Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
15.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[07-01-05]
Кавказские хроники"Он ушел раньше. Памяти Юрия Калмыкова"Ведущий Олег Кусов Олег Кусов: В десятую годовщину начала чеченской войны россияне в телевизионных, радио и газетных материалах кое-что узнали о том, как принималось решение о вводе войск. Однако почти незамеченной осталась история, связанная с министром юстиции России Юрием Калмыковым. Только он выступил на Совете безопасности России против решения о начале чеченской войны. И только он из членов правительства по своей инициативе ушел в отставку в знак несогласия с решением о начале боевых действий на Северном Кавказе. Уроженцу Карачаево-Черкесии, этническому кабардинцу Юрию Калмыкову в прошлом году исполнилось бы 70 лет. Юбилею политика и общественного деятеля журналист и кинематографист Измаил Кожемов снял документальный фильм, который называется "Он ушел раньше. Памяти Юрия Калмыкова". В фильме довольно подробно рассказывается о политической деятельности Калмыкова, в том числе и в период начала войны в Чечне. Измаил Кожемов: Я там ничего нового не сделал в этом фильме, я просто обошел всех тех людей, кто имел основания что-то сказать, которые участвовали в том же Совете безопасности, тот же Виктор Степанович Черномырдин. В результате сложилась картина, как оно было на самом деле. К сожалению, после того, как я этот фильм обнародовал в какой-то степени, публичного показа не было, вышла статья в "Московском комсомольце". Точнее это была не статья, а просто интервью с рядом лиц, которые в моем фильме не участвуют, которые эту же ситуацию излагали совсем иначе. Небезызвестный всем охранник президента Коржаков. Я не знаю, зачем ему надо было упоминать фамилию Калмыкова в связи с этим интервью, но там вопрос был так поставлен - как все начиналось? Во-первых, он искренне считает, что Калмыков чеченец. Это, по большому счету, не имеет отношения. Калмыков не чеченец, Коржаков об этом понятия не имеет. Но дело в другом: он его впрямую обвинил в том, что он поехал за два дня до начала войны и все военные планы, если таковые существовали, он все выдал Дудаеву. Дело было совершенно по-другому. Олег Кусов: О том, как это было, в фильме Измаила Кожемова рассказывают тогдашние коллеги Калмыкова - бывший премьер-министр России Виктор Черномырдин и бывший глава Федеральной службы контрразведки Сергей Степашин. Виктор Черномырдин: Когда прошел Совет безопасности, когда прошел серьезный разговор и встал вопрос по сути дела о вводе туда войск, у нас прошел довольно серьезный разговор. Сергей Степашин: Как мне кажется, Ельцин в какой-то степени не то, что оберегал, но решил не ставить его в неловкое положение с учетом ситуации 92 года. Виктор Черномырдин: Моя позиция была, что надо прежде, чем осуществлять этот шаг, к нему надо подготовиться. Все ли мы сделали, все ли мы исчерпали? А как мы могли исчерпать, когда мы даже с Дудаевым не разговаривали. Сергей Степашин: Выступление Калмыкова на Совете безопасности, я не знаю, осталась стенограмма или нет, я его помню, он сидел как раз напротив меня, так получилось. Он долго молчал, потом один из последних взял слово. Это был монолог 15-минутный. Ельцин обычно больше трех минут на Совете безопасности не давал, как правило, за час мы его проводили. Это был 15-минутный монолог даже не министра юстиции, а умудренного опытом человека, знающего, куда мы идем. Виктор Черномырдин: Он был против этого, против резких мер. Сергей Степашин: Ельцину надо отдать должное, по крайней мере, публично негативных высказываний не позволил себе. Ельцин тогда очень серьезно задумался. Он, кстати, дал ему лично на Совбезе поручение - поезжайте к Дудаеву, постарайтесь еще раз с ним поговорить. Олег Кусов: О