Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
15.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[16-02-05]
Вступил в силу Киотский протокол; Ливан - Сирия: история Рафика Харири; как сделать российские дипломы международнымиВедущая Ирина Лагунина Ирина Лагунина: 16 февраля - официальная дата вступления в силу Киотского протокола. Это международное соглашение - как часть программы ООН - было подписано в декабре 1997 года в японском городе Киото. Оно предусматривает сокращение странами-участницами выброса в атмосферу некоторых газов, способствующих формированию так называемого "парникового эффекта". К ним относят, прежде всего, углекислый газ, метан, окислы азота и соединения фтора. В течение 5-ти лет - с 2008 по 2012 год - объемы этих выбросов должны сократиться в среднем на 5,2% - по сравнению с тем уровнем, который был отмечен на рубеже 90-х годов прошлого века. Эти обязательства, правда, относятся не вообще ко всем 140 странам мира, ратифицировавшим Киотский протокол, а лишь к 40 из них - с наиболее развитой экономикой. Но за минувшие годы в таких странах, как Испания и Португалия, объем выбросов, по экспертным оценкам, увеличился на 40%. В Соединенных Штатах - на 13%. Чуть ли не в разы увеличился он в Китае или Индии. Это, кстати, и предопределило то, что и США, и Китай, и Индия, а также Австралия отказались в итоге присоединиться к Киотскому протоколу. С другой стороны, в бывших странах СССР за это же время - из-за распада советской промышленности - объем выбросов "парниковых газов" наоборот, сократился - фактически, сам по себе. Например, в России, по тем же экспертным оценкам, - примерно на 38%!.. Выровнять условия для разных стран, по замыслу инициаторов Киотского соглашения, должна международная система торговли квотами на выброс "парниковых газов". Предприятия в странах с излишками квот могут продать их компаниям из других стран, которые, наоборот, в свои квоты пока не укладываются. Именно такая система с начала 2005-го года формируется в Европейском союзе. Подробнее о том, как она устроена, а также - возможности участия в ней стран, не входящих в Европейский союз, - рассказывает Сергей Сенинский. Сергей Сенинский: Торговля квотами на выброс углекислого газа уже существует в Европе - на уровне "добровольном". Теперь, с начала 2005-го года возникает и система "обязательная" - примерно для 12-ти тысяч промышленных предприятий. Наш корреспондент в Бонне Дмитрий Аскоченский обратился к руководителю отдела проблем климата и энергетики Европейской Комиссии Артуру Рунге-Метцгеру: Артур Рунге-Метцгер: Квоты распределяются внутри каждой из стран Евросоюза, то есть среди отдельных предприятий. Прежде всего - предприятия энергетики. Под действие нового закона попадают также производства керамических изделий, стали, химические предприятия - но все они не сами, а только их энергетические установки. И если какое-то из этих предприятий не использует всю выделенную ему квоту, оно может продать излишек другому предприятию, которое наоборот, нуждается в дополнительных сертификатах на эмиссию. Квоты продают и брокеры, и банки, и биржи, то есть единого правила в Европе для торговли продуктами эмиссии не существует. В Германии, например, квоты продаются на Лейпцигской электроэнергетической бирже, в Амстердаме, Лондоне и Париже для этого созданы специальные институты. Однако вы можете и напрямую, без посредников, продать ваши квоты... Сергей Сенинский: Таких - как их называют, "климатических" бирж - в Европе уже шесть. Крупнейшей из них, по прогнозам, может стать та, что базируется в Амстердаме, но операции будет проводить в Лондоне - на Международной нефтяной бирже. Новая компания называется - в буквальном переводе - "Европейская климатическая биржа" и является филиалом Чикагской климатической биржи в США, с основателем и руководителем которой - Ричардом Сандором - беседовал наш корреспондент в Вашингтоне Владимир Дубинский: Ричард Сандор: Идея создания климатической биржи возникла - как своего рода мечта - на конференции в Рио-де-Жанейро в 1992 году. Мы тогда разработали и представили проект системы продажи квот на выбросы углекислого газа. Затем мы организовали множество лекций на эту тему и представили экспериментальную программу. После того, как был подписан Киотский протокол, мы получили грант на создание нашей биржи. Её целью является поддержание добровольного рынка квот на выбросы парниковых газов, который действовал бы в США до тех пор, пока страна не присоединится к Киотскому протоколу. Сергей Сенинский: На упомянутой конференции в Рио-де-Жанейро в 1992 году была принята рамочная Конвенция ООН по проблемам изменения климата Земли. Именно в рамках её развития и появился спустя пять лет Киотский протокол. На Чикагской климатической бирже первые сделки были заключены в сентябре 2003 года... Ричард Сандор: Мы создали систему, в соответствии с которой целый ряд крупных американских корпораций добровольно взяли на себя обязательства сократить выбросы углекислого газа на один процент в течение четырех лет. Сейчас у нашей биржи - 82 участника, включая 28 наиболее крупных компаний - эмитентов углекислого газа. Вместе взятые, эти компании выбрасывают в атмосферу ежегодно примерно столько же углекислого газа, сколько вся Великобритания. Среди этих компаний - IBM, Motorola, Dupont, International Paper, American Electric, а также американские подразделения крупных европейских компаний - RollsRoyce, Bayer, CT-Microelectronics и другие. Как видите, в торгах участвуют компании, представляющие разные секторы промышленности, и все они готовы сократить выбросы углекислого газа... Сергей Сенинский: Любопытная ирония... Торговля