Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
15.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[14-01-01]
Открывая РоссиюАвтор и ведущая Виржини КуллудонЭкуменизм - Навстречу друг другу
Алексей Козырев: Что мне кажется важным сейчас - это ни при каких обстоятельствах не прекращать диалог, не выходить из общения. Антонио Санти: Мы ищем счастье. Мы ищем свою судьбу. Мы ищем наши реализации. Но искать единство, это как искать солнце! Зачем искать солнце? Солнце есть! Единство уже есть, мы его получаем. Марио Корти: Согласно Достоевскому, истинное христианство не может быть национальным - оно должно быть вселенским. Всемирное братство во имя Христа - в этом Достоевский видел историческую задачу России. Виржини Куллудон: Экуменизм как взаимное влияние двух религиозных и культурных миров. Влияние Европы на Россию, но и влияние России на Европу. Экуменизм. Навстречу друг другу. В эти праздничные дни, украденные разными чтениями календаря, христиане всего мира торжественно отмечали рождение Христа. То есть вхождение в 21-й век, в третье тысячелетие по христианскому календарю. Христиане в очередной раз показали, что у них есть одинаковое восприятие святого и светлого. Они одинаково воспринимают время и преклоняются одному Богу и его сыну. Однако недопонимания остаются, и, кажется, даже усугубляются. История человечества показывает, что календарь - всего лишь произвольный инструмент. Он был у всех, у язычников, у мусульман, у евреев. Но у всех он был разным. Все всегда воспринимали время по своему собственному календарю, либо лунному, либо солнечному, либо лунно-солнечному. Все понимали, что необходимо повелевать временем, хотя бы ради уборки хлебов. Капризы календаря уже давно стали символами разногласия среди христиан. Мы все живем согласно календарю, забывая о том, как он устроен. Забывая о том, что вхождение в 21-й век, или в третье тысячелетие - сугубо христианское понятие. Владимир Ковальджи, автор программы "Церковный календарь", Радио "София", Москва. Владимир Ковальджи: Календарную проблему в двух словах объяснить невозможно, придется что-то упрощать, но это будет, так сказать, жалко. Но суть ее состоит в том, что в древнем мире с календарями творилась такая путаница, что просто Авгиевы конюшни. В каждой области разные календари - лунные, солнечные, совмещенные, абсолютно несовместимые друг с другом, то есть это был действительно непорядок. И вот знаменитый Юлий Цезарь эти Авгиевы конюшни расчистил. Он ввел по совету александрийских ученых очень простой стройный календарь, который в общем и в целом и сохранили до сих пор. И этот календарь, как государственный календарь Римской империи, естественно был принят христианами. Что произошло дальше? Церковный календарь, в отличии от обычного, он имеет еще одну часть, подвижную, пасхальную. То есть определение дня Пасхи решили оставить в соответствии еще с лунным календарем, который был принят у древних евреев. И вот Пасху в 4-м веке отцы Первого Собора постановили праздновать после равноденствия, после полнолуния в первое же воскресенье. Теперь, если мы откроем любой календарь, изданный Московской патриархией, то там сказано следующее: что Пасху следует праздновать в воскресенье по первому весеннему полнолунию после дня весеннего равноденствия (21-го марта по старому стилю). Как известно, это на две недели уже не равноденствие. Но, тем не менее, это пишется. Это произошло непонятно как исторически, постепенно произошла подмена астрономического факта, которое любая страна может зафиксировать, равноденствие с точностью плюс-минус один день, названием дня. Вот это 21-е марта, как отцы порешили, а тогда это было равноденствие в 4-м веке, и это название стало как бы священным, оно до сих пор сохраняется и мы называем это упорно равноденствием, хотя оно таковым не является. Виржини Куллудон: Напрасно думают защитники григорианского календаря, что в 17-м веке Папа римский Григорий 13-й легко исправил юлианский календарь. На самом деле, как объясняет Владимир Ковальджи, дело обстоит гораздо сложнее. Владимир Ковальджи: Он его не совсем исправил, он его исправил на будущее, то есть ввел корректировку раз в 128 лет, то есть три раза за четыре века, точнее говоря, чтобы ошибка не накапливалась дальше. Но еще была вторая часть - он взял и выкинул из календаря десять дней, чтобы опять-таки привести весеннее равноденствие к тому самому названию 21-е марта. То есть этот календарный миф о названии дня, а не о реальном явлении, о равноденствие он владел Папой Григорием точно так же, как до сих пор владеет православным миром. И вот то, что выкинул десять дней, это