Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
15.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[24-10-05]
Ваши письмаВедущий Анатолий Стреляный Из Екатеринбурга пишет наш старый знакомый Александр Ливчак. Тамошние бандиты в милицейских погонах ни на кого, кажется, так не скрежещут зубами, как на этого дотошного и бесстрашного человека. Благодаря ему уже несколько человек из них, правда, не очень высоких чинов, оказались за решёткой. "Здравствуйте, Анатолий Иванович! Год назад был принят указ "О государственной поддержке правозащитного движения". Тогда было много споров о том, стоит ли правозащитникам якшаться с государством, не подомнет ли оно нас. Я предложил не гадать, а попробовать. Если помните, я писал вам, как сам оказался в милиции в роли задержанного. Там я насмотрелся всякого, и с тех пор решил заняться защитой прав задержанных. К этой работе я решил привлечь Уполномоченного по правам человека в Свердловской области Татьяну Мерзлякову. Я полагал, что "человека с улицы" вроде меня, милиция проверять "обезьянники" одного не пустит. Мерзлякова, хотя и не сразу, но все же поддержала меня. Полагаю, что решающее значение имели мои публикации, первая из которых появилась в вашей передаче. По каждому делу я писал книжечку, расширяя её по мере накопления материала. Моя первая брошюра "Как я тягался с ментами" выдержала пять изданий. Эти книжечки мы рассылали по многим адресам. Это действовало. Дела доводились до суда, выносились обвинительные приговоры. О каждом случае милицейского беспредела я писал Мерзляковой, и она подключала к нему своих юристов. Правда, должен сказать, что когда мои предложения выходили за рамки наказания "стрелочников", они отклика не находили. Тем не менее, я считаю, что мы сделали много полезного. Мы добились осуждения дюжины "ментов", научили многих граждан защищать свои права. В общем, дело пошло, и нам даже удалось получить финансирование под него. И тут наш союз рухнул", - пишет господин Ливчак. Признаться, я всё ждал, когда он это напишет. "Выяснилось, что шустрым ребятишкам из аппарата Уполномоченного я был нужен только для того, чтобы получить грант. Ну, а как тратить денежки, они и сами сообразят. Они поступили просто - перестали пускать меня на порог. Что я теперь могу сказать о взаимоотношениях государственных и общественных правозащитников? Вывод очень простой. В аппарате Уполномоченного сидят такие же чиновники, как и в других местах. Они привыкли грести все под себя. И поступать с ними нужно так же, как и с другими чиновниками: заставлять их исполнять свои обязанности. Инструмент здесь тот же: публикации, гласность. Я написал книжечку: "Казенные правозащитники: охота за грантами". Если интересуетесь, пришлю. Мне говорят, что мусор из правозащитной избы выносить нельзя. "Менты" говорят то же самое: кругом бандиты, мы с ними боремся, а вы нас ослабляете своими придирками. Но я считаю, что все острые вопросы, в том числе и правозащитного движения, нужно обсуждать открыто. Иначе загнием. Александр Ливчак, Екатеринбург". Обязательно присылайте свою книжечку, Александр. Врождённые полицейские и врождённые уголовники везде слеплены из похожего теста. Они хорошо понимают друг друга. К тому же многие уголовники, как известно, "работают" почти полицейскими: "стучат" друг на друга. Можно сказать, что уголовник - стукач по своей природе. Только благодаря этому полиции удаётся раскрывать большинство преступлений. Так - во все времена и у всех народов. Схватить преступника и сделать из него "добровольного помощника", как это называлось в советские времена, - одно дело, и дело... ну, не то, что святое, а полезное, это и есть полицейская работа. Но унижать человека, пытать его - другое. В каждом полицейском участке (тоже во все времена и у всех народов) есть хотя бы одна "белая ворона" - уважающий себя "мент": человек, которому не нравится, что его товарищи издеваются над задержанными и заключёнными. Кино не врёт. Вы уже поняли, Александр, к чему я веду. Может быть, надо искать таких мужиков и