Ведущий Анатолий Стреляный

Письмо из Тбилисской станицы Краснодарского края: " Что нужно сделать, чтобы начали работать все производства, чтобы нам платили за труд совместимо с мировыми ценами на товары, чтобы не лютовали чиновники, чтобы директора и предприниматели не жили по своим собственным законам? Ответ очевиден, но радио "Свобода" его не дает. Надо не жалеть денег на судебную систему. На тысячу граждан должен быть один судья. Мигов Владимир Владимирович, из рабочих и сам рабочий." На месте этого слушателя я тоже хотел бы получать "совместимо с мировыми ценами на товары". Но для этого нужно, чтобы мир покупал эти товары. А чтобы это произошло, в стране должно прибавиться не только порядка, которого жаждут многие, но и хозяйственной свободы, о которой говорят единицы.

В прошлой передаче я читал из письма ровенского экономиста Тихомирова, который прислал нам свой проект "третьего пути" для послесоветского пространства. Я остановился только на одном предварительном замечании господина Тихомирова, а именно на том, что подавляющее большинство советского населения не подозревало о сталинском терроре. Я сказал, сославшись на собственный опыт советской жизни, что сталинский террор - это главное, что советское население знало и не забывало ни на минуту. Слушатели спрашивают, почему я не огласил проект господина Тихомирова. За недостатком времени. Этот проект держится на трех китах. "Распределение продуктов по общему соглашению" (это слова Энгельса), "пожизненное закрепление кадров" и "массовая партия самоуправления трудящихся", охватывающая поголовно всех снизу вверх - все бригады, участки, цеха, заводы. Ничего не говорится о том, как быть, если иная бригада не захочет состоять в этой партии, а попробует создать свою, чтобы бороться против "пожизненного закрепления кадров" и "распределения продуктов по общему соглашению," Зато подчеркивается советская "коллективистская психология", "общинный дружеский характер жизни" как "стержень духовности и единства нации." Короче, я не могу не согласиться с одним львовским слушателем, который мечтает об "идейных колхозах", о крестьянской общине двадцать первого века (для двадцать первого века) и пишет мне, что такие люди, как он, никогда не переведутся. Он особо призывает не отмахиваться от них, не насмехаться над ними, а уважать их "благородство и бескорыстие", они ведь думают не о чем-нибудь, а о "защите социума". ("Защита социума" - значит "защита населения.") Конечно, не переведутся, конечно, думают. Ровно сто лет назад Антон Павлович Чехов, трезвейший из русских людей, писал, что община и культурное сельское хозяйство, как он понимает, несовместимы, что община имеет смысл, когда на страну совершают набеги дикие звери или соседи под стать им, "теперь же, - писал он, - это толпа, искусственно связанная как толпа арестантов." И добавлял: "наше всенародное пьянство и глубокое невежество - это общинные грехи". Прошло сто лет - и, как ни в чем не бывало, нам докладывают о своем "благородстве и бескорыстии" те, очень даже не безграмотные, слушатели "Свободы", которые не только из себя никак не выдернут "стержень общинной духовности", но хотели бы воткнуть его в каждого.

Анна Александровна Мальцева из Москвы: "Уважаемый Анатолий Иванович! Много лет вам пишу, но не отправляла своих писем, так как от цинических действий наших деятелей меня трясет, и так изменяется почерк, что вам не разобрать."

Господин Левиков из Могилева, Анна Александровна, считает, что разбирать любой почерк - моя обязанность. В прошлой передаче я сказал, читая его письмо, что не могу разобрать, то ли он Марат, то ли Мирон. "На вашей работе, - пишет он в связи с этим, - нужно лучше разбираться в почерках. Я - Левиков Марат Ильич. Если Левиков и Левинов путают часто, то то, что вы спутали Марат и Мирон, свидетельствует о вашей низкой квалификации. И ваше начальство это понимает. Если в первой передаче была фраза, что почерк у меня, как у врача, то в последующих она была аккуратно вырезана. Вот это цензура!" О письме Марата Ильича я сказал: "Пишет грамотно, как хороший учитель русского языка, но неразборчиво, как врач." При повторах передачи никто это предложение не укорачивал, Марату Ильичу показалось, хотя он - из самых внимательных наших слушателей... и был бы самым признательным, а не только внимательным, если бы мы не чернили советскую действительность. Считает, что в Советском Союзе люди жили лучше, чем на Западе, и огорчен, что многие, под влиянием радио "Свобода", другого мнения. Пишет: "Боже мой, до чего же подлое существо - человек, как мало людей честных и бескорыстных, а во власти и в печати - вообще ни одного." Марат Ильич употребляет слово: "концепция": "Концепция радио "Свобода,"- пишет он, - заключается в том, что жизнь в СССР была намного хуже западной." Уважаемый Марат Ильич, человек - существо, конечно, не безупречное, но упомянутая "концепция" все-таки самая что ни на есть советская - важнейшая из советских концепций с ленинских времен. Даже Сталин признавал, а Хрущев только о том и говорил, что Запад живет лучше, и что надо быстрее его догнать. От этой мысли не отказались и при Брежневе, она красной нитью проходила через все важнейшие документы партии и правительства.