вызвало очень сильный протест, такого безобразия никто себе не позволял со времен Юлия Цезаря в момент исправления календаря. Если бы он этого не сделал, вероятно его такая тонкая поправка на будущее была бы принята спокойно и всем и католическим миром, а затем и всем православным миром. Но вот из-за этих десяти дней и опять таки из-за этого мифа о 21-м марта этого не произошло, и календарная проблема до сих пор нас разделяет. Виржини Куллудон: Календарная проблема оказывается не только второстепенной, но и светской, а вовсе не религиозной. В какой мере эта проблема является препятствием в диалоге между католиками и православными? Я обратилась к Антонио Санти, который представляет в России католическую организацию "Каритас". Какой день он выбирает, чтобы праздновать Рождество и Пасху в России? Антонио Санти: Это не экуменическая проблема. Потому что здесь мы имеем тот же самый календарь гражданский, а календарь всегда был гражданский. Религиозных календарей, вы знаете, очень много было в истории. Поэтому, по-моему, начинать от этого не стоит. Труднее, но что делать - мы празднуем Рождество с православными реально. Потому что лучше, когда все празднуют. Но мы делаем маленький по-католически, потом Рождество с православными. А если бы они объединились, было бы лучше. Это не так важно, все-таки менять неделю-две. Но воскрес или не воскрес - это более важно! Виржини Куллудон: Экуменизм. По-древнегречески корень этого слова означает "вселенская земля". То есть, один мир, один Бог, при всех разных представлениях о времени и пространстве. На современном языке у слова экуменизм появились разные - если не противоположные - понятия, будь то религиозное или светское, латинское или славянское. Некоторые продолжают понимать экуменизм в древнегреческом смысле этого слова, как настоящее братство и объединение всех монотеистических религий, включая ислам и иудаизм. Сегодня, как ни странно, такое понятие братства ограничивается светским переводом слова экуменизм. В религиозном смысле, экуменизм, в первую очередь, означает диалог между христианскими церквями, а точнее между католиками и православными. Для них экуменизм - соединение католической и православной церквей, которые раскололись в 1054-м году. Алексей Козырев, историк философии, доцент МГУ. Алексей Козырев: Церковь, как институт в христианском мире, как институт христианский, как церковная клессия, существует только в православии и католичестве. Протестантство оно как бы избывает понятие церкви как таковой, там нет таинств, таинств в их полном мистическом смысле, нет литургии как присуществления святых даров. Все-таки на церковном языке можно говорить о экуменизме субспеция, то есть с точки зрения существования некоей полноты абсолютной истины, которая есть только в церкви, выражается только в церкови. И это признают и православные и католики, только друг по отношению к другу они считают, что другая традиция не выражает эту истину в полноте, то есть она отпала от полноты церковной. Виржини Куллудон: Во имя своей собственной истины и своего представления о полноте боролись церковные иерархии. Но во все времена находились религиозные и светские представители интеллигенции, которые ставили под сомнение сам раскол церквей. Алексей Козырев: Попытки к объединению церквей были, может быть такой самой значимой для России попыткой было участие московского митрополита Иссидора в Фераро-Флорентийском соборе 1438-39-го года, когда соединение церквей произошло. И митрополит Иссидор отслужил вместе с Папой римским, епископом мессу и уния была подписана. Затем митрополит вернулся в Москву, его посадили под арест, не зная, что с ним делать. Ну и впоследствии ему удалось бежать, попасть в Италию, стать там католическим кардиналом. Такова была трагическая судьба русского митрополита, который попытался поучаствовать в этой унии. Марио Корти: "Вере латинской не подобает прилучатися, ни обычая их держати, и комкания их бегати... и всего их обычая и норова гнушатися и блюстись, своих дочерей не даяти за не, ни поимати у них, ни брататися с ними, ни поклонитися, ни целовати его". Так писал в начале 12-го века игумен Киево-Печерского монастыря Феодосий в своем слове Изяславу Мстиславовичу "о латинах". Слово Феодосия иногда называют "о вере христианской и латинской". Обратите внимание: здесь латинская вера, то есть католическая, даже не считается христианской. Другой киевский религиозный деятель, митрополит Георгий, автор "Стязания с латиною", говорил, что "не подобает у латыни камкати, ни молитвы взимати и пития из единыя чаши ни ясти, ни дати им". Слава Богу, в Киевской Руси и