Seventh Continent

06.07.97

"Седьмой континент", программа радио "Свобода", посвященная Интернету. У микрофона - Алексей Цветков.

Неделю за неделей, уже скоро два года, мы воспеваем в этой программе достоинства и красоты всемирной компьютерной сети - нового средства общения людей и обмена информацией, без таможен и цензуры.

Тем не менее, мы далеки от того, чтобы закрывать глаза на теневые стороны Интернета. Нам уже не раз доводилось обсуждать виртуальные сборища расистов и педофилов, не преминувших воспользоваться неожиданной свободой и массовостью доступа. Пришло время поговорить еще об одной предполагаемой проблеме: о патологическом пристрастии к Интернету, о подмене реальной жизни долгими ежесуточными скитаниями по киберпространству, среди полувоображаемых собеседников и друзей. Тема сегодняшней передачи: "Интернет как диагноз".

Затем наш корреспондент из Томска Михаил Кречмер расскажет, к каким печальным последствиям порой приводит неумеренное доверие к Интернету.

В английском языке уже давно существует термин "компьютерная вдова", русского эквивалента которому я пока не слышал. Он употребляется применительно к женщине, чей муж с головой ушел в компьютер, и всплывает на поверхность лишь затем, чтобы лечь спать или отлучиться на работу. На этот счет существуют десятки анекдотов и поговорок, но приводить их мы не будем, потому что речь пойдет не о компьютерах, а об Интернете. Это - далеко не одно и то же. Компьютерный энтузиаст имеет дело с машиной, и если он не совсем поврежден в уме, вполне это понимает. Энтузиаст киберпространства, по крайней мере такой, о котором сегодня пойдет речь, имеет дело в первую очередь с людьми, но общается он с ними совсем иначе, чем это происходит в повседневной жизни.

Тот факт, что многие погружаются в Интернет как в омут, не имея сил или желания вернуться на поверхность, известен давно. Любопытен казус, который я откопал, конечно же в Интернете, в одном из номеров газеты "Нью-Йорк таймс" за позапрошлый год. Некто Марк П. злоупотреблял алкоголем. Он попытался совладать с этой проблемой с помощью компьютера у себя на работе, беседуя в сети с другими жертвами змия, желающими исправиться, и даже обнаружил виртуальный филиал организации "Анонимные алкоголики". Поначалу все шло замечательно. Затем на смену старой проблеме пришла новая. Он стал все дольше задерживаться на работе. Находясь в сети, он переставал замечать бег времени. Жена решила, что он вновь взялся за стакан.

Подобного рода анекдотические сведения и их любительские обобщения привлекли внимание профессионалов, ищущих приложения своим глубоким познаниям. Недавно средства массовой информации облетело известие о докладе на очередном конгрессе Американской психологической ассоциации под названием: "Пристрастие к Интернету: возникновение нового клинического синдрома". Тут я, как нередко в этих передачах, упираюсь в лингвистическую проблему: английское слово addiction, которое я здесь перевожу как пристрастие, имеет более широкое значение, и применимо к широкому спектру явлений - от наркомании и алкоголизма до чисто психологической зависимости, в том числе таких повсеместно признанных в науке психических отклонений как патологическая страсть к азартной игре, анорексия, кокаинизм, клептомания, и так далее. Именно в ряду этих последних и должен, по мысли автора доклада, стоять новоявленный синдром.

Доклад принадлежит перу профессора Питтсбургского университета Кимберли Янг. Эта ученая женщина сделала свое открытие на основании результатов опросов примерно четырехсот человек во Всемирной паутине. После недолгих поисков я обнаружил там страницу доктора Янг с пресловутым опросником - он занимает двадцать пять страниц, и невольно приходит в голову мысль, что человек, без острой нужды убивающий время на заполнение двадцатипятистраничной анкеты, почти наверняка нездоров, но вряд ли следует изобретать новый диагноз; проще подыскать среди уже существующих.

Я ни в коем случае не стал заполнять многотомный опросник, но изучил его в достаточной степени для того, чтобы иметь право заявить во всеуслышание: лично я здоров, хотя по службе провожу в Интернете многие часы. Ваша вера в это, дорогие слушатели, для меня важнее, чем вера в мою непричастность, скажем, кокаинизму или клептомании. Дело в том, что я намерен посеять в ваших душах сомнение в достоверности открытия питтсбургского доктора; более того, те, кто заметит в моем повествовании плохо скрытую ухмылку, будут недалеки от истины.

