Косово - злая кровь
Ведущий Андрей Шарый

Шарый:

В рамках программы Континент Европа вы слушаете передачу Косово: Злая кровь.

Крюизиу:

Я не думаю, что Милошевич виноват во всем. Милошевич - только верхушка айсберга, он только капля злой сербской крови... Я сказал бы: не человека нужно убивать, а зло в человеке, уничтожить эту его злую кровь.

Восстань, Сербия!
Восстань, царица!
Дай твоим чадам увидеть твое прекрасное лицо.
Защити наши сердца
и обрати на нас свой взгляд,
Дай нам услышать свой чудесный голос.


Восстань, Сербия!
Ты слишком долго спишь,
застыв во мраке,
А сейчас - проснись сама
и разбуди сербов!

Шарый:

К середине лета, через полгода после начала военного конфликта в Косово, боевые действия так или иначе охватили примерно половину территории области. Албанская косовская освободительная армия активно действовала на трех фронтах: в старом партизанском крае, лесистом районе в долине реки Дреница, в широкой полосе вдоль 160-километровой границы Югославии с Албанией и в окрестностях административного центра Приштины. Потери албанской стороны составили более 600 человек, преимущественно мирных жителей. По мнению приштинского специалиста по вопросам миграции Рифата Бльяку, число беженцев превысило полмиллиона человек; 200 тысяч их них находятся под открытым небом. Международные организации общее количество косовских беженцев оценивают в 240 тысяч человек.

В конце июля югославская армия и сербская полиция предприняли наступление практически на всех косовских фронтах. Сербам удалось разблокировать автомагистрали между главными городами области: Приштиной, Печем, Призреном. Штурмом взята главная снабженческая база сепаратистов в пограничном районе - село Малишево. С начала августа продолжалась осада пограничного села Юник, в котором сосредоточены значительные силы повстанцев. Сербские источники сообщили: взят главный оплот повстанцев в Дренице - село Ликовац, где располагался штаб албанской партизанской армии. Лидер националистической Сербской радикальной партии, вице-премьера правительства Сербии Воислав Шешель заявил: "Теперь албанские террористы сидят в деревнях, куда можно добраться только на лошади". Ему ответил представитель КОА Якуп Красничи: "Албанцев никому не удастся поставить на колени. Мы будем сражаться с сербскими вандалами до победы - или до последнего дыхания".

Вскоре албанцы восстановили контроль над Ликовацем. В Дренице вновь началась словно напоказ, специально для иностранных журналистов устроенная жизнь самопровозглашенной партизанской республики, официальной валютой в которой признан не югославский динар, а немецкая марка.

Когда идет война, переговоры возможны только о приостановке боевых действий - и ни о чем другом. Выставленный албанскими политиками лозунг независимости Косово не принят ни Белградом, ни мировым сообществом. В албанском политическом штабе царит неразбериха; авторитет непризнанного Сербией президента Республики Косово Ибрагима Руговы оспаривается его соратниками по борьбе, стоящими на радикальных позициях. А сербскому режиму, Слободану Милошевичу отсутствие единства в рядах албанцев, отсутствие единой политической платформы дает возможность продолжать этническую чистку территории.

Власи:

Главная мечта Милошевича и режима Милошевича: сербское Косово. Поймите одно: все косовские албанцы, до последнего человека находится в конфликте, в столкновении с этим режимом. Вне зависимости от наших политических пристрастий и взглядов на методы борьбы - кто-то уже взял в руки оружие, а кто-то, как я, еще надеется на мирное решение кризиса. Конфликт, так же как и распад бывшей Югославии, подогревается сербским национализмом - национализмом численно превосходящего народа. Сербы ведь никогда не стремились выделить Сербию в отдельное государство, они стремились к расширению границ за счет территорий других народов.

