Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
15.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[13-10-04]
Поверх барьеров - Европейский выпускНовая звезда французского кино. Выплаты жертвам нацизма - заключительный этап. Номинанты на европейскую премию MTV. Какие чешские фильмы претендуют на Оскара? Андрей Тарковский в Италии. Записки русского путешественника: ДрезденРедактор и ведущий Иван Толстой Иван Толстой: Начнем со звезды. Французская актриса Мари Лу Берри. Ее представит наш парижский корреспондент Семен Мирский. Семен Мирский: "Из тени в свет перелетая". Так, перепевая чужой мотив, озаглавил свою статью, посвященную молодой французской актрисе Мари Лу Берри, критик парижского еженедельника. Итак, визитная карточка той, которую называют самой большой надеждой молодого французского кино. Мари Лу Берри родилась 1 февраля 1983 года в Париже. Ее мать - известная киноактриса, специализирующаяся на комических ролях, Жозиан Баласко, отец - скульптор Филипп Берри, брат, и это немаловажно, очень популярного во Франции киноактера Ришара Берри. Мари Лу оставила школу в возрасте 15 лет и 6 лет прошедшие с тех пор, провела сначала за кулисами, а в прошлом году впервые вышла на съемочную площадку. В ее активе в настоящий момент два фильма - "Прямо, как на картинке" и "Когда мне впервые исполнилось 20 лет". Пересказ сюжетов фильмов дело неблагодарное. Существенно в обоих фильмах лишь то, что Мари Лу играет невзрачных, точнее даже некрасивых девушек. И можно сказать, что Мари Лу Берри с точки зрения ее физических данных было не трудно вжиться в эти роли. Они и сама не бог весть какая красавица, склонная к полноте. Черты лица правильные, но ничем не привлекательные. Добавьте к сказанному большие очки и вы получите образ молодой женщины, вслед который вряд ли с мечтательным вздохом смотрят мужчины. Хотя на Мари Лу Берри уже смотрят и оборачиваются, узнают на улице. Но причина тому не внешность, а талант. И здесь, собственно, начинается самое интересное. В фильме "Когда мне впервые исполнилось 20 лет" есть сцена, когда молодая Ганна, играющая в юношеском оркестре, придя на репетицию, обнаружила, что струны ее контрабаса перерезаны чьей-то злой рукой. Она не знает чьей именно, но убеждена, что злодей один из ее товарищей по оркестру. Ибо, практически все они, руководимые стадным чувством и принципом "бей лежачего", готовы в любой момент устроить пакость некрасивой, уязвимой девушке. Такую сцену, я имею в виду сцену с контрабасом, трудно сыграть, и Мари Лу Берри справилась с ней блестяще, как, впрочем, и со всей ролью. Очень интересен и вопрос, почему 20-летнюю Лу Берри, успевшую сыграть всего в двух фильмах, критика спешит вознести до небес, предсказывает ей блистательное будущее, рискуя, быть может, ошибиться. Мой ответ на этот вопрос звучит так. Французское кино, со времени кончины Франсуа Трюффо, а Труффо умер ровно 20 лет назад, в 84 году, находится в состоянии какой-то летаргии. Колеса кинематографической машины вертятся. Но, как бы, по инерции. На экраны Франции выходят почти еженедельно новые фильмы. Злые языки утверждают, что по количеству фильмов выданных на гора у Франции есть только один серьезный конкурент в мире - Индия. Но все это почти всегда фильмы, что называется, средней руки. Прилично, профессионально сделанные, но не более того. Попадается в этом однообразном потоке и редкая жемчужина. Какой был, к примеру, сделанный несколько лет назад и облетевший весь мир фильм Амели Пулен, с очаровательной Одре Тоту в главной роли. Но все это - одинокие ласточки, еще не делающие весны. Несет ли невзрачная и бесспорно очень талантливая Мари Лу Берри благую весть возрождения французского кино? Предвосхищает ли она возрождение новой плеяды настоящих актеров, режиссеров, ярких дарований? Не станем спешить с ответом. Но и появление на экране одного отдельно взятого человека, невзрачной и очень талантливой девушки в очках в пол-лица - это не только важное, но и радостное событие. Иван Толстой: В понедельник в Германии начался заключительный этап выплат компенсаций жертвам нацизма. Отвечает за выплаты фонд "Память. Ответственность. Будущее". Рассказывает историк Юлия Кантор. Юлия Кантор: Начался заключительный этап выплат компенсаций жертвам нацизма. Сумма первого транша, в рамках этого этапа, со стороны германского фонда "Память. Ответственность. Будущее" составляет более 28 миллионов евро. С нынешнего понедельника