Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
15.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[28-02-05]
Смотрим телевизорВозвращается ли мода на телевизионную аналитику?Автор и ведущая Анна Качкаева Анна Качкаева: В субботу на коммунальной московской частоте, которую уже несколько лет делят "ТВЦ" и "3 Канал", вышла программы Петра Толстого "Выводы". На Российском телевидении появилась на минувшей неделе программа "Вести - Подробности", которую стал вести глава информационной службы Второго канала Андрей Быстрицкий. Ходят упорные слухи, что в субботний эфир НТВ скоро выйдет что-то аналитическое с Глебом Пьяных, не говоря уже о заявленном, но отложенном до марта "Воскресном вечере с Соловьевым". Все это околоаналитическое субботне-воскресное брожение напоминает другие периоды трансформации этого телевизионного жанра и в 1996-м, и в 1998-м, и в 2000-м. Возвращается ли мода на телевизионную аналитику? С чем это связано? И что означает - делать сегодня аналитическую программу? Обо всем об этом мы сегодня поговорим с вами и моими коллегами в студии - главным редактором "3 Канала" и ведущим программы "Выводы" Петром Толстым и обозревателем "Новой газеты" Натальей Ростовой. Петр, здравствуйте, каково возвращаться в эфир через год? Петр Толстой: Добрый день! Возвращаться в эфир через год тяжелее, чем возвращаться в эфир через месяц. Ощущение отвыкания есть. Но я надеюсь, что через какое-то время мы, все-таки вернувшись в эфир, поработав немножко в эфире, сможем предложить зрителям интересную программу. Анна Качкаева: Но вот о том, как она первый раз вышла в эфир, и о том, что это за программа, мы поговорим чуть позже. А сначала, как всегда, о телевизионных итогах недели. Утилитарная полезность "Времен" в воскресенье была очевидна: новый Жилищный кодекс вступает в силу 1 марта. Критериев определения малоимущих практически нет, даже правительственные чиновники сообщают, что закон готов лишь на 50 процентов. "Не стреляйте в пианиста, он играет, как умеет", - завершил программу Познер. Правильно, что предупредил. Звуковой фрагмент программы "Время": Саммит в Братиславе: о чем спорили и о чем договорились президенты России и США? Источник энергии или раздора? Зачем Ирану нужна собственная АЭС? Съемочная группа Первого канала побывала на самом засекреченном иранском объекте. Отнять и поделить: "оранжевый" передел собственности заставляет бизнес на Украине опасаться за свое будущее. Голь на выдумки хитра, или индийский хайтек ручной работы. Хождение за три моря Ирады Зейналовой. "Бери ложку, бери хлеб": тяготы воинской службы у большого армейского котла. "Турецкий гамбит": первый миллион зрителей - российское кино ставит новые рекорды. Анна Качкаева: Программа "Время" - давно уже журнал, а ни какая не информационная аналитика. Удовлетворенно рассказав про саммит Буш-Путин, в программе настойчиво подчеркивали: Бушу пришлось отвечать на неприятные вопросы. Вторая необязательная тридцатиминутка воскресного "Времени" выглядит украшением: этнографические зарисовки, позитивный репортаж о солдатских поварах. Звуковой фрагмент программы "Вести недели": Здравствуйте, с вами Сергей Брилев! В эфире тележурнал "Вести недели". В этом выпуске. Почему в Братиславе самолет Буша не мог подрулить к ковровой дорожке? Почему Буш здоровался со всеми в перчатках? Пока они говорили заочно - казалось, что они ссорятся; встретились очно - получилось по-другому. Что происходит на самом деле, в том числе вокруг Ирана? В этой программе доказательства Тегерана, что на АЭС в Бушере будут производить все-таки не ядерную бомбу, а электричество. Тридцатью годами ранее Роман Кармен и Берт Ланкастер - самый легендарный российско-американский тандем прошлого. Неизвестная история неизвестной войны. Документальная эпопея "Великая Отечественная". Вишневая башня Михаила Касьянова, который не исключает, что пойдет в политику. Какие у него мотивы? К предсказуемой реакции Владимира Рыжкова и "яблочников" добавляются неожиданные слова Бориса Березовского. Ющенко и Тимошенко раскрывают грехи прежнего режима, но уже и сами грешат. Первый коррупционный скандал уже при новой власти. Было время, когда Аяцкова настолько часто призывал к себе Борис Ельцин, что его уже называли возможным преемником, но теперь в Саратове будет другой губернатор. Who is mister Ипатов? Анна Качкаева: В "Вестях недели" искушенная в освещении саммитов Маргарита Симоньян элегантно подчеркивает: "Буш, здороваясь, не снял перчатку, слишком часто употреблял слово "обязаны"". А участники конференции, организованной Фондом Маршалла, сделали