Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
15.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[29-02-04]
Разница во времениАвтор и ведущий Владимир Тольц Малоизвестная целина: полувековой юбилейВладимир Тольц: Почти через год после смерти Сталина по промозглой московской февральской стуже в Кремль потянулись свезенные со всей страны партийные функционеры. 23 февраля 1954 года начался Пленум ЦК КПСС. Ему предстояло утвердить план Никиты Хрущева, за 5 месяцев до того ставшего Первым секретарем ЦК, радикальный план решения аграрной и продовольственной проблем Советского Союза - постановление "О дальнейшем увеличении производства зерна в стране и об освоении целинных и залежных земель". Пленум еще продолжался, а на московских и прочих вокзалах страны Советов уже забухала медь прощальных оркестров - в Казахстан и Сибирь "на освоение целины" отправлялись первые тысячи молодых людей, "комсомольцев-добровольцев". И не комсомольцев, и не добровольцев тоже, но об этом не принято было тогда говорить. - Вскоре в русском языке появилось новое слово для их обозначения - "целинники". Так началась "Целина", по определению историка, "последняя советская поистине массовая кампания", за минувшие полвека многократно трубно воспетая и не единожды обруганная, не достаточно еще изученная, но основательно уже забытая. ...Сегодня, в 50-ю годовщину начала освоения целинных и залежных земель мне хотелось бы напомнить вам некоторые страницы истории этой грандиозной аграрно-политической кампании, познакомить с некоторыми малоизвестными документами, ее касающимися, и с воспоминаниями двух знаменитых (правда, вовсе не тем) участников ее - писателей Юза Алешковского и Анатолия Стреляного. За минувшие полвека кто только о целине - каждый свое - не писал? Для одного из главных "целинников" - Леонида Ильича Брежнева обслуга даже специальный мемуар сочинила. Так и назывался - "Целина". Даже школьников изучать заставляли... Но самым главным "целинником" был все же не он, а Хрущев, которого обратиться к освоению целины заставила жизнь. Сразу после смерти Сталина политически обогнавший с этого старта Хрущева Маленков предложил ему сделать доклад о сельском хозяйстве. Сразу - Хрущев отказался. Положение было аховое: в стране катастрофически не хватало хлеба. В 1953 году зерна было израсходовано на потребление больше, чем произведено. (Расходовались так называемые "стратегические запасы", созданные еще при Сталине за счет организации искусственного голода на Украине и в ряде других регионов). Вместе с тем в предложении новоиспеченного премьера Хрущеву чудилась и некая политическая провокация: ведь Маленков же сам на 19 съезде заявил, что зерновая проблема в СССР "полностью решена". Однако она оставалась! И укрепив свое положение (в сентябре 53-го Хрущев занял наконец желанный для него пост первого партсекретаря страны), Никита Сергеевич взялся за решение уже якобы решенной проблемы. Выбор тут был невелик: об увеличении урожайности на имевшихся пахотных землях (он в СССР в ту пору была на гектаре пашни почти вдвое ниже, чем в США) можно было только мечтать. - Не было ни сил, ни средств, ни соответствующей культуры. Более того, количество распахиваемых посевных площадей в сравнении с довоенным сократилось, а урожаи на тех, что оставались в севообороте, уменьшились. Часть пахотных земель в тех регионах, где в годы войны шли боевые действия (Белоруссия, Ленинградская, Калининская и Московская области), заросла кустарником - их трудно было распахивать заново. Но вместе с тем в необъятной стране Советов сохранялось немалое количество земель, никогда ранее нераспаханных и незасеянных. Сколько их, в конце 53-го не знал никто, даже Хрущев. Но знали, - помнили еще и дореволюционный, столыпинских времен опыт, - что освоение таких земель может в первые его годы дать небывалый в сравнении с давно используемыми пашнями урожай. Из воспоминаний Никиты Хрущева: "Мы стали искать новые возможности увеличения производства сельскохозяйственных продуктов. Наметился единственный выход - ввод дополнительных площадей в севооборот через поднятие целинных и залежных земель. (...) Собственно, выбора способа ведения хозяйства у нас не было. Хлеб был нам нужен не завтра, а буквально сегодня". Владимир Тольц: В январе 54-го Хрущев представил наконец в ЦК свою записку "Пути решения зерновой проблемы". В ней говорилось:"... изучение состояния сельского хозяйства и хлебозаготовок показывает, что объявленное нами решение зерновой проблемы не соответствует фактическому положению дел в стране с обеспечением зерном". Владимир Тольц: Хрущев доказывал это цифрами: в 1953 году было заготовлено 1850 миллионов пудов зерна (столько же, сколько и в 1948 году и на 375 миллионов пудов меньше, чем в 1949-м). 