Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
15.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
 Полвека в эфире. 1997Цикл подготовил и ведет Иван Толстой
На нашем календаре год 97-й. К концу столетия некоторые послевоенные события обрели круглые юбилеи. Например, 50-летие плана Маршалла. Об этом - цикл передач Владимира Тольца. Владимир Тольц: Лето 1947-го в голодной, разрушенной войной Европе началось с небывалой жары. Ртуть в термометрах поднималась до отметки 30 градусов Цельсия. И в четверг 5 июня никто ни в Мюнхене, где в душном зале бесплодно спорили министры и президенты германских земель всех оккупационных зон, а на вокзале женщины с фотографиями мужей встречали эшелоны возвращавшихся из французского плена солдат, вдруг кто-то опознает и их без вести пропавших мужей, ни в Турине, где жарким вечером шумно праздновали победу местной футбольной команды над спортклубом Флоренции, ни в Цюрихе, где впервые после войны, собрался конгресс ПЕН-клуба, ни даже в Москве, где еще два дня назад было жутко, для начала июня, холодно, всего плюс 6, никто не мог предположить, что этот завершающийся летний день журналисты выспренно и нелепо окрестят позднее началом общеевропейской весны. Поздно ночью 5-го в Европу пришло сообщение, что в Гарвардском университете в штате Массачусетс с важными предложениями, касающимися судьбы этого разрушенного войной континента, выступил госсекретарь США Джордж Маршалл. Джордж Маршалл: При определении условий восстановления Европы, которая понесла огромные людские потери, и на территории которой остались разрушенные города, заводы, шахты и железные дороги, в последние несколько месяцев выяснилось, что эта разруха представляет собой куда меньшую проблему, нежели разрушение сложившейся ранее структуры европейской экономики. Я убежден, что такого рода помощь не следует предоставлять по кусочкам, лишь при возникновении кризисных ситуаций. Помощь, которую наше правительство намерено оказать в будущем, должна быть лечащим лекарством, а не болеутоляющей пилюлей. США намерены тесно сотрудничать с любым правительством, готовым способствовать делу оздоровления экономики. Владимир Тольц: Изложенный госсекретарем план, немедля получивший его имя, явился принципиально новой программой послевоенного восстановления и развития Европы путем предоставления ей экономической помощи США. Такую помощь США начали оказывать разрушенному войной Старому Свету еще в 45-м. Вот, что говорит об этом профессор Марбургского университета, историк, специалист по американо-германским отношениям Вольфганг Кригер. Вольфганг Кригер: Да, действительно, с 45 по 48 год, то есть, до начала действия плана и трансфера американского капитала в Европу, США уже оказали европейским странам экономическую помощь в размере равном по масштабам плану Маршалла. Новым же в плане Маршалла был не сам факт оказания помощи Европе, а то, что на сей раз, это было сделано по другой системе и связано с другими условиями. То есть, первая экономическая помощь Америке распределялась в послевоенной Европе при посредничестве ООН и других организаций, а это означало, что американское правительство практически не могло оказать какое-либо влияние на распределение этих денег, поскольку страны-получатели распоряжались ими по своему усмотрению. План Маршалла функционировал по-другому. Он основывался на принципе кооперации. То есть, европейские страны, получавшие эту помощь, давали США обязательство сотрудничать между собой. Отныне экономическая политика западноевропейских стран осуществлялась в полном соответствии друг с другом, а не как до сих пор - друг против друга. Иван Толстой: В том же 97-м Владимира Тольца ждала счастливая находка: дневник слежки за Джоном Стейнбеком, который вели компетентные товарищи. Владимир Тольц: У микрофона в Праге Владимир Тольц. 