Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
15.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
Русская кинодвадцатка Радио Свобода"Кубанские Казаки"Ведущий Cергей Юрьенен
Сергей Юрьенен: "Кубанские Казаки" - производство Ордена Ленина киностудии "Мосфильм". На экраны вышел в 1950-м. Режиссер - Иван Пырьев. Автор сценария - Николай Погодин. Тексты песен - Михаил Исаковский и Михаил Вольпин. Оператор - Валентин Павлов. Композитор - Исаак Дунаевский. В главных ролях: Марина Алексеевна Ладынина (председатель колхоза "Заветы Ильича" Галина Ермолаевна Пересветова)... (Марина Ладынина) Я отказывалась, я чувствовала, что эта роль мне не подходит, я все-таки хрупкая, какая-то лирическая, но мне пришлось согласиться... Сергей Юрьенен: ...Сергей Лукьянов (председатель конкурирующего колхоза Гордей Гордеич Ворон), Владлен Семенович Давыдов (Коновод Николай)... (Владлен Давыдов) Мне эта роль не понравилась, думаю: какая-то она голубая, ничего там нет, какой-то такой любовничек, но мне говорят: "Да ты что? Пырьев!" Сергей Юрьенен: ... Борис Андреев (Федя Груша), Юрий Любимов (Андрей), Клара Степановна Лучко (Даша Шелест). (Клара Лучко) На картине "Кубанские казаки" я была счастливая. Я была во всем счастливая: как снимали, какая природа, какие люди, какие актеры - вот все это для меня было счастьем. (Сцена из фильма) Сергей Юрьенен: Картину открывают кадры с видами благодатного края России, где, кстати, в это время уже расправляет крылья его уроженец, бывший помощник комбайнера: именно в 50-м году Михаил Сергеевич Горбачев сдает экзамены в МГУ. Тем временем на Кубани битва за урожай в разгаре: тесные платья, потные майки и, несмотря на зной, кубанки с красным верхом и белым крестом, комбайны и уборочные машины марки "Сталинец"... Первый цветной полнометражный фильм в нашей "Кинодвадцатке" - один из первых цветных в истории российского кино - сегодня он охватывает зрителя, который еще помнит "техниколор" Шостинского химзавода, хроматической, сказал бы я, ностальгией... (Сцена из фильма) "Кубанские казаки" - эта музыкальная комедия, возможно, самый спорный фильм в истории российского кино. "А все-таки неплохо у нас обстоит с сельским хозяйством", - сказал Сталин, увидев картину, которой по обыкновению дал свое, «сталинское» название. Она понравилась и массовому зрителю. Период "опалы" начался после того, как на "Кубанских казаков" обрушился Хрущев: образец, мол, сталинской лакировки действительности. В период брежневской ползучей ресталинизации завотделом по культуре ЦК КПСС Василий Шауро выступил с предположением, что "Кубанские казаки" не лакировка, а «прозрение» большого мастера. На совещании с Шауро выступил актер картины, главный режиссер Театра на Таганке Юрий Петрович Любимов. Юрий Любимов: Вот я стою в шелковой рубахе с пояском, выкрашенный блондином с пучком завитых волос, ну как и полагается в такой скверной копии американского мюзикла. И вдруг тут же, на этой выставке достижений сельского хозяйства, смотрит бабка старая, в рваном ватнике, на это, то, что творится, а мы изображаем, что мы тут тоже ходим-смотрим: селяне. И она меня спросила: "Скажи-ка, дорогой, из какой же это жизни снимают?" Я говорю: "Да из нашей, бабушка". Она говорит: "И не стыдно тебе, молодий, а все врешь, и врешь?". И вот я говорю, Василий Филимонович, с тех пор я дал слово в таких пакостях не участвовать. Воцарилась какая-то странная тишина, и прозрение прекратили. Сергей Юрьенен: Первозритель фильма, директор Русской службы Радио Свобода Юрий Гендлер второй раз смотрел "Кубанских казаков" в Америке. Юрий Гендлер: В моей жизни часто случалось, что я смотрел тот же фильм два раза. Вот так я посмотрел "Кубанские казаки" - почти полвека назад в России, а потом, сорок лет спустя, в Нью-Йорке. Тогда же, в 50 году, в Ленинграде я посмотрел и "Ревущие двадцатые" с Джеймсом Кегни и Богартом (в России фильм шел под названием "Судьба солдата в Америке"). Там в начале фильма есть такой эпизод: возвратившиеся с Первой мировой войны солдаты, решают встретиться с