филиалы российского Сбербанка готовы производить выплаты бывшим узникам концентрационных лагерей и гетто, а также тем, кто прошел приравненные к ним места заключения третьего рейха. Это более 17 000 человек, проживающих в 77 регионах Российской Федерации. Эти люди стали первыми, с кем германский фонд полностью рассчитается по начавшейся в августе 2001 года компенсационной программе выплат за причиненные страдания, констатируют в Берлине. Обращает на себя внимание корректность и точность немецкой формулировки. Речь идет о полном расчете по компенсационной программе. То есть, лишь о финансовой стороне проблемы. В Германии отлично понимают, что компенсировать причиненные физические и моральные страдания невозможно. В фонде "Память. Ответственность. Будущее" подчеркивают осознание Германией исторической ответственности за катастрофу второй мировой войны. Кстати, подтверждением того, что осознание этой исторической ответственности произошло в самом немецком обществе, в широких слоях, а не только в политической элите, говорят данные социологических опросов. Подавляющее большинство граждан Германии безоговорочно выступает за выплаты. Около 15% опрошенных говорят выплатам да с некоторыми юридическими оговорками. Сказавших нет, по данным опросов, не зафиксировано. В фонде особо отметили, что остальные категории жертв нацизма - принудительные работники, их малолетние дети, скрывавшиеся евреи и цыгане - начнут получать оставшуюся сумму компенсаций несколько позже. Германский фонд переведет еще два транша, помимо октябрьского, в феврале и апреле 2005 года. Полностью же выплаты будут завершены к 60-летию победы в Великой отечественной войне. Компенсации получают россияне, жители Литвы, Латвии и южных стран СНГ, которые также попадают в сферу ответственности российского фонда - партнера немецкого фонда "Память. Ответственность. Будущее". Согласно немецкому законодательству, выплаты пострадавшим в годы второй мировой войны в годы нацистского режима осуществляются как бы в два этапа. То есть причитающаяся претендентам сумма выплачивается не сразу, а частями. От 75 до 30% в соответствии с категорией. В общей сложности, бывшие жертвы нацизма получат от 536 евро до 7 000, в зависимости от категории. Всего в "Фонд Взаимопонимания и примирения" - партнер немецкого фонда - поступили документы от 500 000 граждан. Прием документов закончился 31 декабря 2001 года. В Москве в "Фонде Взаимопонимания и примирения" отбирались документы и, после их проверки, доставлялись списки претендентов в Берлин. Два первых списка уже прошли отбор, и деньги, в общей сложности 16 миллионов евро из ФРГ, получили более 13 000 человек. Вошедшие в третий по счету список получили сразу на 25 % больше, чем изначально их предшественники. Одновременно, компенсации получают также наследники бывших жертв нацизма. Каждый из них получает извещение о том, где и когда можно забрать причитающуюся сумму. Такие компенсации уже получили более 6 000 наследников бывших узников. Право на получение выплат сохраняется за претендентами вплоть до 30 сентября 2006 года. На всю программу выплат России германская сторона выделила 426 миллионов евро. За три года уже перечислено 150 миллионов евро. Немецкий фонд "Память. Ответственность. Будущее" изначально намеревался выплачивать на первом этапе не более половины от суммы, причитающейся каждой жертве нацизма. Однако позже, в связи с тем, что получатели старые и больные люди, было принято решение увеличить сумму первоначальных выплат до 75 процентов от общей суммы, причитающейся каждому пострадавшему. Решение было принято на берлинском заседании попечительского совета фонда под руководством Дитриха Каструпа. С инициативой увеличения квот выплат жертвам фашизма выступил и российский "Фонд Взаимопонимания и примирения". Компенсации первыми получили узники концлагерей и гетто. Закон, принятый Бундестагом, ранжирует жертвы нацизма на 15 категорий, самыми тяжелыми из которых являются, естественно, первые две - гетто и концентрационные лагеря. Общая сумма выданная правительством ФРГ для России, - 835 миллионов дойче марок. Всего на выплаты жертвам фашизма было собрано 10 миллиардов дойче марок. Эта сумма распределялась по государствам СНГ и Восточной Европы. В частности, на Украине, компенсации на общую сумму 140 миллионов евро получили более 100 000 человек. В Белоруссии около 50 000 на сумму более 70 миллионов евро. Изначально невозможно было предположить, какое количество людей подаст документы и сколько из них пройдет проверку на соответствие жестким отборочным требованиям немецкого закона. Чем больше подавших документы, тем, соответственно, меньше получает каждый из претендентов. 