квотами на выброс углекислого газа - между отдельными предприятиями - возникла в США. Когда появился Киотский протокол, эта идея была предложена Европейскому союзу, но - её, по настоянию "зеленых", поначалу отвергли, писал в октябре прошлого года британский еженедельник "Экономист". Это и предопределило во многом отказ США участвовать в Киотском соглашении. Но тут вмешались европейские промышленные компании, которые настояли на торговле квотами на выброс "парниковых газов" - в рамках реализации соглашения. В результате теперь именно в Европе и возникнет первая в мире международная система такой торговли... Артур Рунге-Метцгер: Безусловно, торговля квотами на выброс парниковых газов существовала в Европе и раньше, но те квоты никак не вписываются в новую общеевропейскую систему торговли. Она предполагает введение новых сертификатов для европейского рынка, которые распределяются правительствами стран ЕС среди конкретных предприятий. Теперь эти предприятия, в соответствии с законом, просто обязаны иметь сертификаты на выброс определенного количества углекислого газа. То есть необходимо четко разделять международную торговлю квотами и мероприятия в рамках европейского закона о торговле продуктами эмиссии - это два совершенно самостоятельных рынка! Международные квоты определяются, исходя из положений Киотского протокола, для каждой страны отдельно, а европейская система торговли квотами основана на отношениях между отдельными предприятиями. В этом - главное отличие того, что предпринимается в рамках Киотского протокола, и тем, что предписывается европейским законом... Сергей Сенинский: Итак, появлению в Европе "обязательных" сертификатов на выброс "парниковых газов" для отдельных предприятий предшествовала не только "добровольная" торговля квотами, но и распределение между примерно 12-ю тысячами предприятий 25-ти стран ЕС национальных квот каждой страны. Существует ли подобный опыт в России - в той или иной форме? Наш собеседник в Москве - руководитель климатических проектов Центра по эффективному использованию энергии Инна Грицевич: Инна Грицевич: В России не существует опыта добровольного квотирования самими компаниями. Но начать здесь, видимо, надо не с самих компаний, а с национальной квоты. До сих пор российское государство не определилось с тем, какая у нас будет свободная общенациональная квота. И, соответственно, - никаких попыток со стороны государства распределения ее между группами предприятий. Я бы сказала, что в России более актуально распределение этой квоты между регионами - по политическим, в том числе, и другим соображениям. Сергей Сенинский: А какие-то эксперименты на уровне отдельных предприятий? Инна Грицевич: Что есть - это попытки принятия компаниями добровольных обязательств по снижению выбросов парниковых газов. И примером здесь является Архангельский целлюлозно-бумажный комбинат, который взял на себя такие обязательства и уже их добровольно выполняет. При этом они считают, что это не только не приносит им каких-то дополнительных издержек, но и, наоборот, позволило повысить эффективность своего производства. Кроме того, есть опыт РАО ЕЭС по внедрению системы учета выброса парниковых газов во всей системе РАО ЕЭС по всей России. И, насколько я знаю, они планируют введение системы внутреннего квотирования, нормирования. Сначала, на самом деле, надо провести нормирование, а потом - квотирование. И далее - какие-то задания по снижению устанавливать, или допускать возможность переуступки квот или торговли ими... Сергей Сенинский: По оценкам британских экспертов, запас будущих квот на выброс "парниковых газов" только двух стран бывшего СССР - России и Украины, вместе взятых, - может оказаться столь велик, что превысит объем необходимого сокращения выбросов всеми другими странами - главными участницами Киотского протокола, вместе взятыми. Если так, то ясно, кто на этом рынке - покупатели, а кто - продавцы. Но, допустим, в России уже в недалеком будущем определят не только общенациональную, но и квоты отдельных предприятий... Могут ли они продать их компаниям в европейских странах? Артур Рунге-Метцгер: Вопрос - неоднозначный... Конечно, можно купить квоты на Украине или в России, но только кто их потом купит их у вас в Европе? Ведь любое европейское предприятие, находящееся в сфере юрисдикции европейского закона о торговле продуктами эмиссии, не может просто так купить квоты российских предприятий, чтобы, скажем, закрыть свои обязательства в Германии. Если, скажем, в России будет принят аналогичный или сравнимый с европейским закон о торговле продуктами эмиссии, а российская система была бы связана с европейской неким торговым соглашением, тогда, возможно, это имело бы смысл. Пока же европейская система является самостоятельной структурой в пределах Европейского Союза... Инна Грицевич: Технически такая перспектива вполне реальна. Здесь единственный вопрос - только в наличии некой политической воли и заинтересованности обеих сторон - Европы и России. Что касается сроков, то год-два - это абсолютно реальные сроки. Во-первых, здесь должны быть внесены изменения в саму европейскую директиву, которые позволила бы России участвовать, присоединиться к этой директиве. И второе - должно быть заключено некое соглашение между Россией и Европейским Союзом. Все обязательства в рамках Киотского протокола - это национальные обязательства. Поэтому сами компании, минуя государство, они не могут в этом участвовать. Разве что в порядке эксперимента и какого-то добровольного опыта, но без зачета этих сделок в национальной квоте или без передачи части национальной квоты другой стране... Сергей Сенинский: В целом