Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
15.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[11-09-05]
Что мы читаем?Автор и ведущий Иван Толстой Иван Толстой: Что мы читаем? Размышления после книжной ярмарки. Сегодня наш разговор посвящен чтению новых книг и приурочен к 18-й Московской международной книжной выставке-ярмарке. Книг нынче, как и в последние годы, море разливанное, все не прочтешь, не укупишь, нужны ориентиры, путеводители по городам и горам книг. Мы пригласили в нашу московскую студию опытного чичероне, хорошо знакомого нашим слушателям гида - историка Олега Будницкого. Здравствуйте, Олег Витальевич. Надеюсь, вы нам поможете сориентироваться хотя бы в части книжной продукции. Я приглашаю наших слушателей принять участие в разговоре. Наверняка кто-то из вас прочитал недавно хорошую книгу. Поделитесь с нами, подскажите, на какого писателя, на какую тему стоит обратить внимание. Олег Витальевич, вы профессор, доктор исторических наук, специалист по 19-му и 20-му векам. Естественно, что вопросы вам мы будем задавать, прежде всего, из этой области. Какая историческая тема привлекает сейчас российских издателей? Есть ли резко выраженная тенденция? Олег Будницкий: Есть, и еще какая. Бросается в глаза огромное количество книг о Сталине и о сталинское эпохе. Причем, что удивительно, подавляющее большинство, львиная доля этих книг, это апологетика Сталина. В том числе, переиздано факсимильно и собрание сочинений Сталина, и выходят тома, которые не вошли в 13-томное собрание Сталина. В общем, тенденция весьма показательная. Причем, книги выходят довольно большими тиражами и, судя по тому, что не только на книжной ярмарке они хорошо представлены, но и на полках, среди наиболее популярных книг ведущих книжных магазинов Москвы, эта тенденция весьма показательна. Ведь издатель отвечает на запрос публики. Вот, видимо, такой запрос сейчас существует. Иван Толстой: А вы считаете, что эта тенденция с переизданием Сталина и дополнительными томами - это опасная тенденция? Олег Будницкий: Это симптом. Я не считаю, что мы находимся накануне или в раннем периоде нео-сталинизма, но это отражает ностальгию публики по сильной руке, по псевдопорядку, по мифу сталинской эпохи. Причем, казалось бы, после публикаций не то что каких-то исследований или документов о том периоде, а просто расстрельных списков, где десятки тысяч имен, причем, отнюдь не политических или военных деятелей, а портных, скажем, или сапожников, столяров. Зайдите на сайт общества "Мемориал" и почитайте расстрельные списки. Там даже есть такой вариант - дают адрес дома, и пишут, какие люди по этому адресу были расстреляны. Совершенно очевидно, что этот террор носил массовый характер, и этот "карающий меч революции" мог пасть на голову кого угодно. И, несмотря на это, после этого всего, едва ли не у половины населения такое нежное отношение к Сталину, который, "несмотря на отдельные недостатки", тем не менее, создал из России великую державу, Советский Союз, и мы шагали по светлой дороге к светлому будущему. Это историческое беспамятство и какая-то странная, с моей точки зрения, трудно объяснимая любовь к диктаторам и палачам. Это ведь не издатели формируют. Они реагируют на определенный запрос. Если бы эти книжки не покупали, их бы, наверное, не издавали. С другой стороны, и сам издатель, издавая эти книги, в какой-то степени, формирует аудиторию. Иван Толстой: Ваш общие впечатления от 18-й Московской международной книжной ярмарки, впечатления посетителя, который, наверное, погулял, посмотрел даже на то, что впрямую не укладывается в направление его интересов. Олег Будницкий: Погулял и посмотрел, безусловно. Первое впечатление - гигантские очереди в кассы, чтобы пройти на ярмарку. Это и хорошо, и плохо. Хорошо, потому что, все-таки, еще огромное количество людей, вопреки всяким интернетам, ходит, читает и просто глазеет на книги. Отрицательно то, что я