50 лет назад в Советский Союз прилетели известный американский писатель Джон Стейнбек и фотограф Роберт Капа. Диктор: Мы объяснили свой замысел. Никакой политики, просто хотим поговорить и понять русских, посмотреть, как они живут, постараться рассказать нашим людям об этом. Владимир Тольц: Так родился русский дневник Стейнбека. 50 лет назад его путешествие тайно описывали и другие. Этот другой русский дневник Стейнбека никогда не был опубликован и предназначался для узкого круга писателей. Это была политика. Диктор: Стейнбек демагогически пытался отделить советский народ от советского правительства. Владимир Тольц: 50 лет спустя я отправился по следам этого путешествия, вглядываясь в изменения и разыскивая следы прошлого. Три дневника. По маршруту Стейнбека полвека спустя. Тогда он приехал в Москву вместе с веселым молодым человеком, замечательным фотографом Робертом Капой. Приехал, чтобы сделать для "Геральд Трибьюн" очерк о том, как живут в России. Они решили так. Диктор: Это будет простой, честный репортаж, без комментариев, без выводов о том, что мы недостаточно хорошо знаем и без раздражения на бюрократические препоны. Мы знали, что будет много такого, что нам не понять, что нам не понравится, и что будет много неудобств. Так происходит всегда в любой чужой стране. Но мы решили, что если и будем что-либо критиковать, то лишь после того, как сами это увидим, а не до того. Владимир Тольц: Как только в Советском Союзе стало известно о намерении Стейнбека, в соответствующих компетентных органах началась кропотливая подготовительная работа. Чтобы понять, чем чревата планируемая американским писателем поездка в СССР и какие выгоды из нее можно извлечь, нужно было выяснить политическое лицо Стейнбека. По линии МИДа были даны соответствующие поручения зарубежным сотрудникам. 28 июня 1947 года вице-консул СССР в Лос-Анджелесе Туманцев отправил в отдел США советского МИДа и в ВОКС отпечатанную в трех экземплярах (третий остался в заведенном им на Стейнбека деле), секретную депешу, содержащую, в частности, краткую характеристику на знаменитого писателя. Не случайно на Стейнбека, подававшего заявление о визе, и получавшего ее в Нью-Йорке, секретная характеристика создавалась в Лос-Анджелесе. Там у советских товарищей имелись доверительные друзья из числа прогрессивных писателей Голливуда, которые могли рассказать о Стейнбеке такое, чего не прочтешь в биографическом словаре. И советский вице-консул использовал в своей характеристике и эту информацию. Диктор: Прогрессивные писатели Голливуда относят его к той группе писателей, которые, написав в 30-х годах ряд хороших, полных социального значения книг, отказались от изображения в своих книгах серьезных социально-экономических проблем США. Роман "Гроздья гнева", создавший Стейнбеку репутацию прогрессивного писателя, является продуктом кризиса и развившегося в связи с ним движения среди многих писателей США за освоение марксизма. Стейнбек был среди тех, кто считал марксизм модой и старался следовать этой моде. После романа "Луна зашла" 1942 года о борьбе народа одной оккупированной страны против фашистских захватчиков, Стейнбек написал романы "Кэнери Роу" и "Уэйуард Бас", в которых отсутствует какая-либо социальная идея. Владимир Тольц: Но для работы со Стейнбеком сведений оказалось недостаточно. И тогда ВОКС запросил у союза писателей дополнительную информацию. Помимо биографических сведений и библиографии она содержала развернутую идеологическую оценку творчества известного американца. Например. Диктор: После успехов "Гроздьев гнева" привлек внимание критики и читателей США более ранний роман Стейнбека "О мышах и людях", 1937 год. В нем на первый план выступает патологический момент, присущий всему творчеству Стейнбека. В 1945 году вышел небольшой роман Стейнбека "Консервный ряд". В этой последней книге Стейнбек, как отмечает американская критика, уже не интересуется судьбой своего народа, как то было в "Гроздьях гнева". Писатель превозносит пассивное отношение к жизни, философия его героев: брать жизнь такой, как она есть, и максимально извлекать из нее простые