вывод, что демократия в России убита, а политика у страны параноидальная. Это же милое словечко употребил и Сергей Брилев, давая характеристику опасениям США в отношении иранского атомного оружия. "Enfant terrible" российской журналистики Андрей Колесников из "Коммерсанта", который заявил президентам о том, что режимы в России и Америке нельзя назвать полностью демократическими, в "Вестях недели" пересказали, видимо, для того, чтобы можно было за кадром сказать, как американский президент опешил, и как президенту Путину пришлось поддержать друга Буша. Слова Андрея Колесникова, который ожидал от президентов, особенно от собственного, большей искренности, дали в звуке только в программе "Неделя". Также, впрочем, только в "Неделе" рассказали о манифестации в Уфе, где тысячи людей вышли с вениками, чтобы выметать коррупцию из власти, и с лозунгами "Режим Рахимова - позор России!". Звуковой фрагмент программы "Неделя": Двое в городе: в Братиславе Путин и Буш выясняли, у кого демократия лучше. Александр Жестков о том, что осталось за кадром встречи двух друзей. Пропаганда в стиле "милитари": на праздничной неделе отметили и День защитника Отечества и День дезертира. PR и мир: очерк Алексея Кудашова о борьбе антивоенных настроений с патриотическим воспитанием. Гонки от вертикали: после "оранжевой революции" Киев все чаще называют "мать беглецов русских". Русский дух в Киеве искал Сергей Митрофанов. Счет и меч: Сергей Степашин в интервью "Неделе" о том, кто должен ответить за просчеты монетизации и ошибки приватизации. Анна Качкаева: Таковы итоги телевизионной недели. Мы начинаем говорить об информационной аналитике, о том, началась эта мода или не началась. И поводом к тому стала премьера программы "Выводы" Петра Толстого на небольшом коммунальном канале. Сначала какую из перечисленных программ вы считаете своими конкурентами? Петр Толстой: То есть если наша программа появится в вашем шорт-листе: Правда, это не федеральный канал, придется ввести цифру "4", "5", а то у вас "Вести недели" - "двойка". Анна Качкаева: Да, но можно еще вас поставить с "Постскриптумом", например, или с Пьяных, который появится в субботу. Тут уже варианты возможны. Петр Толстой: На самом деле я не очень понимаю, как сравнивать между собой программы, поэтому мне сложно ответить, кто конкуренты. Мы выходим в ту "дырку", которую нам оставляет "ТВЦ" - "телевидение вечных ценностей". И у нас нет выбора, где программироваться, в каком месте. То есть мы могли бы, допустим, делать программу в то же время, что и Владимир Владимирович Познер на "Первом канале" или Брилев на "России". Но мы не можем, потому что у нас нет такой возможности. В отсутствие такого ресурса, как программирование, мне сложно говорить про конкуренцию. Мы выходим в субботу в 6 часов вечера, программа часовая. И у меня есть много знакомых, которые в это время только просыпаются после какой-то напряженной пятничной клубной жизни. А другие в субботу в 6 часов вечера идут в гости, третьи еще что-то делают. Анна Качкаева: Тогда зачем вообще понадобилось делать программу "Выводы"? Петр Толстой: Понадобилось, потому что есть все-таки большая часть аудитории в Москве и вообще в столичном регионе, которая смотрит нашу коммунальную частоту и нашу околоаналитическую программу. То есть я уверен в том, что, делая эту программу, мы предлагаем зрителю некий продукт иной, чем сейчас есть на всех каналах. Именно поэтому мы ее и начали делать. Иначе, конечно, не было бы смысла. Я с вами согласен. Если бы мы делали то же самое, что и наши коллеги, то, конечно, лучше бы и не начинать. Анна Качкаева: А иной - это какой? Что это для вас означает? Я не убеждена, что многие видели первую программу. Сейчас, может быть, посмотрят. Это такая студия, несколько авторских рубрик, колумнисты, ваши коллеги, ваш взгляд на события недели. Но что значит - иной взгляд? Это какой? Петр Толстой: Вы знаете, я считаю, что сейчас не хватает на телевидении субъективности, некоего личностного начала. Все стерлось, какие-то панорамные картины: то наводнение, потом коротко Путин с Бушем, потом много о "Турецком гамбите". Это все как-то начинает немножко рябить, поэтому есть ощущение, что зрителям не хватает какого-то личного взгляда. И мы усовершенствовали программу "Выводы", которая выходила раньше на "3 Канале", после перерыва ее возобновили с идеей того, что у нас в программе появляются колумнисты, которые высказывают свои диаметрально противоположные точки зрения на политику. А уже зритель выбирает, что ему ближе - ближе ему Андрей Добров или ближе ему мнение