Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
15.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[07-05-05]
Документы прошлогоВойна и Победа. 60 лет спустяРедактор и ведущий Владимир Тольц
Елена Зубкова: В эти дни мы отмечаем Праздник Победы. Весь прошедший год тема войны - от последнего дня мира до победного мая 1945 года - была главной темой наших передач. Конечно, наши документы прошлого - это всего лишь капля в море той информации о войне, что буквально накрыла всех нас в этот юбилейный год. Владимир Тольц: Мы стремились познакомить наших слушателей с документами либо вовсе неизвестными, либо полузабытыми, но в любом случае такими, которые в чем-то дополняют, а в чем-то серьезно меняют казенный, привычный образ Великой Отечественной войны. И сегодня мы просто решили вспомнить вместе с вами наши Документы прошлого. Документы войны и документы победы. Елена Зубкова: 21 июня 1941 года. Последний мирный день. Суббота. Все было как всегда. Газета "Правда" призывала "Вырастить и без потерь собрать богатый урожай". МХАТ давал премьеру - спектакль "Маскарад". Вечером в столичных кинотеатрах шли фильмы - "Чапаев", "Валерий Чкалов", "Цирк". Казалось бы, чего беспокоиться? 13 июня ТАСС официально заявил: все слухи о войне - провокация. А иностранные дипломаты тем временем уже сидели на чемоданах. Дипкорпус готовился к войне. Сотрудники посольств перешептывались между собой: 1: - А вы знаете - русские ничего не предпринимают. 2: - Вы думаете? 1: - Да, я же здесь наблюдаю и могу кое-что видеть. Они ничего не делают. Они, конечно, знают обо всех слухах, они знают обо всех отъездах из дипломатического корпуса. Мы же ведь имеем информацию с этой стороны. 2: - Я не могу сказать, я ничего не знаю. 1: - Нет, они ничего не делают. В городе все говорили, что после коммюнике ТАСС все успокоились ... Здесь, в столице, например, нет войск, и все они в других местах. Быть может, это какая-либо хитрость для будущего. И к защите столица подготовлена очень плохо. В Москве, например, все ограды деревянные, что очень удобно для пожаров, они быстро загорятся, и очень много узких мест для выхода огня. 2: - Ничего не подготовлено, ничего? 1: - Есть несколько улиц, несколько домов, но они не идут в счет. 2: - Да, это, конечно, не есть диспозиция для войны. В столице должны были сделать все. 1: - И ничего не сделали, ничего.... Я работаю, как всегда. Может быть, в субботу или в воскресенье что-нибудь будет, не правда ли? Но я лично не думаю. 2: - Да, я также. Это очень трудно. 1: - Вы еще ничего не решили относительно отъезда? Ведь если нужно уехать, то ведь и с русскими надо решать этот вопрос? 2: - А как у вас? 1: - У нас ничего пока. Посол ведь, знаете, очень корректный человек. Он держится вполне спокойно. ... Мы останемся. Я думаю, что не стоит уезжать. 2: - Поживем, увидим. Елена Зубкова: Наверное, ни одна проблема из истории той войны, не обсуждалась так долго и с таким накалом страстей, как вопрос о готовности Советского Союза к предстоящим военным действиям? И вот снова о том же. Правда, наши собеседники, не подозревающие, что их прослушивают, говорили не о Советском Союзе. Речь шла о Москве, о неготовности главного города страны к жизни в условиях военного времени. Но, может быть, иностранные наблюдатели (назовем их так), были не столь внимательны к переменам в жизни столицы или от их пристального взгляда московские власти прятали самое интересное? Вот что по этому поводу говорил один из постоянных участников наших передач историк Анатолий Николаевич Пономарев. Анатолий Пономарев: Трудно однозначно сказать, потому что разные точки зрения и сейчас, и документы различные. Тот же Александр Сергеевич Щербаков 21 июня он находился вплоть до 10 часов вечера на работе. А с другой стороны, второй секретарь горкома Георгий Михайлович Попов находился на даче. Секретарь по идеологи Калашников тоже находился на даче. Буквально в конце мая и в начале июня Щербаков, а он являлся и секретарем ЦК по идеологии, собрал средства массовой информации и информировал, как нужно вести антифашистскую пропаганду, несмотря на то, что было сообщение ТАСС, что никакой войны не будет и так далее. И он в то же время говорил: "Осторожно, аналогии, сравнения исторические, но капля за каплей нужно сообщать, что война будет". Елена Зубкова: А что происходило в тот день, 21 июня