Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
15.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[09-03-99]
Поверх барьеровТелевизор в погоне за реальностьюАвтор программы Александр Генис Александр Генис: Дизайн первых автомобилей рабски повторял очертания кареты, вплоть до совершенно бесполезных деталей, вроде какого-нибудь облучка. Сейчас, эти допотопные механические монстры вызывают у нас снисходительную улыбку. Между тем, сегодняшняя техника покажется столь же смешной нашим потомкам. Скажем, компьютер все еще слишком послушно напоминает очертаниями пишущую машинку с экраном. И так во всем. Каждая новая идея долго живет в коконе старых форм. Преодоление инерции - длинный и мучительный процесс. Причем, в искусстве он так же неизбежен, как и в технологии, особенно, когда они связаны так тесно, как в последние 100 лет. В 20 веке, каждое новое искусство повторяет, как эмбрион, ходы своей эволюции. Кино, например, сперва копировало пантомиму, затем музыкальный театр, затем настоящую драму и только пройдя через всю историю зрелищных искусств, наконец открыло собственный, не переводимый на язык смежных видов искусств киноязык. То же самое происходит и с телевидением. Если в кино долго видели суррогат театра, то телевидение долго считали протезом кино. Это, конечно, не так. И сегодня мало кто сомневается в том, что телевидение обладает собственным языком, своей, присущей только ему формой. Какой? Вот в чем вопрос. Окончательный ответ на него еще не найден. Дело в том, что момент самосознания для телевидения наступает, похоже, только сейчас, когда оно все активнее исследует свои специфические, чтобы не сказать магические отношения с реальностью. Им, этим отношениям, и будет посвящена наша сегодняшняя передача. Как любое зрелищное искусство, телевидение стремительно стареет. Романы, написанные 100 лет назад, часто читаются сегодня с большим восхищением, чем тогда, когда они были созданы. Но даже лучшие телевизионные передачи, скажем, 50-х годов, кажутся безнадежно старомодными. Если их и смотрят сегодня, а в Америке любят показывать классические сериалы прошлого, то только из ностальгических пристрастий. Технический прогресс в телевидении настолько тесно связан с художественным содержанием, что каждая новинка требует обновления сразу всех изобразительных средств. Так было с появлением цвета. Сейчас телевидение находится на пороге очередной революции, к которой его толкает компьютер. Пророк электронной эры Маршал Маклюен, крупнейший исследователь влияния электронной революции на общество, писал: Диктор: Телевидение принципиально отличается от других форм искусства. Телевизор воздействует на зрителя совсем не так, как кино, радио или печатный текст. Голубой экран требует обязательного соучастия зрителя в происходящем. Телевидение отвергает сильную, авторитарную личность. С экрана нельзя вещать, можно только беседовать. Телеобраз должен всегда оставлять место для зрительской реакции, для диалога. Ему чужд официальный характер. Телевизор работает на иллюзии приватности. Александр Генис: Дело в том, что телевизор, в принципе, требует от искусства куда больше реализма, чем другие виды искусства. Раньше телевизор называли "окном в мир", теперь он норовит стать замочной скважиной. Чем успешнее телевидение осваивает манипуляции с художественными образами, тем больше оно ценит искусство обходиться без них вовсе. В постоянной погоне за жизнью, телевидение развивается так стремительно, что, похоже, уже начинает ее, жизнь, обгонять. Об этом рассказывает Марина Ефимова. Марина Ефимова: Недавно ведущие телекомпании Америке в борьбе за зрителя, который норовит улизнуть от них кто в интернет, кто в кино, кто к конкурентам, попробовали новый вид приманки - программы реального телевидения. Вам надоели однотипные боевики? Однотипные комедии? Однотипные мыльные оперы? Тогда давайте понаблюдаем за жизнью обыкновенных людей, но поставленных в экстремальные ситуации. Например, летом по телевидению будут показаны 13 эпизодов программы "Кто выживет?", купленной компанией CBS у шведов. 16 человек высаживают на необитаемый тихоокеанский остров, где они должны найти способ выжить. Каждую неделю одного-двух человек исключают из игры. Вопрос, кого исключать, решается голосованием остальных участников. Последний удержавшийся на острове человек будет признан победителем и получит сколько? Ну, естественно, миллион. Сейчас меньше не дают. Компания PBS - общественное, некоммерческое телевидение - предоставит нам другую новинку: шоу, под названием "Дом 1900 года". Реальная семья будет помещена в точную копию провинциального американского дома, каким он был в первый год 20 века. Без водопровода, электричества, стиральной машины, с уборной во дворе, без радио и телевидения и с дровяным отоплением. Другое дело, длинная, на все лето, программа "Старший брат", права на которую