Сергея Надеждина. Это уже вопрос выбора зрителей. То есть мы хотим дать возможность людям услышать личностные необъективные точки зрения. Потому что объективного телевидения и так достаточно. Анна Качкаева: Это звучит почти как анекдот. Наталья Ростова, "Новая газета": У меня сегодня в студии журналисты с очень говорящими фамилиями - Петр Толстой, Наталья Ростова. Наталья Ростова: Петр, как вы считаете, в условиях, когда публичная жизнь закрыта, политическая жизнь становится все более закрытой и непубличной, - как в таких условиях делать аналитическую передачу? Петр Толстой: Я не думаю, что политическая жизнь закрыта, она просто не знает, куда открыться. Дело в том, что если на секундочку сделать недопустимую для демократических журналистов вещь и поставить себя на место какого-нибудь политика, который избрался в Думу от "Единой России" и думал, что он сам будет голосовать и который карьеру свою делает, - так ему пойти некуда, его всюду затюкают. На "Эхо Москвы" пойдет - назовут его тираном и деспотом, андроидом. Вы напишете о том, что они льготы какие-то себе поимели и так далее. То есть им пойти некуда. И получилась такая ситуация, когда вертикаль власти похожа на хобот - мы все знаем, где она крепится кверху, а внизу она болтается, потому что она с народом не может никак связаться. Анна Качкаева: Видимо, на Спасской башне. Петр Толстой: Да, там она прикреплена отлично, все там привинчено, и она там держится. Но внизу какое-то нестроение получается, потому что, во-первых, до людей не доходит то, что она делает, эта вертикаль. И вот все протесты с монетизацией льгот показали, что люди наши вообще не понимают, что происходит. Наталья Ростова: Но ведь даже парламент не место для политических дискуссий. Петр Толстой: Парламент, безусловно, не место для политических дискуссий также, как и вообще, я считаю, политические дискуссии: Вот президент Путин сказал, что дискуссии возможны только между властью и прессой, и это - признак демократии. Вот мы услышали президента, открыли программу "Выводы" - и дальше предлагаем зрителям делать выводы из всей ситуации. Анна Качкаева: Петр Толстой - вообще потомок великих Толстых, если наши слушатели об этом не знают. Петр Толстой: Да. Вот Льва Толстого знаете? Дальше следите за руками. Я - праправнук. Анна Качкаева: Я то еще хочу вспомнить умнейшего и хитрейшего дипломата и царедворца Петра Андреевича, который тоже, как я понимаю, ваш прямой предок. Петр Толстой: Да, меня в его честь назвали. Анна Качкаева: Который в стрелецком бунте поучаствовал, Петру служил. Петр Толстой: Царевича Алексея привез из Италии. Анна Качкаева: Привез, потом от турецкого султана сбежал, но умер в Соловках. И у вашего прапрадеда тоже судьба была непростая: отечеству служил, потом от церкви был отлучен, пописывал и так далее. В общем, предки ваши взгляды с течением жизни меняли, вы тоже, как я понимаю, по-разному относились к политической жизни в стране. Потому что вы трудились, вы закончили Высшую школу во Франции по подготовке журналистских кадров, после журфака, потом работали в "Монде", потом - во "Франс-Пресс", потом оказались (после разных перипетий, "Скандалов недели") на "ТВ-6", на канале, где, на мой взгляд, чрезвычайно сильно выражена православная традиция. Это не плохо и не хорошо. В этой связи я бы хотела от вас услышать, как бы вы сформулировали не транслируемую, но, как правило, всегда ощущаемую в аналитических особенно программах идеологию "Выводов"? Петр Толстой: Вы хотите, чтобы я сформулировал идеологию в связи с вашими словами о канале с православными традициями? Анна Качкаева: Я хочу, чтобы вы сформулировали. Петр Толстой: Идеология, как мне представляется, в том, что мы даем нашим зрителям возможность сравнивать какие-то ситуации, какие-то высказывания политиков, какие-то субъективные мнения наших авторов, и идеология в том, чтобы после программы человек мог сказать: вот это мне близко, а с этим я категорически не согласен. И мне кажется, такую программу имеет смысл делать не для того, чтобы удовлетворять амбиции политиков, которым негде выступить, а для того, чтобы наши зрители смогли ответить для себя на самый важный вопрос: в какой стране мы все живем, и куда эта страна двигается в мире, каково ее место? Мы в этом направлении стараемся работать. Я не знаю, насколько это у нас получится, но идеология такая. Наталья Ростова: А как вы думаете, в каком направлении мы движемся, и какое место занимаем? Петр Толстой: Я скажу, как я не думаю. Я вот категорически не думаю, что Россия должна догонять Португалию. Эта идея довольно