бы, на месте устроителя, не устраивал бы этого безобразия платного входа на ярмарку, сопряженного с гигантскими очередями. Это же реклама и продажа книг. Как можно брать с покупателя деньги еще до входа на ярмарку? Но это мои субъективные впечатления. Может быть, я в микроэкономике чего-то не понимаю. Иван Толстой: А сколько брали за вход? Олег Будницкий: По-моему, 40 рублей. Что поражает? Во-первых, ассортимент и существенный рост качества книжной продукции. Книги, изданные на газетной бумаге, желтые, неприятные на вид - их почти нет. Чисто полиграфически, продукция весьма качественная. Второй момент - появились узкопрофессиональные издания, явно убыточные. Они были и раньше, но сейчас их гораздо больше. Есть, видимо, какие-то люди или структуры, которые серьезно финансируют научное книгоиздание. Это очень приятно. По-прежнему очень много макулатуры. Я понимаю, что основная масса читает не более или менее серьезные книги, а нечто для развлечения. Я бы сказал, что качество развлекательной литературы не очень высоко. А что касается литературы научной, то мне кажется, что здесь мы находимся в периоде некоторого ренессанса, и это весьма приятно. Я бы еще отметил, что очень много качественных книг выходит не в признанных издательствах, как, скажем, "Наука" или "Мысль", которая, к моему удивлению, жива и что-то издает, а в альтернативных издательствах. Нередко небольших или возникших в недавние годы. Кроме таких гигантов, как "Новое Литературное Обозрение", как всегда, представившее очень приличный набор книг, как "РОССПЕН". Есть и небольшие издательства. "Три квадрата", скажем, которые выпускают очень приличную философскую литературу. Иван Толстой: И издательства в других городах, не в таких гигантах, как Москва и Петербург, но и в Сибири есть замечательные издательства и отлично подготовленные книги. Олег Будницкий: Конечно. Это очень приятно. Я очень редко, в последнее время, покупаю книги, поскольку чересчур много хороших книг, с одной стороны, а с другой стороны, нет такого, чтобы вот эту книгу хотелось взять, схватить и утащить. А с этой ярмарки я, все-таки, несколько книжек принес. Иван Толстой: Что было в вашей корзине на этот раз? Олег Будницкий: Согласно социологическим опросам, оказывается, что люди больше всего читают литературу профессиональную, а не художественную. На втором месте литература по истории, философии и по другим гуманитарным наукам. Как историк, я, получается, в квадрате представляю большинство читателей, которые профессиональную литературу читают и историческую. А я и то и другое, получается, вместе. Что принес? Во-первых, купил шестой том, книга первая, такого замечательного справочника, как "Незабытые могилы". Это некрологи русских эмигрантов, выходившие за границей. Это колоссальный биографический справочник. Издает его Российская Государственная Библиотека, известная как Ленинка. Очень информативная книжка. И хотя некрологи, может быть, чтение довольно своеобразное, но, тем не менее, довольно увлекательное. Это краткий биографический справочник. Причем, иногда, кроме как по некрологам, о человеке ничего узнать нельзя. Иван Толстой: Насколько я понимаю, это просто механическая перепечатка тех некрологов, которые появились в эмигрантских газетах на протяжении десятилетий изгнания. Олег Будницкий: Совершенно верно. Но это надо было проделать - их выявить, собрать. Работа непростая. Если говорить об эмигрантской теме, столь близкой мне, поскольку это сфера моих профессиональных интересов, есть еще один любопытный справочник, выпущенный тоже Российской Государственной Библиотекой. Это такие биобиблиографические очерки писателей второй волны русской эмиграции, подготовленные Марией Бабичевой крошечным тиражом 500 экземпляров. Иван Толстой: Вторая волна вообще мало привлекает исследователей. С вашей точки зрения, почему? Олег Будницкий: Во-первых, там не было столь крупных литераторов, если говорить о писателях. Ведь