Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
15.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[05-11-05]
Документы прошлогоОктябрьская революция глазами иностранных офицеровРедактор и ведущий Владимир Тольц
Владимир Тольц: В этом году впервые за много десятилетий мы не празднуем годовщину Октябрьской революции. Ленин, большевики, залп "Авроры" все дальше и дальше отодвигаются и во времени, и в сознании. В последние годы, надо сказать, подлинная, детальная история большевистского переворота не только широкую публику мало интересовала, но и исследователей этой темы осталось совсем немного. Ольга Эдельман: Вот даже я не побоюсь признаться в некотором невежестве. С одной стороны, события 25-26 октября 1917 года (по старому российскому стилю) и 7-8 ноября (по новому стилю) - это набор хрестоматийных эпизодов: загримированный Ленин пробирается в Смольный; выстрел крейсера "Аврора"; штурм Зимнего Дворца; Съезд Советов, первые декреты и т.д. Все это десятки раз обыгрывалось в советских фильмах, песнях и стихах, высмеивалось в политических анекдотах. С другой стороны, еще тогда, при советской власти, тайком оспаривалось: и штурма Зимнего как такового не было, и "Аврора" стреляла холостыми снарядами. Кажется, тогда ссылались на Антонова-Овсеенко, на воспоминания старых большевиков. И на рассказы историков, которым иногда удавалось увидеть в архивах маленький кусочек правды. Но все это - на уровне слухов. Я вот специально революцию не исследовала, и ловлю себя на том, что цельной картины событий у меня в голове так и не сложилось. Владимир Тольц: Ну вот и давайте попробуем разобраться. Тем более что у нас есть новые документы. Это документы из французского семейного архива. Мы их получили благодаря любезности семьи Облэ - их предок, капитан Марсель Облэ, в то время находился в России. В 1916 г. он вошел в состав французской военной миссии при русском командовании, в 17-м исполнял обязанности помощника военного атташе в Петрограде. Это был, грубо говоря, военный наблюдатель, разведчик, информировавший французское правительство о событиях в союзной России. Марсель Облэ упоминается в письме, которое мы сегодня будем обсуждать. Хотя само письмо написано не им, а одним из его товарищей - майором Этьенном дю Кастелем. Он был командирован в Россию для реорганизации железных дорог (поэтому в тексте и фигурирует ведомство путей сообщения). Есть сведения, что дю Кастель был арестован, а затем освобожден большевиками. Ольга Эдельман: Поскольку речь идет об иностранных офицерах, никак не замешанных в русскую политику, можно надеяться, что они - довольно объективные наблюдатели? Важно еще, что они знали русский язык, то есть понимали, что говорится вокруг. Владимир Тольц: Я бы их назвал наблюдателями заинтересованными, хотя и не пристрастными. Мы сравним рассказ дю Кастеля с известными свидетельствами двух других иностранцев: тогдашнего английского посла Джорджа Бьюкенена и американского журналиста левых убеждений Джона Рида, автора знаменитой книги "10 дней, которые потрясли мир" (ее-то мы и возьмем). А обсудить с нами эти рассказы иностранцев об октябрьских днях мы пригласили историка революции, доктора исторических наук Владимира Прохоровича Булдакова. День и ночь в Петрограде во время Октябрьской революции. Письмо майора Этьенна дю Кастеля Петроград (Санкт-Петербург), среда, 7 ноября 1917 Последние несколько дней попахивает большевистской революцией, начало которой полагали 2 и 4 ноября. Отель "Астория" охранялся юнкерами (учениками военных школ), и входя в него, можно было подумать, что ты при старом режиме - настолько по-военному корректны были приветствия. Последней ночью несколько человек из броневого батальона пришли для усиления юнкерской охраны. В девять часов утра майор Перисс, живший на пятом этаже, должен был зайти ко мне в комнату; не дождавшись его, я пошел к нему навстречу. В коридоре были женщины - что очень рано для русских! Действительно, менее часа назад нечто произошло. Явились солдаты-большевики, сказали юнкерам, что пришли их заменить, и те ушли без всяких