160 миллионов пудов пришлось взять из государственного резерва. И предлагал предпринять распашку целинных и залежных земель в Казахстане, Западной Сибири, на Урале и в Поволжье. Как это было принято у коммунистов, "распашка" началась с "кадрового вопроса". Никита Сергеевич вызвал к себе первого секретаря Компартии Казахстана Жумабая Шаяхметова, бывшего чекиста, именуемого ныне казахскими историками "основателем казахской советской партийной номенклатуры". Из воспоминаний Хрущева: "Я стал допытываться: какое количество земли находится в распашке? Какие площади пригодны под распашку, но не распахиваются? (...) Каковы перспективные возможности земель, которые могут быть распаханы? Из беседы с ним я понял, что он со мной говорил неискренне, занижал возможности и доказывал, что земель пригодных к распашке, там очень мало или совсем нет. (...) У меня сложилось впечатление, что здесь имели место политические, точнее, националистические мотивы. Шаяхметов понимал, что если увеличить площади под зерно, то обрабатывать их казахи сами не смогут. В Казахстане жило много людей других национальностей, главным образом украинцев и русских. Он понимал, и никто этого не скрывал, что придется звать на помощь добровольцев, желающих поехать на освоение целинных земель. (...) А он этого вовсе не хотел, ибо тогда еще сильнее снизится удельный вес коренного населения в Казахстане". Владимир Тольц: Как пишет современный казахский историк Азимбай Гали, "Шаяхметов не смог противостоять колонизации Казахстана". 6 февраля "чекиста-националиста" сняли с должности. Вместо него на пост первого секретаря компартии Казахстана был назначен знакомый Хрущева по работе в ЦК Пантелеймон Пономаренко, а вторым секретарем стал тоже лично известный Никите Сергеевичу Леонид Брежнев. (Так в самом начале хрущевского правления закладывался его финал - аграрная проблема и Брежнев через 10 лет оказались составными могильника хрущевской политической карьеры.) Была еще одна "кадровая проблема", посерьезнее. - Откуда взять упоминаемых Хрущевым "добровольцев"? Он рассуждал так (цитируем по воспоминаниям Никиты Сергеевича): "Имелся опыт столыпинского правительства при царе. Оно тоже занималось заселением свободных сибирских и казахских земель. Переселенцы получали льготы по налогам, а переезжали за свой счет. В наше время об этом не было даже речи, людей поднять с семьями невозможно, тем более за свой счет. Земля давно потеряла ценность в глазах крестьян. Собственность на нее отменили (...) Естественно, люди за свой счет не поедут ни на какие земли.(...) Переселение за счет государства было единственной возможностью". Владимир Тольц: Но кого переселять? - Тут особого выбора тоже не было. В 1953-м около 30% населения страны составляли дети до 15 лет, ("эхо войны", на фронтах и в тылу которой гибли прежде всего взрослые). Те же почти 30% - молодые люди от 15 до 29 лет (включительно) и лишь немногим более 40% - все люди старше 30 лет (это включая стариков). Хрущев: "Товарищи, давайте обратимся с призывом к советской молодежи, к комсомолу. Пусть возьмутся за освоение новых земель. (...) Вспомним былые времена, когда люди вынуждены были жить не только в палатках, а и в окопах, жертвуя своей жизнью. Несмотря на тяжелые условия, в которые попала наша страна в первые годы войны, народ мобилизовался и сумел преодолеть все трудности. А освоение целинных земель - это труд, который будет оплачен, получат к тому же люди моральное удовлетворение (...) Я убежден, что найдутся энтузиасты". Владимир Тольц: Так в общих чертах (о частностях мы еще поговорим) формировался план Целины. А энтузиасты - их (специально отобранных, разумеется) собрали в Кремле 22 февраля, за день до открытия Пленума ЦК, на котором Хрущев огласил свой план. Пленум еще не закончился, а первый эшелон с целинниками из Москвы уже прибыл на Алтай. Всего за 1954 - 56 годы их завезли туда около 50 тысяч человек. И среди них участник был нашей передачи Юз Алешковский. Правда, комсомольцем Юз не был. Был он в 1953-м амнистированным, которому уже "светил" второй срок. Юз Алешковский: Это был 54 год (...) А потом меня опять стали таскать менты. И в конечном счете, тогда Никита как раз программу, назовем ее так, целинизации, а, точнее говоря, дефлорации земель, - от слова целина, потому что целина все-таки синоним "вирджинии", скажем так мягко. И где-то пошел слух, я увидел объявление, короче говоря, нужна шоферня. Я быстро устроился, - права у меня были, - на какую-то автобазу. Буквально через три дня нам выдали бабки подъемные, погрузились где-то под Москвой, погрузили машины на платформы, установили и жили прямо там в кабинах. Пили, естественно, играли