Автор и ведущий Владимир Тольц

Владимир Тольц:

Несколько месяцев назад в Интернете появился новый сайт: "Архив Буковского".

Владимир Буковский:

Считаю, что на историю ни у кого копирайта нет, и поскольку мне повезло получить эти документы, я считаю своей обязанностью поделиться ими со всеми исследователями.

Владимир Тольц:

Большинство документов касаются международной деятельности КПСС. На всех гриф: "Секретно", "Совершенно секретно", а то и пуще - "Особая папка", "Особой важности".

Вадим Загладин:

Любые документы, восходившие из архива, носили гриф "Секретно". Считалось, что деятельность КПСС в движении коммунистическом, вообще в международных отношениях - это предмет государственной тайны.

Анатолий Черняев:

Я ничего не утаиваю, вот так и есть: я просто этого ничего не знаю...

Владимир Тольц:

Бывший советский политзаключенный и бывшие сотрудники бывшего ЦК бывшей КПСС в передаче "Владимир Буковский и международные дела советских коммунистов в Интернете".

[...]

Вместе с известным общественным деятелем Владимиром Константиновичем Буковским, (он находится сейчас у нас в пражской студии), в передаче участвуют сотрудники Фонда Горбачева: бывшие заместители заведующего Международным отделом ЦК КПСС Вадим Валентинович Загладин, (свою партийную карьеру он закончил в должности советника Президента СССР) и Анатолий Сергеевич Черняев, (его партийная карьера завершилась должностью помощника Горбачева и сидением с ним в Форосе). С обоими я недавно встречался в Москве.

Первый вопрос - Владимиру Буковскому: об истории появившегося сейчас в Интернете архива.

Владимир Буковский:

- Эта история начинается в 1992-м году, когда меня пригласило тогдашнее ельцинское руководство помочь им с процессом в Конституционном суде. (В 92-м году КПСС оспорила в Конституционном суде указ Ельцина, запрещающий КПСС, и они подали в суд, доказывали, что этот указ неконституционен.) Юридическая сторона была сложной, а судьи были известны своими прокоммунистическими настроениями, поэтому ельцинское окружение испугалось.

Мне позвонил Бурбулис и очень меня попросил приехать и помочь им с этим судебным делом. На что я ему сказал: если откроете архивы - приеду, а не откроете - не приеду. Без архивов у вас нет дела, а у меня нет интереса. Они сказали: откроем...

Так и было, архивы на время Конституционного суда были открыты и проходили через специальную президентскую комиссию во главе с Полтораниным, тогдашним министром массовой информации. Они решали, какие из документов, нами запрошенных, можно рассекретить для нужд суда, а какие нельзя. Таким образом, я получил доступ к большому количеству документов.

Комиссия работала довольно широко и почти все, что мы просили, они нам давали. Я конечно прекрасно понимал, что скопировать мне не дадут, дадут прочитать, коль обещали, но скопировать не дадут. Не прямо,- прямо бы отказать они мне не решились, но сказали бы, что не работает ксерокс, нет бумаги и так далее... Поэтому я себе купил портативный компьютер японский и ручной сканер, который по тогдашним временам был новинкой даже на Западе. Я рассчитал, что в России этого еще не видали, и так оно и было. Я приехал довольно нагло в самом суде и в здании ЦК КПСС на Старой площади, где были сами архивы, сидел с этим компьютером и сканером, и сканировал то, что мне было надо из всего накопленного для суда материала. Кончилось все это тем, что по окончанию судебного заседания архивы эти были опять засекречены, был принят закон о 30-ти летнем периоде секретности, и он до сих пор в действии.

Часть из этих материалов, тем не менее, Архивному управлению удалось рассекретить, добиться рассекречивания небольшая часть, которая теперь имеет название "Фонд-89". Она и доступна архивистам и исследователям, более или менее доступна. Но у меня большая часть вот этих документов, представленных в Конституционный суд, у меня примерно в 5 раз больше, чем в "Архиве-89". И по материалам этих документов я уже потом, по окончанию суда, написал книжку "Московский процесс", она вышла во многих странах: в Германии, во Франции, в Италии, в Польше и так далее. Вышла и в России, очень маленьким тиражом, частным образом издана, на деньги Солженицына, между прочим. Тираж был крошечным, книга сразу разошлась, и на этом все кончилось.

