Наука и техника наших дней
Ведущий Евгений Муслин

Личные конфликты в истории науки, возрастание опасности разрушительных землетрясений из-за глобальных тенденций расселения человечества, а также последние научные новости - вот темы нашей сегодняшней передачи.

Лилия Шукаева:

40 лет назад на одной конференции в Болдере, штат Колорадо, произошло драматическое столкновение, оставившее след в истории науки. Биофизик Лео Сциллард сказал: "Проблемы синтеза белка гораздо ближе к решению, чем нам кажется. Если вы будете ставить опыт за опытом, на решение уйдет лет 50. Но если вы на некоторое время отложите эксперименты и задумаетесь над тем, как вообще может синтезироваться белок, то окажется, что существует всего пять или шесть способов синтеза. Вам останется только выбрать из них подходящий".

Наступило некоторое замешательство. "Господа, вы уходите в сторону, - сказал кто-то. - Это уже философия науки".

"Я спорю не с третьеразрядными, а с перворазрядными учеными", - отпарировал Сциллард.

Тогда поднялся известный биолог. "Нет двух клеток с одними и теми же свойствами, - сказал он. Знаете ли, есть ученые, и есть "люди в науке", которые просто работают над этими сверхупрощенными моделями, например, с цепями ДНК".

"Есть два рода биологов, - ответил на это другой. - Одни стараются увидеть, нет ли чего такого, что можно понять, а другие твердят, что все очень сложно, и понять ничего нельзя".

Когда участники спора покидали заседание, один из них пробормотал: "Что же я, по мнению Сцилларда, должен покончить с собой"?

Многие из триумфов в молекулярной биологии были достигнуты благодаря "сверхупрощенным моделям", к которым призывал Сциллард. Эти триумфы достались не тем, кто утверждал, что нет двух одинаковых клеток, хотя это и верно, а тем, кто искал, нельзя ли чего-нибудь понять.

В своей книге "Двойная спираль" Джеймс Уотсон честно признается, что главным стимулом в его работе было стремление опередить Лайнуса Полинга, который, подобно ему и Фрэнсису Крику, уверенно двигался к расшифровке ДНК. Но Уотсон, ревниво следя за успехами Полинга, не забывал учиться у него - учиться методу, с помощью которого тот открыл в свое время альфа-спираль. Полинг, говорит Уотсон, опирался больше на здравый смысл, чем на математические выкладки. Основными рабочими инструментами у него были молекулярные модели, похожие на детские игрушки. "Мы не видели, что могло бы помешать нам решить проблему с помощью таких же игрушек, - пишет Уотсон. - Нужно только сконструировать набор таких моделей и начать играть. Если нам повезет, то искомая структура окажется гораздо сложнее, но ломать голову над сложностями, не убедившись прежде, что простейший ответ не годится, было бы непростительной глупостью. Если бы Полинг выискивал сложности, то он бы никогда ничего не добился".

"В современном обществе еще бытует мнение, будто ученые - это люди не от мира сего, почти святые, - иронизирует Леон Ледерман, известный физик и нобелевский лауреат, работающий в Национальной лаборатории имени Ферми, под Чикаго. - Все это вздор. Они могут быть раздражительны и высокомерны, как Сциллард (по крайней мере, на болдерской конференции), иногда ими движут не такие уж высокие мотивы - Уотсон и Крик тому пример. Но это все еще невинные вещи, еще цветочки. Наука, как говорил Фрэнсис Бэкон, часто смотрит на мир взглядом, затуманенным всеми человеческими страстями. У него были все основания говорить так, при нем, уже в конце 16-го века, начали разыгрываться такие страсти в науке, перед которыми самые грубые реплики в Болдере кажутся пением ангелов".