радости, вместо того, чтобы, наподобие рядовых американцев, заниматься погоней за богатством и комфортом. Наряду с этим, в "Консервном ряду", как всегда в книгах Стейнбека, имеется некоторая болезненность, тяготение к патологии. Владимир Тольц: Кроме того, дотошные референты писательского союза сообщили некоторые, важные по их мнению, для работы со Стейнбеком, сведения. Например. Диктор: Во время войны Стейнбек по поручению военного министерства написал брошюру в помощь подготовки кадров авиации "Сбросить бомбу". Владимир Тольц: Или. Диктор: В интервью, данном Стейнбеком левой французской журналистке Андре Виалис, 1946 год, писатель сказал, что на деньги, следуемые ему за издание "Гроздьев гнева" в СССР, он собирается оборудовать лабораторию для изучения жизни моря и подарить ее СССР. Владимир Тольц: Говорит Радио Свобода. Напомню, вы слушаете первую передачу из серии "Три дневника. По маршруту Стейнбека полвека спустя". Ее ведет Владимир Тольц. Иван Толстой: Наш постоянный автор - академик Александр Михайлович Панченко с циклом "Русская религиозность". Александр Панченко: Святки - это 12 дней. Это так называемое двенадцатидневье между Рождеством и Крещением или Богоявлением. По старому стилю, то есть Юлианскому календарю, а по нему и живет русская православная Патриаршия церковь, - это дни от 25 декабря до 6 января, а по новому Григорианскому, заведенному советской властью после Октябрьской революции, от 7 января до 19-го. Знаменитое двенадцатидневье - извечный карнавальный, а потом, после того, как у нас появился театр, и театральный сезон. Время ряженья, гаданий. Вспомним, хотя бы, пушкинскую Татьяну или семейство Ростовых из "Войны и мира". Время всяческих потех, игр и приключений. Словесный памятник этому сезону, точнее, его началу, оставил Гоголь в "Ночи перед Рождеством". Если искать ключевые слова для святок, ими будут слова: радость и веселье. Церковь отменяет или почти отменяет пост. Монашествующие лица, конечно, мяса не вкушают и 40-дневное воздержание (удручение плоти) сменяется изобильными трапезами и возлияниями. Отчего радость, отчего веселье, телесное и душевное? Не будем уходить в глубь столетий, в средневековье и тем более в античность. Людям, взыскующим полного знания, рекомендую перечитать знаменитую книгу Михаила Михайловича Бахтина "Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса". Напомню только, что из пяти западных средневековых праздников дураков, когда возвеличивалось плотское начало, 4 приходятся на наше двенадцатидневие. Что до пятого - это Иванов день. Иван Купала - 24 июня по старому стилю. Памятуя, что вера - это не только догмы и обряд, но и культура, определенные ритуалы, повседневные привычки храмовые и домашние, уличные, памятуя об этом, мы ограничимся рамками нашего православия. Иван Толстой: В 97-м году отмечалось 200 лет со дня кончины императрицы Екатерины Великой. У нашего микрофона петербургский историк Наталья Телетова. Наталья Телетова: Петр Первый получил прозвание Великий, Екатерина Вторая прозвание Великой. Как родились это прозвания, по-моему, никто не знает. Но это стало устойчивым, я бы сказала, эпитетом. В отношении к ней любопытно, что все люди делятся на две враждующие группы. Она, в какой-то мере, тот камень преткновения, который позволяет определить, с кем ты имеешь дело. По отношению к ней. И тут невольно слова Петра Ивановича Бартенева, издателя "Русского Архива", человека, который издавал сборник "Осьмнадцатый век" и который чрезвычайно ценил и любил императрицу Екатерину Великую, ее эпоху, ее соратников, ее орлов. В споре с историком Ключевским Василием Осиповичем, он произносил замечательную фразу: "Ах, Василий Осипович, что вы все занимаетесь ночами государыни, а вы лучше занимайтесь ее днями". Вот это, я думаю, должно быть определяющим. Причем любопытно, что один дворянин, а другой - священничий сын. Для второго, Ключевского, определяющим была интимная сторона ее жизни. Для широкомыслившего Бартенева