Прежде, чем разобраться в предполагаемом патологическом пристрастии к Интернету, попробуем понять, каким образом сетевое общение отличается от бытового. В повседневной жизни люди бывают всех калибров и свойств - красивые и не очень, общительные и стеснительные, повелительные и уступчивые, веселые и мрачные. В Интернете, где, по крайней мере на текущий момент, главным средством общения является текстовое слово, многие из этих свойств для собеседника неочевидны, хотя не все удается одинаково скрыть: привычку к покорности, например, нелегко подменить авторитетностью. Тем не менее, многие из тех, кто в обыденной жизни держится особняком и не имеет друзей, в киберпространстве вольны строить себе личность и биографию заново, и завоевывать популярность с помощью придуманных качеств. Излишне объяснять, что кое-кто видит в этом новый шанс, взамен утраченному по эту сторону дисплея - то ли из-за невыгодной внешности, то ли по вине характера. Общим местом стал юмористический рисунок: одна собака говорит другой: "В Интернете никто не знает, что ты - собака". В американском слэнге слово "собака", dog, означает некрасивую женщину.

Более того, некоторые из этих безликих сетевых людей расширили сферу своего общения до самых широких пределов, вплоть до изобретения так называемого "киберсекса" - нечто вроде пресловутого телефонного секса, только бескорыстно и, главное, без тембра голоса, который может подвести.

Теперь вообразите себе, что взамен скучной жизни в изоляции и без друзей вы получаете возможность вести новую, неизмеримо богаче, хотя и лишенную ряда внешних аспектов. Но ведь именно эти аспекты вы и пытаетесь спрятать от собеседников и партнеров, не правда ли? Кто вправе винить такого человека и подозревать его в патологии по той лишь причине, что он урывает лишний час для общения с новыми друзьями, которых прежде никогда не имел? И уж тем более, кто вправе его диагностировать и возвращать с виртуальных небес на постылую землю, кто вправе, к примеру, внушать некрасивой женщине, что она некрасива и обязана смириться с этим фактом, а не витать в эмпиреях? Тот, чья карьера зависит от сенсационного доклада на научном конгрессе, от упоминаний в престижных газетах, от раздувания академического авторитета. И первое, и второе - фиктивно, только в первом случае никому не вредит, чего о втором не скажешь.

Я не имел возможности ознакомиться с докладом Кимберли Янг, но набрел в Интернете на доклад Виктора Бреннера из университета МаркЕтт. Этот доклад, хотя на ту же тему и основанный на аналогичной методике, не претендует на сенсационность, но косвенно вскрывает все недостатки метода Кимберли Янг, о которых умалчивает пресса. В частности, Бреннер упоминает, что в составленный им опросник были включены вопросы из так называемой "шкалы частоты" Джексона. Пример: среди вопросов, выясняющих ваше пристрастие к Интернету, вдруг появляется такой: когда вы в последний раз видели человека в очках? Отвечающий на анкету всерьез почти наверняка будет поставлен таким вопросом в тупик, и это позволяет отсеять праздных респондентов, отвечающих наугад. Просмотрев бесконечную анкету Янг, я не нашел там ничего подобного.

Далее, Виктор Бреннер отмечает, что помещение анкеты во Всемирной паутине уже отчасти ее обесценивает, поскольку лица с предполагаемым пристрастием обычно пользуются другими протоколами Интернета, разработанными для живого общения, вроде IRC или комнат для бесед компании "Америка онлайн".

И самое главное: респонденту, который вышел на опрашивающего сам, то есть единственным возможным в Паутине образом, следует относиться с крайней настороженностью - он никак не может считаться статистически случайным. А уж в случае Кимберли Янг случайность и корректность статистической выборки почти начисто исключена: все ее респонденты принадлежат к классу людей, совершенно не знающих, что делать со своим временем, и согласных тратить часы на заполнение бесконечной и нудной анкеты. Эти люди, как я уже обмолвился выше, уже имеют свой диагноз - новый им незачем.