осложнений. Тотчас начался обыск, но при сохранении полного порядка; вооруженные часовые стояли на всех лестничных площадках, а обыск производился под началом капитана князя Еримова, жившего тут же в отеле и арестованного за несколько дней до того как корниловца! Перисс, не знавший русского языка, не мог пройти мимо часового; но достаточно мне было сказать по-русски: "Французскому офицеру надо пройти!" - и мы свободны и спустя несколько минут уже на улице. Там царило полное спокойствие, но к 11 часам прошел слух, что Керенский отбыл в автомобиле в направлении Х, и этот слух мне подтвердил русский офицер в штатском, которого я встретил в приемной американского генерала Джексона и который рассказал, что сам достал автомобиль для Керенского; должно быть, это был американский автомобиль. Говорили также, что все полки перешли на сторону большевиков. Ольга Эдельман: Вот что было известно послу Бьюкенену: 7 ноября. ... Я услышал, что все войска гарнизона подчинились распоряжениям большевиков, и что весь город, включая Государственный банк, вокзалы и почтамт, находится в их руках. Все министры находятся в Зимнем дворце, а их автомобили, оставленные без охраны в соседнем сквере, либо попорчены, либо захвачены солдатами. Около десяти часов утра Керенский командировал офицера с поручением отыскать для него новый автомобиль. Офицер встретил Уайтгауза, одного из секретарей посольства Соединенных Штатов, и убедил его одолжить Керенскому свой автомобиль под американским флагом. Они поехали вместе назад в Зимний дворец. Керенский сказал Уайтгаузу, что он предполагает выехать в Лугу, чтобы присоединиться к войскам, вызванным с фронта; затем Керенский попросил его передать союзным послам просьбу не признавать большевистского правительства, так как он надеется возвратиться 12-го числа с достаточным количеством войск для того, чтобы восстановить положение. Ольга Эдельман: Как мы видим, французские офицеры получали довольно точную информацию, и довольно быстро. Если, как пишет Бьюкенен, Керенский начал поиски машины в 10 утра, а о его отъезде французы услыхали около 11-ти. Владимир Тольц: Но дю Кастель, занятый в основном политической и военной стороной дела, не касается обстановки в городе. А она была, как ни поразительно, совершенно обыденной. Из книги Джона Рида В среду 7 ноября я встал очень поздно. Когда я вышел на Невский, в Петропавловской крепости грянула полуденная пушка. День был сырой и холодный. Напротив запертых дверей Государственного банка стояло несколько солдат с винтовками с примкнутыми штыками. "Вы чьи? - спросил я. - Вы за правительство?" - "Нет больше правительства! - с улыбкой ответил солдат. - Слава Богу!" Это было все, что мне удалось от него добиться. По Невскому, как всегда, двигались трамваи. На всех выступающих частях их повисли мужчины, женщины и дети. Магазины были открыты, и вообще улица имела как будто даже более спокойный вид, чем накануне. За ночь стены покрылись новыми прокламациями и призывами, призывавшими против восстания. ... На углу Морской я встретил меньшевика-оборонца капитана Гомберга, секретаря военной секции своей партии. Когда я спросил его, действительно ли произошло восстание, он только устало пожал плечами: "Черт его знает!.. Что ж, может быть, большевики и могут захватить власть, но больше трех дней им не удержать ее. ... Может быть, лучше всего дать и попробовать: на этом они сорвутся.." Из письма майора Этьенна дю Кастеля К 15 часам я был в Министерстве путей сообщения, и меня принял г-н Линдсберг, помощник министра. Он сообщил, что Керенский отбыл. Два министра взяты большевиками, остальные осаждены в Зимнем Дворце. О министре иностранных дел Терещенко нет известий. В 16 часов, при попытке вернуться в миссию на улице Гоголя, мы с английским генералом де Кандоллем были задержаны русскими часовыми, не позволявшими нам пройти по улице, идущей к югу от Мариинского дворца; тогда мы пошли по улице, идущей севернее, между двух баррикад, сложенных по обоим концам улицы, и благополучно дошли до фасада, не будучи никем остановлены. Г-н Ландберг дал мне