100 % - максимум 15 000 дойч марок, то есть, около 7 000 евро каждому, кто выжил и дожил до получения компенсации. Иван Толстой: В Париже скончался один из самых известных философов современности Жак Деррида. В России его имя слышали даже те, кто о культуре знать не хочет. Не отсюда ли выражение "ботать по Дерриде"? О феномене российского интереса к деконструктивизму говорит Борис Парамонов. Борис Парамонов: Если о степени величия философа судить по трудности его прочтения, то Деррида, конечно, великий философ, как Гегель. Потому что читать его так же трудно, как Гегеля. Дерзну высказать еретическую мысль. Его и не надо понимать полностью, как поэзию Пастернака, к примеру, темноты которой не мешают наслаждению чтением, а скорее, помогают ему. Деррида ведь тоже отчасти поэт. Это признано. Тем не менее, кое-что в Деррида я понял. Понимать же начал нокаутированной фразой из "Грамматологии": "Письмо трудно отличить от онанизма". После такого удара по башке невозможно было не приложить максимум усилий, для вхождения в эту головоломную философию. Я даю формулу объясняющую Деррида: это Гегель плюс Фрейд. От Гегеля - основная интуиция, чистое бытие рано ничто. Пресловутая деконструкция - это что-то вроде психоанализа, разоблачающая анализируемого автора, вскрывающая его подноготную, тайное тайных. Главное у Деррида не деконструкция, а понятие след. Вообще-то, знатоки утверждают, что все его понятия об одном и том же. Вспомним письмо. Деррида начал со знаменитой ныне дискуссии с Леви Строссом, утверждавшим, что индейцы намбикуара не знают письма. "Это неверно, - сказал Деррида, - потому что язык уже письмо". То есть, в его системе мировидения уже насилие. Называя, язык выводит человека или вещь, или явление из состояния первоначального, тотального единства, всеединства, как сказали бы русские религиозные философы. Мудрые намбикуарра понимали это. Создав язык и дав людям имена, они запретили эти имена произносить. Но джин был уже выпущен из бутылки, и тому же Леви Строссу при помощи небольшой хитрости удалось выведать имена у игравших детей намбикуарра. То есть, наличного бытия, бытия, не ставшего на путь саморефлексии в языке нет. И напрасно ищет его Хайдеггер. Смешно, но истина. Деррида делается яснее, если вспомнить одну фразу из "Двенадцати стульев" - "при наличии отсутствия". Деррида - это ровно наоборот, отсутствие наличия. Дальше начинается структурная лингвистика. В языке все соотнесено со всем в системе означающих и означаемых. В языке все - след. "Мы - забытые следы чьей-то глубины", - сказал поэт. Но Деррида постструктуралист, и он учит выходу за эту систему. Это и есть деконструкция. Мы способны увидеть нечто, стоящее за языком, но выразить этого нельзя, потому что для выражения потребен опять же язык, как бы его ни ломал упомянутый Хайдеггер. Как орудует Деррида, легче всего понять на примере его анализа одной малоизвестной вещи Руссо -"Трактата о происхождении языка". Языка не было пока не появились согласные, но сначала были только гласные, и это был не язык, а пение. Такой способ общения и был золотым веком, первоначальным раем. Деррида углядывает у Руссо и другое. Этот рай, то есть, отсутствие языка и саморазвлечение был тотальным совокуплением, включающим инцест. Само понятие инцеста не могло существовать, коли не было языка. Потом Руссо начинает фантазировать. Бог коснулся земшара каким-то волшебным жезлом, эклиптика сместилась с экватора, наступило похолодание климата и потребовалось, так называемое, восполнение - один из важнейших терминов Деррида. То есть работа, породившая всю последующую культуру. Мы знаем, что у Руссо этот самый жезл - метафора, - говорит Деррида, - и можем догадаться, что за ней стояло, прочитав знаменитую его "Исповедь". Восполнение у Руссо - онанизм. В результате такого анализа мы приходим к выводу, что культура появилась, когда инцест был сменен онанизмом. Вот почему письмо, система различающих знаков однопорядкова с онанизмом. Интересно, не правда ли? Мне трудно понять, почему такая или подобная философия стала популярной в нынешней России. Скорее следует говорить не о самом Деррида, его понимают два человека в России - Подорога и