Но поскольку в книге я все документы использовать не мог, это физически невозможно, тогда книга была бы бесконечной, я подумал, что ради исторической правды надо бы мне эти документы сделать доступными для публики, для исследователей. И тогда мои американские друзья, компьютерщики, в частности, такая известная в нашем правозащитном движении Юла Закс, проявили такую инициативу, работали больше года, все перевели на нужные носители и "повесили" на Интернет на одну из страниц университета Джона Хопкинса. Вот там этот архив сейчас и находится, это примерно 1200 документов, общим объемом почти 7 тысяч страниц.

Владимир Тольц:

- Почему значительная часть документов вашего архива в Интернете касается деятельности Международного отдела ЦК КПСС? И вообще, расскажите слушателям, что представляет из себя этот документальный блок.

Владимир Буковский:

- Как ни странно это звучит, внешняя деятельность КПСС меня интересовала гораздо больше внутренней. Вы поймете, как человек, занимающийся архивами, вы меня поймете, потому что внутреннюю деятельность мы более или менее себе представляли, мы могли не знать каких-то незначительных деталей, конечно, всегда приятно видеть документ, все это верно, но такого ажиотажа, такого рвения что ли у меня посмотреть эти документы особого не было. Мне гораздо была интереснее внешняя деятельность КПСС, которая, кстати говоря, и считается наболее секретная, почему и вот этот 30-летний период секретности. В частности "Фонд-89" не имеет почти никаких документов о внешней политики. Поэтому я сосредоточился ровно на этом.

Владимир Тольц:

Вопрос моим московским собеседникам: а с чем связана такая секретность деятельности ЦК и Международного отдела, в котором они работали, в частности?

Вадим Загладин:

- Любые документы, исходившие из отдела, носили гриф "Секретно", потому что считалось, что деятельность КПСС в движении коммунистическом, вообще в международных отношениях - это предмет государственной тайны.

Анатолий Черняев:

- Ничего вам сообщить не могу. Но, тем не менее, я ничего не утаиваю, вот так и есть - я просто этого ничего не знал. И ко всей этой проблематике - финансовой, закрытой, подпольной - я по службе никакого отношения не имел.

Владимир Тольц:

У Владимира Буковского свое объяснение...

Владимир Буковский:

Просто сама деятельность КПСС была секретной, они были секретной организацией. Даже в одном документе Андропова встречается "Конспиративные документы ЦК". То есть они как бы были в подполье, в 17-м году они победили, но партия из подполья до конца не вышла, она находилась в подполье, и поскольку она занималась распространением мировой революции, и задача была их, задача как таковая, была вызвать мировую революцию, а СССР был лишь плацдармом этой революции.

Владимир Тольц:

Бывшие заместителя заведующего Международным отделом ЦК КПСС Вадим Загладин и Анатолий Черняев обсуждают деятельность этого учреждения и его документы, попавшие в Интернет, благодаря находящемуся в нашей пражской студии Владимиру Буковскому.

Думаю, нашим слушателям, многие из которых уже смутно представляют структуру и деятельность канувшего в Лету ЦК, не лишним будет пояснить, чем же конкретно занимался Международный отдел это организации, какие цели перед ним ставились и как они достигались.

Вадим Загладин:

- Его официальная задача заключалась в том, чтобы поддерживать отношения с коммунистическими рабочими партиями всего мира. Затем постепенно эти функции расширялись, потому что включились в орбиту нашей работы так же социалистические, социал-демократические партии, а затем вообще разные политические партии, с которыми мы поддерживали связь.