определяющим были ее дни, ее деяния, ее натура. И вот, мне представляется она совершенно замечательной фигурой. Я говорю этот трюизм, и все-таки я его говорю. Вспомним, кто был перед нею. Перед ней были почти непрекращающиеся дамы - Екатерина Первая, Анна Иоанновна, Елизавета. Все три были замечательны своей не очень высокой культурой, не развитым интеллектом и убежденностью, что раз они императрицы, то им ничего больше делать не нужно. Екатерина отменила пытку. Да, был Шешковский, поговаривали, что он применял плеть. Но разве это то? Вспомним одну деталь, допустим, из жизни Елизаветы Петровны. Она возненавидела Балк, в замужестве Лопухину. Было дело Лопухиных, о котором не любят говорить потому, что принято, что Елизавета Петровна - дочь Петра, возвеличивают ее. На Лобном месте красивой, умной женщине вырвали язык. А потом послали в Сибирь, в ужасные условия, где она умерла, потом ее муж с водянкой ног и, наконец, сын вернулся больной совершенно. Вот вам сюжет, который совершенно невозможен для екатерининской эпохи. Ни личной зависти, напротив - щедрость души, все это кажется чрезвычайно важным. И когда мы смотрим на ее дни, то мы видим эту благородную и широкую натуру. Это был человек, который всю жизнь работал над собой, сначала бедная немецкая принцесса, что вызывало страшное презрение у вельможных и не очень далеких людей. Которая выучила русский язык, которая приняла православие, которая всегда от себя всего требовала. Если бы так было у всех властей русских! Далее, вспомним ее благородство в некоторых, казалось бы, отдельных деталях, которые позволяют говорить о значительности и величии этой императрицы. Вот казнь злодея Емельки Пугачева, сразившего, запытавшего всякими способами и повешением, уничтожившего около 300 дворян. Причем, детей, стариков. Что сделала Екатерина? Сенат, все присудили к четвертованию Емельку. Четвертование - средневековая немецкая казнь: рука, нога, рука, нога, голова. На пятом месте только замученный ее лишался. Она дала тайный приказ посланному на казнь в Москву своему человеку, чтобы палач спутал и сначала отрубил голову, а потом все остальное. То есть это была только разделка туши, простите грубость. Ей была отвратительна мысль о человеческом страдании. Как она относилась к Пугачеву, надо понимать. Но это была высокая душа. Вот эта деталь, она определяет уже личность. Да, она была опасным и страшным человеком для Ивана Шестого, младенца заточенного, история с княжной Таракановой общеизвестна, наконец - Новиков, о котором можно много говорить. И, все-таки, он не был казнен, он был только в крепости. Не будем забывать, что это, все-таки, вторая половина 18 века, и проблемы гуманизма еще только вырастают внутри человеческого общества. Иван Толстой: На нашем календаре год 97-й. Его основные события. Наш хроникер Владимир Тольц. Владимир Тольц: - В январе в Чечне прошли президентские выборы, за которыми наблюдали 60 представителей СБСЕ и около 150 российских и международных наблюдателей. Президентом избран Аслан Масхадов, за него проголосовало свыше 59 процентов избирателей. - 1 июля Великобритания рассталась со своей колонией Гонконг и передала его Китаю. - В окрестностях Медвежьегорска совместной поисковой группой Карельского и петербургского общества "Мемориал" установлено еще одно место массовых захоронений жертв политических репрессий 1937-38 годов. - Американский программист Билл Гейтс возглавил список самых богатых людей мира. - 31 августа в Париже под мостом Альма в автомобильной катастрофе разбилась принцесса Уэльская Диана. - Исследователи Института Рослина и Центра ППЛ-Терапьютикс в Эдинбурге после 220 неудачных попыток объявили об успешном завершении эксперимента по клонированию овцы. Ее назвали Долли. - На экраны выходит фильм Джеймса Камерона "Титаник". Иван Толстой: Весь год в нашей старейшей рубрике "Россия вчера, сегодня, завтра" звучал цикл "К 80-летию Октябрьской революции", который вел и редактировал Анатолий Стреляный.