пили, и ели, и вступали в брачные отношения, что позволяет русским историкам сегодня хвастаться связями Киевской Руси с Европой. В начале семидесятых один мой русский знакомый, довольно известный лингвист, осознав иудейское свое происхождение, принял решение эмигрировать. Но, еще до эмиграции, внутреннее беспокойство привело его сначала к православию, затем к католицизму. Его героем был Владимир Печерин. Странно это увлечение русских католиков Печериным. Этот русский оригинал, ставший католиком по недоразумению, и даже священником-редемптористом, в конце жизни сожалел, что не остался православным. Для формального перехода из православия в католическую религию мой знакомый поехал в Литву к некоему францисканцу, которого московские диссиденты, верующие и не верующие, почитали как святого человека. От литовского священника он с удивлением узнал, что с точки зрения католической церкви православные не еретики и все их тайны и обряды признаются действительными. Потому нет нужды в перекрещении. И если он хочет считать себя католиком, то пусть себя таковым и считает. При этом он может по-прежнему посещать православный храм и там же причащаться. В Риме мой знакомый представлял себя то как иудео-христианин, то как "христианин соловьевского толка". Однако, в отличие от Соловьева, и в Риме он настаивал на перекрещении и отречении от Сатаны. Но получил такой же твердый ответ как в Литве. Как пишет Владимир Соловьев:
И, разливаяся широко, Русский философ Владимир Соловьев был первым в России, кто поставил вопрос о соединении церквей. Он и был основоположником экуменизма. Как видно из "Трех речей в память Достоевского", Соловьев считал великого русского писателя своим предшественником. Согласно Достоевскому, истинное христианство не может быть национальным - оно должно быть вселенским. Всемирное братство во имя Христа - в этом Достоевский видел историческую задачу России. Но для Соловьева братское единение на религиозной почве немыслимо без примирения Востока с Западом. То есть, установку Достоевского он довел до своего логического конца. В Curriculum vitae 1887 года Соловьев и пишет, что он сосредоточил свою деятельность "на вопросе о соединении церквей и о примирении Христианства с иудейством". Однако впоследствии он говорил: "В латинство никогда не перейду". Формально Владимир Соловьев присоединился к католической церкви, а скорее, воссоединился со вселенским христианством, 18 февраля 1896 года. Происходило это так. В присутствии католического священника Николая Алексеевича Толстого, княгини Ольги Васильевной Долгоруковой и Дмитрия Сергеевича Носовского он читал формулу: "Как член истинной и досточтимой восточной православной... церкви, говорящей... голосом своих великих отцов и учителей, я признаю высшим судьей в деле религии... апостола Петра, живущего в своих преемниках..." Отречения от православной церкви Соловьев не читал. Такого рода человеком в наше время был отец Александр Мень. Он понимал экуменизм в том же смысле. Соединение без отречения. Мой взгляд - взгляд человека стороннего. Поэтому сошлюсь на турецкого историка суфизма, который вопрос экуменизма резюмировал так: надо себе представить колесо - стремясь от обода к ступице, спицы приближаются друг к другу. То же происходит с религиями: сближение их происходит в той мере, в какой они стремятся к Богу. Я бы это сформулировал так: чем дальше христианские конфессии отдаляются друг от друга, тем более они отступают от Бога. И вообще пора, и тем и другим, наконец осознать, что Иисус Христос не был католическим или православным священником, а был, как мы знаем из Евангелия, иудейским Рабби. Виржини Куллудон: Музыка совершенно точно отражала этот поиск взаимопонимания. Джузеппе Сарти, католический итальянский композитор, в конце 18-го века, писал эту русскую Ораторию, славянскую литургию с инструментами, что, как мы знаем, не принято в православии. Поэтому его музыку никогда не играли в храмах. Но при дворе, его очень уважали, и его русская оратория часто звучала. Эти праздничные дни мы проводили в христианском измерении. Православный и католический мир влияют друг на друга, идут навстречу друг другу, и взаимно обогащаются. В 18-м веке, Джузеппе Сарти, католический итальянский композитор, писал для русских православных, и в конце своей жизни даже возглавлял русскую консерваторию в Петербурге. Сарти совершенно точно олицетворяет эпоху Просвещения, когда открытие самого себя миру было важнее, чем простое открытие мира. И далеко не только из-за эгоистичных соображений. Открывая свой мир и свою душу перед чужим, интеллектуалы не просто стремились к личному