Шарый:

Азем Власи, в прошлом - любимец Тито, югославский комсомольский вожак, был последним лидером автономной области Косово в составе Сербии, автономии, упраздненной режимом Слободаном Милошевича в конце восьмидесятых годов. После распада Югославии Власи занялся адвокатской практикой, защищая албанцев, обвиняемых сербскими властями в терроризме и контрабанде оружия. Уйдя из политики, он редко встречается с журналистами - но остается участником политической игры.

Власи:

Косово может остаться в составе Югославии в качестве федеральной единицы, на правах нынешних Сербии и Черногории. Но прежде нужно договориться, что это будет за государство и будет ли оно вообще называться Югославией. Ибрагим Ругова уже упустил блестящую возможность: когда албанский народ единогласно поддержал его намерения найти мирное решение проблемы, он, вместо того, чтобы развивать динамичное политическое движение, перевел процесс борьбы в состояние пассивного ожидания. Поэтому шанс получили радикальные политики. Поэтому развитие ситуации диктует не РугОва, не легальные албанские органы власти, а Косовская освободительная армия. КОА возникла как реакция на постоянные репрессии сербских властей, как реакция на тот факт, что албанцы оказались единственным народом во всей бывшей Югославии, который потерял многие права, но ничего не получил взамен.

Шарый:

Теоретическим прологом к тому, что творится сейчас в Косово, стали национальные войны последних лет: и чеченская, и карабахская, и боснийская - войны, в которых тоже кипела злая кровь. Почему люди разных национальностей, веками жившие на одной земле, взялись на оружие? У политиков искать ответов бессмысленно: жажда власти - или желание сохранить власть - слишком порой затемняет их разум. Еще и поэтому в Приштине я встретился с албанским режиссером Экремом Крюизиу. За три десятилетия лет работы в кино он снял больше 30 документальных и игровых лент, и ни одна из них не была посвящена войне.

Крюизиу:

Через дорогу живет мой сосед-серб Ранко. У него есть сын Жарко. Не дай Бог, чтобы с ними что-то случилось. Когда в Приштине проходили демонстрации, Ранко перепугался, а я сказал ему: если что, я тебя спрячу. А если сербы начнут митинговать и дурить, я у тебя спрячусь. Мне несчастье моего соседа Ранко не поможет: ни один народ не может построить свое счастье на несчастье других. У нас даже такая пословица есть: если хочешь вонзить в кого-то иглу, позаботиться прежде о том, чтобы оба ее конца были острыми. У меня, как и у Ранко, есть сыновья и внуки, и все богатства мира не стоят слезы моего внука. Сделайте из Косово Калифорнию - но если мой внук будет плакать, я не буду счастлив.

Шарый:

В разгар разговора в комнату въехал на трехколесном велосипеде пятилетний мальчуган - внук режиссера. Знаете, сказал Крюизиу, дети в Приштине давно уже не играют в индейцев и ковбоев. Они играют в сербских полицейских и албанских партизан из Косовской освободительной армии. Я спросил у госпожи Крюизиу, угощавшей нас кофе: а вас не пугают эти игры? Мадам Крюизиу грустно улыбнулась: если мои внуки станут партизанами, сказала она, я буду только счастлива.

...Косовская столица - город, изуродованный социалистическими представлениями об урбанизации, вдобавок еще и здорово запущенный. Громады многоэтажных микрорайонов, заросшие чертополохом пустыри, удушливая летняя пыль. В албанских кварталах - дома за двухметровыми глухими стенами, узкие улочки, на которых копошится чумазая ребятня. Детскую площадку в Приштине я видел только одну - за высокой металлической сеткой детского сада. А вот мусорные кучи попадаются на каждом шагу.

В приштинской гостинице "Гранд" я познакомится с 12-летним сербским пареньком Драганом. Драган каждое утро по двойной цене снабжал меня газетами, за гроши купленными в киоске за углом. "Как зовут твоих приятелей?" - как-то спросил я. "Йово, Владо, Милан, Боро", - перечислил паренек, не назвав при этом ни одного албанского имени. "А албанские друзья у тебя есть?" "Нет, - помотал головой Драган - К тому же я не знаю ни слова по-албански".