возможно ли, чтобы Россия начала торговать своими квотами на выброс "парниковых газов" с другими странами прежде, чем система возникнет в самой России? И чтобы эти квоты были зачтены - в рамках торговли или совместных проектов участников Киотского протокола... Инна Грицевич: Нет, это невозможно. Чтобы квоты одной страны были переданы другой стране - либо в рамках торговли квотами, либо в рамках проектов "совместного осуществления" - в обеих странах, или в группе стран, должны быть выполнены определенные формальные условия, установленные Марракешскими соглашениями и в соответствии с положениями Киотского протокола. Только в этом случае переданные квоты будут зачтены. В России пока не создана для этого институциональная система, не создана система учета выброса парниковых газов и их поглотителей. И пока такая инфраструктура - институциональная и нормативная системы - у нас не создана, мы не сможем участвовать в системе торговли выбросов. Более того, я подчеркну, система эта должна быть не просто создана, но она еще должна быть сертифицирована специальным международным органом, который создается в рамках Киотского протокола. Сергей Сенинский: Одна из наиболее обсуждаемых сегодня тем - в части торговли квотами - будущие рыночные цены на них. Сколько, например, сегодня стоит купить сертификат на одну тонну углекислого газа на "добровольных" торгах в США? Ричард Сандор: Как и на любых других торгах, цены на нашей бирже диктуются спросом и предложением. Иными словами, покупатели и продавцы договариваются о цене точно так же, как это делается при покупке любого другого товара - зерна или золота, например. Когда торги на нашей бирже только начались, цена составляла один доллар за одну тонну выбросов. Позднее она упала примерно до 80-ти центов. После того, как Россия присоединилась к Киотскому протоколу, цена подскочила до двух долларов. Сегодня она составляет один доллар и 80 центов за тонну. Сергей Сенинский: Один доллар и 80 центов... В Европе, кстати, текущая цена в пять раз выше - 9 долларов 25 центов... 16 февраля 2005 года Киотский протокол вступил в силу, хотя большинство его требований проявится с 2008-го... Ирина Лагунина: Ливан прощается с бывшим премьер-министром страны Рафиком Харири, человеком, который в течение 15 лет после окончания гражданской войны поддерживал мир. Столицу Ливана Бейрут до войны 1975-90-го годов называли Парижем Ближнего Востока. Это была самая богатая страна региона, образец постколониального развития государства. Харири стремился вернуть этот статус. Вообще, об этом человеке можно говорить отдельно: Рафика Харири называли арабским символом американской мечты. Родился в бедной крестьянской семье из города Сайды. Юношей покинул Ливан и перебрался в Саудовскую Аравию. Устроился работать бухгалтером. В этой должности в возрасте 24 лет в 1970 году был замечен наследным принцем Саудовской Аравии Фахдом. Так Харири получил должность строительного подрядчика королевского двора. В течение последующих двадцати лет компания "Оджер энтерпрайсис", которую основал Харири, построила десяток объектов - аэропорты и дворцы, больницы и отели - для королевской семьи Саудовской Аравии и эмиров стран Персидского залива. Самая большая награда, которую Харири получил от королевской семьи - саудовское гражданство, дающееся в исключительно редких случаях. С годами его корпорация росла, в его подчинении и владении оказались банки в Европе и на Ближнем Востоке, парк частных реактивных самолетов, печатные издательства и даже 75-этажное здание техасского торгового центра в Хьюстоне - JPMorganChase Tower. Подсчитав его активы, журнал "Форбс" поставил его в список 100 богатейших людей мира. Немалую часть этих средств, начиная с 1993 года, Харири вложил в послевоенное восстановление деловой части Бейрута. В Ливан же он вернулся годом раньше - в 1992-м, чтобы стать премьер-министром страны. План развития всего - от городской инфраструктуры до образования и культуры - носил название "Горизонт - 2000". Ирина Лагунина: Почему подозрения в причастности к этому политическому убийству пали на Сирию? Например, можно было бы предположить, что Харири мог стать жертвой политического террора из-за связей с саудовской королевской семьей, подорвать позиции которой в последнее время пытается Усама бин Ладен. Эту возможность изначально отверг министр юстиции Ливана Аднан Аддум. Сын Рафика Харири Саадеддин навел на мысль, что причины, по которым Сирия хотела бы избавиться от его отца. Его спросили, кто может стоять за убийством. Он ответ: "Это ясно. Не так ли?" И следом за этим ответом присоединился к собранию оппозиции, которое проходило в доме отца. На самом деле, первыми заговорили о причастности Сирии политические соратники Харири. Выйдя в отставку в октябре прошлого года, бывший премьер-министр Ливана начал формировать оппозиционное движение, которое требовало вывода сирийских войск из страны. После гражданской войны в Ливане осталось около 14 тысяч сирийских военнослужащих. Сначала международное сообщество поддерживало Сирию, считавшуюся де-факто посредником в достижении мира в Ливане. Но с момента окончания войны прошло уже 15 лет, и в сентябре Совет Безопасности ООН по инициативе Соединенных Штатов и Франции принял резолюцию 1559. Резолюция обязывала Сирию вывести свой воинский контингент. Как говорят эксперты, с принятием этой резолюции международное сообщество официально отказалось и дальше признавать неформальную оккупацию Ливана соседним государством. Сирия этот международный документ игнорировала. Именно с сентября в Ливане начало нарастать напряжение и недовольство сирийским присутствием. Одним из самых значительных голосов был голос Харири. 