американцы сейчас пытаются купить у голландской телекомпании Эндемолф. В этом шоу 10 человек в возрасте между 20-ю и 30-ю годами поселят на лето в доме, где во всех комнатах помещены камеры, фиксирующие каждое движение обитателей. В Голландии шоу даже включало мытье в душе и секс. Но в Америке, как будто, дело так далеко не зайдет. Главное, чтобы дело не зашло так далеко, как оно зашло в Швеции в программе "Кто выживет?", где один из членов команды, исключенный из игры другими участниками, покончил жизнь самоубийством. Кстати сказать, американский продюсер Майк Дарнелл, создающий программы реального телевидения для компании "Фокс", чуть не вышиб свою компанию с рынка тем, то сделал ставку на жестокость. Например, в прошлом году он соорудил шоу из настоящей авиакатастрофы в пустыне. Но в адрес компании "Фокс" пришло столько возмущенных писем, что Дарнеллу посоветовали в другой раз придумать что-нибудь повеселее. И он придумал. Александр Генис: О том, чем удивил предприимчивый американский продюсер Майкл Дарнелл свою, казалось, уже ко всему привычную телеаудиторию, мы, конечно, нашим слушателям расскажем, но лишь после того, как обсудим некоторые эстетические проблемы, которые делают жгуче актуальными нашествие реального телевидения. Начать теоретическую часть этой беседы нам поможет один из идеологов информационной цивилизации французский философ Жан Бодрияр. Ему принадлежит считающая уже классической классификация образов с точки зрения их отношения с реальностью. Бодрияр пишет, что эволюция образа проходила через 4 этапа. Давайте проследим за ними, использую в качестве иллюстраций отечественные образцы. Итак, на первом этапе образ, просто как зеркало, отражал окружающую реальность. Зеркальная стадия - это, так сказать, честный реализм тех классиков, что мы проходили в школе. На втором этапе, - продолжает Бодриар, - образ извращал действительность. Это авангард Хлебникова, Малевича или Мейерхольда. На третьем этапе образ маскировал отсутствие реальности. Это многообразное искусство фантомов. От потемкинских деревень до мистического ритуала социалистического соревнования. Наконец, на четвертом, нынешнем этапе, образ стал симулякром, копией без оригинала, который существует сам по себе без всякого отношения к реальности. К симулякрам, образам, симулирующим реальность, можно отнести копирующий несуществующие оригиналы соцарт. Например, известная картина Комара и Меламида "Сталин и музы". Как видим, на каждой ступени этой лестницы образ становится все более, а реальность все менее важной. Если сначала образ стремился копировать натуру, то в конце обходится уже без нее вовсе. Образ как бы съедает действительность. Раньше всех этот центральный сюжет всей современной культуры подробно разработал поп-арт. Он изучал жизнь образа, оторвавшегося от своего прототипа, чтобы начать пугающе самостоятельную жизнь. Так, на одной из ранних картин Энди Уорхолла под названием "Персики" изображены не сами фрукты, а консервная банка с фруктами. В этом различии пафос всего направления, обнаружившего, что в сегодняшнем мире важен не продукт, а упаковка, не сущность, а имидж, в конечном счете, бестелесный призрак, мираж, притворяющийся вещью. Копия, потерявшая оригинал, то есть симулякр. Проблематику симулякра можно толковать в хорошо знакомых терминах экологического кризиса. В процессе освоения окружающего мира исчезает не только девственная природа, но и девственная реальность. Первичная, фундаментальная, не преобразования человеком сырая действительность стала жертвой целенаправленной манипуляций культурой. Мириады образов, размноженных средствами массовой информации, загрязнили окружающую среду. У нас больше нет естественного мира природы, с которым можно сравнивать искусственный универсум культуры. Вот, как об этом пишут сегодня ученые. Диктор: Современная философия склонна видеть мир плодом сотрудничества между реальностью и социальным конструированием. Реальность есть не предмет для сравнения, а объект постоянной ревизии, деконструкции и реконструкции. Александр Генис: В сущности, речь тут идет об универсальной проблеме исчезнувшей реальности. Решая ее, всякая философия норовит сегодня стать репортажем из бездны. Сперва нам демонстрируют исчезновение объективной реальности, которая оказывается артефактом, сконструированным языком и культурой. Затем, на глазах пораженных зрителей, философ растворяет в воздухе и субъект познания, собственно личность, которая, после Маркса и Фрейда стала восприниматься игрой классовых сил или подсознательных вожделений. Заведя нас в эту гносеологическую пропасть, философ оставляет человека наедине с пустотой. Телевизор служит лучшим объектом для медитации на этой пустоте. Выделяя метафизический аспект этого странного аппарата, американский художник-концептуалист Нам Джун Пайк усадил перед голубым экраном Будду. Другой, более аналитичный