Не мог похвалиться знанием албанского языка и живущий четверть века в Косово сербский детский писатель Ацо Ракочевич, который, помимо литературного творчества, занимается и политикой. Ракочевич - один из лидеров Сербского движения сопротивления, национальной организации, претендующей на роль выразителя интересов всех косовских сербов. "Совместный образ жизни в последнее десятилетие претерпел тотальный распад", - грустно констатировал Ракочевич, затушив в пепельнице с народным орнаментом сигарету "Дрина". Кто и что тому виной? Кто, например, виной тому, что, кроме профессиональных переводчиков, среди знакомых Ракочевича нет ни одного серба, говорящего по-албански?

Ракочевич:

Сербы очень быстро прощают все обиды - не скажу, что забывают, но прощают. Вы знаете, что с сербами творили турки, австрийцы; немцы, итальянцы, албанцы во время мировых войн... Но здесь же была нормальная жизнь! Сербы установили с албанцами нормальные отношения. А сейчас? Иногда я встречаю своих албанских коллег - прежде мы общались, вместе пили кофе, спорили - если они идут группой в несколько человек, то никто даже не поздоровается. Если наедине встретимся, то албанец может сказать "Добрый день", а если убедится, что никто за ним не наблюдает - даже руку подаст и на пять минут задержится в разговоре.

Цитата из книги албанского политолога Али Якупи "Два албанских государства и проблема объединения нации".

До сегодняшнего дня Косово остается под сербско-черногорской оккупацией. Политика славян всегда заключалась в том, чтобы эту оккупацию представить как свое суверенное право. Для того, чтобы подтвердить якобы имеющиеся на Косово исторические права, сербская квазинаука создавала и создает мифы и легенды. Эти мифы - только инструмент для осуществления геноцида албанского народа. Бесстыдное уничтожение коренного населения области спланировано проводилось десятилетиями. Подлинные корни исторических мифов о Косово - в потребностях сегодняшней сербской политики, в ее экономических и геостратегических интересах. Как и нацизм, терроризм, любое другое зло, основанное на политике порабощения, идеология сербского режима заключается в стремлении доминировать над другими народами.

Ракочевич:

Сербское движение сопротивления возникло как отпор террору коммунистической партии и террору албанцев. Когда мы увидели, что произошло с сербами в Хорватии и Боснии, когда здесь вновь проснулся албанский терроризм, сербское Косово вновь заволновалось. И не без причины! Албанцы требуют соблюдения прав человека, хотя у них и сейчас все права есть, но ими они почему-то не пользуются. Мы не испытываем особого доверия к власти, а потому многие сербы в селах вынуждены самоорганизовываться.

Шарый:

Я наблюдал эту готовность сербов отстаивать права своего народа - например, в селе Кузмин к югу от Приштины. В деревне дворов 30, все мужчины, включая древних стариков, вооружены кто чем. Стоят на постах у околицы, но пока отпор дают не албанским партизанам, а иностранным журналистам, досаждающим вопросами. В село Кузмин еще не пришла война, но люди ждут ее и боятся. Вернувшись в Приштину, я прочитал в одной из западных газет заявление полевого командира Косовской освободительной армии по прозвищу Лев. "Я может быть, и не выгляжу внешне, как лев, - сказал он, - Но охотиться на сербов умею". Сербы в косовских деревнях рассказывали мне о зверствах албанских повстанцев. Албанцы повествовали о варварстве сербской полиции. Абсолютное большинство этих историй основано на слухах и страхе. Некоторый итог подвела коллега - Энн Томпсон из американского агентства Эй-Пи: "Истории о варварстве и насилии питают взаимную ненависть и еще дальше отдаляют сербов и албанцев друг от друга". Но и у тех, и у других крепнет решимость: родной земли не отдадим ни пяди.