действовать вместе с ними. Для них это небезопасно, но они калачи тёртые. "В Таганроге, как известно, родился Чехов, - беру следующее письмо, - и город не устает генерировать чеховские сюжеты. В газете "Таганрогская правда" был помещён анекдот: "Сидит Буратино и размышляет: и зачатие у меня непорочное, и отец-плотник..." Этот анекдот стал причиной обращения местных батюшек к властям. Газета, мол, оскорбила чувства верующих, она и раньше дезориентировала своих читателей в вопросах веры, поэтому святые отцы просят сделать внушение главному редактору, обязать его публично принести извинения, а также отдельным письмом изложить им отношение газеты к православию. Из мэрии письмо православных, как водится, переслали тому, на кого они жаловались: редактору газеты. Тот во всеуслышание объявил свою позицию: "Во-первых, мне непонятно, почему святые отцы обратились в мэрию, а не в редакцию. Во-вторых, я тоже человек верующий, но не лишенный чувства юмора". После этого батюшки обиделись ещё больше. Они, оказывается, не хотели, чтобы публике стало что-либо известно. Их вполне устроило бы, если бы редактор позвонил старшему из них и в частной беседе принес извинения. Старший - это отец Александр, настоятель Свято-Никольского храма. Журналистам всё стало ясно. Отца Александра очень хорошо знают в Таганроге. Некогда он возглавлял здешний комсомол, потом был директором лесоторговой базы, откуда исчез накануне милицейской проверки. Через некоторое время Александр Клюньков опять обнаружился в родном городе, но уже в ризах", - здесь письмо заканчивается. Удивляет не то, что господин Клюньков был комсомольским вождём, а стал священником и довольно высоко поднялся: настоятель храма - это не низко. Удивляет скорее то, что в промежутке он служил по торговой части. Впрочем, я знаю ещё двух-трёх таких батюшек, об одном как-то даже писал. "В торговле деньги надо было делать, - говаривал он, - а тут они сами идут в руки". (Что не мешало ему и в Бога верить - дело на Руси обычное.) Что до Клюнькова, то напрашивается вывод, что в комсомоле он делал карьеру не случайно. У него, как мы слышали, есть склонность к идеологической работе с населением. Был на своём месте в комсомоле - оказался на своём месте и в церкви. Они неистребимы, блюстители благомыслия и благообразия. И всегда им хочется не только блюсти те или иные порядки, но и устанавливать свои. Понятно, что отделение церкви от государства для таких людей очень нежелательно, им хочется опять их соединить: чтобы усилить свою власть властью чиновника и полицейского. В прошлом, кстати, были крупные мыслители, которые почти оправдывали цензурное рвение церковников, говоря, что иначе не утвердились бы великие религии, а они должны были утвердиться, чтобы объединять и укрощать двуногих. Мол, если бы не преследовали еретиков, то в конце концов каждый стал бы еретиком на свой собственный манер, а это - вечная война всех против всех. В наши дни, когда всяк верит во что горазд, когда кругом столько диких сект и кружков, лучше понимаешь тех мыслителей, и как не радоваться, что веротерпимость становится общественной привычкой. Давно лежит в почте радио "Свобода" письмо от Андрущенко Владимира Павловича из Житомирской области. Он направил это письмо президенту России, а нам прислал копию: "Здравствуйте, уважаемый Владимир Владимирович! Тема письма - милицейский беспредел в России, а переполнило моё терпение убийство близкого знакомого, которое произошло в Москве на Киевском вокзале. Вместе работали на заводе. Он газоэлектросварщик, перед отъездом позвонил домой, имел при себе 1200 долларов. Официальная версия: избит хулиганами, обнаружен на вокзале в бессознательном состоянии. Умер в реанимации на третий день, не приходя сознание. Мы, его друзья, знаем, что убила его милиция. Остались жена, двое детей и могилка. Хоть с могилкой повезло, а то масса работяг пропадает в Москве бесследно. Я не наговариваю на милицию. Дело в том, что милиция на Киевском вокзале стоит на каждом шагу, начиная с перронов метро и заканчивая платформами