никто из литераторов второй волны не может быть поставлен в один ряд с Буниным, Цветаевой, Набоковым и другими звездами первой волны. Во-вторых, вторая волна, вообще, меньше известна. Ведь по Ялтинским Соглашениям эти люди должны были быть выданы Советскому Союзу. Они не афишировали своего происхождения и всячески укрывались. И лишь через несколько лет после войны, уже в разгар холодной войны, могли чувствовать себя более или менее спокойно. Иван Толстой: Отсутствие интереса к ним связано как-то с идеологией советской, к отношению к ним, как к изменникам родины? Есть ли тут какой-то психологический момент? Олег Будницкий: Отчасти да, хотя я бы сказал, что среди исследователей преобладает больше волна идеализации. Когда люди шли сражаться вместе с нацистами против Советского Союза, то многими это трактуется так - против Сталина. Но для того, чтобы добраться до Сталина, нужно было убить некоторое количество советских людей, которые воевали против нацистской Германии и ее союзников. Иван Толстой: Но ведь эти же люди, и, в особой концентрации этого, власовцы, утверждали, что достаточно их появления и их пропаганды на фронте, как немедленно красноармейцы повернут свои штыки против Сталина, против командования и, тем самым, власовское движение быстро добьется цели. Олег Будницкий: Во-первых, как мы знаем, этого не произошло. Во-вторых, ведь Германия изначально другие цели преследовала, а вовсе не освобождение России от большевизма и создания какого-то независимого союзного государства. Германия стремилась расчленить Россию, и идея обращения к народу через голову власти, поддержана не была. Мы знаем, что многие националисты были просто посажены нацистами в тюрьмы. Как тот же Степан Бандера. Такое же настороженное отношение было у нацистов и к власовцам. Они их придерживали про запас и пустили в ход только на заключительном этапе войны, когда уже после всех этих нацистских зверств ни о какой поддержке тех, кто шел с нацистами, широкими массами речь идти не могла. И, с моей точки зрения, все эти люди, особенно те бывшие советские офицеры и генералы, которые перешли на сторону противника или, попав в плен, пошли ему на службу, никакому моральному, я не говорю уже о сугубо уголовной стороне дела, оправданию не подлежат. Иван Толстой: Это, все-таки, чисто военная сторона дела. А книга Марии Бабичевой, все-таки, посвящена писателям, литературе, там были какие-то достижения, пусть и малоизвестные сегодняшнему читателю? Олег Будницкий: Я не большой знаток художественного творчества писателей второй волны. То, что я читал, мне не показалось литературой высокого уровня. Что касается публицистики, воспоминаний, статей, вот это интересно и заслуживает переиздания. Когда первая волна писала о Советском Союзе, она его не знала. Они писали со стороны, опираясь на какие-то письменные источники или на рассказы очевидцев. Но они не переживали этого. А вот люди второй волны - это были уже советские люди, оказавшиеся за границей. Их взгляд совсем другой. Иван Толстой: Совершенно верно. Я помню, например, в романе "Блокада" писатель Анатолий Даров (настоящая фамилия Духонин), описывает литературные вечера в Ленинграде в конце 20-х - в 30-е годы. И там есть чудесное описание выступления Анны Ахматовой. Она, правда, не называется своим именем, но по описанию, по этой знаменитой челке, по ложноклассической своей шали, сразу видно, что это Анна Андреевна. И это очень интересное свидетельство. Олег Будницкий: Я могу привести другого автора, который публиковался под псевдонимом Николай Туров. На самом деле его фамилия Тизенгаузен, он по происхождению был немцем и, поэтому, некоторое время служил в оккупированном Ростове-на-Дону переводчиком. У него есть цикл воспоминаний, который публиковался в "Новом Журнале", блестящие воспоминания. Этот человек не был сторонником нацистов. Он не был и сторонником советской власти - он сидел в 37-38 году. Он описывает, как