Рыхлин, умеющие, как сказал Курицын "ботать по Дерриде". Популярно все связанное с омеологией, главным образом Ролан Барт, писавший иногда понятно и блестяще. Бодрияр моден с его понятием симулякра. Есть даже анекдот. Идет Штирлиц по лесу и видит сидящего на дереве Бодрияра. "Штирлиц", - подумал Бодрияр. "Симулякр", - подумал Штирлиц. Мне кажется, что в России понятна подобная философия не в оттенках ее, а в главной установке, к тому же знаемой понаслышке, - условность, знаковость, конвенциональность так называемой реальности. Русские-то знают, что такое реальность, превращенная в слова. Это называлось коммунизм. Коммунизма нынче в России нет, а Деррида есть. В русском контексте Деррида - это, так сказать, отрефлексированный коммунизм. Он объяснил, что с коммунизмом можно играть, как и с ядерным апокалипсисом. Мы не должны его бояться, потому что при всеобщем уничтожении не останется даже слов. Бытие существует в своем не существовании. То есть в словах. Пока есть слова - нет апокалипсиса. Деррида - великий утешитель. Мир праху его. Иван Толстой: Объявлены номинанты на европейскую премию MTV. Подробнее - Александр Бороховский. Александр Бороховский: Стали известны номинанты на получение европейской премии телеканала МТV. Сама, уже 11-я по счету церемония МТV Еurope music пройдет в Риме 18 ноября. В списке претендентов на получение этой весьма почетной награды, лидирует дуэт Аут Каст. У них целых пять номинаций. В четырех категориях заявлен ритмблюзовый исполнитель Ашер, по три номинации у певиц Бритни Спирс, Бейондз и у Анастейши. За звание лучшего альтернативного исполнителя поборются Продиджи, Бьорк, Франс Фердинанд и Мьюз. И сразу в двух престижнейших категориях "лучший исполнитель" и "лучший поп исполнитель" представлен британский певец Робби Уильямс. Иван Толстой: В октябре национальные кинематографии отбирают один кинофильм и направляют его на суд американской Киноакадемии. Начинает битва за Оскар. О том, какой фильма послала Чехия, расскажет Нелли Павласкова. Нелли Павласкова: В этом году выбор фильмов был ограничен. Их было мало. Всего 14. Большую часть продукции составляли дебюты. Они прошли незамечено, хотя чешский зритель всегда с энтузиазмом поддерживал в прокате родную кинематографию, очутившуюся после 89 года в незавидном положении. Чехия - одна из немногих стран, где государство не оказывает никакой денежной поддержки своей киноиндустрии и кинотворчеству. У министерства культуры нет никаких бюджетных денег для кино, и оно кормится исключительно на отчисления с проданных билетов, которые потом распределяет комиссия по грантам, и на деньги спонсоров. Телевидение помогает своей техникой. Иногда в пай вступают соседи - Германия, Франция, Австрия. В этом году чешская киноакадемия могла выбрать только два фильма. Либо дебют "Чемпионы", представлявший страну на Карловарском фестивале, либо новый фильм, известный своим коммерческим успехом в Чехии, режиссера Яна Хржебейка "Вверх-вниз". Интересно, что оба фильма касаются феномена хоккейных и футбольных болельщиков. В центре внимания фильма "Вверх-вниз" - он-то и был выбран для оскаровой битвы - феномен футбольных болельщиков. Уже с давних времен они разделены в Чехии на два враждующих лагеря - сторонников клубов "Спарта" и "Славия". Болеть за свой клуб - это уже давно не означает истошно кричать, выть или свистеть на стадионах. Настоящий фанат футбола - это особый стиль жизни. Особая татуировка и прическа, желательно бритая голова и идеология скинхэдов, агрессия и тайные ритуалы - ненависть к чужакам и сходки с диким ревом. Но герой фильма, болельщик за "Спарту" Франтишек, внешне отвечая атрибутам фаната, не совсем укладывается в рамки образа. Он, правда, немного посидел в тюрьме за хулиганство, но вышел, остепенился, поступил на службу в частное агентство по охране Макдональдов, носит черный шерифский костюм с надписью "Секьюрити". Женился на беженке из Югославии. И все бы не плохо, да вот беда: жена не может иметь детей и очень от этого страдает. А взять приемного ребенка им не разрешают, ведь у Франтишека судимости. Но судьба неожиданно посылает жене Милче подарок. В лавке, где продаются краденые вещи, она покупает грудного чернокожего младенца. Его занесли в лавку водители фургона, тайно перевозившие в Чехию нелегальных эмигрантов с Востока. Впопыхах ребенка забыли в фургоне. И непоследовательный чешский бархатный ксенофоб Франтишек полюбил приемного сына, как