возле вагонов. Бандитам и хулиганам там просто нет места. Все озабочены одним: как побольше урвать. Система работает чётко, согласованно. Если вас ободрали на кольцевой станции метро (а счёт-расчёт производится на втором ярусе, в проходе, в вентиляционном помещении), то даже выдают устный пропуск, потому что дальше стоит ещё не один. Пароли меняются. Например, надо сказать: "Проверили. Патронов и гранат нет". У каждого отделения милиции своя специализация. Например, отделение напротив гостиницы "Киевская" зарабатывает на регистрации продавцов и покупателей (рынок рядом), а также делают "крышу" цыганкам-мошенницам и продавцам палёной водки-коньяка. Всё схвачено, и если подъезжает ОМОН, то им достаётся самое постное место при входе в подземный переход. Но пароль на них не действует - они из другой конторы". Так же подробно автор этого письма, Андрущенко Владимир Павлович, описывает, как грабят людей милиционеры, сопровождающие поезда, пограничники и таможенники. Пишет он президенту России. Читаю дальше: "Промелькнула мысль - может и глупая. Рейтинг у вас, Владимир Владимирович, и так высокий, но насколько бы он поднялся, если бы вы лично на каком-нибудь "Жигулёнке" отловили взяточника-гаишника или вот таких мародёров на Киевском вокзале. Немножко вас подгримировать, на голову - северную шапку, в руки взять обязательно длинную (не новую) спортивную сумку - они клюют на длинные сумки. А паспорт я бы вам свой дал. Вы ведь молодой и смелый человек - все помнят ваш полёт на истребителе. Да и ходили же в народ инкогнито короли и цари, и помнят это и через столетия. Очень надеюсь, что с вашей канцелярии утечки не произойдёт, а то ведь убьют". Как мы слышали, милицейская группировка организованной преступности на Киевском вокзале действует по некоторым правилам. Одно из них не разрешает грабить одного человека больше раза в течение часа, а то и нескольких часов. Беспредел допускает другая группировка - та, что называется ОМОНом. Слово "беспредел" вошло в обиход из уголовной среды. Допускать беспредел - значит не считаться с обычаями этой среды. Дело, видимо, в том, что ОМОН не пасётся на вокзале в порядке постоянной службы. Он наведывается время от времени. Это шакалы, которые подъедают то, что остаётся от пиршества других зверей. Важный вопрос: почему эти другие злодействуют по правилам? Думаю, потому, что боятся довести людей до такого состояния, что те начнут устраивать самосуды. А что такое самосуд, мы знаем. Тут ответ и на другой вопрос: почему годы идут, а российская милиция не перестаёт быть преступным сообществом, по определению наших слушателей - самым крупным из преступных сообществ в стране? Потому что её терпит население. Её терпят гости столицы. Если бы каждый, кого ограбили, делал хотя бы то, что сделал написавший Путину и на радио "Свобода" Владимир Павлович Андрущенко. Не хочу сказать, что бандиты в погонах уже перестали бы быть бандитами. Но орудовали бы наверняка потише. Господина Дроздова, автора следующего письма, продолжает занимать вопрос: "Почему путь от коммунизма к капитализму оказался мирным, в отличие от кровавого пути от капитализма к коммунизму в начале прошлого века?" Он предлагает следующий ответ: "Коммунистическая партия была не партией народа, а партией масс. Безликая масса не знает дороги и полагается на своих вождей. На них же она сваливает и ответственность. Вожди захотели, чтобы развалилась самая мощная компартия в мире. Они постановили, что должен исчезнуть с исторической арены СССР - пусть так и будет, им, вождям, виднее. Развал этой партии и этой страны не только не улучшил положение массы, но значительно ухудшил. Но то ли из-за отсутствия систематической идеологической обработки, то ли ещё от чего-то пошёл процесс превращения массы в народ. Люди захотели знать свои корни, стали оживать традиции", - пишет господин Дроздов. По специальности он преподаватель химии, а на досуге, по его словам, много читает по истории. Социологии и философии в круге своего чтения он не называет, но, видимо, этим предметам