модная, но не учитывает того факта, что Португалия, во-первых, тоже не стоит на месте, куда-то двигается. А во-вторых, я уверен, что такая красивая великая и потрясающая страна, в которой нам повезло жить, не должна быть на задворках. И часто мы сами, теряя чувство собственного достоинства, начинаем причитать: "Вот в цивилизованных странах это, а у нас, как будто бы мы в Африке живем:" Так вот я уверен, что у нас своя цивилизация, и мы вправе этой цивилизацией гордиться, вправе гордиться нашей историей, и всегда можно найти в сегодняшней жизни то, чем гордиться. Несмотря на то, что мы делаем программу на канале, который вещает на Москву и московский регион, и этот регион столичный оторван от остальной России, к сожалению: Потому что люди находят силы доехать до "Мега-молла" по воскресеньям, но дальше не двигаются. И это тоже одна из задач программы - чтобы у людей был более широкий взгляд на жизнь. Потому что если сейчас замкнуться на этой идеологии о том, что образцовые менеджеры должны догнать Португалию, то кончится тем, что наши дети не смогут 100 км от Москвы отъехать, потому что там совершенно другая жизнь. Эту жизнь мы обязаны просто показывать нашим зрителям, чтобы они представляли себе, что происходит в стране. Анна Качкаева: И все-таки, Петр, программа появилась сейчас почему? Потому что вам не хватило лично субъективности, были какие-то причины на канале или были сформулированы задачи акционерами? Петр Толстой: Это совокупность разных причин. Во-первых, мы занимались с моими коллегами в течение полугода тем, что перестраивали вечернее вещание канала и делали это таким образом, чтобы можно было вернуть еженедельную программу с опорой на весь канал. Это, если хотите, технологическая часть дела. Содержательная: я считаю, что политики стало больше, и есть о чем говорить, несмотря на то что ее видимая часть чрезвычайно уныло выглядит, но, тем не менее, принимаются важные для страны решения, и плохо, когда об этом никто не знает или никто не задумывается, или никто не рассказывает об этом. И можно по-разному об этом говорить: можно несколько в истеричном тембре говорить о том, что Россия катится под гору, а можно пытаться как-то осмыслить то, что хочет сделать власть. Анна Качкаева: Это вы кого имеете в виду про истеричность? Петр Толстой: Много моих коллег и моих товарищей по профессии, которых я хорошо лично знаю, которые, в общем, мне даже жалко, что они такую позицию заняли. Может, это в связи с тем, что они как-то исторически обижены властью, но я считаю, что журналисты не имеют права привносить этот личный мотив в свою профессию. Анна Качкаева: О мере журналистики пропаганды и авторского взгляда мы еще обязательно поговорим. А вы проголосовали, уважаемые слушатели. Сенсации нет, уже третью неделю подряд лидирует программа Марианны Максимовской "Неделя". И очень близко подошла программа Пушкова на "ТВЦ", "Постскриптум", хотя я не перечисляла ее сегодня в анонсах, - это к вопросу о том, что с чем мы можем сравнивать. В следующий раз можем попробовать сравнивать "Выводы" и "Постскриптум". И часть наших слушателей просит передать господину Пушкову благодарность за его научный, непредвзятый подход к событиям, глубокий анализ событий в стране и мире. Наталья Ростова: Господину Пушкову? Анна Качкаева: Да. В аристотелевской "Логике" сказано, что аналитик - это человек, который использует доказательность и использует учение о силлогизме (такой дедуктивный метод - две предпосылки и вывод). Вы, собственно, последнюю часть вполне хорошо демонстрируете. А анализ означает собственно разложение, расчленение, разбор. Но ваша программа: по первой трудно судить, но не вполне аналитическая. Петр Толстой: Да, наша не вполне. Вы меня сейчас Аристотелем заставили задуматься. У нас без дедуктивного метода невозможно, наверное, сейчас обойтись, особенно анализируя какие-то политические события. А иметь две предпосылки иногда затруднительно, поэтому, наверное, не вполне аналитическая; потому что часто мы даже из одной предпосылки вынуждены делать сюжет. Анна Качкаева: А выводы-то как делаете? Ведь в этом и вопрос. Петр Толстой: А выводы не мы делаем. Анна Качкаева: Выводы - зрители? Петр Толстой: Да, у нас такая идея. Мы считаем, что наши зрители - очень умная и, как сейчас говорят, продвинутая публика, поэтому мы им оставляем это занятие. Анна Качкаева: И вопрос слушателям, который нас интересует: чего вы ждете от новых аналитических программ? Наталья Ростова: Я хотела бы у Петра узнать, может быть, немножко не об аналитике, а о том, как канал будет существовать после мая