Анатолий Стреляный: Говорит Радио Свобода. Россия вчера, сегодня завтра. У микрофона в Праге Анатолий Стреляный. В течение всего радиочаса передача к 80-летию Октябрьской революции. Западные и российские историки обсудят три вопроса: была ли Россия 17 года готова к демократии, почему Временное правительство не вывело Россию из войны, и почему возникло двоевластие. Главный, конечно, первый вопрос. Сразу после февральской революции Россия, казалось, стала страной управляющего собой народа. Повсюду возникли Думы, комитеты общественного спасения, гражданские комитеты. Все было выборным, все решалось голосованием, все делалось гласно. И, однако же, вскоре все кончилось небывалой диктатурой. Она прямо называла себя этим словом, и в то же время, провозглашала себя наилучшей из демократий. Отсюда и важность вопроса, была ли Россия готова не к этой наилучшей, а к той, которую считают обыкновенной демократией и при которой законно избранного соперника не устраняют силой, даже если силы очень много. Французский историк Франсуаза Том. Франсуаза Том: На этот вопрос я сразу отвечаю: нет, но хочу добавить, что этот вопрос я бы сама сформулировала несколько иначе. А именно: была ли готова Россия к тому, чтобы стать правовым государством после того, как в 1917 была упразднена монархия. Ответ, правда, от этого не меняется, ибо сама структура российского государства была разрушена анархическими импульсами, порожденными войной. Размеры анархии в 17 году были таковы, что можно говорить не о демократии, а всего лишь о возможности восстановления порядка в России. Так что путь к созданию в России правового государства пролегал через восстановление порядка в этой стране. Кстати, человеком, который это прекрасно сознавал, был Милюков, желавший сохранения монархии, ибо считал, что свержение монархии равнозначно разрыву легитимности, то есть законной преемственности российской государственности. Милюков был прав. Анатолий Стреляный: Российский историк Виталий Лельчук. Виталий Лельчук: Был опыт четырех Дум, избиратели имели определенные навыки, партии имели определенные навыки работы. Кроме того, существовали общественные организации, возникшие в ходе войны. Но мне представляется наиболее важным то, что связано с событиями уже после того, как царь отказался от престола. Нужно учесть и другое: страна была вооружена. Это была большая опасность для любой демократии, как бы мы ее ни понимали. И в ходе демобилизации, в ходе бегства, дезертирства, в ходе продажи оружия на местах, так всегда бывает во время значительных событий, значительное количество населения имело оружие. Поэтому разбойничьи шайки, банды - это все уже было и в 17 году. В этом смысле трудностей было много. Но, тем не менее, для того, чтобы нормально придти к тому Учредительному собранию, которое обещало Временное правительство, путь был достаточно открыт. Иван Толстой: Одна из передач исторического цикла была посвящена статистике ГУЛАГа. Анатолий Стреляный: Автор этой передачи, писатель Александр Горянин нашел специалиста, который представляет собою одно из советских чудес. Тщательнейше проверенный госбезопасностью, допущенный к особым государственным тайнам, он много лет потихоньку изучал эти тайны для того, чтобы когда-нибудь рассказать о них стране и миру. Это Всеволод Васильевич Цаплин, бывший директор Центрального государственного архива народного хозяйства СССР. Всеволод Цаплин: В 1952 году я окончил Историко-архивный институт и был направлен в Главное архивное управление МВД СССР: Анатолий Стреляный: У фронтовика Цаплина трудности с речью. Его рассказ продолжит Александр Горянин. Александр Горянин: В 1952 году Цаплин окончил Московский Государственный