девушкой, которая им писала на фронт. Помню, какими глазами в набитом ленинградском кинозале я смотрел эти сцены: Джеймс Кегни с друзьями едут в пригород Нью-Йорка Минеолу в американской электричке, берут такси, добираются по адресу по типичным улочкам типичного американского городка с аллеями высоких деревьев, за которыми стоят белые двухэтажные дома. Мне все это казалось тогда не просто с другой планеты, с другой Солнечной системы. Много лет спустя я проезжал мимо этой самой Минеолы почти каждый день, кондуктор выкрикивал: "Минеола!" - а, значит полчаса до работы осталось, думал я и равнодушно смотрел в окно. И на обратном пути - "Минеола!" - а, значит полчаса до дома осталось. И вот сорок лет спустя я посмотрел в Нью-Йорке "Кубанские казаки". Мне так же показалось, что то, что я вижу, это не то, что на этой планете, а в другой Солнечной системе. Голливуд сделал много фильмов про ярмарку, кино любит этот сюжет - много движения, много цвета, красок. Почти любой голливудский фильм про ярмарку начинается со сцены, где дети веером бегут по деревенской площади. Первое, что ударило по нервам, когда я во второй раз в своей жизни видел "Кубанские казаки", это полное отсутствие детей, затем, полное отсутствие еды на ярмарке, и фактически отсутствие выпивки и любви - непременных атрибутов всякого фильма про ярмарку. В Нью-Йорке в 90-м году мне показалось, что это не лакировка, а очернение действительности. Сама действительность даже в сталинские годы была все-таки интереснее, разнообразнее и поэтому богаче. Я про себя сравнил "Кубанские казаки" с романом Оруэлла "1984". Оруэлл испугал нас своей книгой, и это было его задачей. И если убрать музыкальный ряд, Пырьев тоже должен был напугать "Кубанскими казаками", но вот вопрос: было ли это его художественной задачей? Сергей Юрьенен: Так или иначе, но "Кубанские казаки" до сих пор небезразличны зрителям в России. Из Петербургской студии Радио Свобода режиссер и киновед Олег Ковалов. Олег Ковалов: Последний всплеск страстей вокруг фильма Пырьева был в 92 году, когда телевидение, тогда оно было почти независимым, показало в рубрике передач "Киноправда?" фильм "Кубанские казаки" Пырьева, и он вызвал невиданный взрыв зрительского энтузиазма. Письма зрителей поражали. Иное дело, когда пишет молодые сталинисты, не знающие как колхозников сажали за подобранные колоски, не знающие голода, не знающие лагерей - они могут писать, что люди жили хорошо в ту эпоху. Но в письмах поражал один повторяющийся момент: люди, которые на своей шкуре испытали все прелести тоталитарного режима, люди, которые признавались в том, что их родители были репрессированы, более того, люди, которые сами сидели в лагерях, неожиданно писали о том, что они были счастливы и жили именно так, как было показано в этом фильме Пырьева. Более того, попытки сказать нечто правдивое о жизни человека в послевоенной сталинской империи вызывали не только ожесточение у подобных зрителей, а вызывали настоящую ненависть не к сталинизму, а к тому, кто посмел сказать о нем хоть одно дурное слово. И фильм "Кубанские казаки" вновь был поднят на щит как самое правдивое слово о советском строе, о советской жизни. Это парадокс и факт, который имеет отношение, вероятно, к народному подсознанию, потому что сознательно человек вполне анализировал свое положение в этом мире, но подсознательно он рисовал именно эти самые картины, которые показывал ему Пырьев. Вот в этом стоит разобраться, что это за картина и в чем сила, настоящая сила ее воздействия. Сергей Юрьенен: Две пары, две любовные истории. Марина Ладынина, кстати, сама нашла себе и хитростью - через сопротивление Пырьева - провела на роль кинопартнера - Сергея Лукьянова: московские актеры стали кубанцами... Марина Ладынина: Председатели колхозов приезжали на какую-то конференцию общую, а нас, актеров, которые приехали туда сниматься, пригласили в гости. И главный, который вел это все, сказал по секрету: "Марина Сергеевна, вы такая-сякая, хорошая актриса, но вам нужно отказаться от этой роли. Ну какая