Но моя главная претензия к доктору Янг и подобным ей академическим труженикам не сводится к некорректности методики. На мой взгляд, психологи, как и правительства, не имеют ни малейшего права навязывать людям нормы поведения, пока сами эти люди не совершают противоправных и антисоциальных действий. Лично я считаю составление опросника в двадцать пять страниц симптомом опасной патологии, хотя пока не придумал ему звучного названия.

К счастью, у меня есть и единомышленники. Журнал Wired, в переводе "Подключенный", приводит слова другого психолога, Айвена Голдберга, который характеризует открытие доктора Янг - цитирую - как "дерьмо". Надо сказать, что Голдберг имеет особое право на такое суждение: именно ему принадлежит идея патологического пристрастия к Интернету, по аналогии с кокаинизмом и анорексией. Но его идея была пародийной, а ищущие поживы психологи и журналисты имеют нюх на все, кроме юмора.

Пристрастное поведение, не переходящее границ патологии, существовало и будет существовать всегда. Прежде всего это поведение творческое: тысячи людей терпели лишения, разваливали собственные семьи и карьеры, тратили годы жизни на создание чего-то, что в одном случае из тысячи оказывалось шедевром, но без порожних девятисот девяноста девяти было бы невозможным. Человека, безвредно коротающего часы в Интернете, провозглашают отклонением от нормы - с тем же успехом можно объявить ненормальным того, кто часами просиживает у телевизора или даже за книгой. В конечном счете все сводится к тому, что доктору Янг надо как-то добывать деньги и престиж. Лучше бы она перешла на кроликов, но и кроликов тоже не хочется давать в обиду.

В одном из недавних посланий в электронной почте слушатель спросил меня, почему я в моих передачах бОльшую часть внимания уделяю Всемирной паутине, и почти никогда не упоминаю о разговорных каналах Интернета. Дело в том, что я там практически не бываю - мне там скучно. Я, как уже установлено, здоров даже со строгой точки зрения Кимберли Янг. Но и тех, кому там весело, пичкать таблетками не намерен.

Радио "Свобода", программа "Седьмой континент". А теперь, в качестве наглядного урока к только что изложенным мыслям, послушаем рассказ Михаила Кречмера - виртуальную романтическую историю с неожиданным концом.

Кречмер

С Антоном мы познакомились несколько месяцев назад. Его представили как отличного компьютерного дизайнера. Говорили, что к нему выстраиваются в очередь солидные фирмы в надежде за хорощие деньги получить отлично выполненную работу или хотя бы консультацию. Антон - скорее человек богемы, чем просто технарь. Пижонистого вида, большой оригинал в плане всяческих прибамбасов, всегда таскает с собой рыжий кожаный портфель, который ему привезли чуть ли не из Колумбии и дорогую зажигалку "Зиппо", в чехле на поясе.

Общаться с ним было достаточно просто, однако вначале он пытался меня экзаменовать по поводу компьютерных знаний. Потом наши отношения сами собой наладились и мы стали приятелями.Я ему предложил одно выгодное дело и Антон, немного подумав, согласился.

Как-то вечером мы сидели после работы в пивном баре и попивали темное немецкое пиво. Он рассказывал о себе, и о том, что ему было бы гораздо спокойнее жить в какой-нибудь Новой Зеландии. Ведь хорошие специалисты нужны везде. Конечно, пришлось бы переучиваться работать на "Макинтоше", но это не проблема.

В своих разговорах о жизни Антон большой оригинал: в нем уживаются анархист, художник, демократ и технократ. При этом не любит распространяться о политике, но говорит, что буржуазно-демократическая революция в России ему пошла на пользу. Что касается личной жизни, то по молодости он женился потом (как и многие) развелся. После пережил несколько бурных романов, однако ни семьи, ни детей так и не завел.

Мы уж было собрались идти по домам, но тут он предложил взять еще по пиву и неожиданно сказал: "Знаешь, я наверное скоро женюсь". И рассказал вот какую историю.