Исторко-архивный институт и был направлен в Главное архивное управление МВД СССР, где проработал 19 лет, а затем ровно столько же в Центральном государственном архиве народного хозяйства. До августа 1990 года Цаплин был директором этого архива и имел возможность знакомиться со всеми документами архива, независимо от степени их секретности. Цаплина как участника войны больше всего привлекали документы 30-х годов, касающиеся военной готовности страны в тот период. Естественно, он столкнулся и с документами о репрессиях тех лет. Документами, недоступными тогда практически никому. В частности, он имел доступ к отчетности НКВД и ГУЛАГа об исполнении финансовых смет и трудовом использовании заключенных, к переписке по этому поводу между Госпланом и Наркомфином, с одной стороны, и ЦК ВКП(б) - с другой. Репрессии были частью государственной политики и планировались, как планировалась промышленность, сельское хозяйство, транспорт. В плане на вторую пятилетку в 33-39 году прямо записано: "Основной политической задачей является окончательная ликвидация капиталистических элементов и классов вообще". С точки зрения коммунистической догмы, капиталистическим элементом, например, являлось до объединения в колхозы все крестьянство как носитель буржуазной идеологии. Всеволод Васильевич Цаплин обнаружил крайне красноречивые цифры. Например, в 1937 году содержание системы НКВД обошлось государству примерно в такую же сумму, как и вся остальная многообразная система гражданского управления страной. Еще в доперестроечные годы Цаплин сделал собственные подсчеты жертв 30-х годов. Жертв коллективизации, голода и репрессий. То есть тех, кто умер от голода, от лишений в местах ссылки или по пути в ссылку, тех, кто был расстрелян или умер в лагерях, согласно Цаплину, на миллион больше. То есть 8 миллионов человек. Иван Толстой: Год 97-й. 25 июля в самом центре Праги выстрелом в упор была убита наша многолетняя сотрудница Инна Светлова. Игорь Померанцев: Говорит Радио Свобода. У микрофона Игорь Померанцев. Вы слушаете радиожурнал "Контакты". Его подготовила и должна была представить постоянный редактор "Контактов" Инна Светлова. Трагическая гибель журналистки вынуждает нас начать этот выпуск "Контактов" с некролога. В четверг в 13.30 пополудни Инна Светлова была застрелена в подземном переходе по дороге на радио. Мотивы преступления не известны, пражская полиция ведет расследование. Инна Светлова - журналистский псевдоним Молли Риффель-Гордин. Она родилась в Риге в 1938 году в еврейской семье. Во время войны чудом спаслась от нацистов. Росла в детском доме. Училась в Ленинградском Институте театра, музыки и кино. В 1963 году эмигрировала в Израиль. С 1968 года работала на Радио Свобода. Редактировала передачи о молодежи, о женщинах, о жизни евреев. Инна Светлова любила и понимала радио, понимала демократическую природу радиожурналистики. Это была взаимная любовь. Тому свидетельством письма, которые приходили Инне Светловой на Свободу даже во времена глушения. Этот, ставший последним, выпуск "Контактов" тоже сделан по письму слушателей. Он посвящен судьбе радио, которое Инна Светлова так любила. Инна Светлова: "Контакты". У микрофона Инна Светлова. Вернусь к письму наших слушателей из Москвы Юлии Григорьевны Шишкиной и ее мужа Андрея Николаевича Зелинского. Они пишут: "Пора сместить акценты мирового радио от политики, культа преступников и героев, политиков и звезд к развитию самосознания каждого человека, к осознанию ответственности перед будущим". И еще: "Сейчас радио воспитывает радио-маугли, дикарей, а должно производить радио-людей 21 века". Ну что ж, и упреки в адрес радио вообще, и нашего, вероятно, в