этого года, когда истечет лицензия. Потому что совсем недавно бывший министр печати Михаил Лесин, молчавший девять месяцев, вдруг обнародовал информацию о том, что пора бы создавать какие-нибудь специализированные каналы. Просто от себя хотела бы сказать, что создается новый канал "Звезда". Анна Качкаева: Он уже в эфире, мы о нем уже рассказывали. Наталья Ростова: И как ни странно, новые каналы становятся универсальными. А уже существующие универсальные каналы Михаил Лесин предлагает сделать специализированными. Я хотела узнать, у вас лицензия заканчивается - и у вас, и у "ТВЦ" - в мае: Петр Толстой: И у "Первого канала": Нет такого вопроса по "Первому каналу", я понимаю, почему-то. Ну да, заканчивается лицензия, собственно, существует процедура продления лицензии. И по проекту нового закона, она продлевается не на 5, а на 10 лет. И поскольку у нас на канале есть, как мне представляется, очень профессиональный коллектив и нестыдный продукт, своеобразный и достаточно качественный, и главное, что у нас есть наши постоянные зрители, то мы намерены продолжить для них работать. А дальше уже, не знаю, как решить комиссия или как придумает господин Лесин, или еще кто-то - это уже, боюсь, я не смогу тут ничего прокомментировать. Анна Качкаева: Наташа, я вам хочу задать вопрос. Вы человек, выпустивший на минувшей неделе нашумевшее приложение к "Новой газете" "Проспект медиа", которое было, собственно, посвящено темникам - тем самым инструкциям, которые выдаются иногда в разные эпохи и по разным случаям журналистам в новостях (и, я думаю, не только в новостях). Это было на Украине, а теперь очевидно, видимо, было в России. Как вы полагаете, какие сейчас используются способы, чтобы сделать правильную аналитическую программу? Наталья Ростова: Ну, мы показали темник 2002 года, который стал доступен для нас. Мне кажется, что мало что могло измениться. То, что меня удивило больше всего, - то, каким образом это пишется. Я определила это для себя как "страшный сон либерального журналиста, пишущего о СМИ". Мы все представляли, что так или иначе есть какие-то указания, но что они в таком виде воплощаются в жизнь - для меня было настоящим шоком. Когда, например, в темнике пишут о том, что нужно создать ощущение у жителя в Грузии, что режим Шеварднадзе надо сменить, конечно, с помощью выборов. Ну, это удивительно, мы все знаем, чем закончились эти выборы в Грузии, и как Россия к этому относится. То есть я думала о том, что: Петр Толстой: Они просто в МИД не посылали темники, вот в чем дело. У нас есть какой-то зазор. Вот журналистам посылают, а сами не читают их. Наталья Ростова: Я думала о том, что телевидение действительно должно в какой-то мере формировать отношение своих граждан к другим странам, может быть, служить каким-то небольшим инструментом в дипломатической игре. Но мне кажется, ровно наоборот все происходит. Анна Качкаева: Петр, какие темники есть у вас? Петр Толстой: У нас нет вообще такой практики. Честно говоря, большой плюс нашего коммунального канала, что нам не спускают никаких таких вещей. Я даже это слово один раз видел в "Новой газете", сейчас вот слышу, а так мы не пользуемся таким подспорьем. Наталья Ростова: Но есть и другие способы. Вам не звонят, например? Петр Толстой: Нам не звонят, на нас иногда обижаются на какие-то репортажи городские власти, потому что у нас каждый день городские новости. Но с другой стороны, мне кажется, у нас есть полное взаимопонимание: мы уважительно относимся к их деятельности, а они не отказывают нам в праве делать свою работу, то есть собирать информацию и ее распространять. Анна Качкаева: Вы знаете, что есть такие способы, как замалчивание, интерпретация, лексическая цензура, монтаж. Петр Толстой: Да, замалчивание есть. Вот мы широко пользуемся замалчиванием. Дело в том, что о том, что нам неинтересно, мы об этом и не говорим. Наталья Ростова: А что вам неинтересно? Петр Толстой: Вот, допустим, есть обязательное некое меню, которое должны отработать по своим задачам государственные телеканалы. Наталья Ростова: "Паркет" вы имеете в виду? Петр Толстой: Да, допустим, "паркет". Когда Путин с Бушем встречается - это интересно, а когда встречается с замминистра сельского хозяйства, и потом следующий сюжет - колосятся хлеба, - мы это не делаем. Этим мы не занимаемся. Наталья Ростова: Цензура на отдельно взятом канале. Петр Толстой: Если хотите, называйте это цензурой. Анна Качкаева: Вот в первой программе, видимо, эта рубрика будет постоянной, появилось такое "Pro и Contra". В первом выпуске сюжет был посвящен тому, уезжать ли из