знать, что говорил по телефону, по специальной секретной линии, с министром, сидящем в осаде в Зимнем Дворце. В миссии я узнал, что на Невском проспекте раздалось несколько ружейных выстрелов. Ольга Эдельман: Эпизоды, обозначенные дю Кастелем вкратце, подробнее объяснил Джон Рид. Я имею в виду происходившее возле Мариинского дворца, куда не дали пройти французам, и упоминание о переговорах министров Временного правительства по секретной телефонной линии. Из книги Джона Рида Вдруг на улице раздался громкий выстрел, и началась частая перестрелка. Я выбежал наружу. Вокруг Мариинского дворца, где заседал Совет Российской республики, творилось что-то необычайное. Широкую площадь пересекала по диагонали цепь солдат. Они держали ружья наизготовку и смотрели на крышу гостиницы. "Провокация, в нас стреляют!" - крикнул один из них. Другой побежал к подъезду. У западного угла дворца стоял большой броневик с красным флагом и свежей надписью красным "С.Р.С.Д." (Совет рабочих и солдатских депутатов). Все его пулеметы были направлены на Исаакиевский собор. Выход на Новую улицу был перегорожен баррикадой - бочки, ящики, старый мартац, поваленный вагон. Конец набережной Мойки был забаррикадирован штабелями дров. ... "Что же, тут будет бой?" - спросил я. "Скоро, скоро! - беспокойно отвечал солдат. - проходи, товарищ, как бы тебе не влетело! Вот с той стороны придут..." - и он показал в сторону Адмиралтейства. "Да кто придет-то?" - "Этого, братишка, не могу сказать", - ответил он, сплевывая. ... Надо заметить, что хотя Зимний дворец и был окружен, однако Временное правительство ни на минуту не теряло сообщения с фронтом и провинциальными центрами. Большевики захватили военное министерство еще утром, но они не знали, что на чердачном этаже находится телеграф, не знали и того, что здание министерства связано секретным проводом с Зимним дворцом. А между тем на чердаке весь день сидел молодой офицер и рассылал по всей стране целый поток призывов и прокламаций. Узнав же, что Зимний дворец пал, он надел фуражку и спокойно покинул здание... Ольга Эдельман: Вот у меня, человека, повторюсь, специально этот сюжет не изучавшего, складывается впечатление, что восставшие толком не знали, что делать, и внятного командования у большевиков не было. С другой стороны, Временное правительство вроде бы могло организовать сопротивление, и связь у него была, да без толку. Из записок посла Бьюкенена В 4 часа сегодня утром Временное Правительство вызвало казаков, но последние отказались выступить в одиночку, так как не могли простить Керенскому того, что после июльского восстания, во время которого многие из их товарищей были убиты, он помешал им раздавить большевиков, а также и того, что он объявил их любимого вождя Корнилова изменником. В 8 часов утра из Кронштадта прибыл крейсер "Аврора" и три других корабля и высадил десант из матросов, между тем части автомобильной роты, первоначально объявившие себя за правительство, затем примкнули к большевикам. Хотя в течение дня происходила небольшая стрельба, но большевики практически не встретили никакого сопротивления, так как правительство не позаботилось о том, чтобы организовать какие-либо силы ради собственной защиты. Владимир Тольц: Временное правительство оказалось беззащитно, и Ленин, если бы его фразеология позволяла, мог бы сказать как Наполеон: "Корона валялась в грязи, я ее поднял" - что, действительно так? Это вопрос к нашему гостю доктору исторических наук Владимиру Прохоровичу Булдакову. Владимир Булдаков: Здесь уже прозвучала мысль очень верная: представляли ли восставшие свои силы, силы противника и вообще представляли ли все участники этой драмы все, что происходит? На этот вопрос можно ответить совершенно определенно и категорично - не представляли. Если мы возьмем тот самый день, который назван был большевистским переворотом, блестяще организованным, то ничего более неорганизованного, беспорядочного трудно себе представить. С чем это было связано? В переломные моменты люди все плохо представляют, что они делают, что происходит. Ни руководство большевиков, ни