Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
16.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[21-06-01]
Кавказ и Центральная АзияГазета-изгнанникРедактор программы Тенгиз Гудава Программу ведет Тенгиз Гудава. Он беседует с основателем, издателем и главным редактором газеты "Чароги Руз", таджикским журналистом Дододжоном Атовулло. Тенгиз Гудава: Мы уже говорили о газете "Чароги Руз", газете в изгнании. Увы, не меняется к лучшему среда обитания таджико-русской газеты, посему вспоминается школьное "повторение - мать учения". Учение в журнализме -такая же потребность, как дышать. Итак, "Чароги Руз", что в переводе с таджикского означает "Дневной свет". Пожалуй, не преувеличение это сравнение с лучом света в темном царстве: "Чароги Руз" не любят многие в Таджикистане, но и читают многие, ведь журналистика как рыба, не бывает второй свежести, то есть, второй искренности. Есть тухлятину подконтрольной журналистики никому не в радость, отсюда неувядающий спрос на "Дневной Свет" - "Чароги руз". История этой газеты интересна, хотя бы потому, что из десяти лет существования, восемь она издается в изгнании. Основатель, издатель и главный редактор газеты, таджикский журналист Дододжон Атовулло живет ныне в Германии. Только что вышел юбилейный, сотый выпуск "Чароги Руз". Еще один юбилей этого года - 10-тилетие со дня рождения "Чароги Руз". Додо, что для тебя эта газета, что ты считаешь ее удачей или неудачей? Дододжон Атовулло: "Чароги Руз" - это мой третий ребенок. У меня двое детей, я "Чароги Руз" считаю своим третьим ребенком. Для меня эта газета очень дорога. Дорога тем, что это не только моя газета - это газета сотен тысяч моих читателей. Эта газета, которую ждут. Но я считаю, что ей не 10 лет, вообще мы будем отмечать свое столетие, потому что каждый год мечтаем за 10 лет, поэтому нам будет 100 лет скоро. Тенгиз Гудава: Дай Бог вам тысячу лет жить! Додо, вот кого ты считаешь своим учителем? Дододжон Атовулло: Моим учителем был и остается покойный Отахон Латифи. Он был и остается одним из самых лучших журналистов Таджикистана. Он тоже, как и я, был изгнанником, потом он поверил в мир, мирный процесс, вернулся в Душанбе и был убит около своего дома. Тенгиз Гудава: Состояние средств массовой информации, в частности, прессы сего дня в Таджикистане - как бы ты оценил это состояние? Дододжон Атовулло: К сожалению, таджикская пресса в советские времена была гораздо более интересная и профессиональная. После распада СССР в Таджикистане произошел расцвет журналистики. Были десятки прекрасных газет прекрасных авторов, прекрасных журналистов, но, к сожалению, всего этого уже нет. Таджикская пресса вернулась на десятилетия назад. Если честно, то стыдно читать сегодня таджикскую газету. В этих газетах кроме обнаженных женщин и гороскопов почти ничего невозможно увидеть. О политике почти они не пишут. Если они пишут - только об одном лишь человеке - о главном, умном, мудром, всемогущем таджике Эмомали Рахмонове, и все. Тенгиз Гудава: Но ведь все-таки в Таджикистане интересная ситуация - объединенная таджикская оппозиция, исламисты таджикские вошли в правительство, вошли во власть. Эта партия исламистов - она тоже издает журналы и газеты с обнаженными женщинами? Дододжон Атовулло: Нет, естественно, в этих газетах нет обнаженных женщин, но эти газеты тоже полны лжи, лицемерия, и неправды. Можешь представить, в этой газете печатают дифирамбы о мэре Душанбе о Махмадсаиде Убайдуллоеве. Пишут полуправду - для меня полуправда - всегда хуже, чем ложь. Действительно исламская партия стала популярной только после того как началась война, и когда рядом с ней были демократические партии, народное движение "Растохез" - "Возрождение", лучшие умы, лучшая интеллигенция Таджикистана. Исламская партия должна быть благодарна именно этим людям, в том числе журналистам, которые могли о них рассказать, которые, стоя рядом с ними, их делали лучше. Но они, придя к власти, почувствовав