Вы председательница колхоза? Вы посмотрите на наших баб". Я говорю: "Вы знаете, меня учили, что я обязана играть не только то, что вот подходит". И вы знаете, я уже забыла, конечно, что я с ним говорила и вдруг получаю письмо, и он называет меня на "ты", как председатель председательницу, и там эта потрясающая рецензия: "У тебя и юбка телепается по ботинкам, когда ты идешь по стерне, так, как у наших баб". (Сцена из фильма) Сергей Юрьенен: По пути на ярмарку встречается и вторая пара "Кубанских казаков" - Клара Лучко и Владлен Давыдов... (Сцена из фильма) Владлен Давыдов: Мне стыдно вспоминать о том, что я так примитивно, псевдонаивно играл эту роль. Я ему (Пырьеву) говорил: "Иван Александрович, вот мы живем на Кубани... я во-первых не видел нигде такой ярмарки - нету ярмарок таких, раз. Во-вторых, я играю коневода, не конюха, а коневода. Я не говорю, что я какой-то рафинированный интеллигент, но я в деревне бывал только в пионерлагере, когда ездил, и все: я понятия не имею!" Он говорит: "Ты ничего не понимаешь. Герои деревни, такие как Крючков, - уже прошло это. Я снимаю фильм о том, какие должны быть люди, какая должна быть жизнь". Сергей Юрьенен: Одна из тайн картины в том, что изнутри она была озарена настоящей любовью: из московской студии Радио Свобода Клара Степановна Лучко. Клара Лучко: Сергей Владимирович Лукьянов, который был приглашен на главную роль Гордея Гордеича Ворона, очень большой актер, огромного обаяния, юмора, но это личность, понимаете, она не могла пройти не то, что мимо меня, наверное, мимо каждого актера и актрисы. И так получилось, что, действительно, на этой картине мы полюбили друг друга, после картины поженились и жили 15 лет до смерти Сергея Владимировича. Это была очень красивая любовь. Конечно, картина связана у меня и с этими то же переживаниями. Сергей Юрьенен: Итак, в присутствии огромного портрета Сталина ярмарка открывается... (Сцена из фильма) Мир в 1950 - в год выхода "Кубанских казаков". Владимир Тольц:
(Сцена из фильма) Олег Ковалов: Когда читаешь сценарий этого фильма, поражаешься тому, что сюжет фильма почти пародиен соперничеством двух председателей колхоза - мужчины и женщины. Конфликт хорошего с лучшим, любовь и долг на фоне колхозного изобилия - все производит впечатление чудовищной нежизнеспособной пародии. Тем не менее в фильме это все гиперболизировано, но становится не еще более смешным и пародийным, а, как ни странно, становится поэтичным, пафосным, романтичным и сверкающим, как народная греза. Сам Пырьев дает ключ к прочтению своего фильма как народной оперетты, а не фильма реалистического, который должен отражать реалии жизни. Фильм выражал некое тайное знание художника: Пырьев знает о том, как живет послевоенная деревня, но он сознательно игнорирует это, делая из жизни некий жанр, легенду о счастливой жизни советского человека в колхозной деревне. Советский кинематограф родился под знаком русской идеи, но мы привыкли называть кинематограф советским. Тем не менее, высшие достижения советского кино, они связаны именно с тем, что внутри него жила, дышала и билась русская идея, о которой писал Бердяев. Бердяев писал о том, что русский человек презирает реальность, он презирает жизнь такую, как она есть, и он устремлен весь к построению некоего "града Китежа", он устремлен к тому, чтобы царство Божие было построено на земле, он устремлен не к индивидуальному счастью, как герой, скажем, американской мифологии или западной культуры, он устремлен к общему счастью для всех. Все должны быть счастливы сейчас и немедленно - это мечта русского человека. Мечта, которая стоила ему проигранного материального изобилия, ибо русский человек, он живет в нищете и мечтает о возвышенном - это его суть, это его натура, природа, это вот то, что лежит в основе русского национального характера. И фильм "Кубанские казаки", он находится в сложном взаимоотношении с этой русской идеей. Если мы не поймем то, как он соотносится с русской идеей, мы ничего не поймем в успехе этого фильма - почему именно на него