подход к телевидению продемонстрировал Ролан Барт, который сформулировал закон информационной цивилизации. Диктор: Изучение социологии массовых коммуникаций, позволяет заключить, что они не создают, а отражают массовую психологию. Александр Генис: Этот фундаментальный тезис означает, что все работает на обратной связи. Совершенные механизмы рынка идеально связывают спрос с предложением. Процесс отбора мгновенно влияет на производство. Нам предлагают лишь то, что мы хотим. Получается, что мы не только заказываем музыку, но в определенном смысле ее и сочиняем. Мы авторы той реальности, которая создается по нашим запросам. Телеэкран не окно, а зеркало. Он не создает, а отражает наши соблазны, тайные страсти, страхи и мечты. Получается заколдованный круг. Мы видим лишь то, что хотим увидеть. С одной стороны, телевизор формирует нашу личность, с другой, он показывает только то, чего мы хотим. Попав в систему отражений, реальность нашего бытия сходит на нет. Телевизор - машина вычитания, производящая пустоту. Чтобы заполнить эту пустоту, искусство пытается отречься от самого себя. Оно стремиться сотворить чудо противоположное тому, что удалось Наполеону. Обратить Галатею, то есть живого человека в произведение искусства. На первый взгляд, эта практика кажется знакомой. Разве наше школьное литературоведение не требовало воплощать реальных героев в художественные образы. Разница, однако, в том, что раньше в прототипе ценилось не индивидуальное, а типическое. Человек мог стать персонажем лишь тогда, когда он обобщался до типа. Скажем, превращался из конкретного Мересьева в метафорического Мересьева. Художественный тип - это упорядоченная, организованная личность, вырванная из темного хаоса жизни и погруженная в безжизненный свет искусства. Современному искусству, сражающемуся с симулякрами, которые оно же само и производит, нужен не типичный, а настоящий человек. Этот неповторимый человек с маленькой буквы - единица того алфавита, на языке которого сегодня учится говорить массовое искусство. Не зря концепция жизни, непосредственно перетекающей в искусство, активно осваивается Голливудом, где сегодня дороже всего не сценарии, а настоящие, подлинные судьбы. В цене именно неповторимая личность, чья живая индивидуальность - гарантия от превращения биографии в сюжет. Логика искусственного порядка убивает живое, превращая его в образ. Но в искусстве, работающем с тем хаотическим материалом, который каждый из нас носит в себе, живое не перестает быть живым даже тогда, когда он обращается в образ. Если мы теперь вернемся к схеме Бодриара, то сможем ее развить. Как мы помним, философ утверждает, что в своей эволюции образ проходит 4 ступени - зеркальную, извращенную, маскировочную и симулирующую. Но тут, дополним Бодриара, образ достигает пятой ступени, он вступает в новые, если угодно, мистические отношения с реальностью, в погоне за реализмом образ создает гиперреализм. Искусство, не отражающее, а продуцирующее действительность. Именно таким искусством и соблазняет своих зрителей реальное телевидение, которое провоцирует и создает реальность. А теперь, после того, как я попытался подвести теоретическую базу под реальное телевидение, вернемся к его сенсационным проделкам, о которых рассказывает Марина Ефимова: Марина Ефимова: Несколько дне назад 23 миллиона американцев смотрели двухчасовое шоу продюсера Майка Дарнелла "Кто хочет выйти замуж за мультимиллионера?". Реальный богач, чьи финансы, как было объявлено, проверены бухгалтерией компании "Фокс", выбирал себе невесту из 50-ти претенденток. Подходящего мультимиллионера нашли в Калифорнии, где можно найти все, что угодно. И он почти до самого конца шоу оставался инкогнито. Когда бросили кличь среди женщин, то желающих выйти за абсолютно незнакомого, даже по фотографии, мультимиллионера оказалось ровно 1000. Оргкомитет шоу выбрал из них 50. все в возрасте от 19 до 34 лет. Все миловидные, стройные, самостоятельные и с хорошей профессией. И вот, зимним вечером, при сверкании неонового дизайна, на огромной сцене телестудии "Фокс" выстроились 50 претенденток, а из матовой будки за ними наблюдал таинственный жених. Все мы видели только его силуэт - вполне привлекательный и мужественный. И начался отбор. Естественно, в том, что касается этической стороны этого шоу, двух мнений быть не может. А одно, правильное, изложили Эллен Фейн и Шерри Шнайдер на редакционной статье в газете "Нью-Йорк Таймс", в статье, которую они назвали "А где же любовь?". "Чем американцев не устраивает брак по любви и жизнь на заработанные деньги? - сокрушенно восклицают авторы статьи. - Все-таки, идея быстрого обогащения, какой бы привлекательной она ни была, имеет свои границы. Где же ухаживания, телефонные звонки, первые робкие поцелуи, подарки на день святого Валентина? Как можно жениться на женщине, которая хочет выйти замуж не за вас, а