тоже уделяет внимание. Я сужу по тому, что он различает "массы" и "народ". Слово "массы", понятие "массы" имеет свою историю и теорию. Масса - то же, что толпа. Это скопление людей, у которых есть общие мнения и чувства. Мнения обычно глупые, поверхностные, а чувства грубые, низменные. Вместо "масса", "толпа" ещё говорят "средний человек", "человек улицы". "Средний человек" всегда предвзят, это кладезь предрассудков. В России были в ходу такие обозначения, как "чернь", "подлый народ". "Подлый народ" звучало не ругательно, но подлец - уже ругательно. "Ночью подлый народ до креста пропивался в кружалах, а утрами истошно вопил, становясь на правёж". Правёж - порка. В ХХ веке слово "массы" полюбили социалисты, фашисты и коммунисты. Они прибавили к нему такие слова, как "народные", "трудящиеся", "рабочие" "пролетарские", и то, что получилось - "народные массы", "трудящиеся массы" - стало звучать в их устах возвышенно, так что хоть молись. И молились. Обожал "массы" Ленин, ничто ему так не нравилось, как "по капле литься с массами". "Средний человек" необычайно поднялся в своих глазах, когда стал прилично зарабатывать, сделался массовым потребителем. В ХХ веке он стал жить, как король - в XVIII, даже лучше. Он и власть получил почти под стать королевской: её дала ему демократия, всеобщее избирательное право. За его голос розвернулась борьба, ему стали угождать сильные мира сего, люди искусства. Один крупный философ назвал это "восстанием масс" - победным восстанием. Очень точно господин Дроздов написал о превращении советской массы в народ: "Люди захотели знать свои корни". Народ - это масса, которая сознаёт свою историю и культуру, намечает себе будущее и стремится к нему. Не могу сказать с уверенностью, что письмо, которое сейчас прочитаю, следует считать письмом массы, толпы, "среднего человека". Впрочем, посмотрим. "Анатолию Стреляному. От такой-то, - есть фамилия, имя-отчество, адрес. - Прошу: прочтите это письмо. Адресую Путину В.В. Какую же вы нам жизнь устроили, В.В.?! В прошлые годы, когда были оклады 300, 400, 600, 800, 1200, 1800 рублей, цены были: окорок - 37 рублей килограмм, колбаса - 29 рублей, картофель - 10 копеек, пусть даже и рубль, кино - 5 рублей, квартплата, свет, газ - копейки. Сейчас - дальше идёт страница цифр: оклады, пенсии, цены; нашим слушателям это всё известно, читать не буду. - Это же ужас, - говорится в письме. - Куда вы, В.В, смотрите? Денег не хватает даже на простую пищу, а одежду и обувь не покупали с 1991 года. Как при коммунистах запаслись, так и донашиваем. А всё склоняете коммунистов!" (Что-то я не замечаю, чтобы их особенно "склоняли" в путинской России. Скоре они склоняют всех, кем недовольны.) "При коммунистах мы жили, и каждый год ездили отдыхать на Черное море, это простой люд! А сейчас существуем, еле-еле концы с концами сводим. Не умеете править государством - уйдите с арены! Дайте другим дорогу, может, другие, более умные, сделают жизнь порядочную для простых людей. Сколько можно издеваться над нами? Как началось с Горбачёва, Ельцина, и вы то же самое продолжаете. Ведь всё развалили: и государство, и армию, и промышленность, и всё, всё! Сколько можно разваливать? Ну, поимейте совесть, разгоните всех олигархов, которые нагло захапали наши акции и стали миллионерами. Боже мой! На что же ты смотришь сверху? На эту несправедливость? Скоро без порток, то есть, будем ходить, как первобытные". Да, я, пожалуй, решусь сказать, что это пишет толпа, обездоленная толпа. Вряд ли она так уж уверена, что один человек, пусть он и президент страны, способен сделать нищими миллионы. Но она очень хочет быть в этом уверенной, потому и повышает голос. А вот люди, которые пишут нам о нематериальном ущербе, который причинил России Путин, - это, по-моему, не толпа. Почти в каждой почте радио "Свобода" есть такие письма. Одно из них только что пришло от заключённого - страшно грубое, язык - сплошная "феня", для перевода на русский у меня нет времени, а смысл... смысл мне, например, понятный и близкий: если