Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
15.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
Русская кинодвадцатка Радио Свобода"Весна"Ведущий Cергей Юрьенен
Сергей Юрьенен: "ВЕСНА". Производство киностудии "Мосфильм". Год 1947. (Сцена из фильма) Режиссер - Григорий Александров. Сценарий - Александров, Александр Раскин и Мориц Слободской. Оператор - Юрий Екельчик. Композитор - Исаак Дунаевский. Текст песен - Василий Лебедев-Кумач и Михаил Вольпин. Текст марша - Сергей Михалков. Сергей Михалков: Было всегда приятно встречаться с этой парой. Они друг друга очень любили, очень уважали друга друга. Александров свою Любовь Орлову просто боготворил. Сергей Юрьенен: В главных ролях: Любовь Орлова (директор института Солнца Ирина Никитина, она же актриса Вера Шатрова), Николай Черкасов (режиссер Аркадий Громов), Фаина Раневская (домработница Никитиной), Ростислав Плятт (завхоз института Бубенцов), Михаил Сидоркин (журналист Рощин), Рина Зеленая (гримерша киностудии)... (Сцена из фильма) Выходя - как из финала фильма "Цирк" - колонна энтузиасток в белом огибает Дом Союзов - место недоброй памяти "московских процессов", о которых послевоенная столица, готовясь к своему 800-летию, кажется, уже забыла. Прекрасный день, по-европейски одетая толпа, полно трофейных машин и двухэтажных лондонских троллейбусов - реально ли все это? На вопрос: "Который час?" Орлова-академик из своей машины отвечает сбитому с толку прохожему: "45 часов 12 минут". Вернемся к твердым фактам: в 41-м Александров получил Сталинскую премию за "Цирк". Сергей Михалков: В Кремле был прием в честь первых лауреатов Сталинской премии. Я был в числе этих лауреатов: тридцати лет не было мне еще тогда, когда я получил свою первую Сталинскую премию за книги для детей. После этого приема, когда уже разошлась публика, я собирался уже тоже уходить из Георгиевского зала, меня пригласили остаться и провели в гостиную, где был киноэкран, где были стулья мягкие, шампанское, фрукты, конфеты - и был Сталин, который пригласил очень ограниченную группу деятелей искусства, которых он, очевидно, хотел видеть. Среди них был Александров с Любовь Орловой, был, насколько я помню, Сергей Герасимов с Тамарой Макаровой, был писатель Корнейчук, писатель Николай Вирта и я. Это было первый раз в моей жизни, когда я был приглашен в такое общество, и тем более приглашен, очевидно, по указанию Сталина. Потом появился Жданов, и вот такая, я бы сказал, теплая компания оставалась довольно продолжительное время в обществе Сталина, и шел такой непринужденный разговор, в который лично я не вмешивался, потому что я смущался, естественно, и никаких вопросов никому не задавал. Оказалось, что Сталин хотел показать нам фильм. Этот фильм назывался "Если завтра война". Фильм очень посредственный, но вот его название нас всех заставило задуматься. Ровно через месяц - 22 июня гитлеровская Германия напала на Советский Союз. Так вот 22 мая нас пригласили посмотреть картину "Если завтра война". Николай Вирта, я помню, задал вопрос: "Товарищ Сталин, а будет война?" На что Сталин, помрачнев, довольно сухо сказал: "Вы, товарищ Вирта, занимайтесь своими делами, а мы будем заниматься своими". Задавал ли Александров какие-либо вопросы, я не помню. Александров тоже разговаривал со Сталиным, но о чем они говорили, я не знаю. До сих пор думаю: почему именно нас Сталин пригласил смотреть картину "Если завтра война"? Вот это я до сих пор не могу понять. Сергей Юрьенен: Ко времени встречи первых лауреатов со Сталиным история последней комедии Григория Александрова уже началась. "Варшавский блеск. Огни ночного Ковна" - эти издевки Ильфа над европейскими претензиями "Гришки", можно сказать, предвосхитили выбор натуры: "Весну" Александров начал снимать в 40 в "освобожденной" Латвии и продолжил после войны в "освобожденной" Чехословакии.. Из Нью-Йорка режиссер, автор культовой картины "Жидкое небо" Слава Цукерман. Слава Цукерман: Фильм этот был, пожалуй, самым сильным впечатлением моей ранней юности. Я жил тогда мечтами о кино, "Весна" предоставила мне неожиданный подарок: в картине были показаны киностудия и киносъемка, и показаны