поездке министра юстиции России Юрия Калмыкова в Грозный за несколько дней до начала войны в фильме Измаила Кожемова рассказывает известный на Северном Кавказе общественный деятель, один из лидеров этнической адыгской организации Валерий Хатажуков. Его рассказ дополняют Виктор Черномырдин и Сергей Степашин. Валерий Хатажуков: После заседания Совета безопасности, когда он четко понял, что все, решение такое принято и что война неизбежна, он позвонил мне, не помню, какого числа, но я четко помню, что это было буквально максимум дней за десять до введения войск в Чечню, может быть меньше. Он был очень взволнован. Говорит: "Ты можешь организовать встречу с Дудаевым?". Я говорю: "Никаких вопросов. Когда это нужно?". Он говорит: "Да хоть сегодня". "Ты что, шутишь что ли? Ты в Москве". Он говорит: "Завтра сможешь?". "Смогу". Я связался с Яндарбиевым, он говорит: "Сделаем". "Вечером Калмыков вылетел в Нальчик. Это был последний приезд Юрия Калмыкова в Нальчик, в город, который он не позволил ввергнуть в пучину войны". Валерий Хатажуков: Рано утром мы выехали в Грозный. Мы приехали, в приемной была Элла Панфилова. Демократы пытались повлиять на эту ситуацию, чувствовали, что что-то должно произойти. Яндарбиев вышел и сказал, попросил подождать, он хочет всех их отпустить, а с вами нормально встретиться. Они где-то полчаса разговаривали, потом меня пригласили. Он ему четко сказал: "Ты не строй никаких иллюзий. Война будет". Действительно сказал, что война будет, никаких иллюзий не строй. Если есть какой-то шанс, нужно не подставлять свой народ, нужно выйти из этой ситуации. Я неоднократно встречался с Дудаевым, неплохо, так скажем, его знал. На его лице всегда была какая-то маска. Я впервые увидел его человеческое лицо. Я увидел озабоченного человека, который понял, осознал, что что-то такое надвигается неотвратимое. При мне разговор продолжился. Он сказал: "Вопрос решен. Я не верю, что можно что-то остановить, но нужно попытаться". Дудаев говорит: "Я готов разговаривать". Сергей Степашин: Я помню, что за несколько дней до ввода войск он сам летал, пытался вести и вел переговоры с Дудаевым, пытаясь ввести в юридическую плоскость. Но, увы, вы знаете, это не получилось. Валерий Хатажуков: И вот мы возвращались, помню его настроение, была какая-то надежда, может что-то получится, может что-то из этого выйдет. Сергей Степашин: К сожалению, это уже правило, в котором я убедился не раз, когда была запущена машина, в том числе и военная, остановить ее было достаточно сложно. Валерий Хатажуков: Потом он мне сказал: "Я пришел к Черномырдину и рассказал. Я буду гарантом". Он объяснил какой механизм. Они проверили, связались, он подтвердил это. Виктор Черномырдин: Я тогда предложил президенту: давайте мы с ним переговорим, давайте я с ним повстречаюсь. Я его не знаю, он меня не знает, но я председатель правительства. Я хоть послушаю, что он хочет. Мы все пользуемся информацией от кого-то. Он говорит: "Не надо". Когда уже начинается стрельба, тогда уже все рушится. Кровь уже и страдания. А Калмыков как раз понимал глубину, к чему это может привести. Олег Кусов: Это был фрагмент из фильма "Он ушел раньше. Памяти Юрия Калмыкова". Кем остается для народов Северного Кавказа политик и общественный деятель Юрий Калмыков? Измаил Кожемов: Вообще для всех моих соплеменников для адыгов, которые живут в трех республиках на территории России, это человек, наверное, не преувеличу ничего, если скажу, что за последние лет сто такая личность единственная. Один из немногих людей, который называл вещи своими именами в своей сфере, которой был занят - юриспруденции, в политике. Таких людей мало. Съемки на Кавказе таким образом происходили. Я поехал в Нальчик, сам я из Нальчика, у меня там родители живут. Сел на машину со всеми