В 1588-м году датский астроном Тихо Браге выдвинул теорию, согласно которой Солнце обращается по своей орбите вокруг неподвижной Земли, а все другие планеты - вокруг Солнца - своеобразный компромисс между системами Птолемея и Коперника. Спустя несколько месяцев пражский математик по имени Урсус, которому покровительствовал сам император Рудольф, выступил с точно такой же теорией. Что тут поднялось! Тихо Браге метал громы и молнии. Он подал на Урсуса в суд, обвиняя его в плагиате. Он называл его вором, жуликом, пройдохой. Более всего бесило его, человека знатного происхождения, то, что о высоких материях вознамерился рассуждать безвестный разночинец, какой-то свинопас, как он выражался, Этот мотив обнаружил в документах той эпохи Оуэн Гингрич, историк из астрофизического центра в Гарварде.

Конечно, приоритет принадлежал Тихо Браге. Но в чем! В ошибочной теории. Поэтому Галилей, убежденный коперниканец, только корчил презрительную мину, когда ему рассказывали о тяжбе между Тихо Браге и Урсусом. Датского астронома, несмотря на его выдающиеся открытия, он не ставил ни в грош.

Отношение Галилея к Тихо Браге еще можно объяснить и даже почти оправдать. Но то, что он не желал замечать законов Кеплера, более чем странно. С Кеплером он состоял в переписке, высоко ценил его дарования и его приверженность Копернику. И все же, в течение 30 лет, с тех пор, как он узнал об открытии Кеплера, Галилей, десятки раз писавший за это время об устройстве Солнечной системы, ни разу не обмолвился о кеплеровых эллиптических орбитах и рассуждал так, будто ничего нового после его собственных идей и не появилось.

Историки объясняют эту странность несовместимостью кеплеровских орбит со всей системой эстетических и научных взглядов Галилея. У Кеплера планеты двигались по эллипсам, и Солнце находилось в одном из их фокусов. У Галилея же Солнце было в центре системы идеальных окружностей. Конечно, честность должна заставить ученого отказаться от своей теории, если факты ей противоречат. Но как отказаться от стиля мышления, от сложившегося мировосприятия? Это все равно, что отказаться от самого себя. Жак Адамар, французский математик, в своей книге о математическом творчестве описывает случаи, когда люди, думавшие одним способом, формулировали свои идеи так, что они не укладывались в голове тех, кто думал по-другому. Из-за этого, например, немецкий математик Леопольд Кронекер помешал Георгу Кантору, основателю теории множеств, занять вакансию в университете. Обсуждая подобные случаи, Адамар признается, что сам он тоже не понимает, как можно думать иначе, чем он, и даже цитирует по этому случаю "Фауста": "Бессодержательную речь всегда легко в слова облечь".

"Если "стилистический" конфликт между Галилеем и Кеплером вызывает чистое любопытство, то конфликт между Ньютоном и Гуком способен возбудить отвращение", - говорит Алан Шапиро, историк науки из университета Миннесоты. В борьбе за приоритет Ньютон не знал пощады. Всем известна его фраза: " Если я видел дальше других, то лишь потому, что стоял на плечах гигантов". Гиганты, как сразу приходит в голову, - Кеплер и Галилей. Фраза аттестует Ньютона наилучшим образом: скромность без самоуничижения, великодушие в оценке предшественников, понимание своего места в истории. Но присмотритесь к контексту. Знаменитая фраза находится в письме к Роберту Гуку, выдающемуся естествоиспытателю и ученому. Ньютон отвечает на лестное письмо Гука, пребывая, однако, в состоянии застарелого раздражения из-за разногласий насчет природы света и цвета. Но, главное, из-за некоторых справедливых претензий Гука на приоритет. Природа обделила Гука ростом, он был маленьким, скрюченным человечком. И в глазах историков фраза о плечах гигантов приобретает теперь иной смысл - как намек на рост Гука, сводящий на нет его действительные заслуги. Какое уж тут великодушие!