за стенами Кремля? Владимир Тольц: В журнале посещений кремлевского кабинета Сталина зафиксировано: первым к Сталину в тот день пришел Молотов - в 18 часов 27 минут. Через полчаса подтянулись остальные члены "ближнего круга"- Ворошилов, Берия, Вознесенский, Маленков. Приехали нарком обороны Тимошенко и командующий военно-морским флотом Кузнецов. Около десяти часов вечера появились Буденный и Жуков. О том, что происходило в те часы за закрытой дверью сталинского кабинета, Жуков, занимавший тогда должность начальника Генерального Штаба РККА, вспоминал. "Вечером 21 июня мне позвонил начальник штаба Киевского военного округа генерал-лейтенант М.А. Пуркаев и доложил, что к пограничникам явился перебежчик - немецкий фельдфебель, утверждавший, что немецкие войска выходят в исходные районы для наступления, которое начнется утром 22 июня. Я тотчас же доложил наркому и И.В. Сталину то, что передал М.А. Пуркаев. - Приезжайте с наркомом минут через 45 в Кремль - сказал И.В. Сталин. Захватив с собой проект директивы войскам, вместе с наркомом и генерал-лейтенантом Н.Ф. Ватутиным мы поехали в Кремль. По дороге договорились во что бы то ни стало добиться решения о приведении войск в боевую готовность. И.В. Сталин встретил нас один. Он был явно озабочен. А не подбросили ли немецкие генералы этого перебежчика, чтобы спровоцировать конфликт? - спросил он. - Нет, - ответил С.К. Тимошенко. - Считаем, что перебежчик говорит правду. Тем временем в кабинет И.В. Сталина вошли члены Политбюро. Сталин коротко проинформировал их. - Что будем делать? - спросил И.В. Сталин. Ответа не последовало. Надо немедленно дать директиву войскам о приведении всех войск приграничных округов в полную боевую готовность, - сказал нарком. - Читайте! - сказал И.В. Сталин. Я прочитал проект директивы. И.В. Сталин заметил: Такую директиву сейчас давать преждевременно, может быть, вопрос еще уладится мирным путем. Надо дать короткую директиву, в которой указать, что нападение может начаться с провокационных действий немецких частей. Войска приграничных округов не должны поддаваться ни на какие провокации, чтобы не вызвать осложнений. Не теряя времени, мы с Н.Ф. Ватутиным вышли в другую комнату и быстро составили проект директивы наркома. Вернувшись в кабинет, попросили разрешения доложить. И.В. Сталин, прослушав проект директивы и сам еще раз его прочитав, внес некоторые поправки и передал наркому для подписи. С этой директивой Н.Ф. Ватутин немедленно выехал в Генеральный штаб, чтобы тот час же передать ее в округа. Передача в округа была закончена в 00.30 минут 22 июня 1941 года. Копия директивы была передана наркому Военно-Морского Флота Что получилось из этого запоздалого распоряжения, мы увидим дальше". Елена Зубкова: В наших передачах мы тоже рассказывали о том, что же было дальше. А дальше была война.... Первые приграничные бои. Отступление. В августе 1941-го немцы были уже в Запорожье. Вот что записал в своем дневнике фронтовой кинооператор Марк Трояновский: "18 августа 1941 г. Неожиданно 17-го утром в районе Днепрогэса появились немцы. Почти все работники политуправления были брошены на помощь в части, охраняющие подступы к плотине. Разрывы мин и снарядов. У въезда на плотину установлен броневик и полковые пушки. Через плотину отправляют пополнение, причем без винтовок... Вскоре мы были свидетелями, как это пополнение побежало обратно. Выстрелами его начали гнать в бой снова. А еще через час всем без винтовок разрешено было уйти. Такая неразбериха расслабляла и стойкие части. Мы немного поснимали все эти безобразия у плотины. Сняли вспыхнувший на том берегу громадный пожар у военного завода. Все под обстрелом, никто точно не знает где что. Пока мы решали, куда ехать, улицы города начали подвергаться интенсивному обстрелу. Мины и артиллерия. Неприятель рядом, на том берегу. Было жутко смотреть, как метались женщины, не зная как быть. Они живут на том берегу, работая на этом. Утром, как ни в чем не бывало, пошли на работу. Все было нормально, ходили трамваи. А теперь на той стороне градом сыплются снаряды. Пылают большие жилые дома. Люди в отчаянии". Елена Зубкова: В октябре 1941 года решалась судьба Москвы. Несколько дивизий Красной Армии дрались в окружении под Вязьмой. 