Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
15.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[15-07-00]
Закон и обществоРоль и место ФСБ в установлении порядка "жесткой руки"Ведущие - Дина Каминская и Константин Симис. Дина Каминская: Ныне, после избрания Владимира Путина президентом активизировали свои усилия сторонники так называемого "правления жесткой руки". С установления именно такого режима связывают они надежды на стабилизацию жизни в России. Сторонники же укрепления и развития российской демократии с неменьшей настойчивостью предупреждают об угрозе авторитарного правления. На мой взгляд, как надежды сторонников, так и опасения противников ужесточения режима правления, не лишены оснований. Константин Симис: Правда, пока что президент еще не пытался добиться расширения своих полномочий за пределы, очерченные конституцией. Однако вызывает тревогу, что первые же месяцы его правления ознаменовались заметной активизацией органов ФСБ. В их деятельности все более явственно проступают черты советских органов безопасности. И особенно тревожит наметившаяся тенденция возродить в деятельности этих органов незаконные методы, применявшиеся КГБ. Дина Каминская: Наиболее известным проявлением этой тенденции стал налет на помещения, принадлежащие холдингу "Медиа-Мост". О нем в средствах информации, и российских, и западных, сказано было много. Но вот другой случай, когда сотрудники ФСБ использовали методы, широко применявшиеся КГБ, в средствах информации прошел почти незамеченным. Константин Симис: Согласно информации, появившейся в сайте партии "Яблоко", сотрудники петербургского управления ФСБ в мае нынешнего года попытались завербовать в качестве секретных информаторов двух студентов Балтийского государственного технического университета. Оба они были членами партии "Яблоко". От них требовали сообщать органам ФСБ информацию об источниках финансирования партии и особенно о ее связях с Западом. И при этом сотрудники ФСБ утверждали, что располагают данными, свидетельствующими о том, что партия "Яблоко" шпионит в пользу каких-то западных держав. Следует добавить, что, поскольку оба студента отказались стать сексотами, вербовавшие их сотрудники ФСБ угрожали им исключением из университета. Дина Каминская: То, что сотрудники нынешних органов безопасности использовали методы, применявшиеся сотрудниками КГБ, уже само по себе достаточно тревожно. Но особенно тревожит то, что угроза добиться исключения из университета за отказ давать информацию была реализована. Не в 1937-м, и даже не в 1980-м годах, а в 2000-м году ректор университета согласился выполнить неофициальное указание, полученное от какого-то сотрудника ФСБ. Константин Симис: Так что отнюдь не лишены оснований опасения тех, кто считает, что в России ныне органы государственной безопасности займут то положение, которое они занимали в советском государстве. Основания для таких опасений дают и некоторые акции, на первый взгляд, не влекущие за собой практических последствий. Нельзя считать случайным совпадением, что после того, как руководитель ФСБ Владимир Путин стал президентом, была водружена мемориальная доска Юрию Андропову. Путин неоднократно говорил о своем уважении к этому деятелю. А ведь именно в те годы, когда Андропов возглавлял КГБ, в арсенал методов борьбы с инакомыслием была введена чудовищная, бесчеловечная практика: помещали здоровых людей в психиатрические больницы. Дина Каминская: И разве не симптоматично, что именно ныне, после прихода к власти Путина, поставлен вопрос о восстановлении на Лубянской площади памятника Дзержинскому. Как известно, с таким ходатайством, считая, что время им благоприятствует, обратились к Путину ветераны КГБ. Как не случайно и то, что именно теперь по инициативе главы группы депутатов-аграрников Харитонова эта проблема была поставлена на обсуждение Государственной Думы. Несмотря на то, что Дума дважды отвергала предложение обратиться к московским властям с рекомендацией восстановить памятник, все же этот вопрос еще нельзя считать окончательно решенным. Последнее слово - за Московской Думой. Константин Симис: Оценивая политическое и нравственное значение этих инициатив, ни в коем случае нельзя забывать, что речь идет о памятнике человеку, который стал организатором и первым руководителем ЧК - органа, руками которого проводилась политика геноцида, политика уничтожения целых слоев населения. Дина Каминская: Нельзя забывать и о том, что именно Дзержинский ввел в советском государстве практику взятия заложников и лично подписывал приказы о расстреле тысяч ни в чем не повинных людей, взятых на Лубянку в качестве заложников. И если Феликс Дзержинский сохранился в памяти народной, то главным образом как символ политики террора, проводившегося органами ЧК. Константин Симис: Но возвращение памятника Дзержинскому стало бы не просто символом реанимации, нравственной реабилитации преступной деятельности советских органов безопасности. Эта, вроде бы чисто символическая, акция была бы воспринята многими сотрудниками ФСБ как сигнал к возврату к практике, казалось бы, канувшей в прошлое вместе с тоталитарным советским режимом. Дина Каминская: Ну, на мой взгляд, и сегодня деятельность органов ФСБ свидетельствует о том, что сотрудники