своего собственного. И, даже, рассорился из-за своего отступничества с крутым боссом футбольных фанатов, безоговорочно приняв сторону младенца. Это одна сюжетная линия. Параллельно развивается другая. Из жизни пражской интеллигенции. И в нее врываются проблемы расовой нетерпимости. Правда, по-газетному плакатно. В семью пожилого университетского профессора, пострадавшего при коммунистическом режиме, и ныне благополучно живущего с молодой женой и 17-летней дочерью в роскошной реституированной вилле, приходят, по его приглашению, гости. Действительная, законная жена, с которой он не живет 20 лет, и их 40-летний сын, эмигрант, приехавший из Австралии. Между прочим, его играет сын режиссера Милоша Формана Петер Форман. Его отца-профессора играет чешский актер Ян Триска, живущий и работающий с 69-го года в Голливуде. В обычной жизни Триска - друг режиссера Милоша Формана и бывшего президента Вацлава Гавела, который тоже, на несколько секунд, появляется на киноэкране в качестве экс-президента, борца за права диссидентов Бирмы. За права эмигрантов и иммигрантов борется и незаконная молодая жена профессора, социолог Гана. Старая же, законная жена, переводчик художественной литературы с русского языка, напротив, произносит страстные монологи против засилья цыган и азиатов в ее родном квартале на Жижкове, и считает, что настала права бороться за права белых. Не забыла она и о горькой доле брошенной женщины. Сцена встречи двух жен и детей исполнена крупными мазками длинных монологов. Чтобы скрыть смущение от предстоящего длинного семейного монолога, профессор разряжает обстановку рассказом о том, как когда-то его учеником был сын африканского вождя по имени Ленин О Мемба и что профессор не без удовольствия на него покрикивал: "Ленин, ты опять не подготовился, Ленин, не мешай". В конце концов, профессор просит законную жену оформить развод, ибо он хочет жениться на своей фактической жене, работающей в организациях, помогающих Чечне, Боснии, Афганистану. Переводчица проклинает мужа, а ее сын при дельнейших встречах выясняет отношения с женой отца и с ее дочерью. Оказывается, Гана была невестой сына и после его эмиграции сошлась с отцом жениха. Наконец, обе сюжетные линии перекрещиваются в ресторане Макдональд. Цыгане пытаются там обворовать сына профессора, он и охранник Франтишек преследуют воришек. А работник благотворительных миссий Гана разражается гневным монологом, смотря попеременно то прямо в камеру, то на испуганного тучного молодого цыгана: "Когда же вы наконец прекратите эти свои безобразия? Когда научитесь жить, как все люди!?". Концы связываются еще и так, что полиция, задержавшая Франтишека, находит у него дома чернокожего младенца и вручает его счастливой матери-беженке. Франтишек и Мильча переживают потерю ребенка, а Франтишек, обозлившись, снова возвращается к своим скинам. Сын профессора возвращается в свой дом в Австралию на берег океана, и зритель с изумлением видит, что его встречает жена-негритянка и сын-мулат. Вот почему он столько лет не привозил ее в Прагу к матери. Семейство самозабвенно играет в волнах океана. Их счастьем любуется сосед - старый художник. В жизни это старший брат режиссера Милоша Формана - Павел Форман, художник, живущий в эмиграции в Австралии. Иван Толстой: В прошлом году в Италии опубликованы дневники Андрея Тарковского, а недавно - альбом его фотографий с итальянскими видами. Тему Тарковский в Италии предложил наш автор Михаил Талалай. Михаил, как возникла Италия? Ведь Тарковский-изгнанник был французским гражданином? Михаил Талалай: Он, действительно, получил французский паспорт, и президент Франции Миттеран всячески ему покровительствовал. Пытался, например, повлиять на советские власти с тем, чтобы они выпустили заложника-сына. Однако профессионально и лично режиссер был связан с Италией. Тут к нему пришел первый международный успех - Венецианская премия Льва Святого Марка за фильм "Иваново детство", тут он снимал "Ностальгию", обзавелся близкими друзьями. В первую очередь назову литератора Тонино Гуэрра, с которым режиссер вместе писал сценарий фильма "Ностальгия". В конце концов, именно тут, в Италии, когда он был лишен советского гражданства, флорентийский муниципалитет очень благородно предоставил бездомному изгнаннику жилье в одном старинном доме эпохи ренессанса. Именно в нем он писал сценарий своего шведского фильма, ставшим последним, - "Жертвоприношение". После смерти