Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
15.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[07-08-04]
Разница во времениАвтор и ведущий Владимир Тольц "Родина слышит...": Часть шестая: Валенки из Америки
В эфире очередная передача, из цикла РОДИНА СЛЫШИТ, посвященного истории западного радиовещания на Советский Союз и страны Восточной Европы. Она называется "Валенки из Америки". Далеко, далеко за морем Если в прошлых передачах этой серии я рассказывал вам о том, что в начале 50-х годов вещали зарубежные "голоса" на Советский Союз, и сколько народу их там слушало, - знатоки говорили, что 5-10 процентов населения, - то сегодня я хотел бы поговорить о том, что советские слушатели иностранных передач в них, в этих пробивающихся сквозь вой глушилок передачах, слышали. И речь пойдет не о тех нескольких десятках "избранных", кто знакомился с "радиоперехватом" по совершенно секретным ОЗП ("особым закрытым письмам"), с которыми я уже вас познакомил, а об остальных слушателях в СССР. В своем сегодняшнем рассказе я буду опираться на изыскания российских историков-архивистов. Это прежде всего один из участников программы "Разница во времени" Владимир Козлов и Ольга Эдельман, которую вы часто можете слышать в передаче "Документы прошлого". Изучая советскую крамолу, они обстоятельно обследовали материалы Кассационной коллегии Верховного Суда СССР. Результаты этих исследований уже отчасти опубликованы. Но для изучения иностранного радиовещания на СССР, сколько я знаю, никогда еще специально не привлекались. И еще одно предварительное замечание. Разумеется, "контингент", проходивший по уголовным делам, в которых упоминались иностранные "голоса", по своему восприятию их передач, да и вообще по своему мировосприятию несколько отличался от остальных их слушателей. Но, во-первых, по моему мнению, в гораздо меньшей степени, нежели отличались от них те, кто имел доступ к "радиоперехвату". Во-вторых, эти отличия можно попытаться скорректировать свидетельствами тех, кому "повезло" - чью причастность к многомиллионной армии слушателей "голосов" не упоминали ни в уголовных делах, ни в агентурных донесениях, ни в просто доносах. А в-третьих, и те, кому удалось слушать иностранное радио безнаказанно, и те, кто слушал и сел за это, и те, кто слушал "по должности", сидя в своих казенных кабинетах, все они и были той самой "Родиной", которая слушала и слышала, что хотела... Стоит сразу оговорить, что слышала "Родина" в разное время разное. И дело тут даже не в том, что "голоса", - содержание и тональность их передач, - менялись. Менялась советская жизнь, менялись "времена" и, как сказано Тацитом, "мы в них" тоже менялись. Если говорить о послевоенном и начале 50-х, стоит, прежде всего, отметить уникальную "военную" специфику советского мировосприятия. Сегодня, когда вчитываешься в судебные документы по 58-й статье тогдашнего УК (это "политическая" статья, предусматривавшая наказания за "антисоветскую деятельность"), явственно проступает: под влиянием сложно переплетенного букета разновеликих и часто противоречащих друг другу факторов - общей атмосферы "Холодной войны", (да и не так давно закончившейся войны "горячей" - Второй мировой - и под воздействием ее наращивающего мышцы казенного мифа, под воздействием советской пропаганды, сопоставления реалий советской повседневности с обрывочной информацией о жизни за рубежом и локальных военных действий там (например, Корейской войны) собственная государственная власть в глазах, по крайней мере, части советского населения, - таких немало было среди слушателей "голосов", - представала как оккупант, советская жизнь как оккупационный порядок, а "иноземные силы" - как освободитель от "Красного Дракона". (Особенно много было таких на территориях, сравнительно недавно ставшими советскими - в Прибалтике, Западной Украине и Белоруссии, в Молдавии). В этом "контексте" зарубежные радиостанции (а ведь и "Голос Америки" и "Освобождение" не раз говорили, что им небезразлична жизнь советского народа) воспринимались как олицетворение ожидаемых освободителей, как "инстанция", которую можно было молить об этом. И находились люди, которые делали это. Вот, к примеру, "Письмо из ада" (это авторский заголовок!) литовского колхозника Петрокаса И.Р. (В апреле 1957 г. письмо было послано в редакцию радиостанции "Голос Америки" и пришло, сами понимаете, куда - в КГБ). Описав бедственное положение литовского крестьянства, автор обращается к зарубежным соотечественникам-католикам: "Дорогие литовцы и другие не коммунисты. Берегитесь красного дьявола, чтобы он и вас не погубил и вашего добра. А этот красный дракон проглотит все. Пусть лучше погибает весь мир, чем будет управлять им коммунизм". Владимир Тольц:Или вот дело кочегара Налетаева (уже 1959 г.), вручившего в Свердловске американскому журналисту, сопровождавшему в поездке по СССР вице-президента США Никсона, письмо следующего содержания: "Президенту США и Великому Американскому народу. Мы ждем от вас нашего освобождения от коммунистического рабства. Русский народ. 