13 октября немецкие танки прорвались к городу Калинин. Этот всего в каких-нибудь 170 километрах от Москвы. Оборонять Калинин пришлось не регулярным частям, а подразделениям милиции и госбезопасности. Вот что писал об этом один из участников боев младший лейтенант госбезопасности Маков: "С группою в 10 - 20 человек я приехал в УНКВД и получил приказание идти в распоряжение капитана Митькова. Почти тут же, как мы к нему явились, он подал команду - стройся... Не разбивая нас по взводам, он командует: "1-й взвод бегом за Волгу на охрану подступов к мосту с Заволжской стороны". Мы спрашиваем: "А мы, какого взвода?" Он ответил в начале, что мы третий взвод, но потом оказалось, что ни второго взвода, ни командира 2-го взвода не существует, и Митьков нас, группу человек в 20, повел к мосту сам, и положил в цепь за насыпь трамвайной линии против горсада и здания облисполкома. Место, где мы залегли в цепь, было выбрано чрезвычайно глупо. Впереди нас был высокий забор стадиона, который загораживал от нас подступы врага, а враг мог под прикрытием забора и трибун подойти к нам вплотную и, сделав щели в заборе, расстрелять в упор. Справа от нас у самого моста лежало отделение бойцов с пулеметом, у них тоже был очень маленький сектор обстрела, слева у площади Революции, другой пулемет, который был не в исправности, не мог действовать. Прямо на площади за кустиками стояли две противотанковые пушки, а третья стояла, прижавшись к столовой УНКВД. Враг усиливал обстрел из минометов... Пули автоматчиков стали пролетать над нами, несколько человек, как рассказывали, заплакали, некоторые стали уползать. Несмотря на сильный обстрел, мы не могли видеть, откуда по нас бьют, а, следовательно, не могли ничем ответить. Мы предлагали капитану Митькову залезть на 2-й этаж здания облисполкома и оттуда отстреливаться, но он этого не разрешил. Мы остались лежать за насыпью. <...>Командованием роты войскового подразделения была дана команда открыть огонь Открылась беспорядочная стрельба. В этой стрельбе выяснилось, что у нескольких человек были неисправные винтовки, а у одного - учебная с просверленным стволом. Затем была дана еще более глупая команда - стрелять по забору стадиона. <...> В 18:15 мы стали отходить по набережной р. Волги, где встретили много войск. Если на передней линии обороны их почти не было, то здесь их было множество, хотя без техники. <...> Владимир Тольц: Москву все-таки отстояли. А накануне решающего наступления, 7 ноября 41-го в столице на Красной площади проходил военный парад. На параде выступил Сталин. Кадры кинохроники сохранили это выступление. Только спустя десятилетия стало известно, что эти знаменитые кадры были обычной инсценировкой. Почему так произошло, вспоминал очевидец и в какой-то степени "виновник" тогдашнего "прокола" оператор Марк Трояновский. "7-ого - очередной конфуз с хроникой. Кто-то прошляпил. Не то НКВД, не то руководство студии. Пропуска получили в два часа ночи. На мой вопрос - завтрак когда? Ответ - в 7.30 на студии. Поехал домой. Утром чуть не проспал. Вскочил - на часах 7.20. В гараже стоит пикап. Через десять минут могу быть на студии. На всякий случай позвонил - как дела, что слышно. Спокойный голос секретаря Ани: "Да пока ничего особенного, часть народа уже собралась". Еду на студию. По пути делаю объезд через Крымский мост. Через Каменный не пустили (почти как в мирное время). Идет снег. Густыми хлопьями. Тишина. И вдруг врывается сквозь туман и снегопад голос диктора и звуки Красной площади. Начало передачи! Я выжимаю до отказа акселератор старого пикапа. Часы показывают без нескольких минут восемь. В 8.05 я на студии. Из ворот выезжают и выбегают операторы. О начале парада они узнали только по радио. Влетаю на своем пикапе чуть ли не на самую площадь. Бросаем его около Забелинского проезда. Бежим наверх. Пехота уже прошла. Ее хвост успела снять Сухова, она приехала минут на десять раньше нас. Я снимаю кавалерию, артиллерию, танки. Много танков. И не танкетки, а большие "КВ", "Т-34" и еще какие-то. Позже выяснил, это были английские. В воздухе тихо - ни наших, ни неприятеля. Большими хлопьями идет снег. Но выступал Сталин, а это никто не снял. На трибуне члены правительства: Сталин, Молотов, Буденный, Каганович, Щербаков и другие. Съемка идет в необычайно простых условиях. Ходим всюду, как на фронте, по площади вдоль и поперек. Через два часа все кончено". Елена Зубкова: Понятно, что главные "разборки" ожидали участников