Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
15.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[02-01-05]
Русская история на книжной полкеАвтор и ведущий Иван Толстой Иван Толстой: Десять дней выходных - самое время запереться в квартире, отключить телефон и, наконец-то, всласть почитать. То, что в течение года никак не удавалось. Вышла масса книг по истории, популярных и научных, и давно уже необходимо в этой массе сориентироваться. Нам нужен лоцман. В московской студии Свободы наш гость историк Олег Будницкий. К разговору о новых книгах по русской истории мы приглашаем и наших слушателей. Довольны ли вы изданиями исторических трудов сегодня? Какие у вас в доме появились новинки? Знаете ли вы сегодняшних историков? Олег Витальевич, достигла ли Россия мировых стандартов по изданию исторической литературы? Олег Будницкий: К сожалению, нет. У нас нет такого количества книг по истории. Я имею в виду не только научную, но и популярную литературу. Скажем, развитым странам, особенно англоязычным, мы очень уступаем в издании справочной литературы, энциклопедий. Даже в обещанном издании Большой Российской Энциклопедии пока что вышел только первый том - "Россия". Остальные еще в проекте. Если заходишь в большой книжный магазин, скажем, в американском университете, то поражает то, что практически нет отрасли истории, по которой не выходили бы труды. И, конечно, национальные истории изучены вдоль и поперек с самых разных точек зрения. У нас, пока, в силу известных обстоятельств - 70-ти лет советской власти и односторонней направленности изучения истории, которая рассматривалась как средство воспитания и пропаганды, да и сейчас используется часто как средство политической борьбы - историческая наука была несколько перекособочена, что не могло не отражаться на издании исторических книг. Поэтому, увы, пока не дотягиваем, но надо к этому стремиться. Иван Толстой: Олег Витальевич, история - это, прежде всего, описание и осмысление того, что существует. Чтобы двигаться дальше надо знать, что сделано твоими предшественниками. Что касается библиографии российской истории, что примечательного вышло в последнее время? Олег Будницкий: Об этом я могу сказать, надеюсь, с полным правом, поскольку являюсь соредактором замечательного библиографического издания "Россия и российская эмиграция". Это аннотированная библиография эмигрантских дневников и мемуаров, вышедших за границей с 1917-го по 1991-й год. Иван Толстой: То есть, это перечень всего того, что в мемуарном жанре написано об эмиграции или о России? Олег Будницкий: И то, что писали эмигранты о России, и то, что писали эмигранты об эмиграции, и то, что писали эмигранты о литературе и искусстве. О чем угодно. Лишь бы это был жанр, наиболее интересный, как я считаю, воспоминаний и дневников. Более того, туда включены и издания тамиздата, то есть, то, что писали здесь, в Советском Союзе, но не могли издать и переправляли на Запад. Иван Толстой: А каковы жанровые границы мемуаристки? Иногда трудно отнести книгу к мемуарам или к документированной истории. Олег Будницкий: Скажем, мемуары Шульгина - это мемуары или художественное познание эпохи? Все-таки, в значительной степени, мемуары. И при описании тех или иных публикаций, библиографы смотрели на то, какой элемент мемуаристки включен в этот текст. Когда это, действительно, воспоминания и в какой части - эта часть и описывалась. Это была сложная задача. Эта библиография весьма объемистая. В прошлом году вышло 2 тома из 4-х - второй и третий. Каждый из них более 600 страниц. И на исходе уходящего года я подписал в печать первую книгу четвертого тома. Всего будет 4 тома. Конечно, там описано не сто процентов эмигрантских дневников и мемуаров, поскольку их было великое множество. Но, тем не менее, учтены основные издания, практически все основные журналы и, впервые, даже эмигрантские газеты. Изучение эмиграции сейчас популярно, а это дает надежный путеводитель в руки тех, кто изучает и историю эмиграции, и историю русской культуры. Иван Толстой: Интересно, подтверждается ли распространенное мнение о том, что в эмиграции все стали мемуаристами, все