это все происходило. Потом его освободили, когда началась мимолетная либерализация после ежовщины. И его воспоминания о предвоенных годах и о войне - это особый взгляд. Взгляд с такой стороны и с такого угла, какой нигде не найдешь. С моей точки зрения, эти воспоминания людей второй волны заслуживают того, чтобы их собрать и напечатать. Иван Толстой: Например, воспоминания о Киеве у очень многих беженцев, уведенных немцами в 43 году, - можно этому целый том посвятить. И музыковеды, и художники, и поэты, и просто люди не творческих профессий в послевоенной эмигрантской периодике рассказывали о своем родном, любимом Киеве. Это был бы драматичнейший, интереснейший том. Олег Будницкий: Только я бы хотел подчеркнуть, что все эти вещи требуют очень тщательного комментария. Я приведу пример. В библиографическом справочнике Бабичевой говорится, например, о Борисе Филипиове-Филистинском, действительно, серьезном литераторе и очень много седлавшем для публикации текстов, не публиковавшихся тогда на родине поэтов и писателей, в том числе Мандельштама, Ахматовой и Гумилева. Там мельком упоминается о том, что он, освободившись из заключения, жил в Новгороде, выбрал этот город, чтобы быть сравнительно недалеко от Ленинграда, от центра культурной жизни. И там говориться мельком о том, что он был вынужден сотрудничать с нацистами, статьи писал. Но он не только статьи писал. Он ведь работал в русском гестапо и принимал личное участие в выявлении людей, которые не успели бежать, и принимал личное участие в умерщвлении тех людей, которые лечились в сумасшедшем доме. Это та страница биографии, которая обходится, потому что она неудобна. Но нужно все-таки рассматривать все это вместе, в комплексе. Не должно быть, с моей точки зрения, перекоса ни в ту, ни в другую сторону. Наше время - это время исторического взгляда на то, что происходило. Иван Толстой: Мы подробно остановились на второй волне. Это очень интересные судьбы и все исключительно драматические, с загадочными судьбами. Недаром даже возник такой термин - "березовая болезнь", по фамилии Родиона Березова, который изменил анкетные данные и только в Америке раскрылся, и это раскрытие чуть не стоило ему депортации назад, в Европу, в то самое место, где он солгал в анкете для въезда в Америку. И, конечно, его судьба была бы совсем печальна, но за него вступились американские конгрессмены. Он был оправдан, его ложь была принята с извинениями, так же, как и многие подтасовки в анкетных данных других эмигрантов. Что же еще кроме Бабичевой и "Незабытых Могил" еще находится в вашей корзине? Олег Будницкий: Там находятся еще три книжки. Одна, это книжка израильского литературоведа Зеева Бар Селы, выпущенная Российским Государственным Гуманитарным Университетом, называется "Литературный котлован. Проект - писатель Шолохов". Кроме того, там книга Юлии Кантор "Война и мир Михаила Тухачевского". Там еще книжка, подготовленная Владимиром Белоусом, которая называется "Вольфила" - вот эта самая знаменитая петербургская Вольная философская ассоциация, наконец, публикуется полностью ее протоколы заседаний за все время ее существования с 1919 по 1924 год. Иван Толстой: А сейчас я хочу, все-таки, остановиться на каких-то формальных, официальных данных о книжной ярмарке. Ярмарка была открыта в среду 7 сентября, это 18-я московская ярмарка, в которой участвовали 3 000 издательских и книготорговых компаний, представляющих 100 000 изданий. Официальной гостьей ярмарки этого года была выбрана Польша, и посетители встретились с польскими писателями Тадеушем Ружевичем, Доротой Масловской, Войтехом Кучеком, Ежи Сосновским. Издательство "Эксмо" организовало политической салон с участием Леонида Парфенова и журналиста газеты "Коммерсант" Андрея Колесникова. Обозреватель Юлия Латынина провела политический мастер-класс. Московское издательство "Время" пригласило на свой стенд Марину Влади как автора двух романов - "Путешествие