запах власти, тут же всех предали. И они так же ненавидят инакомыслие, ненавидят разнообразие мнений, как и их оппоненты - нынешняя власть. Я могу привести конкретный пример: когда 2 года назад я несколько раз написал критические материалы об Исламской партии и ее лидерах - они тут же объявили меня врагом. Они забыли о том, что этот враг им дал возможность говорить. Они забыли о том, что именно этот "агент международного сионизма" в лучших изданиях мира и России написал о них. Они забыли о том, что этот враг Таджикистана ездил в лагеря беженцев рассказал о них, ездил там, где воевали сторонники исламской оппозиции - их боевики - о них рассказывал. Вот этот поиск врагов - это большевистская болезнь, "прав только я", "в последней инстанции правда - только я", и это присуще, к сожалению, большинству политиков Востока, в том числе Таджикистана. Не зря Пушкин сказал, что цензура - это явление Востока. Тенгиз Гудава: В сотом юбилейном номере "Чароги Руз" опубликован доклад Государственного Департамента США о положении прав человека в Таджикистане. Додо, какая-либо еще таджикская газета опубликовала этот доклад? Дододжон Атовулло: Абсолютно нет. К сожалению, все доклады Госдепартамента США, международных правозащитных организаций, таких, как "Хьюмен Райтс Вотч". Американского Комитета защиты журналистов, Фонда защиты гласности, "Международной амнистии", в основном, печатаем только мы. И эти документы очень интересны людям. Интересны тем, что это - взгляд со стороны, взгляд нейтральной страны. Поэтому они с большим интересом воспринимают это. И как раз вот этот доклад Госдепартамента люди читают как детектив, потому что это очень важно для них - что говорят об их стране, об их родине в Америке. А для многих таджиков Америка, знамя Америки - это действительно знамя свободы, знамя демократии..., потому что любой человек, для которого демократия что-то означает, сравнивается с Америкой. Тенгиз Гудава: Таджикская словесность, фарсиязычная словесность - это величайшее достижение человеческой культуры, это поэты-титаны Хафиз, Рудаки, Омар Хайам: Некоторые из этих поэтов были придворными поэтами, а может ли быть журналист придворным? Скажем, журналистом президента или того или иного олигарха? Или быть, как сегодня вспоминают в России, представителем одной из древнейших профессий?.. Спорный вопрос. От великих предков у Дододжона Атовулло осталась едкая ирония по отношению ко злу, эта ирония имеет порой свойство яда. В прошлом году, во время нападения исламских боевиков Джума Намангани и Тахира Юлдашева на Узбекистан и Киргизию, Дододжон Атовулло выступил с серией статей, в которых обвинил президента Эмомали Рахмонова в связях с наркобизнесом. "Рахмонов - героин нашего времени" - вот один из заголовков тех статей: Додо, и все-таки, согласись с тем, что обычный средний читатель уверен, что свободной журналистики быть как таковой не может, что журналист всегда какую-то точку зрения хочет навязать, передать, а журналистики ради журналистики, то есть, ради искренности и истины быть не может - если Рахмонов завтра перестанет быть президентом а станет диссидентом гонимым - даст ли ему слово "Чароги Руз"? Дододжон Атовулло: Вот если посмотреть подшивки "Чароги Руз", получается очень интересно. На страницах нашей газеты выступали Сангак Сафаров, лидер Народного Фронта, человек, который сидел 23 года в тюрьме и привел Рахмонова к власти. Выступал неоднократно Саид-Абдулло Нури, лидер исламской оппозиции. Ходжа Акбар Туроджонзода, Абдумалик Абдуллоджонов, Якуб Салимов и многие-многие другие. Самое интересное - когда они были у власти, единственная газета которая могла их критиковать - это "Чароги Руз", и когда они ушли в подполье, когда они были в изгнании , когда им официальная пресса не давала возможности говорить, опять-таки единственная газета, которая им давала возможность высказаться - это была "Чароги Руз" - я этим горжусь. А насчет независимости, свободы - я не хочу ничего