Анатолий Черняев:

- Международный отдел был продолжением Коминтерна и даже в своих первоначальных кадрах руководящих он унаследовал Коминтерн. И Пономарев вышел из Коминтерна, где был помощником Димитрова одно время. И главная функция - это связь между КПСС и коммунистическими партиями всего мира. Отдел был органом Центрального Комитета, выполнял определенные функции Центрального Комитета.

- У Центрального Комитета была идеология, смысл конечный этой идеологии состоял в том, что человечество неизбежно и неумолимо придет к коммунизму. Соответственно и функции отдела заключались в том, чтобы иметь какие-то кадры, которые готовили пришествие коммунизма, которые готовили это идеологически, политически и в виде совершенно конкретных каких-то организационных взаимосвязей. Так что наша работа была подчинена этой идеологии и этой цели.

Владимир Тольц:

- А сами сотрудники отдела, они верили в эту химеру - в возможность достижения этой цели?

Вадим Загладин:

- Если говорить конкретно о людях, которые там работали, то у них была разная степень цинизма, разная степень верования в эту конечную цель. Я относился к людям, которые никогда не верили, что коммунизм возможен. Тем не менее, жизнь меня определила на эту службу, и я добросовестно и честно служил.

Владимир Тольц:

- Сколь же эффективна была деятельность этого коллектива людей с различной степенью цинизма? Собственно, общий финал известен - крах международного комдвижения, его, правда, нельзя числить как заслугу одного лишь Международного отдела ЦК. Но меня сейчас интересует частный вопрос, без ответа на который трудно оценить документы "архива Буковского": как оценивали эффективность своей работы сотрудники отдела и их начальство - Политбюро?

Вадим Загладин:

- Эффективность может оцениваться с разных позиций. Если говорить об эффективности в смысле эффективности выполнения поручений руководства, то я бы сказал, что у нас эффективность была очень высокая, все поручения выполнялись, безусловно. И по-моему, на хорошем уровне, потому что Международный отдел отличался от всех остальных очень высокой концентрацией специалистов.

Другая сторона эффективности: повлияла ли на, скажем, оздоровление комдвижения или придания ему прочности, долговременности существования или нет? Конечно, здесь ответ должен быть отрицательным, но не в силу того, что отдел плохо работал, а в силу того, что само комдвижение постепенно приходило в период упадка.

Но мы старались, особенно выступая перед аудиториями не отдельскими, не цековскими, как-то объяснять, говоря о том, что период приспособления к новым условиям идет, период перестройки какой-то внутренней работы. Но фактически речь шла о том, что постепенно движение утрачивало свои возможности, ибо оно все больше приходило в противоречия с требованиями времени, с требованиями политики своих собственных стран, с их ситуациями. Догматическая струя в комдвижении, она становилась большим препятствием на пути его работы, и эту струю мы и не могли никак переломить, потому что мы сами стояли на этих позициях.

Владимир Тольц:

Документ из архива Буковского:

"Совершенно секретно"

Ѕ 25 С 1458."

Владимир Тольц:

В мае 99-го в Горбачев-Фонде я прочел этот документ и другие бумаги с той же подписью о военно-диверсионной подготовке 30-ти товарищей из Латинской Америки Анатолию Сергеевичу Черняеву и спросил его: что за жизнь стояла за этими "сов.секретными" документами?

Анатолий Черняев:

- На счет жизни я вам ничего объяснить не могу, потому что, если и правильно там стоит моя подпись, наверное, она там и стоит, а может и заделана только была, но я никогда Латинской Америкой не занимался, никакого отношения к ней никогда не имел.

Единственный раз я ездил в Чили, во главе делегации был Жуков, журналист "Правды", но к Латинской Америке я никакого отношения не имел никогда. Испанского языка не знаю, людей не знаю ни одного персонально, кроме тех, с кем познакомился тогда в Чили.