Возвращаюсь к вашему письму, Анна Александровна Мальцева из Москвы: "На этот раз я писала каждый день с 8 сентября, думаю, что теперь мой почерк будет вам доступен. Я вас прошу прочесть по радио мое обращение к Примакову - может быть, поможем ему найти деньги в своей стране, а не направлять взоры по сторонам. Денег в России много, но наши деятели не любят об этом говорить, так как эти деньги у них, в привилегиях. Пока мы вам доверяем, вы можете сейчас сделать то, что побоялся в свое время сделать Ельцин. Он выступил против льгот, но ему захотелось до конца попользоваться всеми льготами лично самому, а потом забыл остановиться. Если вы этого не сделаете, то этого не сделает никто, даже Явлинский. О привилегиях не говорит никто, только мы, советские рабы. Сколько денег наши правители имеют на своих счетах в иностранных банках? Будьте мужественны, Евгений Максимович, сделайте так, чтобы этими деньгами они помогли вам в реформах,"- обращается к Примакову Анна Александровна Мальцева из Москвы.

При советской власти население бедствовало из-за бесхозяйственности и огромных военных расходов. При Ельцине попытались резко сократить военные расходы и покончить с бесхозяйственностью. Сократить военные расходы помешала чеченская война, покончить с бесхозяйственностью - приватизация, обернувшаяся "прихватизацией." Судя по тому, что говорит и уже делает Примаков, военные и прочие расходы на "могущество" страны будут расти, а бесхозяйственность - не уменьшаться, ведь делать Россию страной полноценной частной собственности не собираются. В таком случае ни отмена привилегий, ни "раскулачивание" всех воров и взяточников, ни отзыв их заграничных вкладов изобилия не прибавят. Хоть посади всех чиновников на хлеб и воду - населению от этого лучше не станет, Анна Александровна.

Письмо из Оренбургской области: "Меня зовут Ербулат, я казах, мне 27 лет. Уже семь лет после армии я живу в маленькой деревне, где почти нет молодежи, и три года из них я безработный. Положение в деревне как везде в России. Все, что можно было своровать, своровали (впрочем,нет, еще осталось около сотни коров, несколько тракторов и машин). Почти все пьют - и не только мужчины, но и женщины. Когда есть где-нибудь временная работа, подрабатываю, но получаю очень мало. Я здоровый и сильный, но в рэкет не пойду, хотя рэкетиры у нас тут почти на официальном положении. Водкой торговать не могу тоже, так как презираю "шинкарей", закупать по дешевке скот у бедных колхозников и продавать втридорога тоже не могу. Может быть, это потому, что пока не голодаю и есть что носить, ведь живу с родителями, они пенсионеры, имеем подсобное хозяйство, а может быть, потому, что лентяй, ведь водку сначала надо изготовить: купить спирт, разбавить его водой, разлить по бутылкам. Мое письмо похоже на жалобу, но я просто хотел высказаться. Спасибо, что прочитали, крепко жму руку.С уважением Ербулат. Оренбургская область."

Я думаю, Ербулат, вы вполне могли бы заняться торговлей скотом, вполне - стать прасолом и быть им без малейших угрызений совести хоть всю жизнь. Торговля - почтеннейшее из человеческих занятий, без торговли нет жизни. Всякий торговец только о том и думает, и должен думать, как купить по дешевке, а продать втридорога. Но в конце-концов, своя рука владыка - вы можете и покупать не по дешевке, и продавать не втридорога, такие в купеческом сословии всегда попадались, их называли кто блаженными, кто святыми, хотя пользы было больше от обычных, грешных.

Господин Письменный из Краснодара:

" Здравствуйте, Анатолий Иванович! Сегодня, 22 ноября, услышал, как вы читали письма ваших слушателей. Ну, молодцы наши люди! Нет, с такой живучестью наш народ не погибнет, только вот неизвестно, когда ума наберется. А жить, ей -Богу, стало хотя и труднее, но интересней. Сегодня мы голосовали за своих возлюбленных кандидатов в Краснодарскую думу. Их тьма, и лезет сплошная нечисть. Я по жизни немного ленив или медлителен, но всегда работал на совесть, мог бы и сейчас, а работы нет. Я квалифицированный сварщик, водитель, кочегар и еще шесть профессий рабочих имею, но работодатель теперь берет глядя на возраст, чтобы не старше пятидесяти, а мне вот пятьдесят девять. Да я не жалуюсь. Перебиваюсь с хлеба на воду, одинок, но к одиночеству привык. Люблю рыбалку, там хорошо думается, но сейчас зима, рыба не клюет, и временно отпало для меня это звено выживания. Но будем надеяться, что отрастет и у нашей козы хвост. За 12 часов до гибели Галины Старовойтовой я бродил по городу в поисках хлеба, то бишь, работы и почему-то подумал о ней, вспомнил, как лихо она в думе дала отповедь антисемитам, что-то стало за нее тревожно. А утром пришло это дикое сообщение. "

