По следам Эскулапа
Ведущий Евгений Муслин

Разработка первых универсальных противораковых препаратов, лечение травм спинного мозга, а также короткие медицинские новости - вот темы нашей сегодняшней передачи.

Евгений Муслин:

Около 30 лет тому назад доктор Джуда Фолкман, работающий в Гарвардской медицинской школе, выдвинул идею о том, что бороться с раковой опухолью можно путем подавления роста сосудов, снабжающих эту опухоль кровью. В последние годы интерес к этому направлению исследований в области онкологии резко возрос. Мы попросили рассказать о последних достижениях в этой области профессора Даниила Голубева.

Даниил Голубев:

Интерес к теории доктора Фолкмана возник сразу же после того, как он впервые высказал свои положения. Необходимо подчеркнуть, что речь идет о некоем универсальном подходе к лечению опухолей, в то время как все виды лекарственной терапии рака направлены только на какой-то конкретный вид злокачественных новообразований. Универсальных противоопухолевых препаратов нет, а для многих видов часто встречающихся опухолей, например, рака желудка, рака поджелудочной железы, рака толстого кишечника, лекарственных препаратов нет вообще. Что же касается ангиогенеза, то есть развития сосудистого русла, то он необходим для роста любой плотной, так называемой солидной опухоли, его торможение, в свою очередь, также может сказаться на росте и развитии любой опухоли. Но если раньше интерес к теории Фолкмана носил умозрительный характер, а препараты акульих хрящей, содержащие естественные, природные вещества, ограничивающие рост сосудистого русла (так называемые антиангиогенные факторы), по существу, были единственным, так сказать, материальным воплощением этой концепции, то в настоящее время положение коренным образом изменилось.

Евгений Муслин:

В чем это конкретно выражается?

Даниил Голубев:

По словам доктора Джеймса Плуда, сотрудника Национального Института Здоровья в Бетезде, штат Мэриленд, в настоящее время, по меньшей мере 20 препаратов, угнетающих рост сосудов, то есть антиангиогенных веществ, проходят испытания на людях, больных различными вилами рака, и не менее сотни других соединений с такой активностью находится в стадии активного лабораторного изучения.

Главным притягательным моментом является то обстоятельство, о котором мы уже говорили: принципиальная возможность получения универсального противоопухолевого лекарства. Именно так объясняет интерес к антиангиогенным препаратам директор исследовательского сектора компании "Генетек" в Калифорнии доктор Сусанна Хелман. И это характерно не только для "Генетека". В компании "Суджен" разработан антиангиогенный препарат SU 5416. Он сейчас испытывается на больных раком толстого кишечника, легких, почек, яичников, грудной железы, кожи. Более того, у его авторов есть предположение о том, что он будет эффективен также при злокачественных поражениях крови. И все же нужно отметить, что пока это все эксперименты, проверки, испытания, иными словами, подготовительная работа к внедрению. Новых препаратов в лечебную практику.

Евгений Муслин:

А какие препараты такого рода более всех продвинуты?

Даниил Голубев:

Эндостатин и ангиостатин, о которых было в самом оптимистическом тоне сообщено в прошлом году газетой "Нью-Йорк Таймс". Эти препараты были созданы под непосредственным руководством доктора Фолкмана как прямое воплощение его концепции. В статье говорилось о том, что применение этих препаратов начнется уже через два года, поскольку на мышах и крысах, то есть в экспериментальных условиях, получены хорошие результаты. Однако, пока эти препараты, не вышли еще за рамки первой фазы испытаний на людях. Не будем упрощать: клиническая апробация нового противоракового препарата - дело во всех отношениях сложное и деликатное, и в медицинском, и в этическом отношении, а потому быстрых результатов ожидать не приходится. Эндостатин начали применять недавно нескольким десяткам больных, находящихся в терминальной стадии болезни, и выразившим согласие на проведение такого рода испытания. Испытания проводятся в клиниках Хьюстона, и Медисона(штат Висконсин). Естественно, что в прессу по поводу этих испытаний попадает весьма ограниченная и, конечно, анонимная информация.

Евгений Муслин:

И все же: каковы хотя бы предварительные данные о применении этих препаратов больным людям?

Даниил Голубев:

Доктор Фолкман, который сам руководит этими испытаниями, по этому поводу говорит следующее:" Первая фаза испытаний предусматривает определение безвредности препарата, и сегодня можно с уверенность сказать, что она очевидна. Для определения эффективности необходимы более длительные наблюдения - это вторая и третья фазы испытаний, то есть дело будущего".