пожитками, с техникой и сделал круиз через Минеральные Воды, Черкесск, Майкоп вниз к побережью. Конечная точка была Сухуми. По дороге останавливался, в каждом городе снимал. Разумеется, в Черкесске места его детства, молодости, его близкие люди. В Майкопе. Вы можете себе представить, с каким количеством людей я общался на эту тему. Сегодня нет людей, которые бы сказали, что его не знают, не помнят. Олег Кусов: В начале 90 годов Юрия Калмыкова избирают главой Международной черкесской ассоциации. В сентябре 92 года в Нальчике прошли массовые акции протеста после ареста известного общественного деятеля, президента Конфедерации народов Кавказа Юрия Шанибова. В те дни Юрий Калмыков на деле доказал, что является истинным лидером своего народа. Измаил Кожемов: События 92 года печально-памятные, когда он практически спас нас от того, что мы сейчас называем контртеррористическими операциями. То есть в 92 году события в Нальчике развивались примерно по такому же сценарию, как они в дальнейшем развивались в Чеченской республике. Силой своего авторитета он направил события в другое русло. Начало 90-х всплеск национального самосознания. Это самосознание, к сожалению, не всегда двигало людей в нужном направлении, было и такое. Но это нормальный процесс, им надо грамотно управлять и должны быть достойные люди. Вот он оказался таким. То есть он не дал потерять голову тем, кого называют национал-патриотами и не дал федеральной власти неправильно это оценить. В результате национал-патриоты не стали террористами, не стали сепаратистами, как это могло бы быть, а федеральная власть воздержалась от резких движений. Ключевой момент, когда несанкционированный митинг в поддержку Абхазии в 92 году перерастает в агрессивную акцию. Речь идет о том, что они свое недовольство выражали достаточно неправильно. Этот человек просто встал на ступеньки и сказал: "Это не то, что нам надо". Лично я благодарен этому человеку за это. Я был свидетелем этих событий. Олег Кусов: Вот как о тех днях рассказывают в фильме Измаила Кожемова "Он ушел раньше" Сергей Степашин, один из лидеров Конгресса кабардинского народа профессор Мурат Хоконов, общественный деятель Валерий Хатажуков, кабардинский писатель Заур Налоев, тогдашний командующий внутренними войсками МВД России Анатолий Куликов. Сергей Степашин: Он, конечно, был отважный человек. Я помню тяжелейшие события начала 90-х годов в Кабардино-Балкарии, все было достаточно неоднозначно, поверьте мне. "Официальные власти Кабардино-Балкарии неожиданно разворачивают борьбу с общественными движениями национально-патриотического толка. Становится ясно, что усиление авторитета и влияния лидеров этих движений на общественное настроение способны изменить расклад политических сил". Сергей Степашин: Он рисковал, рисковал буквально жизнью. Он шел вперед, он говорил с людьми, он отстаивал свою позицию. Думаю, во многом позволило снять серьезное напряжение. Мурат Хоконов: Призывов к свержению власти и так далее, не было. Речь шла о том, что дайте возможность работать с добровольцами. Вот с этого началось. Окончательно ситуацию дестабилизировало то, что было объявлено чрезвычайное положение. То есть как бы власти сказали - мы с вами разговаривать не будем. Оппозиция почувствовала за собой силу, которая была. Людей собралось много. "Шанибов арестован сегодня сотрудниками министерства безопасности России с санкции прокурора Кабардино-Балкарии и находится в здании Министерства безопасности в Нальчике". Валерий Хатажуков: Если говорить очень коротко, это самая настоящая провокация - арест Шанибова. Она была направлена определенными силами на дестабилизацию обстановки здесь. Это было все связано с войной в Абхазии. "Остановить волну возмущения становится все труднее. Во дворе дома, где проживает