в карты. И уже где-то ближе к Барнаулу, к Алтаю меня сбросили с платформы, потому что я попал в компашку кидал-картежников. Причем, сам я играл в карты, но я играл честно. В буру, где дозволяется официально шельмовать, и если ты пойман, значит, проиграл, а не чистят рыло, это я умел делать блестяще, между прочим, что в лагере, в тюрьме доказал. А тут была игра в очко, в которую я не умел играть. И я был обчищен начисто, остался без копейки бабок, а мы еще не доехали до места. Потом они уверяли, что я хотел отныкать, поняв, что меня обмурыжили, отнять бабки, и меня сбросили с платформы, но поезд уже останавливался. Я очухался весь ободранный, потому что на ходу скинули. Что-то такое болело, но как-то ничего. Харя опухшая, думал только о том, как опохмелиться. Короче говоря, доехали. Это все было быстро заделано, в срочном порядке. Какие вагоны, о каких вагонах могла идти речь? На платформах стояли тачки, мы ночевали в кабинах, на остановках где-то брали какую-то хванину и как-то ехали. Хванину какую - бутылку водяры и что-то зажрать. Владимир Тольц: Справедливости ради, надо отметить, что решения добровольцев поехать на целину были мотивированы по-разному. Сравните, к примеру, с воспоминаниями Алешковского мемуары прибывшего по комсомольской путевке в Казахстан (и там оставшегося!) Бориса Ивановича Галезника: "По комсомольским путевкам десятки тысяч специалистов и молодых люди поехали в Казахстан обустраивать целинные земли. Это был небывалый патриотический подъем - дать стране хлеб. И чтобы там не писали продажные и злобствующие писаки, эти, так сказать "целинофобы", о том, что освоение целины было огромной авантюрой коммунистов, что это ничего не дало народу. Все это ложь. Что это дало народу СССР мы вспомним (...), но отрицать огромное сплочение народа, после войны, нельзя. Сюда ехали не 'колонизаторы', как выражаются некоторые ярые националисты, а созидатели. В русском (украинском, белорусском) народе всегда жила черта жертвенности, стремление помогать слабым, а не подчинять их, не эксплуатировать более слабые народы. Так было и тогда, (...). На этой же 'волне' оказался в Казахстане и я - недавний солдат Отечественной войны, а в описываемое время прораб на строительстве Минского автозавода (МАЗ), студент - заочник политехнического института, отец двоих детей. Пользующийся высоким авторитетом на стройке, награжденный орденом Трудового Красного Знамени за свой труд, всевозможными наградами Республики, проживающий уже тогда в отличной квартире. О моей поездке в Казахстан мне никто и никогда даже не предлагал. Я это решил сам. Я считал, что если за семь лет построен такой завод, как МАЗ, то совхоз построить за два года не составит особого труда. Конечно, я был очень и очень наивен. Но считал, что я, как солдат Партии, должен быть там, где сейчас труднее. Стране нужен большой хлеб. И я поехал туда, где делался этот хлеб. А действительно, был ли хлеб, и достаточно, у народа? В частности, в Белоруссии. У меня, прораба, получающего почти 900 рублей в месяц, хлеб был. Но я видел, знал, что в селе колхозник получал на трудодень около 200 грамм зерна. У меня большая родня в селах Гомельщины и я знал, как поживает колхозник. И вот помочь как-то своим людям, и было, возможно, немаловажным обстоятельством, которое и привело меня к мысли поехать на целину. Я думал, что ради этого можно на пару лет отложить и институт, и все остальное. Я не вижу в этом чего-то героического. Просто это было естественным движением множества молодых людей, их желанием помочь своей стране". Владимир Тольц: У каждого из целинников свой собственный жизненный опыт и взгляд на жизнь. Юз Алешковский: Вот я не видел этих целинников, которые остались и, безусловно, они были. Они оседали в селах и осваивали новые жилпункты, назовем это так, но я их не видел, я их не помню. Я встречал только какую-то девушку зоологиню, ветеринаршу. В библиотеке в районном центре, когда я убегал из этих мест, где меня преследовали, встречал москвичку одну библиотекаршу, даже подкадриться пытался, но она была какой-то книжный червь и не реагировала, но книжки какие-то дала читать, тем не менее, которые я на печи и одолевал в перерывах между занятиями любовью. Но, безусловно, там полно было населения, молодежи, которые "едем мы, друзья, в дальние края, будем новоселами и ты, и я". Это мой приятель, Эдик Иодковский покойный, сочинил знаменитую песню. (Он же потом, между прочим, куплет сочинил для моей песни о Сталине и мне же читал: "И что-то где-то И я ему сказал: Эдик, м...к ты все-таки! Пиши себе "едем мы, друзья, в дальние края", что ты лезешь не в свои дела? Владимир Тольц: Из газеты "Алтайская правда": "Из номера в номер, освещая освоение целины, "Алтайская правда" оказалась причастна к этой эпопее и самым невероятным образом. Речь - о знаменитой песне "Едем мы, друзья!" Автор ее текста - Эдмунд Иодковский. Выпускник факультета журналистики МГУ, он в 1954 году приехал на Алтай и два года работал корреспондентом "Алтайской правды", ездил по краю, писал очерки и стихи о целинниках. А его песня "Едем мы, друзья", положенная на музыку композитором Вано Мурадели, стала настоящим гимном тех легендарных лет.