режиссера во Флоренции остались жить вдова Лариса Павловна Тарковская и его сын Андрей Тарковский-младший. Иван Толстой: Вам с ними удалось познакомиться? Михаил Талалай: В какой-то степени это было неизбежно. До Неаполя я жил во Флоренции лет 6-7 на той же самой улице, дверь в дверь с Тарковскими. Моих друзей из России, приезжавших в гости, я без предупреждения подводил к дверям соседнего дома, где на переговорном устройстве стояло "Тарковский". Иван Толстой: И вы звонили в этот звонок? Михаил Талалай: Конечно. Они, вне сомнения, избегали праздного любопытства. Даже номер телефона Тарковских был изъят из телефонной книги Флоренции, что делается по особому запросу абонентов. Но лично я, конечно, познакомился. Сперва в стенах русской церкви, прихожанами которой они были, а затем так, по-соседски. Лариса Павловна, тоже уже покойная, оказалась чудной хозяйкой. Варила борщи, по которым я скучал первое время, а Андрей-младший тогда был еще лицеистом. Их дом поневоле превратился в мемориальную квартиру. В кабинете режиссера стоит стол, за которым он писал, в том числе и недавно опубликованные в Италии дневники, висит икона его небесного покровителя - апостола Андрея Первозванного, хранятся его книги, рукописи, фотографии, репродукции картин Леонардо да Винчи, которые я уже видел в фильме "Зеркало". Иван Толстой: Расскажите, пожалуйста, об этих дневниках Тарковского? Михаил Талалай: Это очень знаменательная, очень интересная публикация. Его дневники вышли впервые полтора года тому назад во флорентийском издательстве "Меридиана". Причем, русского их издания не существует, а есть только это итальянское. Подготовкой издания занимался сын Андрей. Он житель Флоренции, крепко связан с итальянским миром культуры и, поэтому, думаю, его основная идея - предоставить сокровенный мир режиссера именно Италии. Кроме того, как это всегда случается в дневниках, Тарковский очень откровенно пишет о своих отечественных коллегах, порой и очень едко. И в итальянском переводе для адресатов язвительности автора дневников все это, быть может, и менее доступно, а следовательно, и менее обидно. Обращение к Италии еще более очевидно в последней книге, которая вышла в том же издательстве "Мередиана" несколько месяцев тому назад. Это фотоальбом Тарковского, репродукции его фотографий, снятых на память или в поисках кино-натуры. В альбоме две части. Одна русская, другая итальянская. Предисловие к альбому написал тот же Тонино Гуэрра. Иван Толстой: О чем же пишет Тарковский? Михаил Талалай: Автобиографические записки режиссер начал писать в апреле 70-го года. Понятно, еще в СССР. Прошло 4 года после окончания работы над фильмом "Андрей Рублев", который цензура отправила на полку. Тарковский озаглавил тогда свой дневник "Мартирологией", вложив в это слово, означающее жития мучеников, собственный смысл - список его мучений на родине. И сын, в предисловии к итальянской книге цитирует часто повторяемую фразу отца: "Люди вовсе не рождены для счастья. На свете есть вещи поважнее. И самая важная - истина и ее поиск". День за днем шел этот кропотливый поиск в самых разных областях - литературе, философии, религии - выразившийся, конечно в фильмах, признанных вершинами мировой кинематографии. На Тарковского обрушиваются обвинения в формализме, элитарности, и его дневники превращаются в хронику борьбы с тоталитарным государством, пытающимся контролировать душу и мысли художника. Есть, однако, в его жизни и редкие счастливые дни. В декабре 1972 года режиссер впервые едет в Италию. Местности живописные и туристические его не трогают. Но вот Рим потрясает. "Необыкновенный город, на нем, как на пне читаются кольца десятилетий, а может и целых эпох". В 80-м году режиссер второй раз едет в Италию. На этот раз надолго. Он снимает по заказу итальянского телевидения документальный фильм "Время путешествия", ставший неким прологом к "Ностальгии" и шедший только по итальянскому телевидению. Иногда встречаются в дневнике и иронические пассажи. "Сегодня мне приснился Брежнев. Он благожелательно со мной говорил. Мио Дио". Это итальянское Боже мой еще более оттеняет абсурдность ночного кошмара. Подробно рассказана история лишения советского гражданства и борьба за сына. Андрея-младшего отпустили, в итоге, уже к смертельно больному отцу. 19 января 1986 года он с восторгом пишет в дневнике: "Приехал Андрюшка. Он порядком вырос, ласковый, добрый мальчик с большими зубками. Это