писали воспоминания? Олег Будницкий: Это относится, в некоторой степени, к пишущей братии, конечно. Ведь мы судим об эмиграции по верхушке, интеллектуальной элите. И у людей впечатление, что в эмиграцию отправилась вся интеллигенция. Отчасти, это правда. Значительная часть интеллигенции, включая военную, отправилась в эмиграцию, но большая часть эмигрантов это люди бесписьменные. Это те самые рабочие, крестьяне, казаки, солдаты, военнослужащие белой армии или те люди, которые занимались каким-то мелким бизнесом, но, ввиду угроз физической расправы, бежали за границу. И это было большинство. Они письменных следов, кроме деловых документов, не оставили. Иван Толстой: А помните, в свое время, была исключительно интересная книжка - и в культурном, и в социальном отношении -Софьи Федорченко "Народ на войне". Это запись разговоров простых людей о том, что такое война, мир, жизнь, любовь, смерть. А в эмиграции есть ли какой-то аналог этому, кто-нибудь записывал мнение простых эмигрантов? Олег Будницкий: Я боюсь, что нет. Я очень много работал в наших и зарубежных эмигрантских архивах. Что приобретали архивисты, прежде всего? Они приобретали архивы известных людей. А известные люди переписывались между собой. За все годы работы в эмигрантских архивах мне удалось найти единственное письмо вот такого простого человека, казака Якова Чернышкова, совершенно потрясающее по стилю и по образу мыслей. Это такой персонаж Андрея Платонова. Это письмо баронессе Марии Врангель. Каким-то образом он был с ней знаком, и по ее просьбе он написал ей письмо о своем житие в Болгарии. Я это письмо опубликовал в журнале "Родина". Оно вышло в этом году. Я назвал просто: "Баронесса Врангель и казак Чернышков", но редакция дала какое-то странное название "Черная хмара коммуны". Собственно, это цитата из письма этого казака, который пишет, что потом надвинулась черная хмара коммуны, и он пошел со своим начальником воевать против советской власти. Иван Толстой: А баронесса Врангель - это та Мария Врангель, которая собирала документы по эмиграции? У нее ведь накоплено огромное количество анкет, писем с автобиографиями, с описаниями собственной судьбы. Это ведь она? Олег Будницкий: Это Мария Дмитриевна Врангель, мать генерала Врангеля, которая пыталась создать то, что она назвала "Живая летопись живых". Это такая летопись русской эмиграции. Она распространяла анкеты и просила деятелей эмиграции, прежде всего, выдающихся, присылать ей свои автобиографии, сведения своей творческой деятельности и фотографии. И в архиве Гуверовского Института Войны, Революции и Мира хранится большое собрание. Если мне память не изменяет, это 38 коробок различных документов. Причем, кроме текстов, там есть несколько десятков альбомов фотографий. Скажем, русская армия в изгнании, русская церковь в изгнании, писатели, ученые. Вот это, с моей точки зрения, заслуживает быть изданным полностью в виде альбомов с сопроводительными текстами. И мы получили бы совершенно блистательную иллюстрированную историю русской эмиграции. Опять-таки, элиты эмиграции, прежде всего, но, все-таки, это было бы необыкновенно интересно. Иван Толстой: Возвращаясь к вопросу о библиографиях. Существовала в 70-е годы изданная многотомная серия библиографии русских воспоминаний, мемуаров, дневников и других документальных свидетельств, под редакцией историка Петра Зайончковского. А та библиография эмигрантских мемуаров, о которой вы рассказывали, она как-то соотносится с библиографией Зайончковского? Олег Будницкий: Библиография выходила, ни много ни мало, в 13-ти книгах. Если вы откроете ту библиографию, которую издаем мы, то увидите посвящение: "Памяти профессора Петра Андреевича Зайончковского". Зайончковский, в силу цензурных условий, не мог включать в свою библиографию эмигрантские воспоминания. И он завещал своим ученикам, российскому Андрею Григорьевичу Тартаковскому, ныне покойному, и профессору Эммонсу, американскому его ученику, когда-нибудь, когда представится возможность, продолжить издание этой библиографии и пополнить ее эмигрантскими воспоминаниями. Ведь в эмиграции оказались первые лица российского государства. Эта