частности, и надежды на радио возлагаемые - серьезные и достойные разговора, в котором сегодня принимает участие: Женский голос: Наталья Бехтина. Радио России, авторская программа "От первого лица". Мужской голос: Сергей Бунтман. Радио Эхо Москвы. Директор программ. Мужской голос: Виктор Татарский. Радио один. Мужской голос: Андрей Баршев, ведущий музыкальных программ Радио России Ностальжи. Инна Светлова: И в студии в Праге со мной мой коллега: Дмитрий Волчек: Дмитрий Волчек. Радио Свобода. Ведущий программы Либерти Лайв - Свобода в прямом эфире. Инна Светлова: Спасибо. Итак, коллеги, прежде всего, начнем с упреков в наш адрес. Так ли действительно, что мы, радио, концентрируем свое внимание только на политике, на культе преступников и звезд. Но не слишком ли это серьезный упрек в наш адрес и можно ли так обобщать? Иван Толстой: В 97-м Марио Корти продолжил работу над музыкальными циклами. "Моцарт и Сальери". Марио Корти: У микрофона Марио Корти. Итак, в романтической культуре гении предстают оторванными от остальных людей, от своего окружения, от социального, культурного контекста, от исторического процесса и часто, даже, от творческой среды. С этим подходом романтиков можно соглашаться или нет, но к Моцарту, во всяком случае, он не применим, ибо Моцарт не был типичным гением в духе романтиков. Как пишет американский музыковед Уильям Стаффорд, "образ Моцарта как романтического гения создан писателями 19 века". Тем более, закономерно в случае Моцарта говорить о контексте. В этой и в следующей передаче мы и поговорим о контексте в связи с итальянской буффонной трилогией Моцарта. А именно "Свадьбой Фигаро", "Дон Жуаном" и "Так поступают все женщины". Музыковед Леопольд Кантнер, с которым в холодный ноябрьский день 1996 года я беседовал в одной из аудиторий Венского университета, - автор статьи "Сальери соперник Моцарта или образец для подражания?". В ней он приводит несколько примеров из оперы Сальери "Трактирщица", которую (цитирую) "Моцарт использовал несколько раз, начиная со "Свадьбы Фигаро"". Вот один из них. (Звучит фрагмент из "Трактирщицы"). Радио Свобода. 6-я передача из цикла Моцарт и Сальери. Контекст. Слово профессору Кантнеру. Леопольд Кантнер: В известной мере Сальери вместе с Паизиелло являлся музыкальным образцом для Моцарта. Не надо забывать, что после больших успехов Моцарта как вундеркинда в Милане в его карьере наступил определенный застой, и Зальцбург с точки зрения музыкальной жизни был, скорее, провинциальным. Был, конечно, Мюнхен, но и Мюнхен был далеко, не то, что Вена. Да Вены, до его венского периода Моцарт сочинил, если отвлечься от его юношеских произведений, только один шедевр - "Эдеминео". В Вене Моцарт сразу попал под влияние последних достижений в области оперного творчества - это Паизиелло, Сальери и Чимарозо. Эти три композитора были хозяевами репертуара в Вене, все трое и стали для Моцарта образцами. Марио Корти: Еще один пример. Отрывок из финального ансамбля "Трактирщицы". Согласно Кантнеру, этот отрывок открывает уже путь к "Дон Жуану". (Звучит фрагмент из "Трактирщицы"). Иван Толстой: В 97-м году Радио Свобода обратилось к интернету. Приспособить всемирную сеть к нашим нуждам был поставлен Алексей Цветков. Вот что об этом он рассказывает сегодня. Алексей Цветков: Автора идеи создания сайта нашего радио в интернете я сейчас не припомню. Скорее всего, она осенила одновременно и меня, и тогдашнего директора русской службы Юрия Гендлера. Сегодня такая идея кажется вполне естественной, но тогда это был шаг в неизведанное, который следовало объяснить вышестоящему начальству и мотивировать. Зачем нам интернет, если мы уже присутствуем в эфире? У кого есть