И все же необходимо отметить, что даже в рамках ограниченных испытаний первой фазы есть весьма примечательные картины благотворного влияния антиангиогенных препаратов на состояние здоровья раковых больных. Такова, в частности, история болезни 56-летнего инженера Клинтона Твига, которого лечили эндостатином от крайне редкой и очень злокачественной формы рака щитовидной железы в Университетской клинике Кливленда (штат Огайо). Опухоль железы занимала все пространство между подбородком и грудью, и была столь велика, что в феврале, когда больной поступил в клинику, врачи не решались его оперировать. После нескольких месяцев лечения эндостатином опухоль настолько уменьшилась в размерах, сто в августе врачам было нечего оперировать. "Я не хочу сказать, что больной совсем излечился, я просто этого не знаю - рак слишком коварная болезнь, он может затаиться в организме и завтра дать рецидив в этом или другом органе, но, бесспорно, что эффект эндостатина в данном случае просто разителен!" - сказал лечащий врач господина Твига доктор Скотт-Ремик.

Необходимо подчеркнуть, что изучение ангиогенеза и соответственно, путей его подавления, оказалось перспективным для лечения не только злокачественных новообразований, но и целого ряда других заболеваний, при которых угнетение роста сосудов может оказать лечебное действие. По мнению доктора Плуда, сейчас практически нет ни одной фармацевтической компании, которая бы не разрабатывала тот или иной вид антиангиогенных лекарственных препаратов применительно к широкому спектру самой разнообразной патологии.

В заключение необходимо отметить, что воздействие на рост сосудов оказалось элементом лечебного действия некоторых "старых" препаратов, о чем просто раньше никто не догадывался. Так, например, талидомид - препарат, обладающий снотворным эффектом, но уже несколько лет в таком качестве не применяющийся, оказался перспективным:противораковым препаратом, обладая антиангиогенными свойствами. Столь же неожиданным было выявление такого рода действия у альфа-интерферона - широко распространенного противоопухолевого и антивирусного средства, в малых дозах обладающего способность ингибировать рост сосудов.

Поистине "золотую жилу" в науке открыл много лет назад доктор Джуда Фолкман!

Лилия Шукаева:

Если вы скажете, что спинной мозг не может вспомнить не то, что бетховенскую сонату, но даже простое правило арифметики, вы будете совершенно правы. Но если вы станете утверждать, что он вообще ничего не способен усвоить, и тем более руководствоваться этим усвоенным, то вы ошибаетесь. Спиной мозг вовсе не такой тупица, каким его представляли себе в течение веков даже лучшие умы физиологии и психологии, не простое вместилище безотчетных рефлексов и смиренный передатчик сигналов головному мозгу. Нет, у него есть свои соображения и своя воля. "Спинной мозг гораздо умнее, чем вы думаете", - говорит Джеймс Грау, психолог из Техасского университета.

Представление о спинном мозге как об активном партнере головного мозга в определенных сферах обучения возникло недавно. Сформировалось оно под воздействием небольших, но важных открытий в физиологии, неврологии, психологии и физиотерапии. Большую роль сыграли в его формировании и опыты на животных. Благодаря им удалось разработать методику лечения больных, парализованных из-за повреждения спинного мозга.

Нельзя сказать, что это формирование проходило легко и беспрепятственно. Над умами ученых, даже известных своей непредвзятостью, тяготело укрепившееся в прошлых столетиях убеждение, что лишь возвышенный головной мозг может считаться, как сказано у Шекспира, "домом души", а, следовательно, обладателем памяти и рассудка. В велении же спинного мозга были одни безусловные рефлексы, вроде дрожания от холода или отдергивания рук от огня. Даже слюной павловских собачек командовал головной мозг, ибо слюноотделение было результатом обучения, а об обучении спинной мозг не мог и мечтать. Факты свидетельствовали об обратном, но как нередко бывает в подобных случаях, их во внимание не принимали.