чудо". Как мне говорила Лариса Павловна, Тарковский так и полагал, что он своей фатальной болезнью вырвал мальчика из заложников. Теперь ностальгический и мученический путь режиссера может проследить и итальянский читатель дневников. Они стали, по словам сына, он же редактор книги, единственным свидетелем повседневной жизни отца во всей ее резкости и честности. Иван Толстой: Михаил, а итальянцы смотрят сейчас фильмы Тарковского? Михаил Талалай: Смотрят и очень много. Этим летом в Неаполе, например, прошла ретроспектива всех фильмов Тарковского. Я посмотрел его самую первую картину "Каток и скрипка", которую прежде не видел. Устаревшие афиши с прекрасным портретом Тарковского еще до сих пор висят в некоторых местах Неаполя. Иван Толстой: Записки русского путешественника. Двести лет назад саксонский курфюрст Август Сильный решил превратить свою столицу - Дрезден - в немецкую Венецию: на берегу Эльбы возник архитектурный ансамбль в стиле итальянского барокко - комплекс галерей и павильонов Цвингер, дворец курфюрстов, самый большой в немецких землях протестантский храм - Собор Богоматери, Фрауэнкирхе, построенный по образцу венецианской церкви Санта Мария делла Салюте. Этот храм, как и многие другие исторические здания в центре города, был превращен в руины во время бомбежек Дрездена авиацией западных союзников в феврале 1945 года. К 800-летию со дня основания Дрездена (в 2006-м) Фрауэнкирхе будет восстановлена. Дрезденские записки Андрея Шарого. Андрей Шарый: Тактику авиаударов по большим немецким городам разработал маршал Военно-воздушных сил Ее Величества Артур Харрис. Это изобретение получило название "огненный шторм" и сочетало массированные бомбардировки с применением зажигательных снарядов, наполненных легковоспламеняющимися веществами, например, напалмом или магнезием. Вызванные этими бомбами пожары распространялись по жилым кварталам моментально, тушить их, особенно в ветреную погоду, не имело смысла. Спасения от них не было. Именно так англичане и американцы бомбили Дрезден. К концу войны 600-тысячное население города почти удвоилось. Дрезден наводнили больше полумиллиона спасавшихся от наступления Советской Армии беженцев. В ночь на 13 февраля 800 британских самолетов нанесли страшный удар по центру Дрездена; еще два дня город атаковали тяжелые американские бомбардировщики. Историки считают, что в "огненном шторме" погибли 35 тысяч человек. На репродукциях старых черно-белых фотографий, которые теперь в Дрездене продаются в любом сувенирном ларьке - горы сваленных в штабеля дымящихся трупов. В наших школьных учебниках именно так, почти привычно, выглядели жертвы преступлений фашизма. Но это - жертвы преступлений антигитлеровской коалиции; женщины, дети, старики. В своих мемуарах маршал Харрис оправдывал жестокие авианалеты на немецкие города военной необходимостью и тем обстоятельством, что решение о бомбежках принималось на высоком государственном уровне, а он лишь выполнял приказы. Командование союзников полагало, что бомбардировки в конце концов вызовут у противника "кризис гражданской морали". 13 февраля 1945 стоявший на площади Неймаркт памятник Мартину Лютеру снесло с постамента взрывной волной. Оторванные бронзовые ноги вождя немецкой реформации валялись отдельно. А огромный собор Богоматери каким-то чудом устоял. Но никто не удивлялся, ведь напасти всегда обходили эту церковь стороной. Она уцелела во время семилетней войны, когда столицу Саксонии расстреляла из пушек и сожгла прусская армия Фридриха Великого; убереглась и весной 1849 года, в пору разрушительного Дрезденского восстания, спалившего полгорода. Но на этот раз "каменный колокол" Фрауэнкирхе пережил старый Дрезден всего на два дня. В полдень 15 февраля, к ужасу разбиравших завалы горожан, собор с невероятным грохотом обрушился. Символ Дрездена стал грандиозной кучей строительного мусора с сиротливо торчащими к небу обломками двух галерей. Немцы стыдятся гитлеровского прошлого своей страны. В туристских путеводителях о трагедии Дрездена упомянуто сухо, без эмоций, с использованием безличных глаголов: "бомбили", "было разрушено". Кто бомбил? почему? за что? - понимаешь только из контекста. Из того, например, факта, что в восстановлении Фрауэнкирхе принимал участие английский город Ковентри, город - побратим Дрездена. Ковентри "побратался" с Дрезденом, поскольку стал первым объектом гитлеровских ковровых бомбардировок. Авианалет "Люфтваффе" 