доступ к этому интернету, и что эти люди рассчитывают там найти? И почему такой сайт должен быть у русской службы, когда радио в целом его не имеет. Архитектором первого сайта по умолчанию стал я - по той простой причине, что я уже вел передачу об интернете "Седьмой континент". Самая великодушная оценка, которую я могу сейчас дать этому пионерскому проекту: сайт был кривой, но все-таки не падал. Впрочем, вскоре он, тем не менее, рухнул, но не под собственной тяжестью, а по распоряжению начальства. Оказалось, что через два клика от нас располагалась чья-то страница, которую сочли порнографической. А в большой интернет мы вышли с третьей попытки, и занимались этим люди куда более серьезной квалификации. Иван Толстой: Вскоре на нашем сайте появились и первые передачи. Руководитель свободовской интернет-команды - Аркадий Пильдес. Аркадий Пильдес: Вещание Радио Свобода в интернете, я имею в виду привычное для радио звуковое вещание, началось еще весной 1997 года. В середине того же года на сайте начали появляться первые тексты программ. Одной из самых первых можно считать программу "Лицом к событию", посвященную встрече лидеров мировых держав в Денвере. Регулярное вещание Радио Свобода в привычном для интернета текстовом виде началось в конце лета 1997 года. Это вещание или, если переходить к печатной терминологии, публикация началась с тех программ, которые их авторы имели в виде текстов уже на этапе подготовки к эфиру и не требовали дополнительных рабочих рук для расшифровки. Такими первыми регулярными текстами в интернете стали программы "Седьмой континент", "Ваши письма" и "Русские вопросы". Позднее, в том же 1997 году начали появляться тексты программ "Лицом к лицу", "Поверх барьеров", "С христианской точки зрения", и так далее. Иван Толстой: 97-й. Нобелевский лауреат по литературе - Дарио Фо. Передачу ведет Сергей Юрьенен.
Сергей Юрьенен:
За то, что подобно шутам средневековья он бичует власть и защищает достоинство униженных и оскорбленных, королевская академия в Стокгольме присудила 9 октября Нобелевскую премию по литературе, в 1997 году эквивалентную без шести тысяч миллиону долларов, Дарио Фо - итальянскому режиссеру, драматургу, актеру и, среди прочего, поэту-песеннику. В исполнении Энса Яначи "Первой кражи век не забыть".
Сергей Юрьенен: В пражской студии наш итальянский коллега Марио Корти.
Марио Корти: Описывая творчество этого сатирика, критики и театроведы затрагивают Рабле, шутов средневековья, комедию дель арте. Дарио Фо - актер. На сцене этот длинноногий блондин, он, правда, уже не блондин, со светлыми глазами и большим носом играет одновременно разные роли. Болтуна и тупицу, доктора, весельчака Бригеллу, лукавого Пульчинеллу, нескладного Арлекино, жадного Панталоне, трусливого капитана и так далее. Только эти традиционные маски комедии дель арте преобразуются у Дарио Фо в героев нашей повседневной истории - в римского Папу, в американского президента или какого-нибудь очередного шумного персонажа текущих новостей. В последней его пьесе "Дьявол с сосками" объектом сатиры стал бывший прокурор Антонио ди Пьетро, в недавнем прошлом - ведущий следователь в рамка операции под кодовым названием "Чистые руки". В основе его театрального языка - миланский диалект, вернее, смесь этого диалекта с другими галло-италийскими и венецианскими. Своего рода диалектальное эсперанто. Мне трудно себе представить, что остается из этого локального колорита в переводах. Но я сам видел, как иностранцы не понимая абсолютно ни слова, смеются до упаду на его буффонадах. Сергей Юрьенен:
Песня Дарио Фо на миланском диалекте в исполнении Милле "Подлец".
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