Но постепенно привычные стереотипы были преодолены, и никто уже не мог опровергнуть того очевидного факта, что спинной мозг обладает достаточной гибкостью и пластичностью, чтобы откликаться на воздействия и сохранять их в памяти. Стало ясно, что в "низшей" нервной системе происходят те же структурные и химические процессы, что лежат в основе обучения и памяти в высшей. В качестве примера можно привести так называемые NMDA-рецепторы. Это особые молекулы, которые получают сигналы от различных клеток и активно участвуют в формировании памяти. Считалось, что эти рецепторы присущи только головному мозгу, но они оказались и в спинном, где и выполняют те же обязанности, что и в головном, - включают механизмы определенных химических изменений в нейронах. Как показали исследования Рассела Дарковича, профессора неврологии и психологии в Университете штата Нью-Йорк, а также Джеймса Грау из Техасского университета и Робина Джойнса из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, блокирование NMDA-рецепторов в спинном мозгу точно так же препятствует простому обучению, как и их блокирование в головном.

В последних своих экспериментах Грау и Джойс перерезали подопытным крысам спинной мозг в средней его части, разрывая, таким образом, все связи нижней его половины с головным мозгом. В результате крысы утрачивали способность двигать задними лапками, как им захочется. Затем экспериментаторы учили их поднимать одну лапку, чтобы избежать болезненного удара, точно также, как это делают здоровые животные. Лапка неизменно поднималась, но стило подмешать крысам в пищу вещество, блокирующее NMDA-рецепторы, как крысы затвердить урок были не в состоянии.

Даже если выработка нового навыка начнется в головном мозгу, спинной мозг не останется к этому безразличен. Сотрудники лаборатории нарушений нервной системы при департаменте здоровья штата Нью-Йорк, возглавляемом доктором Джонатаном Уолпоу, заметили, что тренировка обезьян и крыс, направленная на изменение величины одного из рефлексов, вызывает длительные анатомические и физиологические перемены в спинном мозгу, причем эти перемены сохраняются при полном разрыве связей с головным мозгом). То же самое можно видеть и у человека. "Почему тренировка атлетов, гимнастов и, особенно, танцовщиков, занимает так много времени? - говорит Уолпоу. - Потому что она происходит на многих уровнях нервной системы, в том числе и на уровне спинного мозга, а спинной мозг учится медленно, перемены в нем происходят постепенно. Но если бы их не было, мы бы не любовались мастерством балерины или гимнаста".

Давно было известно, что именно спинной мозг посылает сигналы боли головному. Найдены были и нейроны, специализирующиеся на таких сигналах. Записывая электрическую активность этих нейронов, Уильям Уиллис из Техасского университета обнаружил, что они усиленно реагируют не только от поврежденных тканей, но и от чувствительных рецепторов в соседних с ними неповрежденных местах. Такая гиперактивность нейронов длится некоторое время, и, по мнению ученых, очень похожа на механизм кратковременной памяти, когда нейроны лимбической системы головного мозга, проявляют такую же гиперактивность, как бы затверживая происходящее. "Ситуация, выраженная в поговорке "повторение - мать учения", наблюдается на всех уровнях", - говорит доктор Уиллис.

Этой способностью нейронов спинного мозга, можно, по-видимому, объяснить хронические боли, которыми страдают некоторые люди, перенесшие в свое время травму или болезнь. Ткани давно уж зажили, но нейроны, слишком хорошо затвердившие урок, продолжают оповещать головной мозг о боли. Исследователи уверены, что переучивание этих нейронов, это - дело самого близкого будущего. В сущности, первые успешные опыты переучивания, хотя и иного характера, уже состоялись.

10 лет назад Бернд Пачел, школьный учитель из городка близ Карлсруэ в Германии вел свою машину, задремал на секунду и врезался в столб. В результате - паралич обеих ног, правда, неполный. Чувствительность ноги не утратили, а левая даже могла немного двигаться. Но ходить Пачел не мог. Несмотря на это он считал, что ему повезло: он не потерял работу. Повезло дважды: через 6 лет после аварии его включили в экспериментальную программу, которую вел в своей клинике Антон Верниг, профессор Боннского университета.

В клинике на Пачела надели ремни, смахивающие на сбрую, закрепили ноги в особом положении, и держась за поручни, он начал шагать по модернизированной беговой дорожке. Привезли его к этой дорожке в передвижном кресле, а через несколько недель он уже ходил, опираясь на специальное приспособление, и ходит так и по сей день.