библиография является прямым продолжением и дополнением к библиографии Зайончковского. И, таким образом, российские историки и любые заинтересованные читатели получают наиболее полный справочник, теперь уже законченный, тех дневников и мемуаров, которые писались о России, русской истории и культуре с того момента, когда они вообще стали появляться, и до 1991 года. Александр (Петербург): Из исторической литературы я приобрел "Походы викингов" Андерсона Стринггольма. Там очень мало экземпляров. Всего 5 000, кто это может приобрести? А вопрос такой: что вы посоветуете почитать из современной истории России, начиная с Горбачева? Олег Будницкий: Если уж на то пошло, это не история. С одной стороны, история - это все то, что было вчера. То есть, 1 января 2005 года - это история. С другой стороны, если подходить профессионально, то писать историю современности практически невозможно. Действующие люди, документы закрыты и не опубликованы. Работы на современную тему - это публицистика. И даже мемуары, которые в массе написали российские политики, начиная от Ельцина и заканчивая Зюгановым и Жириновским, это не воспоминания, это та же пропаганда и политика. Иван Толстой: "Байки кремлевского диггера". Олег Будницкий: Именно. Если ли уж говорить о том, что читать, то я бы уж посоветовал "Байки кремлевского диггера" Елены Трегубовой. Мне не очень нравится, как написана книга, в смысле ее стиля. Но ведь никто не сказал, что она написала неправду. Это любопытно. Ни один из российских политиков, которые весьма неприглядно изображены в этой книге, не сказал, что Трегубова лжет. Борис Александрович <(Красноярск): Наш земляк Виктор Петрович Астафьев сказал, что правду о Великой отечественной войне нам, народу, не скажут никогда. Мне 55 лет, и у меня к вашему гостю такой вопрос: есть ли надежда, что о войне будут изданы новые работы? Ведь наверняка он знает, что кто-то работает на эту тему. Второй вопрос: я на бытовом, на человеческом уровне не понимаю, почему они не хотят открыть архивы? Ведь уже в штабах сидят не те генералы, которые воевали, а другое поколение военных пришло. Олег Будницкий: Я начну со второй части. Во-первых, архивы в значительной своей части открыты. И сейчас историки получили возможность работать и в военных архивах, и в архивах ФСБ, что тоже очень важно, поскольку тогдашние спецслужбы собирали очень существенную информацию, и в архивах ФСБ хранятся очень ценные вещи. Что до сих пор закрыто, это самые высшие архивы. Так называемый, Президентский архив. Это, по существу, архив Политбюро. Технология принятия некоторых решений и некоторые сведения, которыми располагало высшее партийное руководство, все это очень дозировано появляется, и лишь избранные имеют ограниченный доступ к какой-то части этого архива. Во-вторых, что касается правды о войне. Я боюсь, что Виктор Петрович был, в значительной степени, прав. И вот почему. Великая отечественная война используется до сих пор, с моей точки зрения, в пропагандистских целях. Это же не только объект исследования, но и объект пропаганды и легитимизации советского строя. До сих пор треть нашего населения, если верить опросам, считает, что Сталину можно все простить, потому что была выиграна война. И сейчас у меня такое ощущение, что празднование юбилея победы выльется в очередное торжество, а не в память о павших и не в истинное разбирательство того, что было на самом деле. Я приведу два примера и скажу об одной вышедшей книге. Один момент это то, что история войны у нас это до сих пор - история отечественной войны, а не история второй мировой войны. Она ведь началась не 22 июня 1941-го, а 1 сентября 1939-го. И не будем забывать, что соглашение Сталина и Гитлера, которое стыдливо называют соглашением Молотова-Риббентропа, будто бы за их спинами не стояли Сталин и Гитлер, открыло дорогу большой войне в Европе. Второе - мы не учитываем того, что вторая мировая война была война именно мировая, которую мы вели вместе с союзниками. Если мы обвиняем Запад в том, что он не знает того, что происходило на восточном фронте, то и мы не знаем, до сих пор, по крайней мере, на уровне массового сознания, ни