были великолепно. Кинематографисты создали образ кинотворчества, по монументальности и феерическому романтизму перекрывающие мои самые смелые мечты. Позже я узнал, почему киносъемки в "Весне" показаны с таким небывалым размахом: картина снималась в только что освобожденной от немцев Чехословакии, в самом большом в Восточной Европе павильоне студии "Баррандов". Свет и оборудование свезли туда со всех студий стран, оккупированных советскими войсками. Александров и его гениальный оператор Екельчик имели уникальную возможность образно показать мощь любимого ими кинематографа, опираясь на полную мощь Красной Армии. Сергей Юрьенен: Вот такое извращенное западничество только один из аспектов "Весны". Это - "Восемь с половиной" Александрова. Фильм-исповедь, фильм о женщине, любимой так, что ее было мало, фильм о себе, фильм о кино и сталинизме. Майя Туровская: Ну, Александров - наш постоянный герой. Фильм "Весна" еще раз подтверждает его голливудское обучение. Он был сделан на основе мюзик-холльного представления "Звезда экрана" Раскина и Слободского, а путь мюзикла на экран со сцены - это очень традиционный путь для американского кино. "Весна" использовала базовый кинематографический миф, близнечный миф в кинематографическом исполнении, когда одна и та же актриса, в данном случае Любовь Орлова, для которой, собственно, все это и было сделано, исполняет одновременно две роли, двух идентичных и в то же время непохожих женщин. И очень интересно, что Любовь Орлова, практически впервые в фильмах Александрова, появилась уже не в образе к которому она должна себя принуждать, то есть, не в образе девушки из народа, а появилась в образе интеллигентной женщины, в двух ее ипостасях: в качестве директора даже "Института Солнечной энергии" (профессия, которую выдумал Петр Леонидович Капица, поскольку первоначально предполагалось, что Орлова будет изображать женщину, занимающуюся атомной бомбой) и в образе звезды экрана. Женщина в этом фильме, впервые тогда для нас, появилась в длинном до полу платье, это был послевоенный вариант, потому что до войны как бы это и не практиковалось, а главное, это не изображалось на экране: экран менял свою физиогномику, он поменял и свой костюм. Но любимыми персонажами "Весны" были вовсе не Любовь Орлова, как того хотел режиссер, и, конечно, не режиссер: любимыми персонажами стали актеры, которых к тому времени уже вся страна обожала: Фаина Георгиевна Раневская - актриса, которая осуществилась, может быть, на 10% в советском кино, и Ростислав Николаевич Плятт. Все, почти все их реплики вошли в быт и дожили уже до времен перестройки. Скажем: "Где бы ни работать, лишь бы не работать". Сергей Юрьенен: Итак, за Орловой закрываются ворота "Института Солнца". Режиссеру Громову, который охотится за героиней задуманного фильма, дальше ходу нет, но его помощник Мухин просачивается на охраняемую территорию... (Сцена из фильма) "Руки вверх!" Едва возникнув, тень Лубянки растворяется в пиве, за которым киношник находит общий язык с завхозом Института Бубенцовым... (Сцена из фильма) Бубенцов согласен, но директор Института - Орлова-академик - дает отпор режиссеру... (Сцена из фильма) Громов ищет и находит двойницу ученой - актрису оперетты Веру Шатрову: та же Орлова, но совсем иная... Олег Ковалов: "Весна" - последняя классическая комедия Александрова - и уже этим интересна. Главную роль, вернее, две главные роли в этом фильме играла актриса Любовь Орлова. Она играла роль профессора Никитиной - сухаря, в строгом жакете с квадратными плечами, которая носит шляпу, носит роговые очки, поглощена только наукой, и она же играла легкомысленную актрису оперетты Шатрову - существо воздушное, платье в мелкий цветочек, разлетающиеся складки платья, из которых появлялось это самое поющее, порхающее, щебечущее чудо. Это был наглядный, ясный, пластический контраст: сухарь в строгом жакете и этакая боттичелевская Весна в развевающихся одеяниях. История беллетристики, история комической культуры знает немало примеров произведений с двойниками. Александров, не открывая ничего нового, взял этот прием, и две героини блистательно появлялись в чуждых, казалось