Владимир Тольц: А вот еще один из целинников - Анатолий Стреляный: Анатолий Стреляный: В 56-м году по комсомольской путевке я оказался в Северном Казахстане, в Акмолинской области, в третьей бригаде Шостандинского совхоза Шостандинского района. Эта бригада была в семи километрах от поселка Джалымбет. Знаменит этот поселок тем, что про него написал стихи тогда молодой Евгений Евтушенко: "Уснул поселок Джалымбет...", - дальше не помню, но там есть такие строчки -"В обнимку с дюжиной девчат чернорабочие лежат". Так вот в этот Джалымбет мы из третьей бригады Шостандинского совхоза ездили в баню. Нас было 14 трактористов, 17, 16, 18, 20 лет, самый "старый" был бригадир Локтев, ему лет 28 было или 30, серьезный, немногословный человек. И вот мы вместо того, чтобы всем погрузиться в тракторную телегу и на одном тракторе поехать в Джалымбет, мы каждый на своем тракторе. Представьте себе: этот поселок тихий, в степи, из саманных домишек, и армада из 14 страшно грохочущих тракторов ДТ-54. Это чудовищный трактор, он страшно грохочет, трясет, из-за трактора в Советском Союзе не было ни одного тракториста, который не страдал бы радикулитом или язвой желудка. Так вот, врывались мы в этот Джалымбет, подъезжали к бане, баня была окружена штакетником, и шик заключался в том, чтобы остановить трактор буквально в сантиметре от этого штакетника. Мы останавливали и шли париться, и стираться, между прочим. Владимир Тольц: В общем весело жили молодые люди!.. Что же это была за жизнь? - продолжаю я расспрашивать Анатолия Стреляного. Анатолий Стреляный: Бригада представляла собой несколько полевых вагончиков, пока волосы не стали примерзать, мы в них жили, потом разбежались, большинство разбежались на родину. Это, кстати, была проблема: почти все очень быстро оттуда убегали, но приезжали новые романтики, новые желающие заработать (это было важнее). Несколько вагончиков, больших армейских палаток и все, степь кругом. Навес, в нем длинный стол из шалевок сбитый, за ним обедали. Целыми неделями бывал рис, и я после этого много лет не мог видеть рис в разных видах. Что мне вспоминается про бригаду? Была солидарность бригадная. Мы смотрели, как работает соседняя бригада в нескольких километрах от нас, нас огорчало, если она нас опережала. Так что социалистическое соревнование. Оно было не совсем выдумано. Владимир Тольц: ...Сегодня, рассказывая о забытом и малоизвестном, мы отмечаем полувековой юбилей начала освоения целинных и залежных земель. Вообще-то оно продолжалось до 1960-го года. Если поначалу планировали распахать 13 миллионов гектаров, а распахали в 54-м на 6 миллионов больше, то всего за эти годы (с 54-го по 60-й) подняли почти 42 миллиона гектаров. Поначалу целинные урожаи превзошли все ожидания. В 1956-58 гг. они дали половину зерна, полученного в СССР. Да и в последующие годы на целине собирали от 25 до 40% зернового урожая. Но были и другие непредвиденные последствия освоения целины. В 2001 году Юз Алешковский, убиравший первый целинный урожай 54-года на Алтае, рассказывал мне: Юз Алешковский: Приехали. Своим ходом поперлись под Барнаул, километрах в двухстах, в замечательных, надо сказать местах, в дивных местах, урожай уже вот-вот, можно сказать, был готов. Причем урожай какой-то неслыханный, какого в истории не было, это был первый урожай по первому вспаху после "дефлорации". Как всегда, как женщина расцветает настоящая, так и земля расцвела и понесла. И вот стали работать под комбайнами. ... Я был свидетелем и урожая потрясающего. Я не видел энтузиастов, которые все это вспахивали, осваивали, это были только местные крестьяне, никого из пришлых и помогали им только мы. Погибло три четверти урожая, это абсолютно точно. Потому что горела пшеница на токах. Элеваторов не было, они были не в состоянии принять, обсушить, распаковать, сохранить и так далее. Делали тенты в срочном порядке, но были дожди. Одним словом, три четверти всего этого погибло. Это было совершенно чудовищно. Помню какую-то горечь, какой-то ужас перед всем этим делом. Владимир Тольц: А вот что рассказал мне недавно другой наш целинник - Анатолий Стреляный. На уборку целинного урожая он приехал в Казахстан в 56-м. Анатолий Стреляный: Поражали