о помощи, оказанной западными союзниками Советскому Союзу, ни о действиях на других фронтах второй мировой войны. В том числе, о войне с Японией. И еще один принципиальный момент, о котором я буду говорить в связи с одной книгой, это судьбы людей на оккупированных территориях. Ведь немцам отдали пол страны. Не территориально, а пол страны людей. На оккупированных территориях находилось 88 миллионов советских граждан. Как они жили? Ведь если посмотреть на нашу историю - это сплошные партизаны и карательные отряды. Партизанов-то было не 88 миллионов человек! Были женщины, дети, старики. Люди как-то жили, как-то кормились, работали предприятия, школы, высшие учебные заведения. Какая жизнь там была? Это чрезвычайно важный вопрос потому, что он касается половины населения и их потомков. И вот я обратил недавно внимание на книгу новгородского историка Бориса Николаевича Ковалева, вышедшую в прошлом году, которая называется "Нацистская оккупация и коллаборационизм в России, 1941-1944". Очень любопытная книга, рассказывающая о нацистской политике. Это позволяет многое понять о политике советского руководства. Например, нацисты стали восстанавливать православные церкви. Мотив был довольно любопытный. По ведомству Розенберга было написано: "Православие - это религия, которая способствует покорности власти. Значит, нам она выгодна". Только в одном Орле четыре храма открыли. Были объявлены вакансии для тысячи с чем-то священников. В Пскове восстановили кафедральный собор. Нацисты, которые сами к христианству относились достаточно негативно, считали, что христианство - это религия, которая размягчает и не способствует боевому духу, взяли курс на возрождение православия, считая, что это им полезно. Тем более, что у населения был достаточно большой религиозный подъем. И не ответом ли на эти немецкие действия стало восстановление патриаршества в 43-м году? Не в 41-м, когда были самые тяжелые времена, а в 43-м, когда уже по линии спецслужб докладывали о том, какую политику проводят нацисты, и как реагирует на это население. Вот такой любопытный штришок. Иван Толстой: То есть, идеологическая и политическая задача была перехватить инициативу? Олег Будницкий: Наверное. Я думаю, что это очень существенно. Я думаю, что многие идеологические действия советского руководства надо рассматривать не только в контексте того, что происходило на советской территории, но и как реакцию на то, что происходило на территории, оккупированной нацистами. Книга Ковалева написана, во многом, по материалам архива ФСБ. Там, скажем, сведения о пропагандистской деятельности, об издательской и о прошлом очень многих известных впоследствии эмигрантских литературоведов и писателей, многие из которых сотрудничали с нацистами, публиковались в их газетах, а некоторые даже работали в, так называемом, русском гестапо. Например, известный литературовед Борис Филиппов, настоящая фамилия которого Филистинский. Он не только активно публиковался в нацистских изданиях, но и лично участвовал в уничтожении психически больных, евреев, и так далее. Потом он, конечно, все это скрывал. Иван Толстой: Может быть, поэтому, известный литератор и переводчик Владимир Сосинский на одной из послевоенных встреч с Борисом Филипповым, вместо того, чтобы пожать ему протянутую руку, выплеснул ему в лицо чашку кофе. Людмила (Томск): Проявляют ли интерес российские книжные издательства, и какие, к современным зарубежным авторам, которые пишут об истории России? Меня интересует история создания славянских государств. Олег Будницкий: Что касается истории создания славянских государств, я, навскидку, не скажу, все-таки, это не мой период. По современной истории я, накануне нового года, купил перевод на русский язык книги известного британского историка Энтони Бивара "Сталинград". Он пишет о военной истории России. Любопытной мне показалась книга воспоминаний бывшего американского посла в России Джека Мэтлока о конце Советского Союза. Если мы говорим о войне, то в позапрошлом году я приобрел книгу немецкого историка Карреля, которая называется "Восточный фронт". Это как раз быт немецких солдат с той стороны, по их