8 октября прошлого года, уже после принятия резолюции Совета Безопасности ООН, сирийский президент Башар аль-Ассад выступал на конференции в Дамаске. Вот строки из этого выступления: "Сирия и Ливан - две самые стабильные страны на Ближнем Востоке, несмотря ни на что. Неужели западные страны хотят превратить весь регион в вулкан? Неужели они ничему не научились после 11 сентября? Неужели они ничему не научились из войны в Ираке? А мы неужели ничему не научились на примере иракской войны? Неужели весь мир ничему не научился? Много лет назад мы узнали, что когда вулкан начинает извергаться, его пепел поражает страны и в непосредственной близости от него, и в отдалении, и большие, и малые государства, и слабые и сильные. Пришло время усвоить этот урок. Именно поэтому мы уверены, что ответственность, которую несет Сирия по отношению к Ливану, как и ответственность Ливана по отношению к Сирии сохранится несмотря ни на что благодаря силе истории и географии". Ирина Лагунина: Из выступления президента Сирии в октябре прошлого года. Мы разговариваем с директором программы исследования терроризма в вашингтонском институте ближневосточной политики Мэтью Левиттом. О какой исторической близости говорил Башар аль-Ассад? Мэтью Левитт: Сирия рассматривает Ливан не как независимую страну, а как часть исторически Большой Сирии. Это - общая проблема Ближнего Востока. Некоторые иракцы тоже рассматривали Кувейт как продолжение территории Ирака. Для Сирии еще свежо в памяти ее географическое пространство во времена французского господства. А с прагматической точки зрения, Сирия по-прежнему сохраняет в Ливане свой воинский контингент, рассматривает себя как основного гаранта безопасности Ливана, не говоря уже о том, что сирийская экономика питается за счет гораздо более сильной ливанской экономики. Ирина Лагунина: Но если говорить об убийстве Харири. Хорошо, Сирия имеет плохой послужной список с точки зрения ее отношения к терроризму. Достаточно вспомнить тот факт, что страна поддерживает группировку "Хезболлах" в Ливане и суннитское сопротивление в Ираке. Понимаю, что никаких доказательств нет, есть только предположения. Но могло сирийское руководство пойти на такой шаг, чтобы организовать политическое убийство ливанского оппозиционного лидера? И сделать это только по той причине, что он выступал против сирийского военного присутствия. Мэтью Левитт: Причина в данном случае не одна. Для Сирии он был занозой во многих отношениях. Один лишь пример: даже когда он был премьер-министром, был момент, когда ему не давали аудиенции с сирийским руководством, поскольку он выступал противником сирийской политики. Но самое главное, в Сирии его рассматривали как человека, который стоял за принятием резолюции 1559 Совета Безопасности ООН, которую предложили США и Франция. В Дамаске эта резолюция рассматривается как попытка еще больше изолировать сирийский режим. Не уверен, что за убийством стоят агенты безопасности Сирии, но вряд ли подобное могло произойти без ведома этой страны, особенно если учесть, насколько жестко Сирия контролирует безопасность Ливана. Ирина Лагунина: США отозвали своего посла из Дамаска. Что дальше? На какие действия может и должна, по вашему мнению, пойти сейчас администрация Джорджа Буша? Мэтью Левитт: Думаю, что Соединенные Штаты в данный момент сделали все, что могли сделать в одиночку. Теперь необходимо заручиться поддержкой союзников, чтобы дело было продолжено. У Европы налаженные экономические отношения с Сирией. Особые отношения с этой страной у Турции и России. И Россия, кстати, все еще рассматривает возможность продажи оружия Дамаску. Надо, чтобы другие страны стали частью этого процесса. И в данном случае надо не наказывать Сирию, а убеждать ее изменить поведение. Ирина Лагунина: Но вот все говорят, что Сирия контролирует Ливан. Хорошо, президент про-сирийский, но Харири был премьер-министром столько лет? Мэтью Левитт: Именно так, люди с собственным мнением и позицией могут быть в правительстве. Но это их мнение и их позиция - ограничены. И пример Харири, с этой точки зрения, идеальный. Когда он вышел за рамки того, что готова была принять Сирия, ему отказали в приеме. То есть, если кто-то выходит за очерченные рамки, он уже неприемлем, вне зависимости от его религиозной принадлежности. Ирина Лагунина: Российские вузовские дипломы не могут быть автоматически сертифицированы в большинстве западных стран. Почти всегда требуются дополнительные экзамены, подтверждающие наличие профессиональных знаний и навыков. Разговоры о необходимости нострификации документов о Высшем образовании велись давно, но только сейчас Министерство образования России объявило о том, каким оно видит будущую реформу. Андрей Бабицкий: Похоже, Россию в недалеком будущем ожидает самая серьезная за весь постсоветский период реформа высшего образования. В начале этой недели министр образования Алексей Фурсенко обрисовал общие направления реформ. Планируется разделить все российские вузы на три группы. Высшей категории учебных заведений, в которую войдут 10-12 университетов, будет предоставлена полная самостоятельность в выборе учебных курсов и дисциплин, а также преимущественная финансовая поддержка со стороны государства. Вторая категория, 100-200 вузов, получит деньги на подготовку бакалавров и магистров, третья только на бакалавров. Насколько такая система, коль скоро она будет реализована, может быть соотнесена с зарубежными аналогами? Мы взяли примеры из стран, которые имеют как формировавшуюся длительное время систему высшего образования, так и страны, где она проходит через процесс становления. Французы гордятся своей высшей