Сергея Ивановича" и "Мой Вишневый сад". Издательство "Молодая Гвардия" устроило встречи с авторами новых книг из серии "ЖЗЛ" - с Павлом Басинским - он написал биографию Максима Горького и Александром Архангельским - биография Александра Первого. На московской ярмарке были, в первый же день, вручены призы года. За прозу года отмечены две книги - "Вольтерьянки и вольтерьянцы" Василия Аксенова и "Московские сказки" Александра Кабакова. Поэзией года названа книга Юнны Мориц "По закону привет почтальону". Это издательство "Время". В номинации "Эврика" "Мировая пилотируемая космонавтика: история, техника, люди" Афанасьева, Батурина и Белозерского. В номинации Бестселлер победил "Код да Винчи" Дэвида Брауна, издательство "АСТ". В номинации Хуманитас "Коран Усамана" Резвана, "Петербургское востоковедение". В номинации Искусство книги "Художники русской эмиграции" искусствоведа Андрея Толстого, издательство "Искусство, 21 век". В номинации Отпечатано в России фотоальбом "Образы старого Ростова", издательство "Омега Паблишерз". В номинации Вместе с книгой мы растем, сборник стихотворений Усачева с иллюстрациями Чижикова, книжка называется "333 кота". Книгой года назван том "Век русского книжного искусства", Москва, "Вагриус", 2005 год. Я хочу сразу сказать, что количество мероприятий, проведенных Московской 18-й книжной ярмаркой, было таково, что я никак не поручусь и никто не поручится, что все эти мероприятия состоялись, что все они прошли. Да я думаю, что и вы Олег Витальевич, наверное, тоже не поручитесь, что все эти события произошли, все было вовремя, все авторы прибыли на место. Олег Будницкий: Там нужно было жить на ярмарке, чтобы посетить все эти события. Я, к сожалению, не мог этого сделать, хотя с детства мечтал быть библиотекарем, потом это, правда, прошло, но я всегда мечтал жить в мире книг. Виктор Иванович (Москва): У меня вопрос к господину Будницкому. На всех книжных ярмарках последнего времени были представлены аудио-книги и мультимедийные книги. Как вы относитесь к этому направлению книгоиздательства и, в частности, как вы относитесь к авторским исполнениям своих собственных произведений? Олег Будницкий: Я к этому отношусь, как к неизбежности. Растет уже поколение, которое книги читает только в интернете. Я, по-прежнему, предпочитаю бумажные носители. К исполнению авторами я отношусь положительно. Я думаю, что аудио- и мультимедийные издания не уничтожат, по крайней мере, в ближайшее тысячелетие издания на бумаге, но займут существенную часть книжного рынка. Это действительность, с которой надо мириться и которую, может быть, надо приветствовать. Наталья (Москва): Я хотела поделиться впечатлением о прочитанной недавно книге молодого писателя Ильи Веткина. Он стал лауреатом конкурса "Русский Декамерон". Книга, на мой взгляд, очень любопытная, потому что она повествует о том, что молодой преподаватель педагогического университета, который преподает историю литературы, одновременно, еще и занимается интересным делом - он снимает порнографические фильмы. Это является его дополнительным заработком, и это ему небезынтересно. На мой взгляд, это очень интересная книга, которая нам раскрывает двойную жизнь, которую ведет главный герой. Я рекомендую ее прочитать. Иван Толстой: Олег Витальевич, давайте теперь перейдем к главному автору в нашей сегодняшней передаче - к вам. Вы ведь не только пишете книги, но и курируете всевозможные книжные проекты. Вы редактор, вы комментатор целого ряда изданий. Расскажите, пожалуйста, о круге ваших интересов или, вернее, о центре ваших интересов, потому что круг очень большой, насколько я понимаю, в одну передачу мы не уместимся. Олег Будницкий: Если говорить о моих личных книжных проектах, как это сейчас пишется, то, я надеюсь, в октябре выйдет моя монография, над которой я работал несколько лет, которая называется "Российские евреи между красными и белыми". Это довольно большая книжка, более 