непосредственные руководители тех или иных большевистских отрядов, матросских, солдатских или красногвардейских не представляли себе ни сил юнкеров, казаков и ударниц, которые находились в Зимнем дворце, не представляли себе их настроений, их боевого духа. И вот, кстати сказать, что касается боевого духа, здесь, конечно, существует масса легенд. С одной стороны, принято было считать, что юнкера и ударницы готовы были до последней капли крови защищать Зимний дворец. С другой стороны, считается, что матросы и солдаты отчаянно лезли на пулеметы. Ничего подобного не было. Что касается женщин, будем прямо говорить, многие из них были склонны к истерике, многие из них действительно были готовы жертвовать жизнью. Но женщины есть женщины, они, конечно, страшно боялись. Насчет юнкеров особая история. Были собраны юнкера нескольких военных училищ. Они даже не представляли, куда идут и совсем не представляли зачем. Им говорили, что они идут нести охрану Зимнего дворца. Многие из этих юнкеров были социалистами. И главное - они плохо себе представляли, зачем нужно защищать и вообще, что происходит. Для руководителей противоборствующих сторон была сложность не в том, чтобы подсчитать свои силы, а подсчитать, какое количество петроградского гарнизона будет держать нейтралитет. И надо сказать, что ни та, ни другая сторона, кроме каких-то экзальтированных одиночек, не собиралась проливать кровь ни свою, ни кровь своих противников. В общем была такая довольно странная, хотя для переломных моментов обычная ситуация, когда никто не хотел умирать и никто не хотел убивать. Сколько в самом деле погибло? Я точно могу сказать, что погибла одна ударница. Юнкеров, видимо, погибло один или два человека. Из письма майора Этьенна дю Кастеля В конце дня (19 часов) я сделал круг по Невскому с майором Облэ. На мосту через Мойку стоял грузовик, справа и слева - броневики, но французским офицерам дали пройти. Большевики - хозяева города и все еще осаждают Зимний Дворец, занятый правительством с несколькими юнкерами и женским батальоном (верным!). Кронштадтские моряки прибыли на крейсере "Аврора", два миноносца стали на якорь в Неве. К 21 часу, вернувшись после ужина в отеле "Регина", мы услыхали несколько выстрелов и свист весьма немногих пуль на Морской; пули пролетели очень высоко и оцарапали верх домов. "Астория" казалась сильно встревоженной. Все женщины и немало мужчин находились в коридорах, с тем расчетом, чтобы иметь по крайней мере толщу двух стен между собой и улицей. Настроение было совсем не бодрым, а несколько пушечных выстрелов со стороны моря и крейсера "Аврора" усилили впечатление от треска пулеметов и ружей. После чая, выпитого с комфортом в комнате полковника Ланглуа, майор Облэ отправился со мной около 22 ч. 30 м. сделать круг по городу, к великому изумлению случайных встречных на лестничных площадках. По дороге вдоль Святого Исаакия встречалось много кронштадтских матросов, резерва большевистских когорт, которые молча давали нам пройти. Таким образом мы дошли до набережной Невы, до южного угла адмиралтейского сквера, где увидели огни "Авроры". После нескольких минут переговоров с кронштадтским матросом мы проследовали по набережной, прошли перед Адмиралтейством и дошли до Дворцового моста, возле Зимнего Дворца, очага сопротивления. По всей набережной были матросы, выстроившееся напротив домов и не вступавшие с нами в разговоры. Мы решили пройти перед Зимним Дворцом до дома господина Дави, жившего на набережной. Вдоль всего дворца - никого! Ни единого солдата! Ни единого матроса! Мы заметили только 2 или 3 солдат по другую сторону дворца, но послышалось несколько пулеметных выстрелов, и солдаты кинулись со всех ног прятаться в первом попавшемся дверном проеме, а когда мы прошли мимо, смотрели на нас глупейшим образом. Ольга Эдельман: Бьюкенен тоже прошелся по набережной, но пораньше, после полудня, и до дворца не дошел, он заметил, что "вид самой набережной был более или менее нормален, если не считать групп вооруженных солдат, стоявших постами близ мостов". Французские офицеры беспрепятственно