бы, им ипостасях: профессорша появлялась на киностудии, принимаемая за очаровательную актрису, тогда как актриса появлялась на ученом собрании и там распевала песни о любви, о цветении и пробуждала самые нежные чувства в сердцах суровых академиков. Картина, казалось бы, говорила ни о чем... Сергей Юрьенен: Не принимая во внимание сегодняшний телеохват, комедия Александрова собрала в СССР 16 миллионов 200 тысяч зрителей. Для сравнения: "Бриллиантовая рука" - 76 миллионов 700 тысяч, "Кавказская пленница" - 76 миллионов с половиной, "Операция "Ы" и другие приключения Шурика" - 69 миллионов 600. На этих сверхрекордсменах советского проката кинодраматург Яков Аронович Костюковский работал вместе со сценаристами "Весны". Яков Костюковский: Мориц и Александр Борисович Раскин придумали эту историю двойников, предложили ее Григорию Александрову. Григорий Васильевич Александров оценил этот замысел, на какой-то стадии присоединился к работе над сценарием. Сценарий был очень и очень интересен, я могу это ответственно сказать, потому что я до фильма его прочел. Там уже были выписаны превосходные роли, и не только для Орловой и Черкасова, но и комедийные эпизодические роли. Был прекрасно задуман Бубенцов, которого потом сыграл Ростислав Плятт, прекрасная небольшая роль для великой актрисы Раневской. Я уже знал, еще не зная фильма, прекрасные фразы, вечные, с моей точки зрения, типа: "Где бы ни работать, только не работать" или фраза Фаины Георгиевны: "Красота - это страшная сила!". Я знаю, что сценарий рождался не просто, и вообще комедия - дело чрезвычайно сложное. Понять, почему человек смеется очень тяжело, вот почему плачет - ясно, а почему смеется - совершенно никто еще, ни великий Фрейд, который занимался природой смеха, ни его последователи, ни современные исследователи не сделали, может быть, к счастью для нас, для сатириков, юмористов: этих законов нет. Но было совершенно ясно, что ситуация, которая была создана Слободских и Раскиным, при всех издержках идеологии, которая неизбежно должна была быть, все равно они работали на смех, я уж не знаю, на утробный, на тонкий, на интеллигентный, но на смех. Понимаете? (Сцена из фильма) Владимир Тольц. Мир в 1947 - в год выхода картины "Весна":
(Сцена из фильма) Сергей Юрьенен: "Цайтгайст" - дух времени, в котором рождалась комедия Александрова... Лидия Либединская: У Бориса Пастернака есть стихотворение, написанное в 44 году: "Все нынешней весной особое, живее воробьев шумиха. Я даже выразить не пробую, как на душе светло и тихо. Иначе думается, пишется, и громкою октавой в хоре земной могучий голос слышится освобожденных территорий". Это вот ощущение эйфории, которое наступило после окончания войны, оно было свойственно всему обществу, и, может быть, особенно интеллигенции. Я помню эти разговоры, когда говорили: вот, не будет больше этих процессов, что интеллигенция доказала свою преданность, все были исполнены надежд. Вдруг в августе вот это страшное Постановление о журналах "Звезда" и "Ленинград". А перед этим как раз были литературные вечера в Колонном зале, где Ахматову и Пастернака встречали стоя, овациями, это было какое-то торжество поэзии, что вот все возвращается, понимаете, все возвращается! И вдруг это Постановление, которое сразу показало, что ничего не возвращается, что возвращается совсем не то, о чем мечтали. Не то, что все становится на свои места, а все опять возвращается к тому, что было в предвоенные страшные, жестокие эти годы. На этом фоне появился фильм "Весна". Ну, что говорить? Наверное, людям нужна какая-то отдушина. Фильм "Весна" смотрели, надо сказать, с большим удовольствием - хотелось людям чего-то светлого в жизни. Я не знаю, это уже на совести режиссера, как он мог в такой атмосфере ставить такой фильм. А что касается обыкновенных людей, которые это смотрели, то их можно было понять... (Сцена из фильма) Сергей Юрьенен: Голос Рины Зеленой, замечательной актрисы Екатерины Васильевны Зеленой - героини миниатюры, в которой ее гримерша преображает чопорную Орлову в Орлову сексапильную. Олег Ковалов: Комедии Александрова, которые он снимал до этого фильма, они все