письмам, документам, как рядовые немцы себя чувствовали на востоке. Чувствовали они себя не очень уютно, надо сказать. Работы издаются и переводятся. В издательстве "Росспен" выходит целая серия работ зарубежных авторов на самые разные темы, в основном, по современной политической истории. Например Мартина Малия, к сожалению, ушедшего из жизни в прошлом году, "Советская трагедия", целый цикл работ Шейлы Фицпатрик "Повседневный сталинизм", "Сталинские крестьяне". Я бы еще назвал "Новое Литературное Обозрение", издавшее книгу Изабель де Мадариаги "Екатерина Великая". Книги Лоры Энкелштайн "Ключи счастья" о сексе в русской культуре Серебряного века и ее же книгу "Скопцы и царство небесное". То есть издаются работы, причем, те, что достаточно недавно вышли на языках оригиналов. Вышла целая серия работ Мишеля Фуко - гуру современных гуманитарных наук. Так что сейчас в общем-то нет проблем в том, чтобы почитать на русском языке работы зарубежных авторов по истории России. Другое дело, что далеко не все переводится. Надо изучать иностранные языки. Много пишут, всего не переведут. Иван Толстой: А теперь у меня к вам вопрос. Недавно в газете "Экслибрис", которая издается при "Независимой газете", в пятерку лучших за одну из последних недель попала книжка под вашей редакцией. Это "Архив еврейской истории". Расскажите, пожалуйста, что это за издание (вышел, кажется, только первый том), и каковы достоинства этой книги? Олег Будницкий: Я внесу некоторую коррективу. В пятерку попала книга "История и культура российского и восточно-европейского еврейства. Новые источники и новые подходы", тоже вышедшая под моей редакцией совместно с коллегами. Они вышли почти одновременно. Что касается "Архива еврейской истории", о котором вы спросили, это собрание материалов и исследований по истории российского еврейства. Я думаю, что история евреев в России мифологизирована еще в большей степени, чем история великой отечественной войны. И указанный мною архив, так же, как сборник статей по материалам конференции, направлены на то, чтобы поставить это дело на подлинно научный лад, чтобы судить об этом без гнева и пристрастия, чтобы вводить в научный оборот новые исторические источники. Я приведу некоторые примеры. В "Архиве еврейской истории" опубликованы неизвестные воспоминания Шолом Алейхема, письмо барону Гинзбургу Марка Антокольского, замечательного русского скульптора еврейского происхождения о еврейском вопросе в России, да и вообще, в мире. Экзотический документ из архивов ФСБ опубликовал Геннадий Васильевич Костырченко, наш известный историк и архивист, под названием, которое дал публикатор, "Сестра ответила за брата". Брат этот был Хаим Вейцман - первый президент государства Израиль, уроженец российской империи. А сестра - это была его сестра Мария, которая жила в Москве, и в 1952 году профессия была у нее весьма неудачная для лица еврейской национальности. Она была врачом. Можете себе представить, что с ней случилось, с такими-то родственниками и с такой-то специальностью? Она была арестована, ее допрашивали. К счастью для нее, все кончилось благополучно после смерти Сталина и прекращения дела врачей. Протоколы ее допросов опубликованы. Там ее расспрашивают о семье, связях, и так далее. А что касается сборника, который попал в пятерку самых заметных книг недели, то это собрание статей ученых из семи стран, принимавших участие в конференции, которая проходила в декабре 2003 года в Москве. Статьи, с моей точки зрения, весьма интересные. Не могу говорить обо всем, скажу об одной. Это статья казанского историка Ильи Герасимова "Письма одесских вымогателей и еврейская этническая преступность в России в начале 20-го века". Иван Толстой: Письма рэкетиров, что ли? Олег Будницкий: Совершенно верно. Так вот, Бабель отдыхает, что называется. Это подлинные тексты из полицейских архивов, совершенная фантастика. Все сразу вспомнили о Мишке Япончике и Одессе-маме. А вот то, что было на самом деле. Легендарный Мишка Япончик, Михаил Винницкий, до революции не мог быть никаким налетчиком, потому что был на каторге за участие, по молодости, в анархистских эксах. Он 10 лет отбыл