России или не уезжать. И в сюжете ваши вполне продемократические, либеральные коллеги - Андрей Колесников, Валера Панюшкин из "Коммерсанта", Ольга Романова с "Ren-TV" - как раз с грустью говорили о том, что все идет к тому, что здесь тяжело стало; они не говорили впрямую, но тем не менее. Петр Толстой: Нет, Гордон сказал, что там еще тяжелее. Анна Качкаева: Да, он один сказал. Потом появился комментарий колумниста, и исполнен он был в таком ключе и смысле, что вот эти, получившие от ельцинских щедрот, может, и могут отправиться, а вот остальным 140 миллионов - некуда, и вопрос этот не для них. У меня вот какой вопрос. Это позиция вашего колумниста, но, тем не менее, несоответствие жанров: если это рубрика "Pro и Contra", то тогда по логике должен быть набор мнений с одной стороны, набор мнений с другой, или тогда два комментария с двух сторон. Почему вы пренебрегли идентичностью формы? Петр Толстой: Я, честно говоря, преклоняюсь перед телевизионными критиками, потому что у вас есть ощущение жанра, идентичности формы: Наталья Ростова: И они всегда знают, как лучше. Петр Толстой: Да. Я буду учитывать это как-то, но вы знаете, может быть, из-за того, что первая программа. Идея была такая, что один задает вопрос: надо ли валить, надо ли уезжать из страны, все ли закончилось или можно как-то еще удержаться, что-то такое изменить? А другой отвечает: хотите - езжайте, нет вопросов, у нас есть другие проблемы. И соответственно, в этом такой элемент диалога. Конечно, строго говоря, они не анализируют. Анна Качкаева: Назвать это диалогом сложно, потому что ребята эти ответили вам на вопрос, а потом получили такой ироничный комментарий. Это вопрос о том, готовы ли были ваши коллеги, которых опрашивали, к тому, что потом они получат. Петр Толстой: Вы имеете в виду, что некрасиво по отношению к ним получилось? Анна Качкаева: Конечно. Я полагаю, что в этом есть некая неэтичность. Петр Толстой: В этом смысле вам виднее со стороны. Если так получилось, я заранее приношу извинения и Гордону, и Панюшкину, и Романовой. В следующий раз мы сделаем таким образом: мы сначала поставим комментарий Андрея Доброва, а потом уже, соответственно, Сергея Надеждина, который найдет способ, чтобы либеральная общественность сумела ответить этим государственникам. Анна Качкаева: Сколько же иронии в вашем определении "либеральная общественность" и "государственники"! Меня-то интересует вот что: колумнист выражает мнение редакции или, в зависимости от обстоятельств, как в свое время было в программе "Процесс" Гордон-Соловьев, будет менять точку зрения, играя в противовес? Петр Толстой: Нет, у нас колумнисты - это люди, а у них свое мнение. И в этом смысле мнение редакции они никак не отражают, они отражают свое личное мнение. Вот смысл программы, которую делает мой коллега Андрей Добров, "Главная тема", как раз в том, что он говорит то, что он думает, а не то, что думает редакция или думает какая-то отдельно взятая политическая необходимость. Мне кажется, без этого вообще неинтересно телевидение делать, если человек не может выразить собственные мысли. Поэтому это не функция, это так совпало, что мы можем в одной программе - благодаря наличию у нас на канале разных абсолютно талантливых журналистов с разными убеждениями, так получилось, - делать такие разные рубрики. Но это не значит, что это жанр, и что они должны в нем все время держаться, то есть мы их не загоняем в какие-то рамки. А меняться они, конечно, не будут. Анна Качкаева: У нас Марина в эфире. Слушатель: Во-первых, я благодарна вам, что вы нашли в себе мужество гражданское, и пусть это хоть продекларировано и на словах, но вы не сказали ни одного плохого слова о той стране, которая вас родила и ваших замечательных предков, но сказали только теплые и хорошие слова. И за это вам спасибо, потому что сейчас привыкли совсем к другому: надо, не надо - хаять и делать больно всем и стране хуже. Поэтому уважение вызвала уже ваша позиция. Второе, вы назвали зрителя: один в 6 часов встанут в субботу, другие к шести пойдут в гости. Но есть еще зрители, которые подойдут к вашей передаче - это те, которые в 6 часов будут в храме. И третье, у меня такое есть беспокойство, если сможете, рассейте, пожалуйста. Известно, что СМИ - большое поле для манипулирования сознанием. Допустим, тема, которую принимает сознание, православная, патриотически-народная, а если между "плюсами" поставить "минус", то человек, ориентируясь на "плюс": Анна Качкаева: Марина, о чем вы, собственно, хотите спросить? Петр Толстой: Я понял, кажется. Слушатель: Нет ли такой