школой, хотя критики традиционно упрекают ее в отступлении от демократических принципов в угоду элитаризму. Семен Мирский: Во Франции насчитывается 85 университетов, причем все они без исключения имеют право на выдачу дипломов всех трех академических степеней, от низшей до высшей - докторской. Об университетах первой, второй и третей категории во Франции не может быть и речи, что, разумеется, не исключает различия уровней, объясняемого в одних случаях авторитетом профессоров, возглавляющих те или иные кафедры, а в других традицией. Что же касается организационной структуры французских академических заведений, то они организованы по принципу триады - научно-исследовательские институты, университеты и так называемые "гранд эколь" - "большие школы". Итак, что такое "гранд эколь"? это элитное высшее учебное заведение, в которое можно попытаться поступить по конкурсу, предварительно пройдя двухлетнюю подготовку на специальных курсах, славящихся строгостью, чтобы не сказать свирепостью своих требований и режима. Отсев на подготовительных курсах достигает 80%, а из оставшихся 20 быть может каждый десятый имеет шанс быть выбранным в одну из "больших школ", самая знаменитая из которых - это Национальная школа администрации. Достаточно сказать, что почти все президенты Французской республики были в свое время студентами этой школы. Овеяна легендой Эколь Нормаль Суперьер, готовящая кадры преподавателей университетов в области древних и живых языков, истории, литературы и других гуманитарных дисциплин. В момент поступления в одну из "больших школ" студент приобретает статус государственного служащего и получает не стипендию, а настоящую заработную плату. Не все французы считают систему "больших школ" несомненным благом. У противников этой системы тоже есть свои доводы. Идея элиты вступает в противоречие с принципом республиканского равенства. Привлекая лучших, самых способных студентов, говорят противники системы, "большие школы" делают это за счет университетов, тем самым понижая университетский уровень. Андрей Бабицкий: В Грузии, где сфера высшего образования была традиционно наиболее коррумпированной, новое руководство страны предельно демократизировало процесс поступления в вузы. Георгий Кобаладзе: Молодые реформаторы во главе с покойным Зурабом Жвания сумели добиться принятия в парламенте закона о высшем образовании. Революционность этого закона заключается в первую очередь в том, что отныне абитуриент сдает экзамен не в конкретный вуз, а участвует в так называемом общенациональном экзамене по трем предметам - грузинский язык, иностранный язык и интеллектуальный тест. Для желающих поступить в технические вузы еще и математика. В заявлении абитуриент указывает пять высших учебных заведений, где он бы хотел учиться. Результат экзамена оценивается по стобалльной шкале, и в соответствии с тем, какую сумму баллов он получает, его и определяют в один из пяти вузов. То есть, чем выше полученный абитуриентом балл, тем больше у него шансов попасть в вуз, указанный им под номером один. Если его оценка ниже так называемого проходного балла в этом вузе, тогда абитуриент зачисляется в вуз, указанный им под номером два и так далее. Но если оценки слишком низкие, ниже 50 баллов, абитуриент может вообще не попасть ни в один из вузов. Обучение платное, но набравшим на экзаменах свыше 90 баллов, учебу оплачивает государство. При этом студент имеет право, получив от государства ваучер, менять факультеты и даже вузы по своему усмотрению в ходе учебы. После аттестации из 220 высших учебных заведений аккредитацию у государства получили лишь 80, и вышеописанная система обязательна для всех. Военные кафедры упраздняются повсеместно, но студент может отсрочить службу в армии на шесть месяцев, заплатив всего сто долларов. Ректоров государственных вузов назначает президент. Профессорам старше 65 лет запрещается занимать административные должности, то есть, скажем, становиться ректорами вузов, либо деканами факультетов. Андрей Бабицкий: В США государственная система высшего образования отсутствует как таковая. Рассказывает корреспондент Радио Свобода в Вашингтоне Татьяна Ваксберг. Татьяна Ваксберг: "У вас бакалаврская или магистерская степень", - с этого вопроса начинается любой процесс приема на работу в Америке. От ответа зависит не только дальнейшее развитие карьеры, но и темпы роста доходов. Хотя оба диплома считаются университетскими, перспективу они дают разную. 26-летняя Кетрин Боунти узнала об этом еще в школе, где это объяснялось подробно и многократно. Как и остальные ее сверстники, Кетрин проучилась в колледже четыре года, получив в конце диплом бакалавра по гуманитарным наукам. Заполняя анкету для поступления на работу, Кетрин написала, что основным предметом изучения у нее были международные отношения. Она очутилась в одном их самых престижных исследовательских институтов в Вашингтоне. Но знала еще задолго до поступления туда, что проведет в нем не более двух лет. Кетрин Боунти: Если я хочу активнее работать, развивать свою карьеру и рассчитывать на солидные доходы, мне нужна следующая степень - магистерская. Это означает еще два года учебы. С магистерским дипломом по политическим наукам и международным отношениям я уже смогу работать и в правительстве, и в исследовательских институтах, и вообще участвовать в обмене политических идей. Татьяна Ваксберг: А почему тогда надо было прерывать учебу? Не лучше ли было после колледжа сразу поступить на магистратуру и закончить с образованием раз и навсегда? Кетрин Боунти: Я хотела набраться опыта, а к тому же в области, которую я выбрала, без практического опыта меня бы вообще в университет