наслаждению, но играли роль моста. Благодаря им, обогащались и росли народы. Постепенно сметались границы. Из-за догматических расхождений боролись, но и встречались, - взаимопроникали - два мира. Два взаимно дополняющих мира, которые не переставали влиять друг на друга. Особенно интересна степень влияния византийского мира на западноевропейскую культуру. Алексей Козырев: Надо сказать, что тот взлет культуры, который обычно связывают с понятием ренессанс итальянским, в Византии он происходил несколько раньше. И не только арабская философия, но и византийская философия в некотором смысле была такой подпиткой для латинского Запада, которая давала истоки философской культуры. И тем более, когда Византия пала в 15-м веке, огромные константинопольские библиотеки стали растаскиваться по миру, часть из них попала в Москву и Великому князю пришлось даже специально выписать ученого Грека, Максима Грека, который получил латинское образование в Италии, который переводил эти книги, описывал эти книги, разбирал эти книги. Но еще более значительная часть этих библиотек попала на Запад, не только библиотек, но и люди, такие как Генис Плетон, который основал флорентийскую академию и возобновил платонизм в Италии, тоже приехал уже умудренных лет, преклонных лет из Константинополя во Флоренцию. То есть во многом одним из духовных и культурных истоков итальянского ренессанса была именно православная греческо-византийская культура. Виржини Куллудон: Такая взаимная связь продолжается и в современном мире. Part, эстонский православный композитор, имеющий в Европе огромное влияние. Может быть из-за того, что его музыка связана с модным направлением минимализма. Но Part остается самым ярким примером того, как в творчестве православного композитора соединяются и католические и православные мотивы. Писал католические мессы, где соблюдаются фундаментальные православные молитвенные правила. Достаточно сказать, что Ватикан выбрал "Те Деум" Парта для своей компиляции самых характерных церковных музык. Диск был выпущен в честь 2000-го года нашей эры, в честь торжественного входа в 21-й век. Мы слушаем "Те Деум" Парта, написанный в 1984-86 годах. Было бы неверно думать, что, несмотря на многие попытки создать мосты, диалог между двумя церквями легко удается. Часто политика - пусть и политика церковная - тормозит этот процесс открытия. Отец Иоанн, главный редактор радио "София", рассказывает, как развивалась обстановка в последние 40 лет. Отец Иоанн: С 61-го года, после очень странного события в 48-м году, когда решался вопрос быть экуменизму или не быть, тогда было совещание в Москве, куда были приглашены представители других православных церквей, и была резкая реакция, очень серьезная реакция, осуждающая экуменизм как одно из проявлений современного империализма, были очень жесткие формулировки. И вдруг 61-й год совпадает с началом "оттепели". Я думаю, конечно, и сейчас это всем известно, желание советской власти непосредственного участия в этом процессе решено, что русская церковь должна вступить во Всемирный совет церквей и быть как бы проводником, идеологическим проводником в некотором смысле советской пропаганды. То, что церковь в России свободна, что все живут замечательно и хорошо, что и, кроме того, тем не менее, пропагандировать идеи православия, но это, так сказать, решили наши иерархи. Верхушка церкви с большим удовольствием участвовала во всяких конференциях, возник и расширился отдел внешнецерковных сношений. Знаменитая фигура митрополита Никодима Ротова, санкт-петербургского потом, умершего на руках у Папы, который эти идеи развивал очень широко. Масса людей участвовала в бесконечных конференциях, коллоквиумах во всех странах мира. И казалось бы, это начало серьезного диалога еще между церквами, двусторонний диалог, диалог со старокатоликами. Все вышло на самом деле не только на советскую пропаганду, но и на хороший богословский уровень. Были решены масса вопросов, которые действительно ставили как ключевой вопрос о сближении церквей и перспективы их единства. Об этом так ярко говорили, на самом деле это была как программа для всех, что она близка. Стали думать о том, что близка перспектива единства, особенно документы со старокатоликами, они дошли так далеко, что фактически был найден полный консенсус между старокатоликами и православными. Виржини Куллудон: Получается такой парадокс, что в советские времена было лучше? Отец Иоанн: Парадокс - да. В этом смысле как раз, в момент "оттепели" в России появилась возможность развивать этот диалог. Но я еще раз подчеркиваю, что это подталкивали еще какие-то политические условия и