этой службы отнюдь не потеряли надежду вернуть этому ведомству то положение, которое занимали органы безопасности в Советском Союзе. И потому сегодня особенно актуально обратиться к анализу принятого в 1995-м году закона о ФСБ. Актуально посмотреть, наделяет ли он федеральную службу такими функциями и полномочиями, которые дали бы возможность этому ведомству занять то же место, играть ту же роль, какую занимали и играли советские органы безопасности. Константин Симис: И начнем с функций, которыми закон наделяет ФСБ. Прежде всего бросается в глаза, что к компетенции ФСБ закон относит борьбу с чисто уголовными преступлениями - такими, как коррупция, незаконный оборот наркотических средств и оружия, контрабанда, организованная преступность. А если учесть расплывчатость такого состава преступления, как организованная преступность, и то, что перечень который я привел, завершается формулировкой "и другие преступления", то можно утверждать, что компетенция ФСБ распространяется практически на борьбу с любыми сколько-нибудь серьезными преступлениями. Боюсь, что это создает легальное основание для формирования в России супероргана, которого не должно быть в демократическом государстве. Дина Каминская: Особую опасность таит в себе то обстоятельство, что закон о ФСБ создает легальную возможность заниматься политическим сыском. Напомню, что в Советском Союзе КГБ осуществлял тотальный контроль над жизнью общества в значительной мере благодаря тому, что он был наделен функцией политического сыска. И вот теперь действующий закон л ФСБ возлагает на этот орган "выявление, пресечение и раскрытие ... общественных объединений, ставящих своей целью насильственное изменение конституционного строя Российской Федерации". А для осуществления этой задачи органы ФСБ имеют право применять оперативно-розыскные мероприятия. То есть по своему усмотрению внедрять в любую, стоящую в оппозиции к власти, партию своих секретных информаторов, прослушивать телефонные разговоры, перлюстрировать корреспонденцию партии и ее членов, то есть заниматься политическим сыском. Константин Симис: Сотрудники ФСБ могут организовать слежку за любым политическим деятелем, за любой партией. Пример того, как эти возможности сотрудники ФСБ используют на практике, мы приводили в начале нашей беседы. Напомню, что сотрудники петербургского управления ФСБ пытались внедрить секретных информаторов в партию "Яблоко". Партию, которую даже при самом богатом воображении трудно заподозрить в намерении насильственными средствами изменить конституционный строй Российской Федерации. Дина Каминская: Есть основания полагать, что оперативно-розыскное мероприятие, о котором у нас шла речь, - случай отнюдь не единичный. Ведь о нем стало известно только благодаря тому, что студенты, которых пытались завербовать, отказались стать сексотами и нашли в себе гражданское мужество не испугаться угроз и публично заявить о случившемся. А когда работник органов добивается согласия... Кто знает, сколько таких случаев? Константин Симис: В странах с давней демократической традицией органы безопасности также наделены правом проводить оперативно-розыскные мероприятия в интересах защиты общества, государства. И в этих странах проведение таких мероприятий связано с необходимостью ограничивать конституционные гарантии неприкосновенности личности, жилища, телефонных переговоров, корреспонденции. Но в этих странах оперативно-розыскная деятельность органов безопасности поставлена, в отличие от деятельности ФСБ, под жесткий судебный контроль. И это сводит к минимуму возможность злоупотреблений при проведении органами безопасности оперативно-розыскных мероприятий. Дина Каминская: Следует иметь в виду, что это - не формальный, а вполне действенный контроль. Вот например, в Соединенных Штатах разрешение на проведение каждой конкретной операции правомочен давать только судья. Константин Симис: О том, насколько серьезно в Соединенных Штатах относятся к ограничению конституционных гарантий, свидетельствует усложненный порядок получения разрешения на проведение каждой оперативно-розыскной акции. Так, ходатайство о разрешении на ее проведение может быть подписано только министром юстиции или кем-либо из его заместителей. Не только сотрудники ЦРУ или ФБР, но даже руководители этих федеральных органов безопасности не вправе, минуя министерство юстиции, обратиться в сую с подобным ходатайством. Дина Каминская: А вот по российскому закону об оперативно-розыскной деятельности, которым руководствуется ФСБ, такое ходатайство может подписать "один из руководителей соответствующего органа, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность". Какого уровня руководитель? Какого подразделения - федерального или любого другого? В законе ответа на эти вопросы нет. Сказано только, что список таких должностных лиц, имеющих право подписывать ходатайства, определяется внутренним ведомственным актом. Константин Симис: Ни в законе об оперативно-розыскной деятельности, ни в законе об ФСБ нет ничего о том, какие данные, какие аргументы должны быть приведены в ходатайстве. А ведь понятно, что без этого разрешение на проведение конкретного оперативного действия превратится в полную формальность. Дина Каминская: В Соедиенных Штатах реальность