той незадавшейся съемки впереди. Надо же было найти кого-то, ответственного за столь очевидный провал. Руководители Кинохроники были вызваны на "ковер" к Щербакову, секретарю Московского комитета партии. В своем дневнике Марк Трояновский записал: "14 ноября руководство студии вторично вызвал Щербаков. Он потребовал во что бы то ни стало смонтировать фильм с речью Сталина, снятой синхронно звук. Надо!!! Как это сделать? Все по очереди отвечали одно и тоже: просить Иосифа Виссарионовича еще раз прочитать речь. Организовать съемку. - "Он вам, что, актер?! - крепко стукнув кулаком по столу грозно рявкнул Щербаков. - Идите и думайте!" На следующий день, 15-го, телефонный звонок от Щербакова на студию: - "Ну, что придумали?" - "Другого выхода нет", повторил Кацнельсон. 17 ноября получено решение на съемку Сталина в Кремле. Поручили Варламову и мне. 20-го нам передали текст речи с личными пометками Сталина тех мест, которые обязательно должны войти в картину. Съемка будет в одном из залов Кремля, где подготовят макет декораций: Мавзолей на фоне Кремлевской стены. В нервном ожидании мы с Варламовым сутками на дежурстве. 27 ноября, наконец, состоялась съемка. С восьми часов утра все мы собрались в Георгиевском зале. Аппаратура давно установлена и проверена. В напряженном ожидании ходим из угла в угол. Появляется генерал Власик. Подходит ко мне мрачно указывает на пистолет, который я забыл вынуть из кобуры. Я ведь, как обычно в военной форме. Наконец, выходит Сталин. Здоровается с каждым из нас. Подходит к трибуне, построенной художниками, и делает знак, что можно начинать. Включаем аппарат. Сталин начинает речь. Проходит несколько секунд и... приходится остановиться. Запуталась пленка. Положение малоприятное. Леня Варламов пытается завести "светский" разговор. - "Техника подводит", - смущенно лепечет он. И чтобы переменить тему начинает говорить... о погоде! - "Какие морозы стоят в Москве. Нам на руку! Немцы мерзнут". - "Нашим солдатам тоже холодно", - последовал короткий ответ. Все замолчали. К счастью, возня с пленкой закончилась. Сталин начал речь с начала. Съемка прошла нормально". Владимир Тольц: Да, на войне как на войне. Здесь всему было место - и трагедии, и геройству, и чьему-то разгильдяйству, и обычной нелепости. В этом нет ничего удивительного: ведь война - это жизнь. Например, американские и английские союзники - военные моряки - в Архангельске тоже столкнулись с вполне "житейскими" проблемами: Большую партию моряков с потопленных кораблей в самом начале поместили в госпиталь. Отобрали у них одежду и обещали вернуть через 2 дня. "У нас в Америке, - заявляют они, - самый последний реакционер, самый последний негодяй, но если он говорит 2 дня, так это 2 дня". Одежду им вернули через две недели вместо 2 дней. Моряки разгуливали по городу две недели в нижнем белье и халатах. В результате пошли сравнения с приемом советских моряков в Англии, где наших моряков поместили в отдельные комнаты и одели в хорошие костюмы. <...> Объективные условия жизни иностранных моряков в Архангельске способствуют процветанию спекуляции, вредной болтовни, дракам, пьянству, проституции. Несколько тысяч здоровых молодых людей, хорошо питающихся, находятся в течение месяца в условиях полного безделья. Они бродят с утра до ночи по улицам города в поисках вина и женщин. Не случайны такие записи в книге впечатлений в Интерклубе: "нечего пить", "Тут слишком мало девушек". Советские девушки, фланирующие по набережной и улицам города в паре с иностранными моряками, моряки, тянущие водку из горлышка тут же где-нибудь на крылечке или на рынке, - явления обычные для Архангельска. Местные специальные органы располагают данными о том, что знакомство иностранных моряков с советскими девушками получило широкое распространение. Сами моряки рассказывают, что они ходят к девушкам на квартиры и что в завязывании знакомства большую роль играет шоколад. <...> Партийные и комсомольские организации во главе с обкомом и горкомом никакой работы с населением в связи с наплывом иностранцев в Архангельск, не проводят. <...