Шанибов, возникает стихийный митинг. Нарастая, как снежный ком, он перемещается к заданию телецентра, где происходят первые столкновения с органами правопорядка. Шествие целенаправленно движется к Дому правительства, возле которого звучат первые выстрелы". Валерий Хатажуков: До этой стрельбы ни о каком штурме, ни о какой попытке войти в дом Советов и так далее, об этом речи не было и никто об это не думал. Задача просто была выйти, несмотря на то, что ввели чрезвычайное положение, выйти к площади и продолжать митинг бессрочный. Заур Налоев: Сообщили, что стреляют в народ. Калмыков выскочил, еще продолжали стрелять, когда мы прибыли туда. И стоял дым от гранат. Оказалось, убита одна женщина, беременная женщина, ранено три парня. Валерий Хатажуков: Я держал людей. Пускали туда вовнутрь. Все, что было на территории - солдаты, милиция, все это раскидали и ломились внутрь. Калмыков приехал, уговорил остановиться, не идти дальше. Заур Налоев: Калмыков обладал таким авторитетом, что люди отошли. Между правительственным домом и митингующими встала милиция. Милиция все же таки была на нашей стороне, милиция не стреляла. А стреляла не милиция, а спецназ под командой Куликова. Потом нам сказал, что нас хочет видеть Куликов. Мы пошли к нему. Анатолий Куликов: Наша короткая беседа, мы в течение 30 минут беседовали с ним. Беседа показала, что с Калмыковым можно вступать в диалог и можно дальше продолжить беседу, в отличие от его партнера, который занимал непримиримую позицию. Заур Налоев: Разговор шел о том, как предотвратить дальнейшее развитие событий. Куликов предлагал распустить митинг. Мы предлагали: верните Шанибова, и митинг разойдется. Анатолий Куликов: С Юрием Хамзатовичем встречаясь, я прямо сказал: "Мы будем проводить операцию". Операция эта вполне законна и будут применяться специальные средства, будет применяться оружие, возможны жертвы. При этом вся ответственность ложится на организаторов этого противостояния. Он, повторяю, очень переживал и просил меня этого не делать. Я сказал, что мы не можем отступить, мы должны выполнить приказ. При этом я не исключал, что если, допустим, к какому-то времени будет остановлено это противостояние, люди разойдутся, конечно, не будем проводить операцию. Я хорошо помню тот критический момент. Но когда я в присутствии Калмыкова поставил задачу всем силам, задействованным в этой операции, и Калмыков, понимая, что уже обратной дороги нет, он попросил операцию не начинать и пообещал, что к семи часам он примет все меры для того, чтобы нормализовать обстановку. Надо сказать, что он свое слово сдержал. Валерий Хатажуков: В конечном итоге Шанибов был освобожден, удалось не втянуться в эту провокацию. Я считаю, что это огромная его заслуга, это его личная заслуга. Мурат Хоконов: Я представляю себе, что было бы, если бы не было его. Возможно, привели бы ситуацию силовым путем или еще как-то в какое-то такое состояние стабильное. Но, если учесть ситуацию в Российской Федерации в то время, если учесть, что происходило в Абхазии в это время, я совершенно не исключаю, что произошло бы все очень похожее на то, что произошло в Чеченской республике. "В череде парадоксальных кадровых решений в высших эшелонах власти назначение Калмыкова министром юстиции России выглядело достаточно неожиданно. Однако, входя в плеяду сильнейших юристов страны, он был не только видным теоретиком, но и человеком, способным на решительные организаторские действия". Олег Кусов: В 1993 году Юрия Калмыкова назначили министром юстиции России. Об этом фильме рассказывают Сергей Степашин, Виктор Черномырдин и Павел Крашенинников. Сергей Степашин: Ельцин советовался с земляками, в том числе с Сергеем Алексеевым, с Вениамином Яковлевым, и все высказывались в его поддержку. Тем более он знал лично