огромные, конечно, просторы. Я приехал с Украины и когда увидел эти просторы - сотни километров ни деревца, ничего, пустое пространство, летом особенно только сплошная пшеница. Три раза за ночь гоны такие длинные, уж не помню сколько километров, но, можешь себе представить, во время ночной пахоты три раза сделаешь поворот - и все. Что в этой бригаде нас больше всего занимало из такого общественного и производственного? Общественное и производственное нас сильно касалось. Когда ты видишь гору хлеба, который сам вырастил, эта гора греется, руку туда засовываешь по плечо и руке горячо, ты физически чувствуешь, как хлеб гибнет, потому что его не успевают вывезти, а потом его в овраг сталкивают, уже сгнивший, чтобы начальство не видело, конечно, ты страдаешь, это страдание серьезное, и злоба в тебе нарастает, отчаяние. Ты, конечно, уверен, что во всем виноваты, во-первых, твой бригадир Локтев, (он меньше всех виноват!), потом больше него виноват обязательно директор колхоза, дальше секретарь райкома и так вплоть до Хрущева. Точно так же, как и сейчас, естественно, большинство из нас уверены, что во всем виновато начальство, а не жизнь, скажем так. Владимир Тольц: Упомянутый Анатолием Стреляным Хрущев (он посетил Казахстан во время уборки целинного хлеба) видел все это. Начальство ему винить было невозможно. И Никита Сергеевич утешал себя и других тем, что выгод от целины больше, чем потерь: "Объезжая целинные поля, я видел много такого, чего не хотел бы видеть. Когда убирали хлеб, то ссыпали зерно прямо на землю; при перевозке происходили большие потери. Токов не было, складов не было, не хватало вовсе простого брезента. Пшеницу на земле прикрывали кое-как, а чаще всего, к сожалению, вовсе не прикрывали. Рабочей силы не хватало, и поэтому потери были колоссальные. (...) Люди проявляли государственную заботу об урожае, а мы сделать еще почти ничего не могли, только слали призывы насчет бережного к нему отношения. Мешков недоставало, пшеницу в кузова автомашин сыпали навалом, не закрывая брезентом. Зерно на всех поворотах и колдобинах разлеталось, дороги были устланы пшеничной лентой. Птицам было блаженство, они жирели на глазах. Но, несмотря на все утраты, целинное производство оказалось выгодным". Владимир Тольц: Еще одним непредвиденным начальством последствием перемещения тысяч молодых целинников на Восток явились массовые беспорядки на железных дорогах, "полицейский" кризис и конфликтная социальная ситуация на целине и в районах новостроек. Исследователь этих проблем историк Владимир Козлов показал, что МВД СССР оказалось совершенно не готово к контролю над порождаемыми "великим переселением народов" беспорядками: все "внутренние войска оперативного назначения, прямой задачей которых была ликвидация волнений среди населения" были дислоцированы на западе страны (даже за границей), на Кавказе и в столицах. Поэтому любой групповой конфликт, как правило коллективная драка молодых целинников из одной местности с "чужаками" или то же самое - целинников с "местными", оборачивался весьма серьезными последствиями. Коротко - лишь пара примеров: "Весной 54-го года в совхоз "Казцик" Шостандинского района Акмолинской области прибыло около 500 комсомольцев из Москвы. В первый же выходной день в клубе несколько москвичей подрались с местными рабочими. (И те, и другие были пьяны). В результате ножевых ранений один из участников драки скончался. (Доложено в ЦК КПСС.)". "15 августа 54-го года. На станции Купино Омской железной дороги массовая драка пьяных шоферов из Московской области с местными. Нападение на милиционера. Один из нападавших убит, другой ранен". Владимир Тольц: В 1956-58 гг. погромы на железнодорожных станциях участились. Основные "действующие лица" - либо новобранцы Советской Армии, либо направлявшиеся на уборку целинного урожая рабочие и учащиеся. "Июль 56-го. Станция Оренбург. Массовые волнения молодых рабочих, ехавших из Армении в Кустанайскую область на уборку урожая. Повод - отсутствие продажи продуктов на станции. Эшелон - 1700 человек - вышел в город. Хулиганили, приставали к женщинам, дрались. Отбили у милиции задержанного - одного из своих. Захватили паровоз и в течение 16 часов не давали составу отойти от станции". Владимир Тольц: Начальству (например, упоминавшимся Хрущеву и Брежневу - они сами писали об этом) было ясно: часть целинных конфликтов и социального напряжения там связана с нарушением нормального баланса полов: понятно, что многодневная перевозка по железной дороге такого количества "тестостерона", подогреваемого алкоголем, взрывоопасна, ясно, если в коллективе на 10 парней одна девушка, неудовольствие этим может выплеснуться в агрессию и вообще не способствует трудовым