ходили люди, а не на фильм, скажем, "Донецкие шахтеры". (Сцена из фильма) Сергей Юрьенен: Центральный эпизод фильма - ярмарочный смотр самодеятельности. Над сценой плакат: "Да здравствует наша великая Советская Родина!" Профессор Московской консерватории, автор книг по массовой советской культуре Татьяна Чередниченко. Татьяна Чередниченко: Сталинская мелодическая эпоха настолько привлекательна, хотя это была, как принято говорить, эпоха лживая, но вот она стала правдой, потому что народ идентифицировал себя с этими песнями, он их пел дома, и тем самым как бы вращивал в себя, имплантировал в себя вот эти черты человеческого характера, вот эту неиспещренность деталями, лапидарность, но в то же время доброту, простоту, открытость, наивность как бы детскую, веру во все самое лучшее, приращенность и свободу чувствования себя на громадном просторе и в человеческом рое, в человеческой стае, в человеческой колонне, толпе, на рабочем месте, где много людей. Вот эти все качества - они каким-то странным образом стали чертой нашего характера или чертой нашего мифа о самих себе, причем любимого мифа. Эти песни времен сталинских кинофильмов - они и ушли, они и остались, и наверняка в таком ушедшем и оставшемся состоянии они навечно с нами пребудут. (Сцена из фильма) Владлен Давыдов: Сделали такой барабан в центре студийного павильона, посадили деревья какие-то, сделали тропиночку по краю этого барабана, скамеечка, перила такие через ручеек, напустили дыму туда и аппарат поставили, и нам не надо было никуда идти, только ноги надо было поднимать и крутили этот барабан. И вот, значит, давай объясняйся в любви. Но, раз надо, значит надо. Сергей Юрьенен: Майя Туровская предлагает разрешить почти уже полувековой спор о картине на жанровой основе. Майя Туровская: Это не история любви, ни в коем случае. Это история свадьбы, в которой присутствует принц, принцесса и все сопутствующие им обстоятельства. Герои никогда не являются представителями, если можно так сказать, индивидуальной любви: лучший любит лучшую всегда у Пырьева - это принцип, это принцип любой сказки. В комедиях Пырьева всегда герой и героиня сопровождаются хором, причем хором в буквальном смысле этого слова - женским хором и мужским хором - два полухора, которые противостоят друг другу, чтобы потом, в конце концов, соединиться и слиться в единую народную массу. Сам Иван Александрович, с которым я работала, был сознательным сказочником, он знал, что он делал, он работал в жанре народного лубка, и это есть основная характеристика его комедий, то, что должно понравиться, утешить, развлечь, то есть, то, что делает зрелище. Широкая публика, которая в генах своих унаследовала восприятие зрелища как зрелища, сказки как сказки, а не как реальной действительности, она-то и не сравнивала это с реальностью, она это и принимала как утешение. Сегодня любая телевизионная программа знает, что без своей "Санта-Барбары", "Рабыни Изауры", "Марии" не обойтись, потому что человеку зрелище нужно. Это знали древние римляне, которые говорили: хлеба и зрелищ. (Сцена из фильма) Сергей Юрьенен: Иван Пырьев и "Кубанские казаки": Владлен Давыдов рассказывает, что режиссер в свой фильм втащил его обманом, лишив роли у Козинцева... Владлен Давыдов: Он мне испортил карьеру, он был очень жестоким человеком, я говорю не о картине, не о роли, а говорю о том, что Пырьев явление не только сталинской эпохи, но и национальное явление - евроазиат. И это вот континентальный его характер - он вел себя по отношению к некоторым актерам нехорошо. У Пырьева было так, как у всяких таких некультурных интеллигентных людей, значит, таких евроазиатских, - или хамство или холуйство. И вот он холуйничал перед Борисом Андреевым, потому что это был великан, и он согласился на какой-то пустяк у него сниматься, но, так как он первый раз снялся у него в фильме, и был порядочный человек, он не мог отказать, хотя он в это время параллельно снимался в "Падении Берлина", там главная роль его. Или был такой Уральский - пожилой актер из массовок... (Он вообще собрал громадное количество окружения, привез из Москвы, была ярмарка построена, колоссальная была массовка, в воскресенье и в субботу собирали со всех районов председателей, доярок с орденами, это уже станица Курганная там была. Кстати, там однажды остановился поезд, там была водокачка, и Сталин вышел из вагона, прогуливался, я его не видел, правда, но рассказывали, что 20 минут стоял поезд). И вот этот Уральский, он его звал "Полкан"... массовка, при всех: "Полкан!"