Ракочевич:

Косово должно остаться в составе Сербии! Косовское поле для сербов примерно то же самое, что Куликовское поле для русских - с той разницей, что русские свою битву выиграли, а сербы проиграли. Где бы серб ни находился, в какой бы стране ни жил - все равно Косово остается национальной святыней, и просто так эту землю он никлому не отдаст. Ни о какой албанской республике Косово не может быть и речи - потому что это означает создание Великой Албании.

Шарый:

Последняя книга Ацо Ракочевича называется "Человек, который скачет по воздуху". Это детская военная проза - только вдумайтесь в определение жанра - дневник сербской девочки Милицы из Боснии, отец которой погиб во время авианалетов НАТО, а семья превратилась в беженцев. "Я думал, что Милица - обычная девочка, - пишет Ракочевиц, - Но я ошибался. Она не была ребенком. Милица была маленьким человеком". "Как сделать так, чтобы ваши книги читали и албанские дети?" - спросил я. Ацо Ракочевич только пожал плечами.

Над Косово поднимается новая заря,
В Косово рождается новый сербский день,
Монастырь Грачаница, осиянный святостью,
Ждет сербского праздника.


О, Косово, Косово,
Моя любимая земля,
Земля славных витязей 
                         Милоша и Лазаря - 
сербская земля!

Йокич:

Много уже говорилось о том, что для сербов означает Косово: это колыбель сербского народа, колыбель сербской государственности. Но если для меня как серба или черногорца это много значит, я не имею права отрицать наличие таких ценностей и у других народов: Иерусалима у евреев, Нотрдама у французов... Иначе каким бы гражданином новой Европы я был? Сербы - один из самых цивилизованных народов Европы, и причины наших бед не в том, что кто-то питает к сербам ненависть. Сербы в силу стечения исторических обстоятельств оказались на пути из Европы на Ближний Восток, где веками сталкивались интересы великих держав.

Шарый:

Директор исторического музея в Приштине Бранко Йокич снабдил меня толстенной монографией этнографа Татомира Вукановича под названием "Дреница: сербские святыни". С потрясающей подробностью и любовью к деталям автор на трехстах пятидесяти страницах излагает аргументы, которые позволяют считать Косово исконно сербским краем. В ставке албанского политического командования, в штаб-квартире партии Демократический союз Косово, в нагрузку к интервью я получил адекватный ответ: монографии "Преследования албанцев и сербская колонизация Косово", "Косовский вопрос на Балканах", "Демографические реалии Косово", "Два албанских государства и проблема объединения нации". Какой национальной правде верить? Говорит албанский режиссер Экрем Крюизиу.

Крюизиу:

Албанцы поселились в Кососо задолго до сербов. Но это не важно. Важно то, что албанцы живут здесь сейчас. Вот сербы говорят: православные храмы - гарантия того, что Косово - сербская земля. А я думаю, что храмы гарантируют только возможность молиться Богу. Когда я слушаю югославский гимн, у меня в душе ничто не шевелится. "Гей, славяне, пока вы живы..." - отличные стихи, отличная музыка. Но я - не славянин. Проблема в том, что Югославия никогда не была просто географическим понятием, а была этническим термином.

Гей, славяне, еш те живи
Дух наших дедова,
Док за народ сердце бие
ньихових синова.


Живи, жили дух словенски
Живече вековима 
Залуд прети понор пакла,
Залуд ватра грома.

Крюизиу:

Албанцев на Косово некому защищать, у них нет своего государства, нет армии, авиации и полиции. Если есть в Европе несчастный народ - то это албанцы. Никогда, во всей истории, албанцы не нападали на своих соседей. А сейчас мы оказались в незавидном положении. Может быть, если бы албанцы получили контроль над Косово, они стали бы хуже сербов. Но этого никто не знает, а факты таковы: именно албанцы в Косово подвергаются гонениям.