до 18-го года на каторге. Так что его бандитская карьера - это начиная с революции до 19-го года, когда он был расстрелян. Так что легендарный Беня Крик - это, все-таки, бабелевское творение, а не портрет реального персонажа. Еще один любопытный штришок - Одесса как столица российской преступности. До 17-го года никакой организованной преступности в Одессе зафиксировано не было. А по количеству преступлений на 100 000 жителей Одесса в два раза уступала Нижнему Новгороду, о котором такой славы нигде не шло. Вот, что дают реальные изыскания в архивах, и что может сделать литература. Не было бы этой блестящей плеяды одесских писателей, не было бы и славы об Одессе-маме. Алексей Булатов: Я хотел сказать, что для меня русская история не замкнулась в период 20-го века. В связи с этим я хочу сказать о книге, которая вышла осенью прошлого года. Книга по истории картографии. Автор ее - русский эмигрант Лев Семенович Багров. Книга издана в Москве в издательстве "Центрполиграф". Мне приходится интересоваться и даже заботиться и издавать старинные русские карты, а вернее, старинные карты о России, поскольку, изначально, в течение 200 лет, их создавали и печатали не в России. Когда входишь в практически любой московский книжный магазин и смотришь на полки, отведенные книгам по истории, сразу бросаются в глаза книги наших знаменитых историков, о которых сегодня не было ничего сказано. Это Носовский и Фоменко. Может быть, ваш собеседник скажет какие-нибудь слова об этих людях, о том, как издаются их книги. Олег Будницкий: Носовский и Фоменко, с точки зрения профессиональных историков, историками не являются. Их работы никакого отношения к исторической науке не имеют и, если вы хотите почитать классиков исторической науки, то почитайте Ключевского и Соловьева. Носовский и Фоменко - это, конечно, макулатура, это то же самое, что вот эти гадалки в метро и по телевидению. Это тот же самый уровень. Что же касается книг, которые выходят за пределы 20-го века, то из того, что вышло недавно, я бы порекомендовал книгу наших блестящих историков и ветеранов нашей исторической науки Валентины Александровны Твардовской и Бориса Самуиловича Итенберга "Граф Лорис Меликов и его современники", вышедшую в прошлом году в издательстве "Центрполиграф". Это образец и того, как надо писать, и какие книги готовить, с точки зрения оформления того, что называется, научного аппарата. Я напомню, что Лорис Меликов - это фигура необыкновенная и весьма заметная в истории России 19 века. Это один из покорителей Кавказа, блестяще образованный человек, герой русско-турецкой войны, герой взятия Карса, это тот самый человек, которому доверили курировать Хаджи Мурата, когда-то бежавшего от Шамиля и записи от которого использовал Толстой при написании "Хаджи Мурата", человек, который ликвидировал холерные эпидемии в Поволжье, который был харьковским генерал-губернатором и прямо оттуда был назначен диктатором России, при живом-то самодержце! Настолько растерялась власть в борьбе с террористами, что ввела такую чрезвычайную меру управления, как Верховно-распорядительная комиссия, председателем которой сал Лорис Меликов! Фактически он был вице-императором. Лорис Меликов, с одной стороны, боролся железной рукой с революционерами-террористами, а с другой стороны, пошел на встречу сообществу, были введены послабления для печати. Он разработал проект, который получил название конституции Лориса Меликова. Это была не конституция, а первые поползновения к какому-то представительству, но вот тогда уже (это 1880-81 год) была сделана попытка направить Россию по европейскому пути. Попытка, которую пресекло цареубийство 1 марта 1881 года, с одной стороны, а с другой стороны, то, что к власти при дворе пришла клика правых, которые считали, что Россию необходимо подморозить. И подморозили, при Александре Третьем. А потом это все кончилось революциями, потрясениями и гибелью царской семьи. Книга очень интересно построена. Там описана биография Лорис Меликова страниц на 250, и потом еще страниц на 400 - это документы. Документы о его жизни и деятельности, начиная с молодости, с кавказских времен и до дней