Страсти продолжают бушевать и в 19-м веке. История напоминает нам о Гэмфри Дэви, который изо всех сил старался помешать избранию своего ученика Фарадея в члены Королевского общества. И о французском математике Огюстене Коши, проявлявшем преступную невнимательность к открытиям молодых ученых. Работы, которые они давали ему на отзыв, он просто терял. Его безразличие послужило косвенной причиной гибели двух юных гениев - Эвариста Галуа и Нильса Абеля. Трудно не согласиться с Фрейдом, утверждавшим, что, если мы что-нибудь теряем, значит, мы желаем этой потери. Поведением Дэви и Коши руководила самая обыкновенная зависть. Не без греха тут и сам "король математиков" Гаусс, отказавший в поддержке Больяни, который прибыл к нему со своим проектом неевклидовой геометрии. Судьба Больяни была печальна.

И как быстро забывается собственный опыт! Тот же Коши пережил немало неприятных минут, когда, построив вместе с двумя другими математиками систему уравнений, описывающих равновесие и движение идеально упругих тел, узнал, что знаменитый Луи Пуансо сказал пренебрежительно об их работе: "У них там какое-то косое давление"! Между прочим, Пуансо был не намного старше Коши. Четверть века он потом наблюдал, как теория упругости развивалась под флагом "косого давления", но взглядов своих не изменил. Коши мог бы помнить о Пуансо. Гельмгольц, не пожелавший читать статью Макса Планка о термодинамике, мог бы вспомнить, как за много лет до этого редактор одного журнала отказался печатать его собственную статью о скорости нервного импульса. Мог, но не вспомнил.

Планк - вот, кто поступал в таких случаях иначе! Прочитав статью Эйнштейна, в которой излагалась специальная теория относительности, он вскочил с постели, воскликнув в восторге: "Болеть больше нельзя"! Это ему принадлежит фраза: "Новые идеи не одержат верх, пока не вымрут носители старых идей". Сродни ему по доброжелательности, может быть, лишь один Ричард Фейнман, один из основателей квантовой электродинамики. В одном из октябрьских номеров за 1957-й год "Нью-Йорк Таймс" рассказывает, как отреагировал Фейнман на сообщение о присуждении Цзундао Ли и Чжэньнину Янгу Нобелевской премии за исследование законов сохранения, приведшее к важным открытиям в физике частиц. "Новость застала мистера Фейнмана в кафетерии, - писала газета. - Услышав ее, он выскочил из очереди и сплясал джигу".

Нетрудно себе представить, каково было разочарование и огорчение Фейнмана, да и большинства ученых, когда они узнали, что Ли и Янг, выдающиеся американские физики и неразлучные друзья, через семь лет после триумфа 1957-го года рассорились навеки и перестали разговаривать друг с другом. Они не поделили славу! Каждый утверждал, что в открытии львиную долю работы проделал он, а не его коллега. А посему, настаивал Янг, во всех упоминаниях о них его имя должно идти первым. Их ссора длится уже 35 лет и конца ей не предвидится.

Много лет длится и ссора между выдающимся английским астрономом Фреджом Хойлом и столь же выдающимся радиофизиком Мартином Райлом, лауреатом Нобелевской премии. Все началось с научных разногласий. Еще 40 лет назад сэр Мартин, анализируя результаты своих наблюдений, пришел к выводу, что теория, по которой Вселенная родилась в момент взрыва некоей точки, обладавшей бесконечной плотностью, единственно верная. Тогда же сэр Фред стал высмеивать взгляды сэра Мартина (оба они за свои научные заслуги получили дворянский титул), иронически называя взрыв гипотетической точки "Биг Бэнгом", что мы переводим как "Большой взрыв". Теперь термин "Большой взрыв" утратил ироническую окраску, стал общепринятым, как и стала общепринятой вся теория. О теории самого же Хойлда, где у Вселенной не было начала, и она стала расширяться неизвестно когда и почему, никто уже не вспоминает. Кроме самого автора, который, продолжая пикироваться с сэром Мартином, склоняется постепенно к теоретическому компромиссу, о чем и будет сказано в его новой книге, готовящейся к выходу в свет. Все с нетерпением ждут, каким образом можно будет объединить идею, что у Вселенной не было начала, с идеей, что начало было.