Методика доктора Вернига базировалась на исследованиях, которые провели в 80-х годах на кошках психологи Рэгги Эджертон из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе и Серю Россиньол из университета в Монреале. Ученые перерезали кошкам спинной мозг посередине, подвешивали их особым образом над беговой дорожкой и заставляли их шагать по ней как бы безжизненными задними лапами. Через три месяца кошки могли передвигаться на всех четырех лапах и весьма охотно поспевали за беговой дорожкой. Бытовавшее до тех пор мнение, что без мозжечка научиться ходить невозможно, заметно потускнело.

Налицо обучение, обусловленное активностью, то есть серией особых движений, подкрепляемых чувственной информацией, которая каким-то образом переучивает спинной мозг. После того, как это переучивание было продемонстрировано на кошках, скептики тотчас же заявили, что на людях это не получится. У человека нервная система уникальна, говорили они, забывая, что основные открытия в области нейрофизиологии памяти были сделаны как раз на кошках и с успехом экстраполированы на человека. Но доктор Верниг и его последователи не оставили от скепсиса камня на камее. 44 пациента доктора Вернига с повреждениями спинного мозга прошли тренировку на беговой дорожке, и 38 из них расстались с креслами на колесах. Для начала совсем неплохо.

Методика доктора Вернига вызвала большой интерес в США. Американские ученые и врачи надеются использовать ее не только для улучшения подвижности пациентов, как это делается в Германии, но и в качестве важного подспорья при пересадке спинного мозга. Хотя исследование регенерации спинного мозга еще в зачаточном состоянии, ученым уже ясно, что главное препятствие здесь - неспособность пересаживаемых нервных волокон попасть в нужное место. Если же их можно научить этому, препятствие будет устранено.

Но не будем забегать вперед. Методика доктора Вернига уже применяется в пяти американских городах, и первые вылеченные пациенты уже появились. Выяснилось, правда, что лечение подходит не всякому, у кого поврежден спинной мозг, а если и подходит, то эффект варьирует в значительной степени. От того у Вернига и стали ходить не все 44 пациента, а 38. Желательно также, чтобы связи спинного мозга с головным были разрушены не полностью, хотя успеха иногда удается достичь и при полностью разрушенных связях. Недавно доктор Сьюзен Харкема из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе взялась тренировать 32-летнего Тони Скотта, который минувшей весной гулял как-то с собакой, и на него обрушилась пальма, перебив ему позвоночник. Тони, любитель баскетбола и бега трусцой, ворчит, что передвижное кресло сведет его в могилу, и он сделает все, чтобы стать на ноги. Доктор Харкема убеждена, что на ноги она Скотта поставит.

Евгений Муслин:

Короткие медицинские новости.

Пациенты, собравшиеся недавно в одной из лабораторий Вирджинского университета, в городе Шарлотсвилле, вдыхали гелий и наблюдали на экране, как светятся их легкие, наполняемые этим газом.

Гелий был не простой, а обработанный лазером. Дело в том, что привычная аппаратура, использующая для создания изображения магнитный резонанс, ничего не могла поделать с легкими. Вместо освещенных участков, как, например, при сканировании мозга, едва лишь дело доходило до легких, на экране появлялись темные пятна. И тогда исследователи решили использовать гиперполяризированный газ. Теперь им в легких видно все.

Доктор Том Дэниел, специалист по легочной хирургии, говорит, что гелий помогает ему оперировать пациентов с эмфиземой. На снимках, сделанных с помощью магнитного резонанса, он еще до операции видит, где находиться омертвелая ткань, которую нужно удалить, чтобы оставшаяся живая ткань двигалась и дышала свободно.

Гиперполяризированным гелий становится в результате воздействия на него лазером. При этом молекулы газа, ориентированные обычно кто куда, поворачиваются все в одном направлении. Первыми занялись этим для военных целей двое ученых из Принстонского университета, открывшие, что гиперполяризованный гелий-3 дает изображение необыкновенной яркости.

Гелий безвреден. Его изотоп - гелий-3, побочный продукт при производстве трития, изотопа водорода с атомным весом 3, используемого в водородных бомбах. Если его вдохнуть, он продержится в легких 10 секунд - достаточно для сканирования. Фирма "Найкрмед Амершем Имиджинг" в штате Нью-Джерси готовится к клиническим испытаниям нового метода и рассчитывает убедить FDA - Управление по контролю за качеством пищи и медикаментов, что сканирование легких с гиперполяризированным гелием безвредно и полезно для дела. Недавно выяснилось, что медикам может пригодиться и ксенон-129. Он проникает в мозг и дает более яркое изображение, чем при обычном сканировании, да еще добавляет анестезирующий эффект.