29 июля 1959 года". Владимир Тольц: Примеров текстов подобного содержания довольно много. Они отражают весьма распространенные в советском обществе (особенно в первой половине 1950-х гг.), но слабо еще изученные умонастроения, которые я кратко охарактеризовал бы так: -жажда войны как кары властям, -вера, что она скоро начнется и -стремление к освобождению, пусть ценой гибели. (Эта готовность к гибели в ожидаемой войне причудливо сочетается с верой в собственное спасение!) Понятно, что такое восприятие желаемого будущего включает в себя старый как мир принцип: - враг моего врага (в данном случае - советской власти) - мой друг, союзник и защитник Причем представления об этих возможных "друзьях" порой проявлялись в текстах весьма фантастического содержания. (Достаточно вспомнить уже описанный в литературе случай: в соответствии с советским официальным каноном выложенный камешками вдоль железнодорожного полотна в начале 1950-х лозунг "Да здравствуют Эйзенхауэр и Гитлер!") Судебные дела, связанные с "антисоветскими" высказываниями 1950-х годов, разнообразно иллюстрируют описанное мною мировосприятие. Узнав о болезни Сталина, заключенный Лобачев Ф.Н. нецензурно выругался и сказал: "Может умрет - нам будет легче". В материалах дела утверждается, что Лобачев с конца 1951 г. ругал советское правительство, Сталина, колхозы, говорил, что ждать амнистии нечего, на всех стройках работают заключенные, освободить их могут только американцы, когда победят СССР. Настасюк Г.И., колхозник из Молдавии, узнав о смерти Сталина, сказал: "Хорошо было бы не только Сталин, но и все коммунисты в течение 3-х дней погибли, тогда и колхозов не было бы". В 1949-1952 гг. Настасюк ругал колхозы, говорил, что колхозники за работу ничего не получают, что Сталин руководит неправильно, весной будет война с американцами и советская власть падет. Владимир Тольц: А вот пример из дела, в котором прямо упоминаются иностранные радиопередачи. Обвиняемый по нему 33-летний электромеханик из г. Гори (Грузия) Сурков в апреле 1953 г. был приговорен к 10 годам лишения свободы. На судебном процессе [свидетель] Казакова Т.С. показала: "[...] 6 марта 1953 г. [...] Сурков сказал, что он слышал "Голос Америки" и, что передавали, что Вождь находится на краю гибели, и его место займут руководители партии, и высказался нецензурно про одного из руководителей партии. Потом в цеху сказал мне, что "теперь начнется борьба за престол". Я ему сказала, чтоб он прекратил бы такой разговор, и он повернулся и ушел"[...] Владимир Тольц: Вообще в уголовных делах того времени слушание иностранных радиопередач выступает как дополнительное доказательство преступной сущности подсудимых, а иногда и как идейный источник их "преступной" (по советским понятиям) деятельности. Панфилов Ф.Н., железнодорожный контролер, 5 марта 1953 г. на Курском вокзале в Москве сказал сослуживцу по поводу смерти Сталина, что "свято место пусто не бывает", и что, вероятно, на это место уже есть кандидаты и может быть не хуже Сталина. В 1948-1953 гг. в разговорах критиковал советских руководителей, колхозы, говорил, что за границей живут лучше и так далее. Слушал и пересказывал передачи "Голоса Америки". Соколова В.И., учительница из Горьковской области, 6 марта 1953 г. в учительской комнате пересказала содержание передачи "Голоса Америки" о смерти Сталина и слух об отравлении Сталина врачом; кроме того, в марте 1952 г. на уроке истории "искажала советскую действительность": сказала, что в 1928 г. при строительстве бумажного комбината выписывались машины и специалисты из Америки. Владимир Тольц: Об Америке и загранице вообще у жителей "одной шестой земной суши", отгороженной сначала холодно войны от остального мира "железным занавесом" в начале 50 годов были весьма смутные и фрагментарные представления. В их основе было разное: и живые воспоминания старших, и жителей недавно присоединенных к Советскому Союзу западных территорий о повседневности проклятого капитализма и царизма. Как всегда в прошлом вспоминалось прежде всего хорошее и привлекательное, контрастирующее с сегодняшним днем. Был и личный опыт победителей. Солдаты, вернувшиеся из побежденной Германии и других стран Европы, восторженно рассказывали о благоустройстве тамошнего быта, о богатстве (ну, в сравнении с советской бедностью, конечно) тамошнего люда. О симпатичных ребятах-союзниках - американцах