить себе северную часть острова Хоккайдо, Трумэн категорически воспротивился. И Сталин отступил, хотя уже готовился к высадке. Марина Ефимова: Союзники не позволили Сталину ни захватить Хокайдо, ни ввести в оккупационное командование своего представителя, ни разделить Токио на оккупационные зоны. Военным губернатором Японии стал генерал Дуглас Макартур, который знал и любил восток. Под его командой оккупационные власти, несмотря на общественное мнение Америки, относились с уважением к имперским традициям Японии. Диктор: Старик японец с корзиной дров за плечами, остановился перед зданием Дайичи - штабом Макартура. Сначала он низко поклонился американскому флагу. Потом повернулся и также низко поклонился императорскому дворцу на другой стороне площади. Американцы смотрели на него в растерянном изумлении, как на живой символ загадочности Востока. Марина Ефимова: Дальнейшая история отношений Японии и Америки стала яркой иллюстрацией к словам Авраама Линкольна: "Лучший способ побеждать врагов - делать из них друзей". Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