прошли по набережной вдоль Зимнего. Джону Риду с американскими корреспондентами удалось еще и не такое - они вообще в тот день побывали во дворце. Из книги Джона Рида Мы прошли по Адмиралтейскому проспекту к Зимнему дворцу. Все выходы на Дворцовую площадь охранялись часовыми, а западный край площади был загражден вооруженным кордоном, на который напирала огромная толпа. Все соблюдало спокойствие, кроме нескольких солдат, выносивших из ворот дворца дрова и складывавших их против главного входа. Мы никак не могли добиться, чьи тут были часовые - правительственные или советские. Наши удостоверения из Смольного не произвели на них никакого впечатления. Тогда мы зашли с другой стороны и, показав свои американские паспорта, важно заявили: "По официальному делу!", и проскользнули внутрь. С подъезде дворца от нас вежливо приняли пальто и шляпы все те же старые швейцары в синих ливреях ... Владимир Тольц: Сейчас, когда после многих лет Россия впервые не празднует годовщину Октябрьской революции, мы рассказываем как раз о событиях тех дней в Петрограде, увиденных глазами французских офицеров, членов военной миссии. Эти документы из частного французского собрания впервые стали доступны публике. Итак, вечером 25 октября майоры Марсель Облэ и Этьенн дю Кастель отправились на прогулку. Прошли по набережной перед осажденным Зимним дворцом, зашли к жившему на набережной некому господину Дави. Из письма майора Этьенна дю Кастеля У Дави мы нашли генерала Жанена, и спустя немного времени вышли с ним вместе. Через 900 метров захотели свернуть направо: невозможно, экипаж броневика не позволил, ссылаясь на то, что на Миллионной стреляют. Пришлось идти по набережной до Троицкого моста. Нас провожал унтер-офицер с броневика, исполненный уважения к "господину генералу"! Мы его расспрашивали, он не знал, за что сражается и удивлялся нашему вопросу, что будет после этих революционных дней, ответил: "Больше ничего!". Сворачивая с набережной, мы прошли мимо казарм Павловского полка, пост которого нас остановил, продержал несколько мгновений под угрозой штыков в метре от лица и отвел в полковой комитет, заседавший в грязном и вонючем помещении, где полупьяный прапорщик нас немедленно освободил. Генерал без происшествий вернулся в отель "Европа", а мы продолжили путь к отелю "Астория", куда прибыли в час ночи, после нескольких задержаний солдатами и доставления в революционный комитет Мариинского дворца. Ружейная стрельба, несколько пушечных выстрелов и взрывы гранат слушались со стороны Зимнего Дворца, сдавшегося к 13 часам. Министры были препровождены в Петропавловскую крепость, а женщины-солдаты взяты в плен, освободили их лишь два дня спустя, после вмешательства английского военного атташе. Ольга Эдельман: Упомянутый английский военный атташе - это Альфред Нокс, его воспоминания были опубликованы в Лондоне. О судьбе женщин-солдат упоминал в своей книге и Джон Рид, но у него была другая версия. Джону Риду с американскими товарищами удалось побывать в Зимнем еще днем, когда его осаждали. Он передал разговор с неким не вполне трезвым юнкером, который сопровождал их в залах дворца и заодно клянчил поспособствовать ему - уехать из России и вступить в американскую армию. Юнкер сказал, что утром у защитников дворца был смотр, и женский батальон постановил остаться верным правительству. ""Значит, во дворце есть солдаты-женщины?" - "Да, они в задних комнатах. Если что-нибудь случится, они там будут в безопасности". Он вздохнул. "Какая тяжелая ответственность!"". Позднее, уже войдя снова во дворец с большевиками, Рид спросил одного из комиссаров, что сталось с женским батальоном: "Ах, эти женщины" - он улыбнулся. - Они все забились в задние комнаты. Нелегко нам пришлось, пока мы решили, что с ними делать: сплошная истерика и т.