становились частью социальной мифологии, они все звали и мобилизовывали людей на труд и на подвиг. Эта же картина, самое совершенное, вероятно, произведение Александрова, картина отмеченная прекрасным вкусом, картина, сделанная по законам лучших картин, скажем, Эрнста Любича, картина вполне европейская, с хорошо построенной интригой, с профессиональными актерами, замечательной музыкой. Картина, снятая еще и в Европе, ведь, а не только в Москве - в Чехословакии на студии "Баррандов", с замечательной аппаратурой, где построили поразительные "храмы солнца", в которых работала Никитина, где построили замечательный интерьер условной киностудии. И это все несло именно лоск такой большой Европы, большого европейского стиля, то есть, того стиля, к которому всегда тяготел Александров. И поразительно, что эти качества напрочь лишили фильм того начала социальной мифологии, к которому тяготели предыдущие картины Александрова. Впервые Любовь Орлова не символизировала поступательное движение советской женщины к коммунизму. Это были два частных человека с обычными пороками, достоинствами и недостатками, и мораль фильма была моралью, по сути дела, обывательской: актрисе надлежало быть чуть-чуть посерьезней, а профессору - чуть-чуть легкомысленней. По сути дела, мы имеем здесь соприкосновение с моралью общечеловеческой. Александров бессознательно уловил некое дуновение времени, ибо отгрохотала война, под руинами погибла и мифология гитлеровская, и мифология сталинской эпохи, и возникла потребность возврата к норме, к человеческой ценности, к человеку как таковому. И подсознательно в фильме "Весна" и зафиксирован этот самый процесс, когда высшим достижением личности является ее раскрепощение. (Сцена из фильма) Сергей Юрьенен: Студент Пражского киноинститута петербуржец Влад Ланнэ через своих педагогов предпринял попытку найти очевидцев съемок фильма Александрова в студиях «Баррандова» - увы, одних уже нет в живых, другие эмигрировали... Влад Ланнэ: Единственный, кого мне удалось найти: 79-летний кинорежиссер Иржи Крейчек, лауреат международных кинопремий. Крейчек на съемках не был, но встречался с Александровым и Орловой на первом кинофестивале в Карловых Варах в 1950. В здании посольства СССР в Праге для лауреатов и участников был устроен вечер, на котором оказался и мой знакомый Иржи Крейчек. Вот, что он мне рассказал в одном из пражских кафе: Иржи Крейчек: Вдруг я обратил внимание на удивительную фигуру, которую раньше никогда не видел. Потом я жене говорил: выглядела эта женщина абсолютно невероятно: на голове страусиные перья, сверкающие в обилии драгоценности, представляла она нечто среднее между горностаем и попугаем. Это была знаменитейшая актриса кино, жена Александрова Любовь Орлова. А поскольку вечеринка была уже в самом разгаре, видно было, что она уже навеселе и пригласила меня на танец: если я буду так любезен. А был я тогда моложе, мне было 30 лет, и выглядел я намного лучше, чем сейчас. Пошел, в общем, танцевать. Танцевал, танцевал, танцевал веселый танец, и сейчас я уже не помню, что у нее было, шаль или что-то подобное - я на это дело наступил, поскользнулся и упал, а когда я падал, то повалил на пол и ее. Когда мы упали, я не мог из этой шали выпутаться, и какое-то время я вынужден был барахтаться, лежа на звезде. Прибежали охранники, выпутали меня, а Орлова была задорная бабенка, она на меня ничуть не обиделась, это ей понравилось, и она дотанцевала танец со мной. Влад Ланнэ: Само собой, рассказывает далее Иржи Крейчек, свидетелями этому были мои коллеги, чешские режиссеры, это были мои друзья и недруги, которых всегда больше, чем хотелось бы: всегда не просто понять - друг он тебе или нет. И само собой, они стали утверждать, что я повалил ее специально, что это была провокация со стороны Крейчека. (Сцена из фильма) Сергей Юрьенен: "Весна" - один из первых советских фильмов об ученых. Консультантом картины был Петр Капица - основатель Института физических проблем, впоследствии лауреат Нобелевской премии, а в то время уже академик и герой соцтруда. Этот аспект комедии Александрова комментирует директор Института химической физики, председатель