Встретились они с Анной больше полугода назад в "чате". "Чат" - это одно из проявлений Интернета. Означает "болтовня" или "дружеский разговор". Собеседники из самых разных частей света подключаются к одному известному им каналу и ведут разговор друг с другом с помощью клавиатуры. Наберешь свою реплику - она сразу появляется на экране у всех участников беседы. Так люди спорят, обмениваются информацией и просто знакомятся.

Антон увлекся одной из версий виртуального Чата ( у нас его называют три-дэ Чат). Там не просто набираешь текст, а еше участвуешь в некоем виртуальной действе, передвигаясь на экране в виде одного из примерно пятнадцати образов. Заходишь в разные виртуальные комнаты, подходишь к фигуркам собеседников и так далее. Все твои действия видят участники разговора, точно так же и ты видишь все, что делают они. Надо сказать, что игрушка эта невероятно увлекательная. Приходилось встречать людей,просиживающих за ней сутками и реплики из дальних стран типа: "У меня сейчас полшестого утра. Прервусь на 15 минут чтоб погулять с собакой. Увидимся позже".

Здесь Антон и встретился с Анной. Она стояла посреди виртуальной площади в виде светловолосой девочки с голубыми глазами, долго не хотела с ним завязывать разговор. Это его подстегивало еще больше и в конце концов он добился ее внимания. Оказалось, что она из Финляндии, и в свои 22 года учится в столичном университете. Он написал немного о себе, подчеркнув что не женат, а потом предложил обменяться адресами электронной почты.

Первым пришло ее письмо. Она расскзала, что учится на факультете сельского и лесного хозяйства Хельсинсккого университета. Сейчас живет в студенческом городке Викки, а вообще-то родом из небольшого города с западного побережья и компьютер - одно из ее теперешних увлечений. Письмо было написано простым и правильным английским, без особых затей и кокетства. Антон в тот же день отослал ответ. Описал свою работу, увлечения и жилище. Старался быть сдержанным в письме, и"зря не забивать себе голову", но неожиданно для себя на следующий день стал вспоминать все, что знает о Финляндии. Получилось немного: линия Маннергейма, "страна тысячи озер", золотые медали лыжников, и все в том же духе.

Из книг и кинофильмов приходил на ум лишь Райво - герой народного фильма "Особенности национальной охоты". Райво, совсем ошалевший от того, что увидел по эту сторону границы. Ну еще - описание жизни финских бандитов в запредельном детективе Георгия Миронова "Месть командира". В пАре с другим его романом "Русские бригады" эта книга могла бы считаться путеводителем по местам боевой славы русской мафии. Особенно в Европе.

После четвертого письма Анны он уже достаточно много знал о ней и ее семье. Знал, что у финской студентки действительно голубые глаза и светлые волосы, что у нее есть младший брат и две огромные собаки, а отец работает на большом рыбацком корабле. Ему нравилось, что в Анне наряду с женским лиризмом была почти мужская рассудительность. Что она выбрала для себя нормальную специальность и ближайшую практику будет проходить в лаборатории арктических исследований. В общем, в один прекрасный день он понял, что влюбился. Следующее письмо к ней было длинным и почти откровенным признанием.

Она, похоже, испугалась разговоров о смысле жизни, любви и всем таком прочем. Даже замолчала на несколько недель. Потом вдруг прислала письмо, полное какой-то новой энергии и свежих суждений. Их письма с этого дня становились более теплыми и осмысленными. После трех месяцев такой переписки Антон пригласил Анну приехать для встречи в Петербург, все расходы он брал на себя.

"Не знаю, что из всего этого получится, - сказал мне Антон в конце своего рассказа, - но чувствую, что в моей жизни грядут серьезные изменения." Было уже поздно, мы попрощались и разъехались по домам.

Мне оставалось только порадоваться за двух молодых людей. Они никогда не встречаясь, нашли друг друга, по сути, с помощью электронной игрушки. Вот уж действительно, неизвестно, где найдешь, и где потеряешь.

Вскоре я узнал, что ни в какой Питер, а тем более Финляндию он не поехал. Что писала ему никакая не Анна, а два парня из того же столичного финского университета. Два молодых шутника с бурной фантазией, решившие кого-нибудь разыграть. Этим "кем-нибудь" оказался Антон. Антон, который уже никогда не будет доверять девочкам с голубыми глазами, болтающим приятные слова с экрана монитора.