> Владимир Тольц: Отношения России с союзниками - это, конечно, отдельная история. От первых договоров по ленд-лизу 1941-го года до высадки союзного десанта в Нормандии в июне 1944-го. И, конечно, знаменитая "встречи на Эльбе" в апреле 1945-го, когда до победы стало рукой подать. Елена Зубкова: Совсем по-особому приближение победы чувствовалось в Москве. Предвестием скорого окончания войны стала отмена светомаскировки. Первым закон военного времени "нарушил" летчик, который, пролетая над городом, зажег в открытую бортовые огни - красный и белый. Скоро москвичи смогли снять в своих квартирах плотные шторы на окнах - и Москва по вечерам, как в прежние - довоенные времена - засветилась, заиграла огнями зданий и уличных фонарей. В те майские дни 1945 года все с нетерпением ожидали известия о победе, и все же, как это часто случается, долгожданная весть пришла неожиданно. Елена Зубкова: Весть о победе буквально обрушилась на город, облетела его с быстротой молнии - и вот уже вся Москва в едином порыве оказалась на улице. Люди смеялись и плакали, обнимались. Это был общий праздник - один на всех. Ни до и ни после 9 мая 1945 года Москва не знала ничего подобного. Между тем партийные органы, как и в прежние времена, собирали информацию о настроениях москвичей: "Сообщают, что после передачи по радио о безоговорочной капитуляции гитлеровской Германии во многих жилых домах до утра не стихали песни и пляски. В Москворецком районе отмечен следующий факт: в 4 часа утра к зданию райсовета пришла группа празднично одетых девушек с баянистом. Здесь же были организованы пляски и пение песен. К этой группе молодежи присоединились многие жители района. Среди части трущихся имеют место недовольства тем, что во многих магазинах в такой торжественней день отсутствуют в продаже спиртные напитки, мясные и рыбные продукты. В магазинах ОРСа фабрики им. Фрунзе, завода № 738, завода № 27, в магазинах № 1,40, 51 (Дзержинский район), № 24, 29 (Фрунзенский район), № 6,18 (Куйбышевский район) и др. нет в продаже спиртных напитков. В некоторых магазинах есть водка, но старые талоны использованы, а новые не объявлены. По поводу невозможности получить водку отмечены такие разговоры: "Праздник большой, а выпивки нет", "Хотелось выпить бокал в честь победы, пригласить гостей, повеселиться, но нет водки и закуски", "Почему же в честь праздника не объявили продажу водки на новые талоны?", "Наверное, всю водку передали в коммерческие магазины и "американки". Следует отметить, что в некоторых магазинах, кроме крупяных изделий и яичного порошка, других продуктов нет. В связи с этим отмечены такие разговоры: "Неужели не могли завезти к празднику Победы хоть немного продуктов?", "Как же обидно, что нечем отметить праздник". Владимир Тольц: Справедливости ради, надо все-таки сказать, что городские власти к празднику готовились. Транспортные службы сообщили, что 9 мая автобусы и трамваи будут перевозить москвичей бесплатно, их поддержал метрополитен. Такие же подарки готовили москвичам кинотеатры и клубы города. Работники торговли пообещали пустить в продажу по карточкам недавно полученное фруктовое повидло, а предприятия общепита всю ночь трудились, чтобы испечь для жителей города миллион пирожков и баранок. Объявили о своей бесплатной работе 9 мая мастерские службы быта - обувные, ремонтные, швейные. Елена Зубкова: На 24 июня были назначены официальные торжества - военный парад и демонстрация. Предстоящее событие активно обсуждалось москвичами. В городе ходили слухи, что народ будет праздновать победу целых три дня - 22, 23 и 24 июня, и все эти дни будут нерабочими. Фантазировали, что в первый день состоится встреча прибывших с фронта военных и маршалов - Жукова, Конева и Рокоссовского. Что прибудут они на Белорусский вокзал, от которого по улице Горького до самой Красной площади по специально настланным коврам народ понесет маршалов на руках. На второй день торжеств ожидался всеобщий молебен в память о погибших, а на третий день - народная демонстрация. Владимир Тольц: Как известно, из всего этого придуманного народом "сценария" в конце концов остался лишь парад победы. Мы догадываемся, почему прочие народные фантазии оказались тогда не ко двору. Догадываемся, но, к сожалению, пока не можем рассказать вам эту историю в документах. Елена Зубкова: Мы вообще еще многого не знаем в истории той войны. Но мы имеем право это знать. Хотя бы потому, что мы - потомки и наследники тех, кто завоевал и выстрадал эту победу. С праздником Вас, дорогие фронтовики! С Днем Победы всех, кто слушал нас сегодня! |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