успехам. Из мемуаров Леонида Брежнева: "Если на то пошло, речь у нас шла о планировании человеческого счастья. Каждому нужен дом, очаг, нужна любовь, нужны дети. Государство, общество не могут найти парню, как говорили в старину, суженую, но должны стремиться сделать так, чтобы не было в стране чисто "мужских" районов или "женских" городов. И если демографические проблемы решаются грамотно, то молодые люди найдут друг друга и будут счастливы. Они и должны быть счастливы, потому что без этого невозможно благоденствие страны. Вскоре Атбасарский район стал инициатором приглашения девушек на целину. Вернувшись в Алма-Ату, я 17 июля 1954 года с удовлетворением прочел в "Правде" обращение молодых целинниц совхоза "Мариновский" Раисы Емельяновой, Александры Замчий, Елены Клешни, Валентины Непочатовой, Полины Пашковой и Людмилы Семеновой к девушкам и женщинам страны с призывом ехать на целину. Призыв нашел широчайший отклик". Владимир Тольц: Отклик он, действительно, нашел. Но последствия этого партией оказались не просчитаны. Из уже цитировавшихся воспоминаний целинника Бориса Галезника. "А народ все прибывал. В основном это были люди с Украины. Не могу не сказать и того, что на волне большого патриотизма, всплыла вся бродяжная шпана. То и дело в совхоз "залетали" всевозможные жулики и проходимцы. Курьезный факт: какому-то высокопоставленному деятелю пришла в голову мысль, что удержать молодых целинников можно в том случае, если завезти на целину девушек, с целью создания здесь семей. Как это у нас делалось, был кинут клич "девушки на целину". В совхоз прибыл отряд красавиц из Ростова-на-Дону. Целых 25 девиц, мягко говоря, легкого поведения. Совхоз "загудел". Было на что посмотреть! Конечно, не долго". Владимир Тольц: Еще один документ. Письмо парторга Кишиневского строительного училища Пелагеи Рыбалченко, поступившее в ЦК на имя Хрущева 17 июня 1958 г.: "Мне (...) пришлось сопровождать 98 юношей и девушек, окончивших наше училище, в Карагандинскую область на строительство ГРЭС-2, Сарань-5, Топорт-4. Я уже не говорю о том, что нас (...) встретили неимоверно тяжелые условия, я не имею в виду, что нас разместили в палатках, но когда уже в первую ночь в палатку, где находились 43 девушки, ворвалась группа хулиганов, вооруженная кастетами и финками, и в моем присутствии начали издеваться над 16-17-летними девушками (...) схватили за косы и потащили по палатке... Все их хулиганские действия сопровождались дикой, нечеловеческой бранью, обливали грязью отдельных членов партии и правительства (...) Сегодня, спустя месяц после моего приезда из Караганды, учащийся нашего училища (...) получил письмо от своей подруги, она сообщила о продолжающихся бесчинствах шайки хулиганов над нашими воспитанницами (...)". Владимир Тольц: Далее Рыбалченко сообщала Хрущеву об изнасиловании одной из своих учениц и о неспособности партийных и правоохранительных органов Караганды противостоять массовому хулиганству и насилию. Насилие, массовые драки и беспорядки, поводом к которым служили и неустроенность жизни пришлых и их конфликты с местными в Казахстане в эту пору действительно стремительно разрастались. Апогеем оказались события в Темир-Тау в августе 59-го. (Это отдельная большая тема, которой мы касались уже в одном из выпусков "Разницы во времени". Сейчас скажу лишь, что в ходе тогдашних беспорядков лишь в один день на работу не вышло 25 тысяч человек, были человеческие жертвы, при усмирении было задержано 190 человек, 42 из них арестовали, 2-х приговорили к расстрелу, потом, правда, помиловали - дали по 15 лет лагерей). Вообще, надо сказать, что для многих, очень многих молодых людей, приехавших на целину по комсомольским путевкам, она действительно оказалась неведомой планетой, открывавшей совершенно неизвестные им стороны жизни страны и их собственной. Анатолий Стреляный вспоминает: Это был 56-й год. Кругом попадались бывшие заключенные. Тогда впервые открылось нам, что такое эти самые сталинские лагеря. В степи они назывались "точками" - "точка номер такая-то", "точка номер такая-то", потом их превратили в совхозы. Я помню, 26 точку знаменитую - это был лагерь жен врагов народа, едва ли не единственное место в большой округе, где зелень была, деревья были высажены, видно начальник лагеря какое-то время был любителем этого дела. Самые разнообразные люди встречались из этих лагерей, только-только вышедшие - профессора, юристы известные. Я там кого только ни встречал, потом в книгах эти имена встречал в разном контексте. Например, историк такой - профессор Топорнин, он мне много рассказывал про русскую историю. Более того, мне пришлось взять несколько уроков немецкого языка у пожилой женщины, старушки, которая оказалась