д... В конце концов мы отправили их на Финляндский вокзал и посадили в поезд на Левашово: там у них лагерь". Владимир Тольц: Вот мы прочли описание Петрограда в октябрьские дни, сделанное французским офицером. Скажите, спрашиваю я нашего гостя Владимира Прохоровича Булдакова, - в этом документе для вас, специалиста, есть что-то новое, неизвестное ранее? Владимир Булдаков: Честно говоря, принципиально нового ничего нет. Но это, я бы сказал, весьма важные штрихи к общей характеристике той обстановки, которая была. И чем больше таких документов, тем объемнее наше представление о тех событиях. Владимир Тольц: Итак, у нас остался вопрос о штурме Зимнего, о чем майор дю Кастель подробно распространяться, как мы видели, не стал. Почему? Может, потому что кроме упомянутых им нескольких выстрелов, особо и говорить было не о чем? Из книги Джона Рида В тот момент, как мы выходили на Морскую, кто-то крикнул: "Юнкера послали сказать, что они ждут, чтобы мы пошли и выгнали их!" Послышались слова команды, и в глубоком мраке мы рассмотрели темную массу, двигавшуюся вперед в молчании, нарушаемом только топотом ног и стуком оружия. Мы присоединились к первым рядам. ... Выйдя на площадь, мы побежали, низко нагибаясь и прижимаясь друг к другу. Так бежали мы, пока внезапно не наткнулись на пьедестал Александровской колонны. ... Простояв здесь несколько минут, отряд, насчитывавший несколько сот человек, ободрился и вдруг без всякого приказания снова кинулся вперед. В это время при ярком свете, падавшем из всех окон Зимнего дворца, я заметил, что передовые двести-триста человек были все красногвардейцы. Солдат среди них попадалось очень мало. Мы вскарабкались на баррикады, сложенные из дров, и, спрыгнув вниз, разразились восторженными криками: под нашими ногами оказались груды винтовок, брошенных юнкерами. Двери подъездов по обе стороны главных ворот были распахнуты настежь. Оттуда лился свет, но из огромного здания не доносилось ни звука. Из записок английского посла Бьюкенена 8 ноября. Вчера в 6 часов вечера бронированные автомобили заняли позиции на всех пунктах, командующих над подходами к Зимнему дворцу, и вскоре затем туда явились делегаты от революционного комитета с требованием его безусловной сдачи. Так как на это не было дано никакого ответа, то в девять часов вечера был дан сигнал к атаке холостыми выстрелами из орудий с крепости и с крейсера "Аврора". Последовавшая бомбардировка продолжалась непрерывно до десяти часов, после чего последовал, примерно, часовой перерыв. В одиннадцать часов бомбардировка началась снова, причем, как мы это наблюдали из окон посольства, по Троицкому мосту все время ходили трамваи, как и всегда. ... Организованной защиты не было, и число убитых с обеих сторон было незначительно. ... В половине третьего утра партии атакующих проникли во дворец боковыми ходами и разоружили гарнизон. Министры были арестованы и отведены сквозь враждебно настроенные толпы в крепость. ... Сегодня после полудня я вышел, чтобы посмотреть, какие повреждения нанесены Зимнему дворцы продолжительной бомбардировкой в течение вчерашнего вечера, и, к своему удивлению, нашел, что, несмотря на близкое расстояние, на дворцовом здании было со стороны реки только три знака от попадания шрапнели. На стороне, обращенной к городу, стены были изборождены ударами тысяч пулеметных пуль, но ни один снаряд из орудий, помещенных в дворцовом сквере, не попал в здание. Ольга Эдельман: Вот эта призрачная канонада меня озадачивает. Ни дю Кастель, ни Джон Рид о ней не упоминают. Но не примерещилась же она английскому послу! Не демоны же стреляли по дворцу, в самом деле! Может быть, наш гость Владимир Прохорович Булдаков объяснит, в чем тут дело? Владимир Булдаков: Что касается слухового фона тех событий, здесь вообще много странностей. Между прочим. Люди, видимо, были настолько взвинчены, что одним мерещилась канонада, а другие выстрелы вообще не слышали. Залп "Авроры" многие во дворце не услышали. А залп был весьма и весьма впечатляющий. Это холостые, залп холостого оружия погромче будет, чем настоящий залп. То есть такие странности насчет канонады. Да, действительно стреляли, стрельбы было много, стрельба была в основном беспорядочная, все это было. То есть восприятие таких событий, мягко говоря, неадекватно бывает у разных людей. |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