отставки и изгнания. Он впоследствии был вынужден жить в эмиграции во Франции. Я хочу, опять-таки, напомнить, что в истории России было немало попыток направить ее по европейскому либерально-демократическому пути. Медленно, постепенно, так, чтобы все шло разумно и своим чередом. Одна из таких попыток, таких развилок - это был рубеже 70-80 годов, но, увы. Россия тогда избрала другой путь. И чем все это кончилось, мы знаем. И я боюсь, что история в России повторяется чересчур часто, именно, в этом аспекте. Тамара (Петербург): Мне хотелось спросить о судьбе издания сборников "Диаспора" под руководством трагически погибшего Владимира Аллоя во Франции. Будет продолжаться эта серия или нет? Иван Толстой: Олег Витальевич Будницкий как раз один из соредакторов и составителей "Диаспоры". Олег Будницкий: Спасибо за вопрос. И спасибо вам Иван, за то, что вы меня повысили в чине. Я не являюсь соредактором. "Диаспору" редактирует совершенно замечательные Олег Коростелев из Москвы и Татьяна Притыкина из Петербурга, и делают это блистательно. Лучших редакторов у меня еще не было. Я просто являюсь скромным автором, но, правда, всех шести томов "Диаспоры", которые вышли. В прошлом году вышел шестой том "Диаспоры", столь же интересный, как и все остальные. "Диаспора" это альманах, посвященный истории русской эмиграции, он состоит из исследовательских статей и публикаций мемуаров, переписки и много другого. Седьмой том должен скоро выйти. Что касается дальнейшей судьбы, к сожалению, мне это неизвестно. Надеюсь, что она будет хорошей. Проблема в том, что "Диаспора" это огромные тома страниц по 700, очень хорошо изданные, иллюстрированные. А тираж-то всего 1000 экземпляров, издание не коммерческое, понятно, что само себя оно окупать не может, значит, надо искать какие-то гранты. Если Татьяна Притыкина сумеет найти грант, то "Диаспора" будет продолжаться дальше. С моей точки зрения, это одно из образцовых изданий, не только по истории эмиграции, а вообще, по истории России и российской культуры. Александр (Москва): Хотелось бы услышать от Олега Витальевича, как он оценивает серию книг об истории Великой отечественной войны, написанную Виктором Сувором-Резуном. Олег Будницкий: Оцениваю негативно. Это занимательная беллетристика. В чем там проблема? Когда человек хочет доказать заранее какую-то идею, то он всегда может подобрать документы, которые это доказывают, которые ему удобны. При этом, он игнорирует массу других документов, которые противоречат тому, о чем он пишет. Книги Резуна-Суворова сыграли позитивную роль в том, что они взбудоражили общественное мнение и историков. И, в ответ на книги Суворова, появились вполне качественные исторические исследования. Иван Толстой: Олег Витальевич, нельзя не сказать в нашей программе что-нибудь о книгах по истории революции и белого движения. Это сейчас отдельная, самостоятельная, не просто модная, но и безумно важная тема. Что бы вы отметили на книжной полке из того, что написано на эту тему? Олег Будницкий: С моей точки зрения, гражданская война остается во многом неизвестной войной. И апологетика одних героев, красных, сменилась апологетикой безумных других героев, белых, а исследований подлинно научных и тех, которые давали бы какую-то синтетическую картину гражданской войны до сих пор не существует. Но что позитивно? В последнее время выходит достаточно много документальных материалов и переизданий мемуаров деятелей белого движения. Как образцовую публикацию я бы отметил книгу, которая вышла в конце 2003 года в издательстве "Новый хронограф" "Процесс над колчаковскими министрами в мае 20-го года", подготовленную международным фондом "Демократия", который возглавляет Александр Николаевич Яковлев. Это огромный том стенограмм этого процесса. Это был Первый показательный процесс в России, между прочим. Страшно читать тексты, когда люди заранее договариваются, сколько смертных приговоров будет вынесено, и кому. И решается судьба человека - жить или не жить. Конечно, такой процесс не предполагает искренних показаний со стороны обвиняемых и подсудимых, но, тем не менее, многие, видимо, говорили то, что действительно