опасности, и не возникнет ли она? Это касается всех патриотических каналов и вашей программы, в частности. Анна Качкаева: Вы хотели, чтобы у вас было определение, у вашей программы оно теперь есть. Вы - патриотическая программа. Петр Толстой: С либеральной начинкой. Марина, спасибо, во-первых, за вашу оценку. Во-вторых, надеюсь, что вы сможете смотреть нашу программу, мы ее для вас делаем. А на вопрос о манипуляции я вам так отвечу, что всегда можно всем манипулировать, но мы делаем программу для того, чтобы вы могли сравнивать манипуляции и выбирать то, что вам ближе. Анна Качкаева: "Хотелось бы видеть на РТР и ТВЦ, и на других каналах более продолжительные интервью с крупными политиками и руководителями ведущих фракций Думы, людьми из регионов, министерств, с ветеранами политической жизни и героями дня из числа бывших политиков, культуры и так далее. Хотелось бы выделить такие интервью в специальную ежедневную передачу по типу "Героя дня", - это мнение наших слушателей из Санкт-Петербурга и Москвы. Петр Толстой: Они сейчас наговаривают. Просто одно поколение политиков научилось давать такие интервью, а сейчас поколения сменились - и вот сейчас только-только идет обучение. Будет скоро это все. Анна Качкаева: Галина Мирзоевна, Москва. Слушатель: Тоже признательна. Не видела, к сожалению, вашу первую передачу. Петр Толстой: 12 марта смотрите ее. Слушатель: За прошлое благодарность. Ощущение сейчас, о чем вы говорили немножко, при всем уважении, вносит сомнения. Вот вы выразились о "Единой России", вот почему-то вы сказали именно о "Единой России", а не о другой партии. По-моему, они везде присутствуют, говорят много. Я вам искренне говорю, что очень часто говорят неправду людям, даже опуская глаза. За что вы нам нравитесь - за то, что никогда не опускали глаза, как будто смотрите с экрана телевизора. Надеюсь, так и будет. И придя к вам, люди из "Единой России", будут искренни с народом через вас. Второе, если говорить о цивилизации России, - безусловно, она цивилизованная. Анна Качкаева: Галина Мирзоевна, у вас есть какие-нибудь пожелания Петру или другим аналитикам? Что бы вы хотели видеть? Слушатель: Чтобы обязательно Петр, а он это умеет как профессионал, чтобы у него в студии люди были искренни с нами: Анна Качкаева: Устали от неискренности. Валентина Ивановна из Москвы, мы слушаем вас. Слушатель: Вы знаете, я хочу кратко высказать свое мнение. Вы назвали программы, все они, конечно, профессиональные. Но самая высоко профессиональная, на мой взгляд, - это, конечно, "Постскриптум", и самая честная - "Постскриптум", и "Выводы". Анна Качкаева: А вы видели уже "Выводы"? Слушатель: Да, я была безумно рада, когда увидела Толстого опять на экране, потому что это настолько профессиональная, честная, это сейчас настолько редко бывает, обязательно какие-то интересы там обыгрываются. А вопрос у меня такой: где был до сих пор Глеб Пьяных, почему его не было так долго? Он бегал по каналам разным, и почему вдруг он теперь будет на НТВ? Петр Толстой: Глеб - яркий и очень талантливый ведущий, и он работал на телеканале "Россия", делал программу "Вести Плюс", а потом у него был творческий перерыв, который, слава Богу, вот закончился. И теперь его пригласили на НТВ, он будет делать там еженедельную программу, которая, как я слышал, будет выходить по субботам. Анна Качкаева: Елена Васильевна из Москвы. Слушатель: Скажите, этот вопрос уже прозвучал, что осуждают наше прошлое. А что это - это заказ? Или это мнение журналистов? Я тут смотрела детскую передачу, маленький ребенок 14 лет говорит, что следопыты они, но не подумайте ни в коем случае, что они такие следопыты, как при советской власти. Откуда это? Петр Толстой: Вы как хотите - чтобы десять лет говорили, что у нас все плохо, а потом выросло поколение детей, которое будет понимать, что у нас все хорошо? Мы как раз хотим, чтобы люди как-то объективно смотрели и на себя, и на свою страну, и не было у них ощущения ущербности. Потому что вот это опасно. Анна Качкаева: Ну, не говоря уже о том, что следопыты и вовсе появились не при советской власти, а гораздо раньше. Помните, такой роман был замечательный "Следопыт"? И бойскауты еще глубоко до революции ходили по лесам и занимались ориентированием на местности. Михаил из Москвы, мы вас слушаем. Слушатель: Я хочу поблагодарить Петра за великолепную программу. Я в основном слушаю Доброва, мне очень нравятся его комментарии. И хочу одновременно сказать, что Качкаева очень хорошо показала, как можно без всякого рода указаний, просто пользуясь самоцензурой, лепить то, что надо, а