... и он приходит и говорит: "Иван Александрович, что за ярмарка без цыган? Вот я привел цыган". Вдруг Пырьев в мегафон кричит: "Убрать из кадра Полкана и цыгана!" Сергей Юрьенен: Секрет успеха фильма: "Кубанские казаки" против русской идеи... Олег Ковалов: Русская идея, она дала блистательные картины 20-х годов и поразительные картины, наполненные космическим чувством, чувством того, что мы должны освободиться от пут реальности и устремиться ввысь с тем, чтобы достичь великой гармонии. Когда отгремела Вторая мировая война, русская идея выдохлась, русский человек понял, что в жизни нужно руководствоваться несколько иными ориентирами. Кинематограф обратился после войны к конкретному человеку и вся "оттепель" хрущевская, включая такие картины как "Весна на Заречной улице", "Летят журавли", "Мир входящему", "Судьба человека", - именно "судьба человека, а не судьба мира, судьба нации, судьба человечества. Это программное обращение к миру простого человека было отказом от русской идеи, по сути дела. Режиссеры поняли, что главное - это мир простого человека, а не некое счастье для всех, идея счастья для всех, она чревата войнами геноцидом и насилием. Это стало укладываться в народном сознании. Грандиозность фильма "Кубанские казаки" состоит в том, что в этом фильме идея счастья для всех впервые, пожалуй, в нашем кино откровенно показала свою несостоятельность, обратившись в чистый жанр, в чистую условность. Фильм "Кубанские казаки" показывает вроде бы изобильный, бесконфликтный мир, но этот мир живет не по законам переустройства жизни, а по законам оперетты, по законам условного жанра, по законам музыкальной комедии. Русская идея была дискредитирована тем, что она обратилась просто в жанр. Ибо в ранних картинах герои грезили о мировой революции, отдавая себя во имя мировой революции и во имя великих идеалов, а фильм "Кубанские казаки" поражает тем, что рисует невиданное материальное изобилие: ярмарку, забитую товарами от арбузов до потрясающих радиоприемников, ярмарку, где можно купить все, и не купить даже, а взять, потому что герои не платят денег за товары, там нет денег - это мир коммунизма, но этот мир коммунизма живет по законам условного кинематографического жанра оперетты. Поэтому народ радостно принял именно такую мечту о материальном изобилии вместо идеи о коммунистической утопии, о переустройстве мира. Поэтому, вероятно, народ подсознательно притянулся к этой картине, потому что после войны все хотели жить хорошо и уже мечтали не о том, как они принесут счастье другим народам, а мечтали просто о счастье для себя. В этой ситуации, безусловно, фильм сыграл положительную и оздоровительную роль, выразил то, что лежало в народном подсознании. Сергей Юрьенен: Пырьев глазами Клары Лучко, тогда 25-летней... Клара Лучко: У Ивана Александровича Пырьева каждый съемочный день - это история, потому что он никогда ничего просто не делал. Допустим, надо было пронести шарики мимо камеры, и вот актер, который у него снимался из картины в картину, в таких маленьких эпизодах, он ему дал эти шарики и говорит: "Ваня, значит, ты вот эти шарики должен пронести слева направо, а потом справа налево, вот я как махну тебе рукой, так ты это будешь делать". В одном дубле он не может идти, в другом дубле не там идет, в третьем дубле... и вдруг Пырьев хватает эти шарики у него из рук, становится на колени и перед ним стоит, и огромное количество людей, "Ваня, ну прошу тебя, умоляю!", этот пятится, и Пырьев идет на него на коленях, плачет: "Посмотри, какие у меня слезы. Что ты делаешь? Солнце