Каждый народ переживает всплеск национального самосознания. Немцы и французы воевали друг с другом пятьсот лет - а теперь обнимаются и целуются. Они уже прожили этап обостренного самовосприятия. А албанцы были лишены возможности построить свое государство! Когда половина населения и половина исторической территории находится вне границ твоего государства - это проблема, которую надо решать. Вы можете вспомнить басков или корсиканцев, но чужие беды меня в данном случае не волнуют. Может быть, малые народы могут жить в окружении больших. А для албанцев самое лучшее - единое государство. Но сейчас на этом никто не настаивает: албанцы требуют только свободы равноправия с другими народами.

Шарый:

Новый фильм Экрема Крюизиу, снятый в полуподпольных условиях на семейной киностудии "Лабиа интернэйшнл", называется "Любовь проклятых гор". Крюизиу создал этнографическую горскую поэму, юные албанские герои которой, девушка из Нью-Йорка и парень из косовской деревни, не могут быть счастливы, потому что их любовь разделена пропастью цивилизации. А сербский режиссер Горчин Стоянович предложил зрителю политизированную версию несчастной любви: в его фильме "Слепень" албанский юноша-повстанец Мильяим на свою сладкую беду повстречал сербскую красавицу Ариану. Мильяим не говорит по-сербски, Ариана не знает албанского, но влюбленных отдаляют друг от друга не языки - а политика и грядущая война.

Шарый:

У директора приштинского исторического музея Бранко Йокича есть дочка по имени Ваня, очень симпатичная двадцатилетняя студентка. Ване фильм "Слепень" не понравился. "Так в жизни не бывает", - сказала она. И продолжила: "Эти белградцы совершенно не понимают, что на самом деле происходит Косово. Ваня раздраженно пожала плечами: "Мне, например, и в голову бы никогда не пришло влюбиться в албанца".

В девяти километрах от Приштины расположен женский монастырь Грачаница. Та самая "сбпска баштина" - "сербская историческая крепость", о которой писал в своей книге Татомир Вуканович.

В маленьком темном храме в воскресное утро я отстоял службу. На древней фреске прямо над моей головой Христос через ангела пересылал королевскую корону царю Милутину и супруге его Симониде - основавшим монастырь в начале XIV века. Справа возносил вострый меч святой ратник Меркурий.

Настоятельнице монастыря Грачаница матери Теодоре 57 лет. 46 из них она провела за монастырскими стенами. Эти стены почти двухметровой толщины, но и за ними от жизни не спрятаться.

Теодора:

Это страна Югославия, это - сербская земля! Грачаница основана за 70 лет до Косовской битвы, когда ни турок, ни албанцев тут в помине не было. Сербы не могут сидеть и молча смотреть, как убивают их соплеменников, как сжигают их дома. У албанцев ведь была автономия. У них все было, у них была свободная жизни, какой не было ни в Нью-Йорке, ни в Лондоне. Клинтон жил хуже них! Но они требовали свою страну, начали демонстрации - вот и потеряли все.

Сербы - это люди, избранные от Бога. И они будут страдать до Страшного суда. Сербы - самый миролюбивый народ, поэтому они и страдают: их не терпит дьявол. Не албанцы в Косово их притесняют - их преследует дьявол. А сербы - мученики божьи. Все, что в жизни происходит, серб должен вытерпеть, зная: гонения будут продолжены до дня Страшного суда!

Сказано в писании: страшное время грядет! А любви не хватает. Вот двадцатый век! Брат пошел на брата, сестра на сестру. То, что происходит на косово - только часть грядущей катастрофы. А ведь человек - нежная душа. Я вот что тебе скажу: Бог сотворил человека только чуть-чуть хуже, чем ангела. Человек - почти ангел. Ты молодой, я старая монашка, а потому слушай, что я скажу: да если бы каждый человек думал о своих поступках - Рай был бы на земле. Люди бы целовались на улицах, любили бы друг друга! И не было бы войн!