и англичанах, столь не похожих на монстров в касках с карикатур советских газетах. Многое давали и так называемые трофейные фильмы. Я думаю, это была большая политическая ошибка Сталина выпустить их в советский кинопрокат. Во второстепенных, казалось бы, деталях всех этих "Девушек моей мечты" и "Тарзанов" советские зрители усматривали немало важного и привлекательного для себя. К примеру, один из них, многократно просмотревший в юности "Ревущие 20-е", фильм Рауля Уолша 39 года, в советском прокате он назывался "Судьба солдата в Америке", и много лет спустя вспоминал, как его поразили добротные, хорошо начищенные ботинки главного героя, вернувшегося с Первой мировой войны солдата, с трудом устроившегося таксистом и очутившегося в криминальном бизнесе. С судьбой у него, может быть, и не сложилось, но вот ботинки... Слушатели "голосов", которые вели в ту пору немало передач, пропагандирующих западный образ жизни, тамошние повседневность, быт и культуру, может быть лучше других представляли этот предмет. Но, вероятно, еще большую, чем голоса, роль в формировании массовых советских представлений о Западе и капитализме сыграла советская же пропаганда. Она столь яростно и топорно при этом отрицала очевидное, хотя бы на киноэкране, столь часто твердила небогатым и тяжело живущим людям о богатстве и замечательности их бытия и ужасности в сравнении с ним капиталистического ада, что часто добивалась лишь недоверия к себе. Вместо мрачного образа буржуазного мира, царства эксплуатации и чистогана в сознании задавленного послевоенными тяготами нищего народа неконтролируемо возникал образ заграничного, особенно американского земного рая. Показательно, что уже в начале 60-х годов два заключенных писали жалобы и заявления в разные инстанции, в которых требовали выслать их из СССР: "В любую капиталистическую страну, чтобы я умер как раб, но в капиталистической стране". Итак, все, что писалось и говорилось в газетах и по советскому радио, часто воспринималось с обратным знаком. Меня особенно впечатляют два документальных примера этому, отысканных Ольгой Эдельман. На Америку проецируются приметы собственной жизни, но со сменой знака. "Если бы эти валенки показать в Америке, то от них бы отбежали люди на километр. В Америке тоже носят валенки, но такие, какие в СССР носят только 16 человек, которые в Кремле". Если советская пресса твердит об отсутствии в США настоящей демократии, власти денег, подкупе избирателей, то отсюда делается несколько неожиданный вывод: "В Советском Союзе неинтересно голосовать, так как за отданный голос ничего не будешь иметь. Вот в Америке другое дело - за отданный голос имеешь деньги". Владимир Тольц: И еще одно следствие неудачи советской пропаганды, народившегося после войны антиамериканизма - неконтролируемые ассоциации. Многое, что и не замышлялось про Америку, например, песни из довоенного фильма "Золотой ключик": "Далеко-далеко за морем стоит золотая стена, в стене той заветная дверца, за дверцей большая страна" - это, в общем-то, про страну Советов сочинялось и было парафразом детских дореволюционных стихов Елены Гуро: "Далеко-далеко за морем, круглым и голубым, рдеют апельсины под месяцем золотым". А вот после войны песенка из "Золотого ключика" стала восприниматься как нечто скрыто проамериканское. Далеко-далеко за моремВ новой, проамериканской трактовке песенка эта прожила еще полвека, и другую новую жизнь обрела уже в карикатурной американской реплике Виктора Цоя. Карикатурой она была вовсе не на Америку, скорее на совковое восприятие далекой заморской страны, которое к тому времени стало еще более массовой и совершенно утратило свою секретность. Далеко-далеко за морем Но все это было потом. В середине 50-х иностранные голоса, отчасти благодаря глушению и событиям, о которых речь пойдет в следующих передачах нашей серии, превратились в заметный фактор русской культуры и советской повседневности, с которой их передачи весьма причудливо порой перекликались. Когда уже в 60-х, к примеру, опубликовали "Антимиры" Андрея Вознесенского, многие догадались, о каких таких "антимирах" мечтал, обидно описываемый в поэме простой советский человек. Живет у нас сосед Букашкин По сути дела видения Букашкина были теми самыми "валенками из Америки", образ которых в массовом советском сознании слагался не без помощи иностранных радиопередач. И когда Вознесенский, поражая неожиданной метафорой литературных критиков, уподоблял кошачий глаз индикаторной лампе настройке приемника: Мой кот, как радиоприемник, Всем было ясно, какой мир и на каких волнах ловит этот критикуемый главой партии поэт. Родина, как ей казалось, хорошо слышала и все знала. |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