Пагуошского движения в России, академик Российской Академии наук Виталий Осипович Гольданский: Виталий Гольданский: Конечно, это было далеко от подлинного вида институтов подобного рода, когда показывали ученых. Вот я помню кадр, когда они вокруг рояля стоят и поют песню о весне, и там, в частности, такой бородатый профессор жестикулирует при этом. Всерьез это трудно воспринять, да и не рассчитывали на это авторы фильма. Я вспоминаю, как когда-то Николай Николаевич Семенов говорил мне, что вот у нас, когда изображают ученых, то, как правило, эти ученые говорят, обращаясь друг к другу: "Батенька". Вот это в стиле "батенька" именно и было, и в этом смысле совершенно безразлично, называлась ли там Никитина директором Института Солнечной энергии или директором Института Атомной энергии: в то время, вероятно, очень боялись касаться атомной энергии, потому что это было сверхсекретно. (Сцена из фильма) Сергей Юрьенен: Несерьезность научного аспекта фильма компенсирует серьезность, так сказать, историко-культурная. "Весна" Александрова стала одной из вершин того, что называют Второй культурой эпохи сталинизма. Слава Цукерман: "Весна" - последний шедевр Александрова и художественно самый совершенный из его фильмов. Все, что режиссер снимал после "Весны", неизмеримо слабее и "Весны", и более ранних его фильмов. Тому есть причина: закончилась сталинская эпоха, а вместе с ней прекратил существование и стиль этой эпохи: вне этого стиля Александров-художник существовать не мог. В картине видны черты саморазрушения, конца эпохи. Все здесь не случайно, и прежде всего триумф киностудии и киносъемок, столь восхитивший меня в юности. Мотив декораций, бутафории, превращение действительности в потемкинские деревни, следуя развитию сталинской эпохи, нарастал в фильмах Александрова от картины к картине. В "Весне" вся идеология полностью передвинулась в откровенно показанные декорации, в павильон студии. Фильм начинается парадом молодежи, движущимся по центру Москвы. В конце фильма мы снова видим тех же молодых людей, шагающих с тем же маршем, только теперь к ним применен основной художественный прием этого фильма: камера отъезжает, и обнаруживается, что молодые люди маршируют в павильоне среди декораций. Не думаю, что многие в момент выхода картины на экран могли осмелиться вывести из подсознания в сознание напрашивавшийся вывод: "Страна моя любимая, на всей земле одна, мои поля, мои леса" - все это лишь эффектная декорация, часть небывалого по размаху спектакля. Декорациям этим оставалось стоять недолго. "Весна" осталась уникальным памятником своей эпохи, восславляющим эпоху и вместе с тем ее разоблачающим. (Сцена из фильма) Сергей Михалков: Что касается фильма "Весна", то, насколько я помню, честно говоря, сейчас я даже не могу вспомнить какие там были тексты этих песен. Дело в том, что чаще всего Дунаевский сначала писал музыку, а потом приглашался поэт, который должен был написать на эту, уже готовую музыку текст. Эта была очень сложная работа, это была трудная работа. Мне она удавалась. Я был приглашен к Дунаевскому, когда он проиграл мне уже готовую песню, я приступил в его присутствии к этой работе, и в результате получилось то музыкальное произведение, с моими словами, которое звучит в этом фильме. Сергей Юрьенен: Сергей Михалков - соавтор марша, под который Александров прощался со своей эпохой. Олег Ковалов: Мир, который был показан в фильмах Александрова 30-х годов, он скрывал свое условное происхождение, он выдавал себя за жизнь. В фильме "Весна" мир совершенно искусственный, и в этом отношении миф осознает себя мифом и заканчивается на этом. (Сцена из фильма) Сергей Юрьенен: Раневская - домработница героини Орловой-академика - стала альтернативной звездой "Весны". Лидия Либединская: Фаина Георгиевна Раневская - это прежде всего великая актриса, хотя актриса была невостребованная у нас. Ее обожали зрители, правда, основную популярность ей принес, как ни странно, фильм "Подкидыш", где она сыграла эту свою знаменитую роль, где она говорила: "Муля, не нервируй меня!". Она ненавидела этот фильм, она терпеть не могла, когда ей о нем напоминали, она