Шарый:

У ворот монастыря, напротив кафе с символическим названием - "1389 год", это дата знаменитой битвы на Косовом поле, проиграв которую, сербы на пять столетий попали под зависимость от турок, меня терпеливо дожидался новый приятель - таксист Агрон Абази. Хитрый Агрон сумел приспособиться к ситуации: теперь он первым не приветствует клиентов, дожидается, пока поздороваются с ним. И потом отвечает - на сербском или на родном албанском. Иначе, объясняет он, могут возникнуть проблемы: любой албанец почувствует раздражение, если таксист-соплеменник примется говорить с ним на чужом языке, чаевых ни за что не дождешься.

Агрон уверяет, что хоть завтра готов уйти в партизаны, в Косовскую освободительную армию. Просто время еще не пришло. А так почти у каждого из ребят припрятана винтовка, доверительно сообщает он, форсируя мотор раздолбанного "Мерседеса". "А вообще я политикам не верю, потому что они злые люди - говорит Агрон и советует, - И ты тоже не верь. Ни нашим, ни сербам не верь".

Да я, в общем, и не верю.

Ерлиу:

Если вы спросите: готов ли я взять в руки оружие для того, чтобы защищаться - я отвечу "да". Албанцы в Косово всегда ощущали себя под оккупацией. Временами была либерализация, нам давали какие-то права, но всегда албанцев бросали в тюрьмы и убивали. Каждый день я просыпаюсь в страхе от сербской полиции. Вы даже не можете представить себе, что это значит - быть албанцем в Косово. Смысл не во флаге и не в гимне. Смысл в том, что мы до сих пор не свободны.

Шарый:

Наим Ерлиу - самый молодой член руководства Демократического союза Косово. Стеснительный, очень интеллигентного вида юноша, врач по образованию, и политик, как сам он разъясняет по принуждению. Наим куда осторожнее в выводах, чем таксист Агрон: положение обязывает, да и с журналистами он уже сталкивался не раз. Но и Наим Ерлиу, как и все остальные - без всякого исключения - мои собеседники настаивал на исключительном праве своего народа на истину в данном, конкретном случае. Вот оно, мое главное впечатление от поездки в Косово: ни сербы, ни албанцы не допускают и мысли о том, что их бывшие соседи, а нынешние непримиримые противники могут быть хоть в чем-то правы, что решение любой проблемы предполагает компромисс, и при этом непременно отбрасываются радикальные, экстремистские варианты. Даже робкие, даже безобидные попытки призвать к такому компромиссу безжалостно пресекаются.

...Приштинская городская радиостанция Радиоконтакт была закрыта сербскими властями в начале июля, через двое суток после того, как в эфире стали звучать ретрансляции передач западных радиостанций на сербском и албанском языках. Министерство информации быстро отыскало нарушения в порядке получения радиожурналистами лицензии. Я побывал на Радиоконтакте - там работают совсем молодые ребята, совсем далекие от политики, и потому, может быть, сумевшие в обстановке почти всеобщего политического безумия сохранить здравый смысл. Но все они - Лидия, Африк, Бильяна - были явно растеряны. Слушать радио в Приштине - довольно скучное занятие: помимо музыки, в эфире звучат новости, в которых, как правило, лишь один главный положительный герой.

Крюизиу:

Я не думаю, что Милошевич виновен во всем. Милошевич - верхушка айсберга, он только капля злой сербской крови. Личность играет роль в формировании политики, но личность без народа, без окружения, без атмосферы ничего не значит. Милошевич три или четыре раза побеждал на выборах. Да, он обманывал избирателей при этом, но что это за народ, который снова и снова позволяет себя обманывать? У нас говорят: если тебя обманули один раз - тебе не повезло, если обманули много раз - ты просто глупец. Я не говорю, что сербы - глупый народ, потому что прекрасно знаю богатую сербскую культуру. Я сказал бы: не человека нужно убивать, а зло в человеке, уничтожить эту его злую кровь.