мы, мол, "блатные" да "братки", так мы и говорим соответственно, и в соответственных местах находимся, а тебя не поймёшь: то ли ты президент, то ли из наших. Я сознаю, в какое противоречие впадаю, когда говорю, что письмо с воли от простого обездоленого человека - это письмо толпы, а письмо из зоны от рецидивиста, знающего только "феню", - не письмо толпы. Автор в этом случае определяется содержанием - по-моему, глубоким содержанием. Нематериального ущерба своему народу Путин причинил действительно больше, чем материального. Он показал плохой пример - пример грубости. Он заговорил со своим народом языком и тоном (да, тоном - тоже!) блатных. Это большой грех против культуры, в том числе и политической. Не царское дело - изъясняться на языке отбросов общества. И не дело царских послов - изъясняться на этом языке. В письме из Люберец от человека, который когда-то входил в "перестроечное" руководство этого подмосковного города, говорится, как наши слушатели, конечно, догадались, о господине Черномырдине. Недавно, как известно, президент Украины Ющенко поменял премьер-министра своей страны: Юлию Тимошенко - на Юрия Еханурова, тоже входившего в штаб "оранжевой революции". Российский посол в Украине Виктор Черномырдин приветствовал это решение, чего ему показалось мало. Он подчеркнул, что украинская конституция даёт президенту право по собственному усмотрению назначать главу правительства. Послу и этого показалось мало. Он решил усилить свою мысль, сделать её совсем уж выразительной и доходчивой. "Не ваше дело, - сказал он украинским журналистам, - почему президент снял премьер-министра. Его право! Морда не понравилась - и снял, и никому не обязан это объяснять". Я цитирую по памяти, но смысл - один к одному, а "морда не понравилась" - это слово в слово. "Уважаемый Анатолий Иванович! - читаю письмо. - Вопрос первый. Наш посол в Украине считает, что должен санкционировать или не санкционировать решения президента этой страны. Почему? Кто ему дал право накладывать резолюции на указы Кучмы, а теперь Ющенко? Вопрос второй. Черномырдин считает необходимым информировать о своих резолюциях народ страны своего пребывания. Почему? Вопрос третий. Почему он употребляет такие слова, как "морда"? Обращаю ваше внимание, что в данном случае оно относится к лицу красивой женщины, каковой является бывший премьер-министр Украины". Ответы на все три вопроса этого слушателя очевидны. Их можно облечь в самые осторожные слова, но всё равно звучать они будут так жестко, что хочется сразу найти смягчающие обстоятельства. Я вижу два таких обстоятельства. Как в большинстве подобных случав, господин Черномырдин высказывался по простоте душевной. Это первое. А второе - наличие примера. Мне думается, что если бы президент России говорил другим языком, то и его посол как-нибудь обошёлся бы без "морды". Смог бы. В крайнем случае - промолчал бы. Мы говорили о толпе, о том, что толпу называют "средним человеком". Это "социальное животное, сорвавшееся с цепи", - так выразился один теоретик. Есть ещё слово. Хамство. Толпа - это хамство. Господин Черномырдин, каким он то и дело предстаёт перед публикой - это посол российской толпы в Украине, посол российского хамства. В виде ещё одного смягчающего обстоятельства можно сказать, что часто это - добродушное хамство, весёлое, простецкое. Один человек прислал штук сто своих крылатых выражений. Я выбрал два. "Часто женщины в Господе ищут музыку, а мужчины - здравое зерно". Под музыкой, как можно понять, подразумевается настроение, то есть, конечно, любовь. Что ещё ищет женщина! А "под здравым зерном" что имеется в виду, сразу и не угадать. Может быть, какие-то полезные сведения, законы и правила? Второе выражение: "Не гонимая правда - ложь". Это, наверное, в том смысле, что чистая правда обязательно кого-то задевает, так или иначе. Не знаю, что бы я делал, если бы вся почта радио "Свобода" состояла из таких писем. Пришлось бы озаглавить её как-нибудь так: "В мире мудрых мыслей". |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