не то, что есть на самом деле, что в основном и делает Радио "Свобода", хотя и очень профессионально. Анна Качкаева: Да видите, как хорошо, замечательно. Вот если бы вы еще разъяснили, что вы имеете в виду под самоцензурой, какая у меня интересно самоцензура. В следующий раз мы обсудим про самоцензуру на Радио Свобода. Александр из Петербурга, добрый день. Слушатель: В народе накапливается недовольство, и власть понимает, что надо выпускать пар и объяснять, что то, что происходит в стране, все для их блага. Вот и возвращаются старые новые программы, где есть анализ событий. Но народ, кажется, уловил, что его место не в "ящике", а на улице - там сейчас решается его судьба и поправки к закону. Анна Качкаева: Александр, а вы программу Петра видели? Слушатель: Нет, не видел. Я его хочу спросить: в вашей передаче предусматривается общение с народом с улицы? Пригласят ли туда действительно оппозиционные партии типа Лимонова? Будет ли это в прямом эфире? Скажите сразу, чтобы знать, включать вашу кнопку или нет. Петр Толстой: Отвечаю сразу. Включить в Петербурге нашу кнопку вы пока не сможете, хотя я бы очень хотел, чтобы вы лично смотрели нашу программу, потому что у нас по тому же Лимонову самый большой объем материалов, который когда-либо на телевидении вообще проходил. Вы можете спросить это у Лимонова. И вообще, мы стараемся давать слово всем, а кто выходит на улицы - особенно, потому что нам кажется, что какие-то вопросы можно решать не только на улице, но и с помощью телевидения. Что и будем делать. Анна Качкаева: Владимир Иванович из Петербурга, добрый день. Слушатель: Я стал историком лет 20 назад, я занимаюсь историей России. Сравнивая все, что произошло за 1000 лет, я вдруг понял, что никогда не было десятилетия счастья. Всегда было несчастье - в болезнях, в войнах, в противоборстве со всем миром вокруг. Сейчас мы пришли к тому времени, что впервые за целую тысячу лет народ по-настоящему вышел на улицы, и, к сожалению, это наша трагедия, что вышли старики. Где же молодежь? Если вы, Петр, отнесетесь к этому серьезно и поставите себя на место сынов этих людей, то, пожалуйста, сделайте все, что можно, чтобы вышли молодые, так как они вышли южнее. Петр Толстой: Мне не сложно войти в это положение, потому что у меня мама - пенсионер, и я прекрасно себе представляю, мы все живем не в какой-то стеклянной колбе. Анна Качкаева: Просто, чтобы вы понимали, 34 миллиона пенсионеров, если умножить хотя бы на 2 или на 3 - на количество членов семей, то вот они, эти самые 100 миллионов. Петр Толстой: Все все знают, просто боюсь, что по поводу десятилетия счастья нам придется еще немножко подождать, потому что так сразу оно не наступит. И боюсь, что выход на улицы не ускорит его наступление, хотя я абсолютно понимаю вашу мысль и вашу боль. Анна Качкаева: Нина Ивановна, вы в эфире. Слушатель: Очень рада, что возвращается Петр Толстой, также мы с удовольствием смотрим и Пушкова. И еще вопрос личный: от какого потомка он Льва Толстого? У него было пять сыновей, вот по какой вы линии? Петр Толстой: Это вопрос, на который я с легкостью отвечаю. Дело в том, что я по линии второго сына Льва Николаевича, Ильи Львовича. Мой дедушка был внуком Льва Николаевича. Анна Качкаева: И последний у нас звонок. Николай, вы в эфире. Слушатель: Вопрос к Петру. Насколько глубоко, образно говоря, вы собираетесь копать? Петр Толстой: Если есть лопата, можно копать. Я служил в стройбате, знаю, как это делается. Будем копать настолько, насколько будем успевать. А уже от вас зависит, как это будет у нас получаться. Смотрите нашу программу. Спасибо. Анна Качкаева: По сути дела, подошла к концу программа о премьерном показе программы "Выводы" на "3 Канале" и разговоре о том, насколько сейчас входит в моду аналитика. Не очень понятно по вашим высказываниям, считаете ли, что мода эта уже наступила. Петр Толстой: Самое время сейчас. Анна Качкаева: Мне-то кажется, что периоды бывали такие уже в истории российского телевидения, когда мода на аналитику действительно возникала. Это был 1996 год, например, когда с небольшой разницей выходили программы "Воскресенье", "Дни" невзоровские, таки мистифицированные, "19:59", потом прообраз "Намедни". Петр Толстой: "Итоги". Анна Качкаева: "Итоги" - такая долгожительница, еще со времен советского телевидения. Потом был 1998-й и 2000-й, и вот сейчас опять какое-то околоаналитическое брожение явно начинается. С чем оно связано, поживем - увидим. Но, видимо, какие-то причины для появления этих программ сейчас уже есть. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