диалог развивался лучше. С падением Берлинской стены, с окончанием перестройки и вступлением церкви наконец в какое-то свободное существование, где церковь занимает все большее и большее значение, начался процесс, обусловленный, с одной стороны, приходом новых людей в церковь, которые ее восприняли как традиционную конфессию, где нужно оберегать их догмы от внешнего влияния. Стала появляться тенденция вообще отказаться от экуменического движения как такового, поскольку это разрушает православие, вредит ему, разрушает внутренний строй. Это влияние, пресловутое влияние Запада, которое так, еще и так действует, разложить церковь изнутри экуменическими идеями. И иерархия, которая сопротивлялась до последнего времени, все больше и больше делает уступок этому новому правому крылу. Виржини Куллудон: Откат назад, кажется, проявляется и в религиозной области. Я спросила Отца Иоанна, какими способами можно, на его взгляд, содействовать экуменической обстановке. Отец Иоанн: Способы остаются только одни, поскольку существует кроме иерархии, это ограниченный круг людей, есть еще церковная общественность, есть средства массовой информации, и средства массовой информации влияют на сознание. Влияют и меняют его. Я просто знаю по опыту, почти шестилетнему опыту работы на этом радио, где мы вещаем, что те люди, многие из людей, которые нас слушали, были активными нашими противниками, но в то же время самыми прилежными слушателями, которые в эфире задавали не только какие-то вопросы, но и просто высказывали очень жестко свое мнение, даже ругательно, они тоже перековались. Многие из них встали на наши позиции. Поскольку проходит время и вообще всякая толерантность это опыт воспитания, на самом деле. Петр Сахаров, главный редактор католического радио на Радио София: Каждый остается верен своей конфессии, работающей здесь. Православный остается православным и никого не призывает из других христианских конфессий переходить в православие. Католик остается католиком, но он не призывает православных становиться католиками. И более того, мы, проповедуя слово Божье, мы всегда оставляем возможность для русского человека, если ему почему-то оказывается ближе православие, это может быть вполне естественно в силу чисто исторических, в силу какой-то памяти крови, как это назвать. И мы вполне допускаем возможность, что, услышав нашу проповедь, человек придет в православную церковь и, слава Богу, что он придет туда. Тем не менее, для нас важно, что в отношении католичества, вообще западных вероисповеданий, и католичества в частности, в России за много веков, я не скажу даже за советское время, за много веков сложилось много таких предвзятого отношения, очень много мифов, может быть, что-то имеющих под собой реальную почву, но сейчас уже в отношении нынешнего католицизма совершенно неактуальное. И мы стараемся как-то понемножку просто открывать людям реальную картину западной христианской культуры, католической культуры, католической церкви, что она делает в мире, как она ведет себя в разных ситуациях, что она проповедует. И люди действительно очень рады, вот мы видим по множеству писем, по множеству телефонных звонков, что, оказывается, представления действительно были очень превратны и люди понимают, что, по сути дела, это одна и та же вера, только разные исторические пути. Виржини Куллудон: Диалог или терпимость, поиск единства или общее действие. Экуменизм понимается по-разному в зависимости от контекста и от страны. Мы с Антонио Санти, францисканцем, живущим в Москве, и возглавляющим католическую организацию в России, обсуждаем, какие синонимы лучше отражают смысл экуменизма. Антонио Санти: Диалог и толерантность не включаются в совместном пути. Почему? Потому что диалоги это было, как мы сделали недавно этот семинар, на прошлой неделе, а сосуществование. И диалог был с иноверцами или с инославными. Диалог имеет как базу, что мы совсем разные, а мы не братья-сестры. Ты далекий, а я вообще тебя не знаю, поэтому надо начинать с диалога, как дипломатически. Тогда слово диалог и экуменизм не идут вместе по-русски. А второе слово, которое вы сказали - толерантность. Толерантность это случай, когда мы знаем друг друга прекрасно и друг друга с трудом терпим. А это тоже не наш случай. Почему? Потому что толерантность это коммуналка. Тогда мы давай договоримся в кухне - это твои моменты и так далее, а, пожалуйста, когда моя очередь, дай мне спокойно. Поэтому, я думаю, надо отделить от русского понимания экуменизма слова диалог и слово терпимость и оставить только действие и путь, которые совпадают с русской духовностью. Виржини Куллудон: Хорошо. Слово не подходит на русском языке, но явление, само явление, поиск общего пути, как вы говорили, вот это истекает из Запада, это только западное или прозападное явление или это тоже чисто русское? Антонио Санти: Скажем, Европейский Союз это сильный экуменизм. Церкви начинали разговаривать, а потом политики начинали объединяться. А все принимают методику Европейского Союза как модель. А поэтому сейчас они разбираются сделать бывшее СНГ, мы себя вели не хорошо, давайте сделаем, как сделал Европейский Союз - объединимся между нами и начинаем маленькими шагами на тот же самый путь. А видите, они нашли по-своему тоже самое развитие, чем там. А это неважно, гдеу экуменизма находится корни, который первые три - немец, француз, итальянец собирались, имеющие разные религии и так далее. Тогда надо принимать содержание, процесс объединения, а не формальности. Алексей Козырев: Сейчас, конечно, когда в том числе и в церковном языке употребляется слово экуменизм, речь идет больше о диалоге, речь идет больше о решении каких-то спорных проблем, которые существуют. Известно, что было, если я не ошибаюсь, восемь сессий православно-католического диалога, первые из которых происходили в 1980-м году, а последняя в нынешнем 2000-м году в Балтиморе, где участвовали и представители римско-католической церкви и представители почти всех православных поместных церквей. И эта сессия, которая в общем-то по большому счету была неудачей, что признавали все участники этой сессии, была посвящена конкретному вопросу униатов. И камнем преткновения, на котором споткнулись, на котором разошлись католики и православные, был вопрос о том, является ли существование греко-католических униатов на Западной Украине, в частности, нормальным или ненормальным положением. То есть католики считали, что существование католиков восточного обряда или униатов, людей, которые признают первоверховенство епископа Рима, Папы, но которые сохраняют все своеобычие, своеобразие греческого обряда, и сохраняют даже право иметь женатых священников, католики считают, что таковое положение дел является нормальным. И это естественно для католической церкви. Потому что, имея некий магистральный обряд, греко-католический, она очень терпимо, толерантно относится к многообразию других национальных обрядов. В Африке он может носить какие-то свои национальные черты, у украинских католиков свои. Поэтому для них эта ситуация вполне нормальная. Православные, которые здесь сталкиваются еще и со сложнейшей проблемой собственности, потому что униаты насильно записаны в православие при царском режиме, требуют возвращения церковной собственности. И подчас не просто требуют, но чуть ли не военными методами захватывают православные приходы. Для православной церкви это положение дел ненормальное. И, собственно, на этом экуменическом форуме в Балтиморе православная церковь требовала от католиков, чтобы они признали по крайней мере ненормальность этого положения. На что католики не пошли, не согласились и в результате не было принято никакого совместного коммюнике, и стороны разошлись, удовлетворившись хотя бы тем, что диалог состоялся, но ни к чему не привел фактически. Что мне кажется важным сейчас - это ни при каких обстоятельствах не прекращать диалог, не выходить из общения. Есть и другие обнадеживающие вещи. В частности, то, что архиерейский собор Русской православной церкви в августе 2000-го года принял основы социальной концепции Русской православной церкви. Это явление небывалое и новаторское в истории православия. Еще несколько лет назад, да и сейчас в устах некоторых православных людей мы слышим такие слова: зачем православию вторгаться в социальную жизнь, в жизнь общества? Наша задача молиться, заниматься богослужением и не думать о нуждах мира сего. Вот церковь с высокой трибуны, экскатетра, если можно так сказать, сказала, что это не так. Наконец-то мы видим документ, в котором достаточно подробным образом прописаны вопросы и отношения церкви к государству, и отношения церкви к нации, и отношения церкви к коретативной работе, то есть к делам милосердия, и даже отношение церкви к биоэтике, к собственности, к предпринимательству, к многим-многим другим вопросам. И когда мы сравним основные положения социальной доктрины католичества и православия, то мы видим, что по многим вопросам есть единство. Виржини Куллудон: Действовать. Остаться самим собой. Идти вместе по единому пути, до следующего перекрестка - и не бояться перекрестков. Пожалуй, вот в чем - если коротко - философия экуменизма. Философия нового века. |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