500 страниц. Книга посвящена судьбе российского еврейства в период Гражданской войны и еврейскому вопросу в политике красных и белых. Там масса нового архивного материала, причем, мною привлечены материалы из архивов не только российских, в том числе бывшего Центрального партийного архива и Госархива Российской Федерации, но и из архивов американских, британских, французских. Полагаю, что книга может представлять определенный интерес. Иван Толстой: Общераспространенно мнение, что евреи были с красными. Как вы позиционируете вашу тему, и что значит между красными и белыми? Олег Будницкий: Что значит евреи? Они была разные, как русские, украинцы и все другие народы России, оказавшиеся втянутыми в Гражданскую войну. Иван Толстой: И, тем не менее, антисемитизм белого движения общеизвестен. Олег Будницкий: Проблема ведь в том, что белое движение, поначалу, я немножко утрирую, существовало на еврейские деньги. Ведь евреи, которые оказались за пределами черты оседлости, делились политически на две категории. Одна - это предприниматели. А евреи составляли, по моим оценкам, от 10 до 20 % предреволюционной деловой элиты России - успешные адвокаты, врачи и так далее. То есть, люди, которые не были заинтересованы в революционных потрясениях и, тем паче, в переходе к социализму в той форме, в которой это практиковали и декларировали большевики. И, другая часть, люди, которые пошли в революцию с целью переустроить в корне Российскую Империю с тем, чтобы "жить без России и Латвии", как писал Владимир Маяковский. Я приведу некоторые факты, которые, может быть, покажут, о чем идет речь. Например, среди защитников Зимнего Дворца в октябре 17-го года были евреи-юнкера. Некоторые из них погибли в боях, которые вскорости последовали. Среди тех, кто финансировал белое движение, а начиналось оно на Дону, были местные еврейские предприниматели. Например, был такой Абрам Альперин, впоследствии очень известный деятель эмиграции, который вручил атаману Каледину 800 тысяч рублей на поддержку казачьего движения и выдвинул такой лозунг: "Лучше спасти Россию с казаками, чем потерять ее с большевиками". И, впоследствии, он даже служил некоторое время начальником отдела пропаганды в казачьем партизанском отряде генерала Семилетова. В знаменитом Ледяном походе добровольческой армии с Дона на Кубань участвовало несколько офицеров-евреев, получивших звание при Керенском, о чем пишет Антон Иванович Деникин в своих "Очерках русской смуты". Я могу привести массу других такого рода примеров. Очень важную роль играли и политические деятели еврейского происхождения. Скажем, Максим Винавер в отстаивании интересов белого движения за границей. Он в 19-м году уехал в Париж, где убеждал лидеров американского, британского и французского еврейства поддержать белое движение, ибо, в конечном счете, это движение восстановит законность и порядок, что вполне позитивно для еврейского населения бывшей империи, которая, в наибольшей степени, страдала в период русской смуты. Скажем, финансовая поддержка белого движения в Сибири еврейскими общинами Томска и некоторых других городов. Речь шла о сотнях тысяч и миллионах рублей. Так что действительность была гораздо сложнее, гораздо мозаичнее. Кроме того, напомню, что все еврейские партии осудили захват большевиками власти, прежде всего, крупнейшая партия "Бунд". Кстати, в состав "Бунда" входило евреев в 17 раз больше, чем в состав партии большевиков в то время. Некоторые бундовцы, крайние, призывали бороться с большевиками с оружием в руках, другие считали, что это нужно делать через советы, преодолевать большевизм. Но в начале 19-го года поворот политизированного еврейства в сторону поддержки советской власти определился окончательно. Главным мотивом были еврейские погромы, которые показали, что вне советской власти спасения от физического истребления или тотального ограбления для евреев нет. В общем, это такая сложная, долгая и весьма