гувернанткой детей Николая Второго. У нее был изуродованный нос, она месила саман в лагере, попала щепка какая-то, загнило, и так она оказалась с изуродованным лицом. Она сидела лет 30, по-моему. Каким образом она сохранила фотографию, показывала мне фотографию, где она с царскими детьми - это было для меня загадкой. Владимир Тольц: Для начальства такой загадкой, похоже, были да и остались на целине люди. Их жизнь, мотивы их действий и поступков, предсказать которые ему было не всегда по силам. Позднее Хрущев утешал себя: "При освоении новых земель естественно не все шло гладко. Туда попадали и такие люди, которые приехали за "длинным рублем". Иные хотели просто переменить обстановку, потому что плохо зарекомендовали себя в старом коллективе. Попадались работники с плохими характерами, неуживчивые. И в Казахстане они не уживались: сбегали оттуда. Ну и что же? Разные люди есть везде и будут всегда". Владимир Тольц: Таким "неуживчивым" (на наше, между прочим, счастье) оказался и Юз Алешковский. (Не в Казахстане, правда, а на Алтае): Юз Алешковский: Я все-таки был чумовой, у меня что-то не получалось. Мне лень было писать путевки, записывать в них рейсы, приписывали бесконечное количество ездок, списывали бензин, по дороге халтурили - возили дрова крестьянам или еще что-то, что им был нужно. Преимущественно я занимался этим самым. В конце концов у меня что стряслось с машиной, пока я ее ремонтировал, а с ремонтом было вшиво, я вообще как-то выпал из этого производственного процесса, иногда подвозил какое-то зерно, иногда нет. Короче говоря, довольно безалаберная была штука. А потом, когда я уже втянулся опять в полевые работы, в столовой сидели пили, вошли два человека, один в кожанке, высокий такой. Короче говоря, это был председатель райисполкома и еще какой-то с ним. И что-то они стали говорить: какого хрена вы здесь сидите, когда надо быть на полях? Я его послал... Когда они у меня пытались взять права, я был такой не рослый человек, но очень сильный, от природы была сила в плечах, в мускулах, крепкий был малый, я уж не говорю, что в лагере физработа. Короче говоря, меня взять они, естественно, не смогли, но никому я по рылу, тем не менее, не смазал. Один словом, на следующий день приехал какой-то участковый, права у меня отобрал, составил протокол и сказал: на тебя заведено дело о хулиганстве. Все уже, хулиганство, тем более должностное лицо. И я опять нахожусь под следствием. Я стал разъезжать на машине из одного колхоза в другой, по дороге халтурить и так далее. В конце концов у одного из шоферни машина вообще сломалась начисто, потому что мы не были обеспечены механиками, все, что могли делать сами, делали. Если запчасть - все. Короче говоря, он мне позавидовал, потому что машина моя была в жутком виде, болтались крылья, и он у меня принял под расписку мою машину, а я стал уже вольняшкой. И я убежал в Барнаул, где сошелся с одной бабенкой, призывавшей меня остаться у нее жить. Это было в городе, но, тем не менее, была печка в доме. На печке очень здорово было с бабенкой в этом возрасте очутиться, она к тебе хорошо относится, влюбилась даже. Оставайся, говорит, у меня поросенок есть, зарежем, зиму проведем. Заманчивое это дело было, но я же под следствием. Я думаю, сейчас меня возьмут и опять, когда узнают, что у меня за досье, что я только что отсидел по хулиганке, ну пять точно, я уже считался рецидивистом. И когда стали, - все подошло к концу, ребята где-то подрассчитались, - оставили машины, и я вместе с ними сначала на пароходе до Барнаула, а потом на поезде, короче, без билета, где-то под лавкой меня прятали, бабок у меня не было совсем ни копейки, кормили, добрался до Москвы, приперся домой. Владимир Тольц: Что ж, возвращение переселенцев домой - не новая история. Я вот тут вычитал в старой -70-го года статье Юрия Черниченко (тоже, между прочим, целинника): "За 1906-1916 годы в восточные степи было переселено 3 078 882 человека, закрепилось 82 человека из сотни". И дальше Юрий Дмитриевич продолжает: "К пятому урожаю в нашей степи от первых эшелонов остались считанные семьи. Даже Вася Леонов, тракторист, получивший звание Героя, и тот бросил дом, дизель, славу и подался куда-то на шахты" (...) Потянулись черные бури, снег стал, как зола, пошли неурожаи (...), хлопцы-целинники, содравшие плугами защитный дерн, увидели вскоре черное небо и поразъехались... Что целинник не задерживается - не новость и ... полбеды. Но есть известия - стронулся коренной сибиряк..." Владимир Тольц: Эрозия почвы и эрозия целинного порыва были лишь одним из следствий и результатов целинной эпопеи. Может быть, не самым главным, хотя недооценивать его сегодня не стоит. Достаточно вспомнить хотя