14 ноября 1940 года сравнял с землей древний городской центр и превратил в руины тамошний средневековый собор. Ударом на удар - две трагических истории и впрямь похожи, так что не к чему удивляться тому, что новый позолоченный крест для Фрауэнкирхе отливали в Великобритании под руководством сына пилота британских ВВС, бомбившего Дрезден в феврале 45-го. Собор Богоматери пролежал в руинах почти полвека. При социализме в Дрездене успели отстроить заново городской оперный театр, католический кафедральный собор Пресвятой Троицы, павильоны Цвингера, начали реконструкцию дворца курфюрста. Для восстановления Фрауэнкирхе не хватало то ли средств, то ли политической воли. Новая рыночная площадь стала еще новее: по ее периметру понастроили панельных многоэтажек. Каждый год, в ночь на 13 февраля, горожане зажигали на пепелище храма свечи. Сейчас говорят, что таким образом немцы не только поминали погибших, но и тихо протестовали против существования ГДР. Германская Демократическая Республика повторила судьбу Фрауэнкирхе, она обрушилась столь же драматически, как собор Богоматери. И немцы опять приступили к методичному строительству новой Германии. В середине девяностых годов я прогуливался по площади Неймаркт меж бесчисленных рядов специальных хранилищ-лесов, на полках которых были разложены сотни и тысячи каменных блоков. Их с немецкой педантичностью выгребли из руин Фрауэнкирхе, очистили от грязи-пыли и пронумеровали. Из двадцати двух тысяч кубических метров строительного мусора реставраторы отсортировали 8400 фрагментов фасада церкви и 87 тысяч "кирпичей". Самую крупную глыбу, весом в 90 тонн, получившую за свою форму название "бабочка", под аплодисменты толпы зевак извлекали из руин подъемным краном. При разборке развалин применяли тонкую компьютерную технологию, с помощью которой определяли точное местоположение каждого "кирпича" в храмовом здании, сверяясь с детальным фотоописанием собора, составленном в 1942 году при последнем капитальном ремонте Фрауэнкирхе. Все, что очистили и признали годным к повторному употреблению (примерно треть материала) вновь пустили в дело. Фраунэкирхе так и собирали из фрагментов и кусочков, словно гигантский "паззл", вот собор и получился "рябым": старые "кирпичи" - темно-серые, цвета пыли; новые - светло-бежевые. Панорамой Дрездена лучше всего любоваться с низкого, правого берега Эльбы. Для победы над логикой исторического развития саксонским курфюрстам, мечтавшим выстроить в центре Европы вторую Венецию, не хватило амбиций, времени и денег. Попытка скрестить немецкую расчетливость с италийским шиком провалилась: натуру не обманешь, копия не бывает лучше оригинала, как ни строй на Эльбе Италию - получится Дрезден. Но и то, что построили, достойно восхищения. За широкой террасой по-над речкой, которую Гейне назвал "европейским балконом", за зданием земельного парламента с золоченой фигурой Саксонии на башенке, красуется - снова на века - каменный колокол Фрауэнкирхе. Крест, привезенный из разбомбленного немцами Ковентри, воздвигли над храмом в разбомбленном англичанами Дрездене весной 2004-го. Через десять лет после начала реконструкции и почти через шестьдесят - после окончания войны. Иван Толстой: Завершит нашу программу рубрика "Музыкальная дата в европейском календаре". Ее ведет Марьяна Арзуманова. Марьяна Арзуманова: 325 лет назад 16 октября 1679 года родился чешский композитор эпохи барокко Ян Дисмас Зеленка. Так сложилось, что его имя известно мало. То, что к великим признание часто приходило не сразу, порой к концу жизни или, еще хуже, посмертно, общеизвестно. Только в 19-м появился подлинный интерес к Иоганну Себастьяну Баху. Современники композитора считали его музыку слишком трудной для восприятия, схоластичной и необаятельной. До конца того же 19 века значительная часть сочинений Шуберта оставалась неопубликованной и даже не исполненной. Судьба наследия Яна Дисмаса Зеленки еще трагичнее. Его не вспоминали две сотни лет. Лишь в середине 20 века в Чехословакии были опубликованы все сохранившиеся инструментальные и некоторые церковные произведения композитора. А исполнение трио сонат Зеленки известным гобоистом Хайнцем Холигером в 1972 году потрясло музыкальный мир. Критики писали: "По изобретательности, полифоническому мастерству и богатству гармонического языка лучшие страницы музыки Зеленки сопоставимы с произведениями Баха". Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