диалектичная история. Так что это, пожалуй, первая книга, которая столь детально исследует эти события, не на основе мнений или газетных статей, а на основе архивных документов. Надеюсь, что эта история мной будет воссоздана с той степенью полноты, с которой это на данный момент было возможно, во всяком случае, для меня. Елена Моисеевна (Москва): Мне бы хотелось высказать свое мнение о книге "Код да Винчи" а потом задать вопрос. Я ее прочла месяца 4 назад, услышав, что он числится в бестселлерах в Америке. В отличие от многих моих соотечественников, я уважаю американский народ. Польстилась, купила. В результате, мне показалось, что эта книга склеена, и не очень удачно, из нескольких слоев. Как детектив, по-моему, та же Маринина намного интереснее. Как познавательная книга, все это, 90% содержания, про тамплиеров, про династию Меровингов, я читала во всяких книгах типа "Тайные ордена". А художественно, по-моему, это люди никакие - у них нет ни характера, ни чувств - это какие-то пешки. Хотелось бы услышать ваше мнение о качестве этой книги. Я не знаю, по какому критерию эта книга считается бестселлером, может быть, по продаваемости. Меня интересует мнение обоих собеседников. Иван Толстой: Я не читал Дэна Брауна, я посмотрел только в русском переводе на каком-то книжном стенде несколько страниц. Русский вариант этого текста не заставил меня сунуть руку в карман и вынуть хоть одну копейку за эту книгу. Такого рода приключенческую литературу я предпочитаю посмотреть на киноэкране или на телевизионном экране, где многое выигрывает и заменяется средствами другого искусства - игра актеров, одежды, архитектурные реалии. Экзотика какая-то. Такого рода литературу я не читаю и предпочитаю приключенческую старую литературу, написанную в 19-м веке или хотя бы до войны. Олег Витальевич, а что вы думаете по поводу "Кода да Винчи"? Олег Будницкий: Примерно то же самое, что вы. В данном случае, наши мысли полностью совпадают. Иван Толстой: Западная русистика, русская история, написанная западными учеными, всегда была исключительно привлекательна, благодаря тем неизвестным в Советском Союзе фактам, которые излагались в этих западных книжках, это был неожиданный взгляд, сопоставление каких-то вещей, которые свойственны, скажем, мышлению британскому, американскому, немецкому, что не совсем совпадало с типом мышления отечественных историков. Последние 15 лет, казалось бы, разрушили всевозможные умственные и прочие плотины, хлынул поток документов, фактов, литературы, источников и так далее. Что осталось интересного в западной славистике, в западных трудах по России? Недавно в Москве я видел только что переизданный издательством Захарова трехтомник Ричарда Пайпса "Русская революция". Что вы скажете в целом о западной историографии Руси? Олег Будницкий: Говорить о западной историографии Руси невозможно. Она очень разная по качеству. Там есть очень плохие книги и есть замечательные книги, до которых, в некоторых отношениях, наша историография не доросла, как это ни прискорбно. Тот же Пайпс. Книга, кстати, полная фактических ошибок. И это не удивительно, когда один человек написал такой колоссальный труд - "Русская революция" в двух томах и "Россия при большевиках" третий том его произведения. Во-первых, широта взгляда и концептуальность. Ведь у нас нет, за исключением печально известного трехтомника Минца "Великая Октябрьская социалистическая революция", нет ни одного по-настоящему большого сводного труда по революции 17-го года и Гражданской войне, написанного на современном уровне. То же самое касается и революции 1905-го года, столетие которой исполняется. Самая главная сводная книга по революции 1905-го года - это двухтомная книга американского историка Абрахама Эшера. Широта и концептуальность взглядов - это первый момент, который отличает западных историков. Второе (что является условным понятием потому, что есть американская, британская, французская, германская