говорить. Просто я хочу, чтобы эта газета была газетой, в которой может выступать каждый, любой человек, которому есть что сказать... То называли, что мы террористы, то фундаменталисты, то агенты международного сионизма, то мы дружим с Шамилем Басаевым, то мы призываем к, не мало ни много - к уничтожению каких-то политических фигур в Таджикистане. Но в суд никогда не подали. Почему - потому что для нас очень важна наша репутация, наше имя, наша честь, честь, имя и репутация нашей газеты. И я считаю, что журналистика действительно очень многое может делать, даже то, что сам Наполеон говорил о том, что "я трех газет боюсь больше, чем ста тысяч штыков", - это говорит о многом. Журналистика - это окно в мир. Журналистика... Это возможность поговорить с незнакомыми собеседниками. Журналистика - это возможность говорить о себе, узнать о других и многое-многое другое. Я люблю эту профессию. Я считаю, что она - святая профессия Тенгиз Гудава: Таджикистану принадлежит сомнительная пальма первенства в убийстве журналистов. Два сотрудничавших с Радио Свобода таджикских журналиста - Отахон Латифи и Искандер Хатлони - погибли от руки наемных убийц в последние годы. Смертельная опасность висела и висит над Додождоном Атовулло, которого не любят не только режим президента Эмомали Рахмонова, но и таджикские исламисты. Додо, ты уже трижды изгнанник Советского Союза - сначала Казахстан, потом Россия, теперь вот Германия - с чем связано это вечное бегство, и при каких условиях ты бы вернулся на родину, продолжил журналистскую деятельность - я имею в виду реалистичные условия? Дододжон Атовулло: Ты, наверное, прекрасно знаешь, что жить в изгнании - это не сахар. Иногда мне тоже становится очень обидно. За 8 лет изгнания я поседел, я не мог участвовать в свадьбах своих друзей и плакать над могилами близких, я так часто менял место жительства, что при слове переезд, поверишь, мурашки по коже бегают. Много раз я уходил из дома и не знал, вернусь ли я еще. Но главное: я в Таджикистане не мог бы делать то, что я делаю сейчас. Я не мог бы выпускать свою газету. Я вернулся через 5 лет на родину, когда были подписаны мирные соглашения. Я верил в этот мир. Я через свою газету, используя свой авторитет, выступая в различных изданиях, говорил о том, что это прекрасно, что таджики наконец-то помирились. Но, к сожалению, этот мир, опять-таки по вине политиков, превратился в такой аукцион должностей, в аукцион взяток, когда этот мир, этот прекрасный мир закончился простым дележом власти. Я был в Душанбе - я не узнал этот город. Я не мог попасть в свой родной дом. Мне все время говорили: я должен звонить Убайдуллоеву, мэру Душанбе, чтобы войти в свой дом. Потом у меня была встреча с Рахмоновым. Опять я хотел вернуться. Опять он мне дал золотые обещания, что я могу делать свою газету в Таджикистане, но, к сожалению, все это не произошло. Я вот снова в Германии. Я почему уехал из Москвы - мне было трудно. Москва для меня, несмотря на гонения милиции, жизнь в унижении и без всяческих прав, была городом моей молодости, городом моего студенчества, там легче было получать информацию, легче делать газету, легче распространять ее, потому что в Москве живут 200 тысяч таджиков. Это, в основном, очень активная молодая продвинутая часть населения. А в Германию я переехал только после того, как получил информацию, что мэр Душанбе Убайдуллоев "заказал" меня бандитам. Попросил бандитов убрать меня, уничтожить физически. Потому что они неоднократно обращались к властям России, чтобы выдать меня, но, слава Богу, в России пока еще есть какие-то остатки демократии, и они на этот шаг не пошли. Тенгиз Гудава: Додо, коль мы заговорили о России ,о Москве - сегодня много говорят о восстановлении Россией своего контроля над Центральной Азией. В первую очередь, это контроль над Таджикистаном, который граничит с исламским миром в лице Афганистана, в первую очередь - как ты относишься к интеграции с Россией? Дододжон