судебного контроля обусловлена, в частности, тем, что согласно законам, регламентирующим порядок надзора за законностью, должны быть представлены доказательства того, что эта операция необходима, чтобы предотвратить готовящееся или раскрыть уже совершенное преступление. Константин Симис: Более того, в ходатайстве должны быть приведены убедительные документы, свидетельства, что для достижения этих целей не могут быть использованы иные средства, не требующие проведения оперативно-розыскной акции. Дина Каминская: И все же, главный порок закона о ФСБ, повторяю, заключается в том, что деятельность этой службы не поставлена под контроль судов. В правовом государстве недопустимо положение, при котором органы безопасности могут ограничивать конституционные гарантии граждан не по решению суда, а только с санкции прокурора. Константин Симис: А есть и такие мероприятия, которые органы ФСБ могут проводить даже без санкции прокурора. Закон дает им право "беспрепятственно входить в жилые и иные принадлежащие гражданам помещения, на принадлежащие им земельные участки, на территории и в помещения предприятий, учреждений и организаций, независимо от формы собственности". Дина Каминская: Казалось бы, в законе, который дает органам ФСБ право вторгаться в жилые и в служебные помещения тех чьей бы то ни было санкции, должно быть исчерпывающе четко указано, какие экстраординарные обстоятельства могут оправдать столь чрезвычайную акцию. Однако статья закона сформулирована так, что практически оставляет органам ФСБ право по собственному усмотрению вторгаться куда угодно, когда они сочтут это необходимым. Константин Симис: Вообще закон не устанавливает систему эффективного контроля за деятельностью ФСБ. Я имею в виду контроль не только за проведением оперативно-розыскных мероприятий. Об этом мы уже говорили. НЕ решена также проблема контроля за деятельностью службы в целом. И это создает предпосылки для того, чтобы в России орган безопасности стал суперорганом, поставленным над обществом. Правда, в законе о ФСБ имеется глава, посвященная этой проблеме, и в ней предусмотрен контроль со стороны всех трех ветвей власти. Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что юридический механизм такого контроля не может считаться реальным. Дина Каминская: Казалось бы, в законе предусмотрен судебный контроль за деятельностью органов ФСБ, но сводится он к праву потерпевших от действий этих органов обжаловать эти действия в суд. Но, во-первых, это контроль постфактум, и уже в силу этого он неэффективен. В во-вторых, и это еще одно свидетельство неэффективности такого контроля, в законе ничего не сказано о том, какие санкции может наложить на виновных суд, если признает жалобу обоснованной. Константин Симис: В странах с устоявшейся демократической традицией суды могут взыскать с органов государственной безопасности в пользу потерпевшего возмещение не только за материальный, но и за моральный ущерб. Причем, как показывает, например, практика Соединенных Штатов, суммы взыскиваются весьма внушительные. В законе же о ФСБ порядок возмещения ущерба потерпевшими от произвола этой организации вообще не предусмотрен. И Пресненский межмуниципальный суд, признав, что обыск в помещениях холдинга "Медиа-Мост" был проведен с нарушениями закона, ограничился тем, что обязал ФСБ и генеральную прокуратуру вернуть холдингу все изъятое при обыске. Дина Каминская: А вот за законодательной властью закон о ФСБ не закрепляет никаких контрольных функций в отношении органов этой службы. В законе указано, что депутаты Государственной Думы и члена Совета Федерации вправе получать сведения о деятельности ФСБ. Но ведь право получать информацию - это не контроль, это только условие для осуществления контроля. А о том, как члены палат парламента могут использовать полученную информацию, какие меры могут предпринять для пресечения нарушений закона, в законе ничего не сказано. Константин Симис: По существу, закон, который мы анализируем, выводит деятельность ФСБ и из-под надзора прокуратуры. Правда, в законе сказано, что органы прокуратуры осуществляют такой надзор. Но там же содержится оговорка, которая сводит эту декларацию на нет. А предмет прокурорского надзора, сказано там, не входят "сведения об организации, о тактике, методах и средствах осуществления оперативно-розыскной деятельности органов ФСБ". Но что же в таком случае входит в предмет прокурорского надзора? Ведь опасность того, что органы ФСБ нарушат конституционные права граждан связана именно с тем, какими методами и средствами они осуществляют свою деятельность. Дина Каминская: И тут уместно поставить вопрос: кому же подчинен этот орган? Четкий ответ дан в статье 1 закона: "Руководство деятельностью органов ФСБ осуществляет президент и правительство Российской Федерации". Фактически, как показывает практика, все силовые органы, в том числе и ФСБ, подчинены только непосредственно президенту. И тут не могу не сказать: если такой несовершенный закон, закон, не способный защитить граждан от произвольного нарушения властью их конституционных прав, станет юридической основой правления "жесткой руки", реальной станет опасность превращения России в авторитарное государство. |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