Шарый:

Экрем Крюизиу - кинорежиссер, и мыслит он категориями не столько политическими, сколько моральными. Часто бывает, впрочем, что люди искусства куда лучше государственных мужей представляют себе картины будущего. Вот один вариант, весьма пессимистический: действие фильма сербского режиссера Срджена Драгоевича "Возвращенец из Гааги" разворачивается в Югославии 2030 года, разоренной стране, все население которой говорит на сербско-албанском языке. Но это пока - антиутопия. "Международные посредники будут возвращаться домой только для того, чтобы повидаться с семьями и сменить рубашки на чистые", - пообещал журналистам в Приштине американский дипломат Ричард Холбрук, во многом усилиями которого три года назад была окончена война в Боснии. Но и ему не дано знать, сбудутся ли предсказания антиутопии Драгоевича.

В этом сезоне сербская труппа Народного театра в Приштине готовит премьеру "Ревизора" Гоголя, а албанская ставит чеховского "Дядю Ваню". А в 30 километрах от города сербы и албанцы ведут друг с другом изнурительные бои.

Из выступления лидера Сербского движения обновления Вука Драшковича на встрече с членами партии. "Лично о себе я могу сказать, что моя жизнь утратила бы всякий смысл, если бы Сербия потеряла Косово. Понятие "Косово" вошло в мою душу еще до того, как я понял, что я - серб. Я убежден в том, что Абрахам Линкольн и Джордж Вашингтон, творцы Америки и создатели американской демократии, будь они живы, приехали бы сейчас в Косово для того, чтобы защитить Сербию. Потому что Сербия отстаивает здесь принципы американской демократии".

Шарый:

Вот неполная хроника одного, обычного дня новой югославской войны. Косово, вторник, 11 августа 1998 года. Двое албанцев убито и шестеро ранено во время артобстрела села Петрово в 35 километрах от Приштины. Подразделения югославской армии и сербской полиции продолжали обстрелы сел в районе Штимлья. В селах Скивьяна и Новосело в районе Джаковицы под открытым небом находилось около 15 тысяч албанских беженцев. Югославские пограничники в районе поста Дева к западу от Джаковицы пресекли попытку перехода границы группой вооруженных албанцев. В бою один албанец убит, еще один ранен. При нападении отряда КОА на сербский контрольный пункт на шоссе Дечаны - Джаковица убито шестеро полицейских. Еще один сербский полицейский ранен на дороге Клина - Печ. Группа международных наблюдателей в селе Ликоче в районе Дреницы встретилась с полевым командиром Косовской освободительной армии. В район Дечан прибыла колонна югославской армии в составе 36 танков и еще 74 единиц боевой техники. Сербская полиция продолжала осаду опорных пунктов Косовской освободительной армии в селах Юник, Прилеп, Глоджане.

...За минувшие шесть месяцев, если верить сообщениям албанских источников, сербская полиция по обвинению в терроризме и контрабанде оружия арестовала около 900 человек. Один из судебных процессов завершился 12 августа в Приштине. Обвиняемых, четверых албанцев, приговоренных в итоге к длительным срокам лишения свободы, защищал адвокат Азем Власи. "В действительности вы судите этих людей не за совершенное ими, - заявил он в зале суда, - а за то, что в Косово идет вами же развязанная война".

Власи:

Милошевич производит кризис для того, чтобы потом управлять процессом его разрешения. Он рождает войну для того, чтобы потом вести переговоры. У Милошевича нет политического варианта решения косовской проблемы, он сам толкает албанцев к войне. У Сербии нет воли, нет энергии, нет экономических интересов для того, чтобы вести такую войну. Косово военной силой не удержать: напротив, самый лучший способ оттолкнуть Косово от Сербии - война против албанцев.

Теодора:

...Я вот что тебе скажу: Бог сотворил человека только чуть-чуть хуже, чем ангела. Человек - почти ангел. Мы молодой, я старая монашка, а потому слушай, что я скажу: да если бы каждый человек думал о своих поступках - Рай был бы на земле.