Космологическая распря бушует и в Америке. Аллан Сэндидж из обсерватории Карнеги в Пасадине вот уже четверть века препирается с Жераром Вокулью из техасского университета по поводу постоянной Хаббла - величины, без которой нельзя вычислить, с какой скоростью расширяется Вселенная, и, значит, точно предсказать ее будущее. Как-то после яростных нападок противника Сэндидж так расстроился, что не нашел в себе сил принять участие в важных научных конференциях. Взаимные нападки, при которых противники не выбирают выражений, не прекращаются, а величина постоянной Хаббла продолжает колебаться.

Пока нет определенного мнения о том, приносят ли эти свары пользу науке или нет. Кое-кто из историков науки считает, что да, кое-кто, что нет. Дискуссия уже идет, но оппоненты пока выражения выбирают.

Александр Сиротин:

Футурологи и фаталисты, верящие в конец света и ищущие подтверждения этому в якобы участившихся землетрясениях и ураганах, ошибаются. Так считают ученые. По их мнению, недавние землетрясения в Турции, Греции и на Тайване, унесшие тысячи жизней, вовсе не подтверждают предсказаний о близком конце света. Наоборот, по оценкам сейсмологов и историков, количество крупных землетрясений в этом году в мире даже ниже среднего. Просто людям не повезло, что смещения подземных пластов прошли через густо населенные районы.

Да, тысячи жилых зданий рухнули, десятки тысяч жителей погибли, пропали без вести, остались без крова. Но пострадавших могло быть гораздо больше - и будет, предупреждают ученые.

Хотя общее число землетрясений из века в век остается более или менее постоянным, население планеты быстро увеличивается, а с ростом населения растут города и, к сожалению, больше всего в популярных прибрежных районах, то есть в сейсмически опасных зонах, пролегающих вдоль берегов морей и океанов.

В 20-м веке во время землетрясений погибло более 1 миллиона человек. В наступающем веке число погибших может возрасти в 10 раз, если люди не примут необходимых мер.

"Рост жертв неизбежен, - говорит Клаус Джэкоб, сейсмолог из Центра изучения Земли Ламонт-Доэрти при колумбийском университете. - На карте нашей планеты все больше городов-гигантов, в них все больше наскоро построенных многоэтажных домов, дорог, мостов. Все это - потенциальные объекты разрушения при землетрясениях". Джон Ботрайт, геофизик из Геологической инспекции США в Менло-Парке, штат Калифорния, согласен с этим: "Во многих районах мира инфраструктура создается сумасшедшими темпами. И разрушения в результате недавних землетрясений скоро покажутся нам только цветочками", - говорит он.

А Роджер Вилхэм из Колорадского университета, изучающий проблемы городов-гигантов, предупреждает, что уже в первой четверти следующего столетия человечество может потерять в результате землетрясений до 3-х миллионов человек. Он призывает к повсеместному строительству сейсмостойких зданий и инфраструктур.

Фрэнк Пресс, экс-президент Национальной Академии наук США и автор книги "Понимание планеты Земля", вышедшей в 1998-м году в издательстве "Фримен" пишет, что Токио - один из самых неблагоприятных в сейсмическом отношении городов. В Токио проживает сейчас более 10 миллионов человек. В 1923-м году во время землетрясения здесь погибло 143 тысячи человек. Столица Японии находится в сейсмоопасной зоне и одновременно является одним из важнейших центров мировой финансовой системы, и если здесь опять произойдет сильное землетрясение, то пострадает экономика всей планеты, а уровень жизни в развивающихся странах Азии резко упадет, что чревато многими социальными потрясениями. По словам Фрэнка Пресса, Токийский банк негласно исследовал, во что может обойтись землетрясение в Токио для Японии и всего мира. Результаты исследования не опубликованы, но можно себе представить, о каких астрономических цифрах идет речь. Кстати, подобные подсчеты сейчас проводит и ООН.