не приняли. Международные отношения, политические науки, журналистика, дипломатия - все это специальности, куда невозможно поступить сразу же после колледжа, не имея практики в этой области. Татьяна Ваксберг: Американские университеты полностью отделены от государства, федеральное правительство их не финансирует, в организацию учебы не вмешивается и за аккредитацию вузов неответственно. Университеты вузов самофинансируются, а аккредитацию получают от региональных ассоциаций, находящихся вне контроля государства. Эти ассоциации и следят за тем, чтобы университеты обеспечивали своим студентам необходимый минимум знаний в соответствующих специальностях и дают гарантию на то, что аккредитованный в одном штате университет признает диплом, выданный в другом штате. В Америке более трех с половиной тысяч колледжей и университетов. Когда Кетрин сказала, что в колледже учатся четыре года, а магистерскую степень получат за два, она имела в виду только приблизительные сроки, на самом деле сроков нет. Каждый предмет изучения отвечает определенному количеству кредитов, и диплом невозможно получить, не набрав тот общий минимум кредитов, который заявлен по данной специальности. Или, как говорит Кетрин, колледж можно было окончить и за три года, но для этого надо было заниматься и ночью. Андрей Бабицкий: В Польше, как и в России, государственные и частные вузы конкурируют между собой, и частное образование за последние годы отвоевало себе едва ли не преимущественные позиции. Алексей Дзиковицкий: Чтобы получить полноценное высшее образование со степенью магистра в Польше нужно учиться в среднем пять лет, хотя есть специальности, например, медицина, где обучение продолжается шесть лет, а на некоторых отделениях четыре с половиной года. Высшие учебные заведения делятся на государственные (они полностью финансируются из бюджета) и частные, которые стали появляться после 1989 года. Теперь в Польше частных вузов почти в два раза больше, чем государственных. Большинство студентов учатся именно в частных высших школах. Однако существуют направления и специальности, по которым получить образование до сих пор можно лишь в государственных высших учебных заведениях. Говорит профессор Ришард Зах, который преподает и в государственных, и в частных вузах польской столицы. Ришард Зах: В Польше пока нет, например, ни одного медицинского частного вуза. Быть может со временем они появятся, но для этого нужны огромные финансовые вложения. По этой же причине нет частных вузов, где можно было бы получить специальность химика. Научиться в негосударственных вузах журналистике, менеджменту, информатике, иностранным языкам и так далее можно без проблем. Алексей Дзиковицкий: То, на каких условиях частные вузы принимают студентов, зависит от них самих. Это могут быть экзамены, тесты, конкурс аттестатов или вообще ничего. В таком случае после первого семестра или года обучения те, кто не сдал определенных экзаменов, просто отчисляются. Не все негосударственные вузы имеют право присваивать своим выпускникам степень магистра. Ришард Зах: Все частные вузы могут давать своим студентам после трех лет обучения и написания дипломной работы так называемый лицензиат или полувысшее образование или еще это можно сравнить со степенью бакалавра. Это касается однако только части специальностей. Например, управленец может учиться три года, а психолог только пять. Часть негосударственных высших учебных заведений предлагает так дальнейшее обучение и уже степень магистра. Это зависит от решения государственной комиссии, которая оценивает уровень преподавания в вузе, учебную базу, количество профессоров, наличие библиотеки и так далее. Алексей Дзиковицкий: Дипломы частных и государственных высших учебных заведений признаются на равных и в Польше, и во всех остальных странах Европейского союза. Ряд польских частных вузов дают зачастую лучшее образование, чем государственные. Некоторые из них относятся к числу лучших высших школ в Европе. Поэтому разница в престиже, которая существовала между дипломами государственных и частных вузов в самом начале 90, нынче не существует. Ирина Лагунина: Российская реформа, похоже, ориентирована скорее, на примеры тех стран, где государственная высшая школа остается лидирующей, хотя и не единственной системой высшего образования. Такое направление реформы логично, если принять во внимание социальный характер российской модели обучения. Впрочем, Россия уже утратила первенство в этой области. Ведь в таких странах, как Франция, Германия или Чехия высшее образование остается бесплатным. Правительство республики Алтай продолжает лоббировать строительство Алтайской ГЭС на реке Катунь. Подготовка к началу строительства идет с грубыми нарушениями российского федерального законодательства. Марина Катыс: На днях правительство республики Алтай провело так называемое общественное слушание материалов обоснования инвестиций в строительство Алтайской ГЭС на реке Катунь. Оно прошло на фоне многочисленных протестов местных жителей, вызванных не только очевидной опасностью проекта для природы и населения Алтая, проблема многократно усугубляется многочисленными нарушениями федерального законодательства. Говорит эксперт Гринпис России Михаил Крендлин. Михаил Крендлин: К сожалению, в последнее время руководство республики Алтай очень сильно изменило отношение к природе своей республики. Если раньше действительно постулировалась ставка на развитие экологического туризма, сохранение природных объектов, очень много было для этого сделано, то, к сожалению, в последнее время эта ситуация принципиально изменилась. Руководство республики, видимо, в угоду каким-то непонятным