Я не исключаю, что я случайно мог оказаться "на хозяйстве" в это время, допустим, не было первого зама, не было Пономарева, не было Брутенца, который занимался Латинской Америкой или кто-то другой, кто занимался, специальный зам по профилю. Я занимался скандинавскими странами, Англией, Соединенными Штатами Америки, иногда по совместительству Францией и Италией, Испанией, иногда Германией, но это тоже было случайно.

Моя работа в Международном отделе была собственно литературно-теоретическая: составляли информацию, составляли проекты докладов Пономареву и руководству политбюро и публичные выступления Пономарева. Участвовали мы в составлении докладов Брежневу, других членов Политбюро. Моя работа состояла в этом. Если и действительно моя подпись там есть, то на этом мое участие в этой работе оно и заканчивалось, больше я ничего про этих сальвадорцев, про этих уругвайцев, кто там упомянут, ничего с начала и до конца ничего не знал.

Владимир Тольц:

Еще один документ из архива Буковского:

"Совершенно секретно. Особая папка.

Ѕ 25 С 1597".

Владимир Тольц:

В мае 99-го о спецподготовке "американских товарищей" Вадим Валентинович Загладин припомнил немного:

Вадим Загладин:

- Насчет Соединенных Штатов не знаю, потому что я специально этой партией не занимался и мне никогда не попадали документы такого рода.

[...]

Владимир Тольц:

Недавно в Москве, собирая материал для будущей серии программ о конце КПСС, Советского Союза, и о том, что выросло на их руинах, я встретился со многими членами, работниками ЦК, в том числе с бывшими в разное время заместителями заведующего Международным отделом ЦК КПСС Вадимом Валентиновичем Загладиным и Анатолием Сергеевич Черняевым. Полностью с записями этих бесед я познакомлю вас, когда в эфир пойдет сейчас лишь еще задумываемая серия передач об истории конца партии и Союза. Но а сегодня я выбрал лишь некоторые фрагменты этих записей, относящиеся к документам архива Буковского.

Когда читаешь опись архива, поневоле замечаешь, как много материалов связано со спецподготовкой: это и шифровальное и радиодело, и военно-диверсионное обучение, и много еще что иностранных коммунистов. Вот несколько строк их этой описи наугад:

"Август 70-го. Вопрос КГБ; решение Политбюро об организации служебной шифровальной связи органа ЦК Итальянской компартии, занимающегося вопросами организации радиосвязи с КГБ.

Январь 89-го. Об обращении руководства рабочей партии Ирландии. Записки Международного отдела ЦК от 6-го января 89-го и КГБ от 21-го декабря 88-го. Отказ от спецподготовки пяти человек".

Ну, и так далее...

Когда все это читаешь, начинает казаться, что забота об этой самой "спецподготовке" была одной из важнейших проблем Международного отдела ЦК и цековского секретариата. Впрочем, Вадим Загладин считает иначе...

Вадим Загладин:

- Могу сказать, что "важнейшее" - это уже совершенное преувеличение. Такие действительно бывали случаи, когда нас партии просили о подготовке, скажем, радистов, имея в виду возможность чрезвычайного положения в их странах. Кроме того были движения народно-освободительные, которые вели борьбу вооруженную, естественно, им нужна была подготовка. Если речь шла об обычных военных, этим занимались другие, а если речь шла о партийных кадрах, которые должны были вести вооруженную борьбу, то этим занимался и Отдел, в том числе. Поэтому спецоперации касались только этих групп лиц.

Владимир Тольц:

Я обратил внимание Вадима Валентиновича на то, что часто спецподготовку проходили представители компартий тех демократических стран, где ни военным переворотом, ни грядущей диктатурой и не пахло, например, Италия и Франция, которые он хорошо знает.

Вадим Загладин:

- Что касается Итальянской и Французской, вот вы человек, который хорошо знаете Запад, все-таки, видимо, переоцениваете его в каком-то смысле. Потому что итальянские товарищи, я очень хорошо знал всю работу Итальянской партии, ситуацию в стране и до сих пор очень люблю эту страну, людей, с которыми я там встретился раньше и сейчас встречаюсь, там несколько раз возникали ситуации, когда партия могла быть запрещена, когда мог быть государственный переворот, и они должны были готовится на эти случаи. Потому что сидеть и просто ждать, когда вас упрячут за решетку - это совершенно не та позиция, которую должен занимать разумный человек.