за ваши миллионы?". Однако, шоу "Кто хочет выйти замуж за миллионера?" делали мастера своего дела. Женщины, которых они отобрали, невольно вызывали симпатию. Они вели себя просто, с достоинством и отвечали на вопросы мило и искренне. А вопросы были довольно интимные. Например: "Если вы нашли в кармане у мужа записку с женским именем и номером телефона, как вы себя поведете?". Или "Как муж должен вести себя, чтобы вы повернулись к нему лучшей стороной? А худшей стороной". Одни претендентки на звание миссис миллионерша отвечали серьезно и искренне, другие отшучивались, но ни в одной из них не было заметно никакого помешательства на деньгах, скорее детская тяга к сказке о Золушке, надежда на чудо. Одна из ведущих критиков телепрограмм Келлен Горман, сама одинокая 30-летняя женщина, написала в рецензии на это шоу: "Вы садились его смотреть с априорным возмущением. Но незаметно увлекались и даже начинали болеть за претенденток". Каким же будет жених, кого он выберет, неужели дело действительно дойдет до свадьбы? Это волновало. Любопытно, что первые полчаса шоу смотрело 10 миллионов зрителей. Вторые полчаса - 14, а последние полчаса - 23 миллиона. Специалисты считают, что люди, начавшие смотреть шоу, звонили знакомым и те тоже включали телевизоры. Сам мультимиллионер инкогнито оказался 42-летним человеком вполне привлекательной наружности. Когда, сделав еще никому не известный выбор, он вышел из своего укрытия на сцену, он произнес короткую речь: "Мне ужасно неловко, что всем женщинам задавали столько смущающих вопросов, а мне их не задавали. Я должен был бы находиться в равных условиях. Это было, конечно, несправедливо. Я очень тронут тем, что все эти милые и достойные женщины потрудились сюда приехать ради меня. И очень благодарен им, потому что я выбрал среди них ту единственную, которой хочу предложить руку и сердце". С этими словами он подошел к серьезной и искренней Дарве Конгерт - 24-летней медсестре скорой помощи и крепко ее обнял. Даже критики Фэйн и Шнайдер, справедливо осудившие соблазнительное шоу, написали, что мультимиллионер оказался на редкость симпатичным человеком. Увы и ах, уже на следующий день газетчики выведали, что в 91 году симпатичного миллионера Рика Роквелла обвиняли в запугивании его очередной подружки. Что он долго подвизался в Калифорнии на ролях провинциального комика, потому прекрасно сымитировал романтическую загадочность богача из сказки типа "Алые паруса". А главное - что у него всего-то каких-нибудь два миллиона. Во что превращается телевидение на рубеже нового века? - спросили у основателя центра по изучению телевидения Роберта Томпсона. И тот ответил: "Оно превращается в подглядывание в замочную скважину. Поп-культуре надоело претендовать на роль искусства, и она хочет быть тем, чем она есть - пристальным наблюдением за реальной жизнью". Александр Генис: История с телевизионным сватовством наделала столько шума, что напуганная компания "Фокс" пока отказалась от продолжения. Чем, надо сказать, обидела половину своей аудитории. Ведь следующей передачей они собирались перевернуть ситуацию, предложив женихов на выбор миллионерше. Впрочем, как только страсти улягутся, реальное телевидение обязательно вернется на экраны. К тому, как я попытался показать, ведут объективные процессы в развитии культуры. Однако эстетическая оценка не может заменить этическую. Почти все, но все-таки не все, критики осудили новшество. Как бы оно ни было популярно, реальное телевидение аморально. Я спорить с этим не собираюсь, но в окончании этой беседы укажу на одну параллель, которая, загадочным образом ускользнула от внимания всех участников дискуссии. Как чаще всего бывает в наше время, реальное телевидение - шаг не вперед, а назад. Причем, громадный. Первыми превратить жизнь в зрелище придумали не телепродюсеры Америки, а древние римляне, устраивавшие гладиаторские сражения. Русский философ-античник Алексей Федорович Лосев описывает эти своеобразные эстетические феномены приподнято, с волнением, пониманием, я бы сказал, с живым сочувствием. Диктор: Что это за кровожадная, истерическая, звериная эстетика? Это великолепный, античный, языческий Рим. Самые аморальные люди считали нужным или, по крайней мере, приличным ужасаться по поводу гладиаторских боев и травли зверей. Что касается нас, то мы не думаем, чтобы римляне особенно превосходили прочие народы в склонности к крови. Они отличаются, пожалуй, только тем, что сумели это столь распространенное в истории человечества наслаждение художественно выразить. И лишить его того ханжества, которым оно обычно прикрывается. Александр Генис: Надеюсь, что американские продюсеры реального телевидения не читали этого тома лосевской "Истории античной эстетики". Не хотелось бы им внушать идею преобразить жизнь в зрелище по древнеримскому образцу. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