бы, что только за три года, с 56-го по 58-й, с целины в результате ветровой эрозии и начавшихся там пыльных тайфунов сдуло около 10 миллионов гектаров пашни, что сопоставимо, скажем, с территориями Венгрии или Португалии. Уже одно это приводило к потерям плодородности почв на гигантских пространствах от Средней и Нижней Волги до Алтая. Соответственно, резко сократился валовой сбор основных зерновых и технических культур, особенно пшеницы и овса. А с середины 60-х годов СССР стал импортеров зерна и кормов. Продовольственные потребности страны росли, а темпы роста сельскохозяйственного производства стали неуклонно снижаться. Если за первые целинные годы прирост сельхозпроизводства превысил 7,5% в год, то в последнюю пятилетку хрущевского правления, с 59-го по 64-й, он снизился до полутора процентов. И это при том, что с начала целиной эпопеи сельское хозяйство стало главным потребителем капиталовложений. Но чем больше был их объем, тем ниже становилась эффективность. О результатах и последствиях "последней советской массовой кампании" будут, надеюсь, много, подробно и толково говорить во время казенно теперь утвержденного празднования ее полувекового юбилея. Ну, а я же совершенно ненаучно, попросту спросил об этом целинников - участников нашей передачи. Юз Алешковский: Ну, вообще ощущение абсурда, - мы не знали, экономически ли обосновано поднятие целины, агротехнически обосновано или в плане перспектив сельскохозяйственных... Оказалось, что это была отчасти экологическая катастрофа, потому что землепользование было не научным, не практичным. Масса там разных причин, чего вдаваться, я не специалист... Вот это ощущение абсурда, бесхозяйственности вынесено на всю жизнь, потому что я по сути дела первый раз соприкоснулся с системой ведения каких-то работ. (Нет, в лагере, пожалуй, тоже был свидетелем того, как гибла ценнейшая древесина, - краснотал, в четыре рыла не обхватишь ствол... Все это гибло на глазах!) Вот с того началось, так и продолжалось. И продолжается во многом кое-где и сейчас. Владимир Тольц: Так ответил мне Юз Алешковский. А вот - Анатолий Стреляный: Анатолий Стреляный: О последствиях целины, о том, что собой представлял этот проект, мое мнение менялось на протяжении жизни. Первые годы, когда приходилось слышать от умников и антисоветчиков, - а антисоветчиками больше или меньше были все нормальные люди,- когда приходилось слышать, что это все пустое, что все это авантюра, я решительно с этим не соглашался. Потому что я же видел эти просторы дикие, превратившиеся в гигантские поля, я сам этим занимался. Я видел этот хлеб, я комбайн таскал своим трактором, этот комбайн молотил этот хлеб. И я не мог согласиться, что это все впустую, что это все глупость. Позже я посмотрел какие-то цифры, помню, и вывод был такой: что, несмотря на все издержки ужасные, бесхозяйственность и так далее, несмотря на это, дело было сделано - пустые ранее места были заселены, в степи, действительно, появились сотни поселков, выросли дети, выросли деревья. Появилось хозяйство, появилась жизнь - это само по себе заслуживает одобрения. А сейчас, что я по этому поводу думаю? Это была попытка Хрущева, искренне желавшего народу добра, не знавшего, где же взять хлеба для этого несчастного народа. Хрущева, который искренне страдал от того, что он не может людей накормить, людей, которым он и его партия обещали рай земной, а вот года идут, а рая он никак не может устроить, даже хлеба не хватает - это была искренняя попытка власти и Хрущева "решить зерновую проблему", выражаясь этим языком. Решить ее было невозможно не потому, что начальство было плохое, а потому что сама система этого не позволяла, система нечастного хозяйства. Хрущев прекрасно понимал, с одной стороны, он знал, что такое частное хозяйство, свободная инициатива, что значит то, что говорится в Писании "бык жиреет от взгляда хозяина". Но Хрущев думал, что хозяином может стать и советский человек на базе, так сказать, общественной собственности. А совсем, как по-научному говорить, это был один из последних приступов экстенсивного ведения советского народного хозяйства. То есть, экстенсивное развитие, как нам объясняли чуть позже, - это развитие вширь за счет использования даровых природных ресурсов, а не мастерства людей, умения, технических приспособлений, ноу-хау и так далее. Так я по этому поводу могу сказать, Володя... Владимир Тольц: Разница во времени. Малоизвестная целина. - Полувековой юбилей. В передаче использованы воспоминания целинников Юза Алешковского, Леонида Брежнева, Бориса Галезника, Никиты Хрущева, советская периодика и исследование массовых беспорядков Владимира Козлова. |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