злилась, когда в эвакуации в Ташкенте (она мне об этом рассказывала просто сама) мальчишки кричали: "Муля, не нервируй меня!" Она говорила: "Я их готова была убить!" Она считала себя, и справедливо считала, трагической актрисой. У нее, правда, был очень тяжелый характер. Она не уживалась ни в одном театре, она была настолько яркой индивидуальностью, она же меняла сколько театров, это последние годы она уже была у Завадского в театре, а до этого она с Завадским спорила, уходила от него. Она была и в Пушкинском театре, она была и у Охлопкова, по-моему, все московские театры обошла. Она сама любила очень такие крепкие слова, любила выругаться, когда она злилась. Я ее спросила, почему Вы ушли от Завадского? Она сказала: "Ну что это за мужчина? Он даже ругаться не умеет! Я сколько раз пыталась вывести его из себя, а он мог только сказать: "Вы какашка! Вы какашка!" Других ругательств он не знал, я не хотела с ним работать". Ну это, конечно, такой эпатаж. Но вообще она была человеком очень-очень остроумным. Я помню, как утром как-то она мне позвонила и стала жаловаться как она себя плохо чувствует, как у нее ноги болят, и сердце болит, и голова болит, и печень не работает, и все... А потом говорит: "Знаете, Лидочка, я лежала сегодня ночью и думала: а все-таки хорошо, что я не мужчина, ведь ко всему прочему была бы еще предстательная железа". У нее жизнь, конечно, была грустная, и что больше всего ее огорчало, она говорила: "Ну почему? Неужели я недостойна того, чтобы обо мне сняли специальный фильм при жизни. Ведь после смерти будут делать такой фильм" - она говорила. И она оказалась права - фильм делают. Вот с кем она действительно дружила, и кого она чувствовала ровней себе, это была Анна Андреевна Ахматова. И вот она замечательно написала, как она приехала к Ахматовой в Ленинград после вот этого страшного Постановления, и они шли с ней по улице, и Ахматова посмотрела на нее так и сказала: "Фаина, Вы меня жалеете?" Она сказала: "Нет". И Анна Андреевна сказала: "Правильно, меня жалеть нельзя". И вот Раневскую то же: нельзя было жалеть. (Сцена из фильма) Сергей Юрьенен: Атомной бомбы у Советского Союза еще нет, но под портретом Сталина генералы и ученые - все в черных очках. Государственная приемная комиссия ожидает результата эксперимента, который производит Любовь Орлова в прозрачной капсуле фаллического вида. Успех! Переворот в науке! Солнечная энергия загнана в пробирки, одну из которых в виде вечной зажигалки крадет завхоз Бубенцов - взрывается Бубенцов не насмерть, но дает повод для сентенции с внешнеполитическим адресом... (Сцена из фильма) Сергей Юрьенен: Последний кадр. Киноаппаратура на фоне курантов Спасской башни. Главному Режиссеру кремлевской киностудии остается жить пять весен... Последние страницы "Доктора Живаго". Хотя просветление и освобождение, которых ждали после войны не наступили с победою, как думалось (писал Пастернак), но все равно, предвестие свободы носилось в воздухе все послевоенные годы, составляя их единственное историческое содержание. От "Весны" и до Весны... (Сцена из фильма) Олег Ковалов: Как случилось, что картина "Весна" почти одиноко стояла в кинопотоке? Как случилось, что фильм нес такое легкокрылое, в общем-то, настроение? Александров чутко слушал свое время, и когда закончилась война, он почувствовал, он поверил в то, что настало время духовного раскрепощения человека. Вернулись времена "холодной войны", экран стал мрачен, появились колоссы, типа "Падение Берлина", появились в большом количестве фильмы антиамериканской направленности и фильмы, разоблачающие космополитов, и надежд на скорое весеннее обновление общества не стало. Но фильм Александрова "Весна" появился в тот самый просвет, когда такие надежды были. И о том, что вода текла подо льдом, и что люди изменились - было сказано. И ледолом произошел. Произошел спустя 10 лет после появления картины Александрова. Вышла скромная картина Хуциева "Весна на Заречной улице" - она стала переворотом, и она стала настоящей весной, появление которой уже чувствовалось в фильме "Весна". (Сцена из фильма) |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