Владимир Тольц:

Из архива Буковского:

"Ѕ 0104. ЦК КПСС. О просьбе руководства Итальянской компартии.

Ѕ 25 С 64".

- Ну, вот, к примеру: зачем итальянским коммунистам готовить шифровальщиков?

Вадим Загладин:

- На те же случаи. Они никогда не поддерживали с нами шифровальную связь, может быть друг с другом поддерживали, не знаю, это вполне допускаю, что какие-то парторганизации с центром своим поддерживали шифрованную связь. Почему нет? Этим занимаются и другие...

Владимир Тольц:

Из архива Буковского:

"Подлежит возврату в течении 24-х часов. ЦК КПСС, Общий отдел, первый сектор.

Секретарь ЦК."

Владимир Тольц:

Расспрашивал я о "спецподготовке" и Анатолия Черняева.

Анатолий Черняев:

Вот вы мне можете предъявить эти документы, пусть я признаю, что там стоит моя подпись, но кроме этой подписи никакого участия в судьбе вот этих людей, за которых я хлопотал, в их дальнейшем, приехали ли они, учились ли, куда потом делись - ничего вам сообщить не могу. Но наш отдел действительно занимался и вот в этой Ленинской школе было подразделение, в Пушкино, там, где они жили, где они секретно работали; это более менее легальная была организация, там несколько человек, десятка полтора-два, из разных стран обучались разным приемам подпольной вооруженной борьбы. Вот все, что я слышал.

Владимир Тольц:

При знакомстве с "Архивом Буковского", обращаешь внимание и на плотность и многообразие связей Международного отдела ЦК с КГБ. Как строились отношения двух этих контор?

Вадим Загладин:

- Я был первым заместителем заведующего Отделом, фактически руководил Отделом не только когда Пономарева не было, но и в повседневной работе и могу вам сказать, что, во-первых, КГБ никогда нами не командовало, абсолютно, исключено было полностью, наоборот - да. Во-вторых, я лично имел контакты с КГБ в тех случаях, когда просил их или что-то узнать, или направить какую-то информацию мне, которая получалась по их каналам или в других случаях, это уже делал Пономарев, потом делал Добрынин, когда речь шла о передаче средств партии. Это делалось через КГБ, но этим занимались исключительно высокие руководители отдела, я уже не мог заниматься. Я мог дать рекомендацию, давать - не давать, скажем, что-то, но все вопросы, касающиеся передачи того, что делалось через КГБ, этим я не занимался. Третье - в период перестройки я чаще контактировал с КГБ, но совсем по другим вопросам. Речь шла главным образом и прежде всего о том, чтобы способствовать освобождению тех или иных узников совести или разрешить кому-то выезд заграницу, потому что абсурдность задержания этих людей, она любому из наших работников была ясна сразу, давно, до перестройки, но мы ничего не могли сделать.

Владимир Тольц:

Один из упомянутых Вадимом Загладиным случаев освобождения еще до перестройки - обмен сидевшего в советской тюрьме Владимира Буковского на арестованного в Чили главу тамошней компартии Луиса Корвалана. Документы по этому сюжету в архиве Буковского тоже имеются, но функции Международного отдела в этом случае Владимир оценивает более, чем скромно:

Владимир Буковский:

Вы знаете, занимался этим все-таки не Международный отдел, он какие-то справки готовил, но решения эти принимались только Политбюро. Это почему-то считалось, вообще все, что касалось диссидентов, как не смешно может показаться, решалось только Политбюро на самом высоком уровне. И конечно вопросы обмена, естественно, поскольку это касается внешней политики. Международный отдел мог готовить справки по этому поводу, в частности, по моему обмену в Международном отделе занимался человек, который курировал Латинскую Америку - Брутенц. Вот его подпись под многими документами периода переговоров о моем обмене стоит, по понятной причине - коль скоро Чили страна моего "подельника" Корвалана, на которого меня обменяли, то надо было иметь какие-то отношения с Чили, знать, взаимодействовать и так далее, именно занимался этим в Международном отделе Брутинц. Но он не принимал решений, он готовил только справки, все решения принимались политбюро. Скажем, окончательный документ Политбюро при моем обмене,- за 4 дня до обмена он была принят, где-то 14-15-го декабря,- там стоят три подписи: там стоит подпись Громыко, Андропова, Пономарева - главы Международного отдела. Так что все равно на окончательной стадии решения в Политбюро глава Международного отдела имел как бы равный голос со всеми, он представлял это решение.

Что же касается более позднего периода, перестроечного, когда, как мы знаем, освободили довольно много, - почти всех политзаключенных,- то и тогда этот вопрос решался исключительно политбюро. Международный отдел имел к этому очень косвенное отношение, поскольку никакие такие тонкие вещи (типа Чили и так далее) не были задействованы, Международный отдел в данном случае даже справок не составлял. Вот те решения Политбюро, которые я видел, делались как правило на основе докладов КГБ, сообщавших о наличии политзаключенных, их количестве, о степени их готовности к раскаянию, скажем, и так далее, поскольку Горбачев освобождал только тех, кто был готов дать подписку о непродолжении своей деятельности, только под самый конец он стал освобождать всех подряд, а в начальный этап освобождения он требовал от заключенного дать такую подписку. Так вот, доклады шли из КГБ, (не из Международного отдела), о состоянии дел с политзаключенными и решались всегда на уровне Политбюро.

Что касается Корвалана, то я нашел довольно много интересных документов. Наш обмен весь есть конечно у меня в документах, в решениях Политбюро, это более-менее известно. Но оказалось, что было еще продолжение у этой истории, что в 83-м году Корвалан, как сказано, по его собственной просьбе, был заслан нелегально назад в Чили. Ему сделана была пластическая операция, были выданы поддельные документы, и вот с этими поддельными документами и сильно измененной внешностью он нелегально въехал в Чили, где руководил подпольной борьбой коммунистов против Пиночета. В 89-м году он оказался в дурацкой ситуации: Пиночет ушел, провел выборы и ушел на пенсию, ушел из политики, в стране вроде бы уже демократия, а он, как говорится, "поезда все еще под откос пускает". И вот он пишет, докладывает в ЦК, а Международный отдел докладывает в Политбюро, о том, что, было бы хорошо, товарища Корвалана привести назад нелегально в Москву, изменить ему опять внешность на прежнюю и выдать ему старые легальные документы, чтобы он мог легально поехать в Чили и уже легально заниматься политической деятельностью, что и было сделано в 89-м году. Однако, как утверждает сам Корвалан, вторая пластическая операция была неудачна. В прошлом году российское телевидение сделало довольно большую программу про весь наш обмен, и они не поленились съездить в Чили и взять интервью у Корвалана. Так вот Корвалан жалуется, что нос, знаменитый его нос с горбинкой, отчего его подпольная кличка была "Орел", им никогда не удалось восстановить полностью, он потерял свой как бы главный признак, торговую марку свою - вот этот нос орлиный. Он был явно этим расстроен и ругался.

Владимир Тольц:

Справедливости ради надо отметить, что в доступном теперь всем пользователям Интернета архиве Буковского не все важные тайны сферы деятельности Международного отдела ЦК КПСС представлены равнозначно полно. Связано это и с тем, какие документы были доступны в ходе подготовки к заседаниям Конституционного суда Владимиру Буковскому и с его личными предпочтениями и интересами.

Возьмем, к примеру, такую важную, наиболее неизученную проблему, как транспортировка за рубеж денежных средств партии, и - это тоже очень важно - денег из Госбюджета, которыми Политбюро распоряжалось с легкостью, как своими партийными. В "Архиве Буковского" много материалов о помощи так называемым "фирмам друзей", о передаче денежных средств партии тем или иным партиям. Суммы значительные, иногда в миллион и более долларов. Правда, моим нынешним собеседникам из тогдашнего ЦК они кажутся незначительными.