Атовулло: Я сразу хочу сказать, что я прекрасно отношусь к русскому народу, но я очень плохо отношусь к российскому государству, точнее - к той политике, которую она ведет в Центральной Азии, в частности, в Таджикистане. Я обвиняю российское руководство, прежде всего, русских генералов в том, что они навязывали войну моей стране. Это их самолеты бомбили мирные кишлаки, это их генералы дали команду убрать лучших людей Таджикистана. Это они сегодня - вместе с таджикской мафией - контролируют наркобизнес в Таджикистане, это они не хотят, чтобы в Таджикистане был мир. Им нужен хаос, им нужен беспорядок, чтобы они делали свои грязные дела. Я об этом говорил много раз, в том числе и в российской прессе. Я хочу, чтобы Россия в Таджикистане видела соседа, друга, партнера, а пока Россия в Таджикистане видит просто какое-то посмешище, обезьянник, и то, что творится в моей стране за последние 8 лет, то, что она из цветущего края превратилась в ад - это именно результат ошибочной, преступной политики Кремля. Тенгиз Гудава: Но согласись, что Афганистан граничит с Таджикистаном, причем немалой границей, а в Афганистане сегодня самая громкая опасность для западноориентированной цивилизации - талибы... Вот как Таджикистану нужно вести себя в этой ситуации? Дододжон Атовулло: Действительно, на сегодня защищать границу российская армия и таджикская армия не способны. Если мировое сообщество хочет действительно остановить эту черную силу, на границу с Таджикистаном должны быть выведены миротворческие войска ООН - только так можно решить проблему. А то, что там находятся русские пограничники, таджикские пограничники, они занялись только одним - кто больше допускает наркобаронов, кто больше контролирует границу , потому что на этой границе, рассказывают свидетели - у них нет даже солярки, бензина, чтобы выехать на какие-то рейды и остановить этот поток. Поэтому я думаю, что если мировое сообщество, мир будет не безразличным к этой трагедии, если они хотят, чтобы Таджикистан не превратился во второй Афганистан... В Таджикистане уже восьмой год идет война или состояние ни войны, ни мира. Поэтому единственный путь - это очень серьезная, обдуманная политика Запада. К сожалению, пока этого не видно. Тенгиз Гудава: Преследование свободного слова, журналистики и журналистов - отнюдь не прерогатива таджикских властей, или Центрально-азиатского региона. Вспомним "дело Гонгадзе" в Украине, вспомним "эскадроны смерти" в Белоруссии. И вспомним дело НТВ в России, когда от независимого телеканала осталась одна бессмысленная аббревиатура. Увы, в СНГ сегодня нет свободных СМИ - журналистика переживает страшный системный кризис и исход его может быть летальным - то есть в СНГ будет то, что было в СССР. Уже сейчас многое напоминает ту незабвенную советскую журналистику, которая, например, о сбитии южнокорейского лайнера сообщала так: "Неопознанный летательный объект пролетел над Сахалином и исчез из поля видения радаров": Додо, выживет ли свободная журналистика в России, в Центральной Азии, в Таджикистане, или станет, как "Чароги Руз", журналистикой в изгнании? Дододжон Атовулло: К сожалению, после прихода господина Путина - я жил в Москве, я знаю, что все меняется к худшему. Закрыто НТВ, давление на "Новую Газету", давление на независимых журналистов, их избиение, вот этот запах застоя, запах цензуры уже чувствуется. И я боюсь того, что вот закрытие НТВ будет открытым уроком для всех диктаторов Центральной Азии и вообще бывших советских республик о том, что можно делать с прессой. Тенгиз Гудава: 20 июня впервые отмечался Международный день беженца, изгнанника, а тут газета - изгнанник. Да, о газете "Чароги Руз" мы уже говорили в прежних выпусках, тема преследования свободы слова вообще не оригинальна: Но тьма над Таджикистаном все не рассеивается, а дневной свет хоть и повторяется бессчетное число раз, всегда желаем и нов. Главное - неотвратим. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