уходит, сколько стоит этот съемочный день! Ну, как мне тебя еще просить?" и кланяется, и ползет на коленях, как будто он юродивый какой-то. Или Владлен Давыдов - только научился там ездить на лошади, это очень трудно, скачки, когда он должен то вперед пропускать своего соперника, то самому выходить вперед, это полголовы всего, это очень сложно на съемке, тем более, что он не опытный наездник, и у него не получалось. Пырьев остановил съемку, вскочил в седло и скакал по ипподрому столько, пока лошадь не покрылась пеной, все говорят: "Иван Александрович, как же Вы здорово ездите!", он говорит: "Я?! Я когда был пастухом в 13 лет, вот я только тогда ездил на лошади, с тех пор ни разу не садился в седло". И что бы то ни было, всегда Пырьев решал все свои вопросы эмоциями. Вот он сразу загорался, сразу взрывался, потом, конечно, отходил в сторону, ходил, приходил в себя. Это очень эмоциональный, это такой русский самородок, я бы сказала. (Сцена из фильма) Сергей Юрьенен: "Кубанские казаки". Кульминация картины - скачки, где Давыдов обгоняет соперника, выигрывая невесту, а Марина Алексеевна Ладынина нарочно поддается Лукьянову, которого по роли любит: каким он был, каким остался... (Сцена из фильма) Марина Ладынина: У меня был мальчишеский характер, и я с мальчишками могла драться, могла дружить и водила лошадей в ночное на родине отца в деревне, и скакала на этих лошадях. Я вообще была сумасшедшая, совершенно. Вот Лукьянов боялся лошади, и лошадь его не любила, а лошадь... лошадь - это чудо, с ней должен быть контакт. Сергей Юрьенен: В начале передачи Юрий Львович Гендлер говорил об американских аналогах "Кубанских казаков". Майя Туровская, которая изучает параллели между Голливудом и советской "фабрикой грез", нашла в данном случае прямую: фильм Уолтера Ланга "Ярмарка штата", 45-й год, который в знаменитом киногиде Леонарда Молтина удостоен трех звезд по четырехбальной системе. Майя Туровская: Все то же самое, что здесь есть, только у нас все вокруг этих самых коней вертится, а там вокруг борова громадного. Но там в этом участвует, конечно, не колхоз, а семья - в этом радикальное отличие. Я нашла американскую рецензию на этот фильм, автор которой пишет следующее, буквально: в момент, когда американское фермерство лежит в развалинах, показывают эту глупую историю, с этими песнями и плясками - просто неэтично. То есть, американская рецензия повторила в точности всю аргументацию, которая существует в нашей советской прессе по поводу "Кубанских казаков". Однако фильм 40-х годов был ремейком к фильму 30-х годов, этот классический сюжет остался в американском кино, и сейчас он был выпущен на Бродвей как мюзикл. То есть, они никогда не забывают своих достижений, они никогда не забывают того, что любит нация. (Сцена из фильма) Сергей Юрьенен: За три года до смерти Сталина, когда в огромной стране было выпущено всего 13 художественных фильмов, "Кубанские казаки" стали событием, за которое в 51 году Пырьев получил свою шестую и последнюю Сталинскую премию... Олег Ковалов: Я думаю, что Иван Пырьев, это человек недооцененный в нашем кино, что его картины заслуживают серьезного исследования с точки зрения того, как процессы народной психологии и народного массового сознания обретают свою плоть в их кадрах. И народную психологию, народное сознание, подсознание стоит изучать по фильмам Пырьева - и в первую очередь по фильму "Кубанские казаки". Сергей Юрьенен: "Русская Кинодвадцатка" прощается со сталинской эпохой. Из высотного дома в Москве передачу завершает суперзвезда эпохи - Марина Алексеевна Ладынина. Марина Ладынина: Я получила однажды письмо: колхоз "Заветы Ильича", председательнице колхоза Галине Ермолаевне Пересветовой, а на уголке написано: Москва, Мосфильм, актрисе Ладыниной. И у меня это письмо сейчас имеется. И мне пишет мальчик, которому страшно понравился мой колхоз, и он просит взять его и его родных, которые очень плохо живут: что они будут прекрасно работать в этом колхозе, у меня. |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