Вадим Загладин:

Прежде всего я хочу обратить внимание ваше и слушателей наших на то, что суммы, которыми располагал из Госбюджета Международный отдел, точнее не Международный отдел, а Политбюро ЦК, потому что все суммы выделялись Политбюро ЦК, это все суммы совершенно незначительные, это копейки по сравнению с теми суммами, которые тратились в стране или вне страны. Ведь если взять подчас наших взяточников, то каждый из них взял в десятки раз больше, чем за год выделялось всем братским партиям, в сотни раз больше!..

Владимир Тольц:

Здесь мы с Вадимом Валентиновичем Загладиным в оценках расходимся. Ведь, скажем, одному лишь Гэссу Холлу в 76-м одноразово выдали на компенсацию расходов по избирательной кампании два миллиона долларов, помножьте это на сто - таких взяток и сейчас никто не отхватывает! Ну, а если вернуться к "Архиву Буковского", таких документов там, повторяю, много. Генеральных документов о коммерциализации КПСС и о перекачке ее богатств за рубеж, вроде известного исследователям меморандума Фалена от 28-го марта 90-го года, нет. К сожалению, и мои собеседники из Международного отдела не могли восполнить этот архивный пробел - не занимались мы, мол, этим... Тема, однако, менее важной от всего этого не становится, к ней я еще вернусь.

А сейчас давайте о не менее важном - о крахе международного коммунистического движения.

Вадим Загладин:

Постепенно движение утрачивало свои возможности, ибо оно все больше приходило в противоречие с требованиями времени, с требованиями политики своих собственных стран, с их ситуацией. Догматическая струя в комдвижении, она становилась большим препятствием на пути его работы. И эту струю мы не могли никак переломить, потому что мы сами стояли на этих позициях. Собственно и задача заключалась в том, как говорилось тогда, чистоту марксизма-коммунизма или как говорил кто-то из наших товарищей: работали как банно-прачечный трест.

Владимир Тольц:

Банно-прачечный трест этот, как известно, прогорел, остались его бумаги, ставшие доступными нам - клиентом этой бани,- как это ни парадоксально, благодаря одному из активнейших противников всемирно-коммунистического помыва. Сейчас он говорит мне о том, что создал - об "Архиве Буковского" - так...

Владимир Буковский:

Понимаете, одной из задач, одной из целей помещения моего архива в Интернет и является попытка как бы поощрить открывание дальнейшее архивов. Ведь получается совершенно абсурдная вещь - эти документы, которые вы сейчас можете увидеть на Интернете, кликнув "мышкой", они до сих пор секретны в России, если вы придете в архив, вам их не дадут, а в Интернете вы их можете посмотреть. Вот создавая такую явно абсурдную ситуацию, я этим как бы хотел власть сподвигнуть на то, чтобы по крайней мере рассекречивать ну хотя бы уже эти документы. К сожалению, ничего этого не сделано, цели своей мы не достигли, и эти документы продолжают быть секретными в России, но в принципе, они висят как упрек нынешней российской власти. А начавши рассекречивать эти документы, они могут рассекретить и дальше.

Как мы знаем, этот процесс он немножечко неконтролируемый, как и было во время Конституционного суда: начнешь открывать одно - потянется другое... То есть задачей нашей и есть как-то, каким-то образом способствовать дальнейшему раскрытию документов периода коммунистической власти в СССР. Вторая задача, как я сказал уже, и самая очевидная - это то, чтобы дать пользоваться исследователям тем документальным материалом, который у меня уже в наличии есть. Я его своей собственностью не считаю, я считаю, что на историю ни у кого копирайта нет, и поскольку мне повезло получить эти документы, я считаю своей обязанностью поделиться ими со всеми исследователями.