его по его позиции, кстати, достаточно четкой, по Верховному совету Союза. Виктор Черномырдин: Работал в моем правительстве в самое трудное и ответственное время. Мы его знали, может быть не столько я, сколько мои коллеги. Нам нужен был министр, который бы обладал высочайшими качествами профессиональными. Учитывая, что и Конституции как таковой не было, надо было работать над Конституцией, и Гражданского кодекса, и законов не хватало, а решения надо принимать. Жизнь идет, они должны отвечать каким-то нормам. И вот Юрий Хамзатович сыграл огромную роль. Я установил тогда порядок: все документы, особенно проставления правительства, решения правительства, все проходили через министра юстиции. Павел Крашенинников: Так получилось, что я достаточно часто приходил к нему визировать документы. В один момент позвонил ему один наш общий знакомый Станислав Хохлов - это очень великий юрист, и Юрий Хамзатович мимоходом говорит: "Ты знаешь, у меня Крашенинников сидит, я его на работу буду брать". Я говорю: "Юрий Хамзатович, если можно, поконкретнее". Тогда он сказал, что мы сейчас занимаемся вплотную Гражданским кодексом, а у нас даже в Министерстве нет управления по гражданскому законодательству. Сергей Степашин: Быть юристом в нашей стране, особенно в переходный период, и возглавлять Министерство юстиции, очень сложно не впасть при этом в некую политизацию. У Юрия Хамзатовича это получилось. Олег Кусов: Соратники Юрия Калмыкова говорят, что он принял по крайней мере два нелогичных для российской большой политики решения. В начале 90 годов он уходит с поста председателя Комитета по законодательству Верховного совета СССР на общественный пост руководителя Международной черкеской ассоциации. В начале 95 года он по своей инициативе уходит с должности министра юстиции России. Но это только на первый взгляд нелогичные поступки. Многие поняли Калмыкова правильно. Его жизнь оборвалась вскоре после этого. Измаил Кожемов: Человек собирается лететь на родину, садится в самолет. Причем едет по конкретному делу, опять же по общественному. Он ехал туда на заседание Всемирной черкесской ассоциации, которую он возглавлял все эти годы. Он приехал, вышел из самолета на своей родине и скончался. Он был человеком своей страны, не только своего народа. Не был одержим сугубо национальными идеями. Вот в чем его ценность, почему он понятен людям в Саратове, и людям на Кавказе, и людям в Москве. А если человек поступает искренне, а он поступал искренне, это совершенно бесспорно, ты понятен всем. Олег Кусов: О работе над документальным фильмом о Юрии Калмыкове рассказывает его автор сценария и режиссер Измаил Кожемов. Измаил Кожемов: Фильм делался в сжатые сроки, несколько месяцев, около полугода я его снимал. Замысел возник в Москве среди людей близких ему - адвокаты, юристы, его ученики, его земляки. Люди совершенно разные, но абсолютно по одинаковому оценивающие его личность. Я в круг этих людей входил, поскольку я был журналистом и имел какой-то опыт. Выбор пал на меня, чтобы мне этот замысел реализовать. Помогали мне журналисты из разных городов. Потому что за несколько месяцев я не мог съездить одновременно в Абхазию, потом в Екатеринбург, пообщаться с профессором Алексеевым, близким товарищем Юрия Хамзатовича, человеком сверхкомпетентным в юридических вопросах. Я уже не говорю про различные пресс-службы, пресс-секретарей, помощников депутатов. Если нужна была встреча, скажем, с тем же Черномырдиным, не по всякому вопросу, и не каждый день к нему попадешь. Мне достаточно было позвонить в посольство, объяснить первому секретарю посольства, о чем идет речь, вопрос был решен буквально на следующее утро. Мне сказали: "Садись на поезд. Утром третьего дня быть в Киеве". Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