экономическим интересам начало целенаправленную политику на интенсификацию наиболее природоразрушающих видов хозяйственной деятельности, пытается возрождать, скажем так, проект строительства электростанции на реке Катунь. Этот проект вообще-то родился в 70 годах прошлого века наряду с такими всем известными "проектами века" как переброска северных рек в Каспийское море или сибирских рек в Среднюю Азию - детище приснопамятного Министерства мелиорации и водного хозяйства СССР. Слава богу, в начале 90 на волне подъема общественного движения, в частности, экологического движения этот проект был фактически уничтожен. Прошло несколько экологических экспертиз, экономических, которые признали его полную экономическую, в первую очередь, несостоятельность и экологическую опасность. Но, к сожалению, этот проект не умер. Люди, которые тогда его продвигали, они остались, они работают на достаточно важных должностях. Нынешнее руководство республики Алтай уделяет этому проекту внимание и поддержку. Сейчас его активно пытаются реализовать. Причем делается это практически в тайне. Население республики Алтай было официально оповещено, что собираются на их территории строить огромную гидроэлектростанцию уже после того, как обоснование инвестиции получило положительное заключение государственной экологической экспертизы. Марина Катыс: По закону общественное обсуждение проекта ГЭС должно было состояться еще полгода назад, перед тем, как 1 июля 2004 года документы на проведение государственной экологической экспертизы были поданы в Министерство природных ресурсов. Таким образом положительное заключение по обоснованию инвестиций заказчики проекта получили незаконно, грубо нарушив при этом права местных жителей. Говорит председатель алтайской общественной организации "Защита Тенгри" Людмила Соловьева. Людмила Соловьева: Пущена такая версия, что в республике Алтай имеется дефицит электрической энергии. Но если вдуматься в эту ситуацию, конечно, это не так. Население республики Алтай оставляет не многим более двухсот тысяч человек, которые проживают не компактно, а разрозненно по территории республики Алтай. Кроме того, единая энергосистема Сибири, запитанная от Саяно-Шушенской ГЭС, даже имеет избыток электрической энергии. Поэтому миф о дефиците электрической энергии в горном Алтае надуман. Доля республики в уставном капитале ОАО Горноалтайская ГЭС составляет всего 10%. И реально влиять на политику цен правительство республики Алтай не сможет - это очевидно. Вызывает опасения еще тот факт, что эта маленькая якобы 50-метровая плотина, в проекте содержится такая вероятность увеличения ее до 180 метров. Об этом говорят напрямую нам как представители республиканских властей, так и заказчики, так и проектанты. Это понятно. Потому что Алтайская ГЭС, даже ее заявленная мощность составляет 140 мегаватт, а в зимнюю межень, когда река небольшой имеет объем, количество киловатт, которое может выдавать эта электростанция, будет, наверное, около 30 мегаватт. То есть это не обеспечивает даже потребности республики Алтай в электроэнергии. А средства, которые на это пускаются, на строительство этого гидросооружения, конечно, колоссальные. С экономической точки зрения - это первый шаг, который позволяет ступить одной ногой, а потом поднять эту плотину до 180 метров. И естественно, в этом случае это будет с экономической точки оправдано, но с экологической и других точек зрения - это просто, безусловно, крайне опасный проект. Тем более, учитывая, что проектная документация не содержит технико-экономического обоснования проекта, она содержит только обоснования инвестиций, а это лишь предпроектная стадия. Заказчик и правительство намереваются ограничиться только данными документами - обоснование инвестиций и иногда они используют такой термин "с утверждаемой рабочей частью проекта". Это вообще нонсенс. Это вроде как забор построить, а не гидроэлектростанцию на крупнейшей магистральной артели региона и таких громадных размеров. Марина Катыс: Район сооружения ГЭС характеризуется высокой сейсмичность, до 7 баллов по шкале Рихтера. Кроме того сейсмичность будет усиливаться по мере заполнения водохранилища, явление известное, как наведенная сейсмичность. Заявление представителей заказчика, что сейсмичность уменьшится, противоречит мировому опыту. После строительства водохранилищ сейсмичность всегда увеличивается, либо балльность, либо частота землетрясений. Говорит Ирина Иванова, член алтайской общественной организации "Защита Тенгри". Ирина Иванова: С первых шагов и по сегодняшний день всеми участниками реализации плана строительства Алтайской ГЭС игнорируется и нарушается федеральное законодательство, строительные нормы и правила, регламентирующие нормы строительства гидросооружений. Первый факт - это создание самого акционерного открытого общества Горноалтайская ГЭС. Участником его являются две строительные фирмы. Третий участник - это правительство республики Алтай. Правительство республики Алтай вступило в акционерное общество, вложив в уставной капитал от себя право аренды земель, которым оно не обладало. Земли в районе предполагаемого строительства Алтайской ГЭС стройплощадки водохранилища относятся к землям Чумайского района и землям крестьянских хозяйств, то есть существуют собственники на эту землю, права которых были нарушены и никто не спросил согласия их на размещение данного объекта. Затем это постановление было отменено, принято новое постановление правительством республики Алтай о вложении в уставной капитал пяти миллионов рублей из бюджета республики Алтай, не согласовав такие вложения с Госсобранием республики Алтай. Кроме того, закон об