Парадоксально, что при всей опасности для человечества землетрясений и извержений вулканов, вызываемых тектоническими сдвигами, без них жизнь на нашей планете была бы невозможной. Ведь все эти природные катаклизмы - неотъемлемые признаки жизни нашей планеты. А риск для жизни человека - неотъемлемое условие нашего существования. "Планета без тектоники мертва", - говорит профессор Фрэнк Пресс, который, будучи советником президента Картера по науке, помог продвинуть вперед общенациональную программу по изучению других миров.

Специалисты считают, что геологическая жизнь планеты обусловлена медленным, систематическим освобождением недр от накапливающейся там тепловой энергии, от которой плавятся каменные породы. Эта энергия вместе с расплавленной магмой выбрасывается из земных недр через жерла вулканов. Она же приводит в движение гигантские геологические пласты, вызывая разрушительные землетрясения.

Тысячелетиями тектонические наползания и расползания гигантских подземных пластов создавали океаны и континенты. Все Тихоокеанское побережье Северной и Южной Америки является границей разлома тектонических пластов. Но именно эта береговая полоса густо заселена и именно здесь расположились такие города, как Сиэтл, Сан-Франциско, Лос-Анджелес, Сан-Диего, Лима, Сантьяго. А в Евразии на тектонических границах оказались густонаселенные Япония, Тайвань, Филиппины, Индонезия, Южный Китай, Средняя Азия, Иран, Кавказ, Турция, Средиземноморье...

Профессор Билхэм из Колорадского университета писал об этом еще в 1988-м году в журнале "Природа". Он предупреждал, что сейчас в мире 27 мегаполисов с населением минимум 8 миллионов человек в каждом, и 10 из них расположены в зоне наиболее вероятных стихийных бедствий. Это Лос-Анджелес, Токио, Тайбей, Афины, Стамбул, Тегеран, Исламабад, Калькутта, Джакарта и Манила.

Хотя крупные землетрясения в наше время происходят относительно реже, чем в прошлом веке, опасность более многочисленных жертв и более разрушительных последствий растет. Об этом предупреждает и сейсмолог из калифорнийского технологического института Керри Сейх: "Я не исключаю того, что некоторые из крупнейших городов планеты могут в новом столетии просто исчезнуть, как Атлантида или быть до основания разрушены, как Помпеи, если мы не изменим практику строительства. Людей убивают не землетрясения, а рухнувшие здания".

Модификация уже существующих зданий в соответствии с сейсмическими требованиями требует больших расходов. Но строительство новых сейсмостойких многоквартирных домов обойдется лишь на 10-20 процентов дороже. Наверное, человеческая жизнь стоит дополнительных расходов.

Евгений Муслин:

И в заключение нашей передачи сообщение о влиянии ходьбы на кардиологическое здоровье женщин. Женщинам нет необходимости бегать трусцой, не говоря уж о марафонских пробегах, чтобы избежать сердечных болезней. Результаты обследования более чем 72 тысяч женщин в возрасте от 40 до 65 лет, опубликованные в авторитетном "Нью Ингланд Джорнэл оф Медицин", показали, что у женщин, энергично шагавших со скоростью 5 километров в час или еще быстрее - не меньше 3 часов в неделю либо выполнявших интенсивные физические упражнения, по крайней мере, полтора часа в неделю, вероятность возникновения сердечных болезней сокращалась на 30-40 процентов.

Эта публикация явилась, как мы уже говорили, результатов многолетних наблюдений за многими тысячами женщин, проводившихся сотрудниками бостонской женской клиники Бригам с целью определить потенциальный риск сердечных болезней.