школа) - это методология и неожиданные, нестандартные взгляды на вещи. Наши историки, все-таки, из тех, кто писал и пишет, были воспитаны в рамках марксистской идеологии, и я бы сказал, что социально-экономические и политические вещи там преобладают. Скажем, то, что называется социальной историей, пришло к нам с Запада по-настоящему. То, что с наибольшей полнотой отражено в работах Шейлы Фицпатрик. Почти все они переведены на русский язык и изданы - "Сталинские крестьяне", "Повседневный сталинизм", и так далее. Я бы еще порекомендовал читателям такую гигантскую работу, которую предпринял Майкл Дэвид Фокс и некоторые соавторы. Это довольно молодой историк, профессор университета Мэриленда и автор монографии о формировании системы высшего образования при большевиках. Прекрасная книга. Он подготовил к изданию на русском языке трехтомник под названием "Американская русистика". Там по периодам - Россия дореволюционная, Россия советская, историография Киевской Руси. Это наиболее репрезентативные работы и ветеранов американской русистики, и молодых историков. Это три тома, они вышли в Самаре. Тем, кто хочет составить представление о различных направлениях и о типах американской русистики, я советую эти книги почитать. Книги очень толково составлены, прекрасно переведены и прекрасно прокомментированы. Иван Толстой: То есть, умом Россию-таки понять. Олег Будницкий: Конечно, умом Россию понять-таки можно. Если бы нельзя было понять, это говорило бы о том, что или ума нет, или Россия совсем, как по другому поводу сказал известный публицист, одурела. Надеюсь, что Россия такая же нормальная страна, как и все остальные, и что умом Россию вполне понять можно. Кстати, своеобразный подход одного из американских историков я хочу вам продемонстрировать. Правда, историк советского происхождения. Это Юрий Слезкин. Один из самых блестящих американских историков, профессор университета Беркли в Калифорнии. У него есть книга, она на русский не переведена - "Арктическое зеркало". Он показал формирование национальной советской политики по отношению к малым народам севера. Очень хороший прием. Эта книга и о народах севера, и, в большей мере о том, как в преломлении в отношении к этим малым народам проявлялась советская национальная политика. Представление о том, что такое советский народ, советские новые нации, как эти нации надо формировать. Или недавно вышедшая книжка Юрия Слезкина, на русский язык переведенная, "Век Меркурия", вышедшая в НЛО. Это о евреях в современном мире, попытка понять, в чем феномен еврейского народа. Он считает, ни больше, ни меньше, что то, что сейчас приписывается евреям, - образованность, профессионализм, занятие в рыночной сфере - просто это сейчас стало всеобщим явлением, и 20-й век - это еврейский век. В этом столетии все стали евреями, - считает Юрий Слезкин. Игорь Анатольевич (Москва): Я считаю, что Ричарда Пайпса вообще не следует воспринимать всерьез. Что же касается западной методологии, и как она к нам пришла уже в марксистском искажении. В средние века была борьба между католиками и протестантами. Но поскольку католики были князья, а протестанты горожане, то потом это все товарищи марксисты переделали в классовую борьбу. Вот в чем дело. А вопрос по поводу "Кода да Винчи". Дело вот в чем. Я когда-то сам писал, что для наших спортсменов я категорически не рекомендую русскую классическую литературу, поскольку она угнетает душу, мы все поколение на этом породили. Дело в том, что ребята из сборной России, которые живут на эмоциональном и физическом пике состояния, они сейчас читают Дэна Брауна, и я вынужден признать, что наша сборная сейчас эмоционально подпитывается Дэном Брауном. Иван Толстой: Я благодарю вас Игорь Анатольевич за потрясающую точку зрения - классика угнетает, и Дэн Браун будет способствовать отечественным рекордам. Это замечательно. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