акционерных обществах запрещает участие правительства, республики Алтай в том числе, любых государственных структур в создании каких-либо акционерных обществ. Кроме того, материалы переданы на государственную экологическую экспертизу, были переданы новосибирской общественной организации "Сибирский эко-центр" на аудит. В них отсутствует оценка воздействия на окружающую среду в период строительства. Отсутствие каких-либо землеустроительных, отсутствие результатов сейсмического микрорайонирования после прошедшего землетрясения 2003 года. Я бы хотела сказать о деятельности нашего республиканского Министерства промышленности, строительства и жилищно-коммунального хозяйства. Оно проводит техническую экспертизу, специальную, проводит на своем ведомственном уровне, нарушая постановления правительства Российской Федерации 1008 о том, что экспертиза такого объекта, который входит в федеральную целевую программу Энергоэффективная экономика 2002-2005 год на перспективу 2010, должна проходить все согласования и все экспертизы на федеральном уровне и в органах вневедомственной государственной экспертизы. Тем самым Министерство промышленности республики Алтай взяло на себя такую ответственность и дало положительное заключение о возможности строительства столь опасного объекта. Марина Катыс: Надо сказать, что в районе предполагаемого строительства расположен один из крупнейших в России санаториев для лечения туберкулеза. После строительства ГЭС неминуемо произойдет изменение климата, в частности, повышение его влажности. Даже незначительные изменения приведут к потере Чумайского района как горно-климатического курорта с уникальным лечебным климатом. Поэтому даже горячие сторонники реализации проекта не отрицают, что строительство ГЭС приведет к непредсказуемым изменениям в окружающей среде. 21 января 2005 года Чумайский респубилки Алтай признал незаконными приказы Министерства природных ресурсов Российской Федерации о проведении государственной экологической экспертизы обоснования инвестиций. Также суд признал недействительным положительное заключение государственной экологической экспертизы материалов обоснования инвестиций строительства ГЭС. Ирина Иванова: В то время, когда правительством республики Алтай было принято решение о строительстве Алтайской ГЭС и даже тогда, когда документы были переданы на государственную экологическую экспертизу Министерства природных ресурсов Российской Федерации, в то время еще на территории Чумайского района сохранялся статус природного парка. Как объяснить, что в то время как природный парк еще существовал, он имеет статус такой, что на территории природных парков не допускается строительство, по крайней мере, таких хозяйственных объектов, которые нарушают природную среду, и в то же время было выдано положительное заключение о возможности строительства или дальнейшего проектирования Алтайской ГЭС? Марина Катыс: На этот вопрос отвечает Вячеслав Тырлышкин, начальник отдела охраняемых природных территорий Федеральной службы по надзору в сфере природопользования. Вячеслав Тырлышкин: С точки зрения закона это невозможно. Марина Катыс: Тем не менее, Министерство природных ресурсов намерено оспорить решение суда Чумайского района в кассационной инстанции. А как решаются подобные проблемы в других странах, например, в Латвии? Михаил Бомбин: В настоящий момент в Латвии действуют 9 больших, крупных и 149 так называемых малых гидроэлектростанций. Суть проблемы заключается в том, что где-то около 40% потребляемой электроэнергии Латвия вынуждена импортировать из соседних России, Литвы и Белоруссии. С целью избежать досадной энергетической независимости в начале 90-х, то есть сразу после провозглашения независимости, и был запущен проект по строительству малых электростанций. На одной Даугаве появилось 9 ГЭС, река обмелела и экологи забили тревогу. К тому же решить проблему все равно не удалось. Полностью Латвия обеспечивает себя электроэнергией только время паводков, а вот экология рек оказалась серьезно испорчена. В декабре прошлого года Латвию посетил эксперт из Евросоюза. По оценке эколога, абсолютно все малые ГЭС поострены с огромным числом нарушений: слишком сильно перекрыто течение рек, прервана миграция рыб, вырублены леса, изуродован берег, уничтожены охраняемые биотопы. С открытым письмом к правительству Латвии обратились представители латвийского отделения Всемирного фонда природы. По мнению руководителя фонда, владельцы частных ГЭС постоянно нарушат закон и необходимо срочно менять ситуацию. Была создана специальная комиссия. Вспомнили даже о тротиле. И, как отметил министр охраны среды, если частники нарушают законы, станции надо сносить. Под угрозой ликвидации оказались 23 гидроэлектростанции. Однако вот что думает по этому поводу президент Ассоциации малых и средних предприятий Эрик Розенцвейг. Эрик Розенцвейг: Я понимаю этот вопрос так: электроэнергия Латвии нужна, и поэтому вопрос можно ставить так - есть возможность их провести в порядок? Если - да, дается срок, приводите, месяц, два, сколько надо. Нет возможности - закрываем, демонтируем. Марина Катыс: Вернемся в Россию. Проект строительства Катунской ГЭС - один из самых опасных проектов века. Его реализация нанесет непоправимый ущерб природе всего Сибирского региона и здоровью людей, проживающих не только в республике Алтай, но и в Алтайском крае и в Новосибирской области. Напомню, что эксперты трех государственных и одной общественной экспертизы признали этот проект экологически опасным и экономически невыгодным. И, тем не менее, пока строительство не остановлено. Другие передачи месяца: |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