думали, и там много интереснейших сведений по истории колчаковского движения. И что бы я еще отметил в этой книге, это совершенно блистательный комментарий. Подробный, точный, глубокий. Комментарий сделан под руководством новосибирского историка Шишкина. Этот комментарий имеет самостоятельную ценность. Иван Толстой: А что такое, с современной точки зрения, правильно и грамотно подготовленное историческое издание, что должен включать комментарий? Олег Будницкий: Там есть две части. Одна - текстологическая. Не должно быть никаких пропусков в тексте публикуемых документов. Иногда эти пропуски делают из политических соображений, иногда потому, что историку кажется это неважным. Все должно быть оговорено и текст должен быть подготовлен совершенно качественно. В комментарии должны быть оговорены те или иные расхождения, разночтения. Плюс к этому, должен быть, так называемый, реальный комментарий. Встречаются имена неизвестные многим читателям, события. Все это должно быть прокомментировано на уровне современного исторического знания. Не так, как это когда-то представлялось или, как это написано в учебнике, а что об этом думает современная наука. Конечно, издание должно быть сопровождено указателями. Именным - обязательно. А в идеале еще и географическим, указателем названий периодических изданий или иных изданий, которые встречаются в тексте, тематическим указателем, и так далее. Иван Толстой: Глас народа. Удалось ли вам в последнее время познакомиться новыми, по настоящему интересными историческими трудами? Такой вопрос задавал наш корреспондент Александр Дядин жителям Петербурга. Голоса: - Я отрицательно отношусь к переоценке истории. В нашей стране история пишется под определенных личностей, поэтому сейчас в нашей истории вообще трудно разобраться. - Я стараюсь быть подальше от политики и истории. Слишком много у нас обмана. - На меня произвела впечатление книга американского историка, одного из советников Рейгана "История политической России", она вышла в конце 90-хгодов. Из российских историков, к сожалению, цельными книжками никого не читал. - Пожалуй, взгляд на историю Гуревича. Памятники истории, их предназначение, их влияние на российскую историю. Взгляд на архитектуру изменился, что это не только искусство, а еще и исторические памятники, которые складывались в течение многих лет, как-то влияли на русскую историю. - Я к истории отношусь очень положительно, но пока не прочту и много раз не проанализирую, я отношусь с сомнением. Например, Пикуля я с великим удовольствием читал. Я не могу оценить хорошо он написал или нет с точки зрения фактов, но читается интересно и есть вера, что он справедливо пишет. - Я, в основном, по телевидению смотрю исторические передачи. Но, в основном, новые взгляды на прошедшее противоречивы. А из книг, я интересуюсь античностью. Из современных авторов я не видела таких, чтобы меня заинтересовали. - История очень интересная вещь, но в настоящее время, мне кажется, что настолько ее перековеркали, мы ничего из нее положительного не перенимаем, и получаются часто такие ошибки, которые чреваты серьезными последствиями для нашей страны. - Я историей очень интересуюсь, но не могу сделать выводы, поскольку ограничена в этих вопросах. Сегодняшних я бы точно не читала. Каждый из нас может что-то сказать. Поэтому лучше бы перепечатывали тех авторов. А сегодняшние авторы это не те специалисты, по-моему. - Большое впечатление произвела книга Орианы Фалачи "Ярость и гордость", где очень много исторических аспектов о взаимоотношениях христианского мира с мусульманским. А так, понятно, что каждая новая генерация писателей стремиться переосмыслить то, что было. Не очень-то я им доверяю. Мне больше нравится то, что было написано в 20-м веке и опубликовано в начале перестройки. Бесспорно, истина как всегда, где-то рядом. Полностью, правду даже современники о своем времени не могут рассказать. Недаром есть такой афоризм : "История - это политика, опрокинутая в прошлое". Конечно, каждый под своим углом зрения это оценивает. Но к классическим авторам у меня доверия больше. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