Спасибо за письмо, Николай Федорович. Жалко, очень жалко, строго говоря, не то даже, что ваша Кубань стала, по существу, отдельным государством, для которого не писаны законы России - это, в конце-концов, ее дело, к тому же, на российские законы не обращают внимания большинство областей, краев и республик России, белгородский губернатор вон только что запретил вывоз продуктов из области и принялся назначать на них цены - жалко то, что стала Кубань государством, весьма напоминающим нацистское. Я знал, что на Кубани не все нацисты, не все за "батьку Кондрата," не все за тех, кого вы называете нечистью, но получить такое подтверждение, как ваше письмо, было и приятно, и важно. Держитесь там, будем надеяться, что он отрастет - у вашей козы хвост.

Учитель из Смоленска Игорь Анатольевич (фамилию просил не называть) пишет: " Наше правительство клянчит у Международного валютного фонда, у Америки, Германии, у Японии кредиты. Господа! Не давайте! Разворуют еще по пути в Россию, уйдут эти деньги на евроремонты домов администрации. А наступивший кризис меня не удивил, - продолжает он. - Не может его не быть в стране, которая ничего не производит. Может, эта ситуация заставит нас, наконец, осознать это. Может, кризис и к лучшему." Как видим, та же мысль, что и у господина Вишнякова. Пока что радио "Свобода" не получила ни одного письма, автор которого присоединился бы к денежным просьбам российского правительства. Все - в один голос: не давайте! А денег если и просят, то для себя лично. От того же "батьки Кондрата" - из Краснодарского края (село Новоалексеевское Белореченского района) пишет колхозник Владимир Николаевич Шевкун: "Деньги не платят уже третий год, люди увольняются и устраиваются кто как сможет. Детские сады закрылись - нет денег на обслуживание и питание. С января я стою на бирже труда в Белореченске, пособия по безработице выдают с задержкой в 6-7 месяцев, последний раз получил за май. Живем на картошке, но ее хватит до нового года, а там клади зубы на полку. Корову пришлось продать, чтобы вернуть долги. Спасибо брату жены - привез мешок муки, у них на работе выдают ее в счет зарплаты. Душат налогами - на землю, на строения, душат пенями. Дети в школе падают в голодные обмороки, мои ребята ходят по селу, собирают бутылки - помоют, сдадут, купят несколько тетрадей и ручек. Молодежь мне говорит: "Дядя Володя, ты не похож на себя". Конечно, будешь не похож: носил 54-й размер, а сейчас 44-й - в самый раз. Был в отделе соцобеспечения. Начальник выслушал, развел руками: денег нет и не предвидятся, вот вам мой пиджак, можете его продать - снял, повесил на стул и вышел из кабинета." Это письмо от Шевкун Владимира Николаевича из Краснодарского края, просит выслать ему почтовым переводом сколько-нибудь денег или адреса разных посольств в Москве, предупреждает, что его фамилия не склоняется. Из всех упреков, встречающихся в нашей почте, есть один-единственный, на который мне нечего сказать: это упрек в том, что ни я лично, ни радио "Свобода" как учреждение не оказываем нашим слушателям материальной помощи.

"Здравствуйте, Анатолий Иванович! Вы хорошо рассуждаете в передаче, которую я слышал 11 ноября сего года, про тот завод, на котором в советское время работали 400 человек за копейки, тогда как за рубли управлялись бы 40 человек. Я хочу спросить вас про остальных, про 360 человек. Куда их деть? Что они должны делать? Пусть просят милостыню у тех сорока? До свидания. Евгений, 43 года, безработный, холостой, образование - среднее специальное, специальность - зоотехник."

Так и было, Евгений, - триста шестьдесят человек и жили на милостыню, только они ее не просили у тех сорока, а получали в виде зарплаты. Так это, между прочим, и сейчас. В России, по существу, нет такого явления, как банкротства убыточных предприятий. За семь лет в России обанкротилось столько предприятий, сколько в США банкротится за неделю. Отсюда следует, что российское народное хозяйство пока нельзя назвать рыночным или свободным, что одно и то же. Вы боитесь, Евгений, что, если все устроить по уму, 360 человек из 400 останутся без работы. Где-то может случиться и такое, дело, однако, не в том, кому какая безработица больше нравится, скрытая или открытая, а в том, что скрытая нигде не может продолжаться до бесконечности.

Из Крыма (из Джанкоя) пишет господин Суздальцев: "Шесть сорок пять утра. Невозможно включить радио: опять рок-группа и т.п. Неужели непонятно, что Россия не воспринимает ваши западные ценности, которые вы навязываете при каждом удобном случае в дополнение к папской религиозной пропаганде вопреки христианской морали и религии. Ваши западные фильмы, которые ежедневно на экранах наших телевизоров, отражают всю мерзость западного образа жизни, который вы старательно навязываете России под плащом демократии с надеждой на молодежь."

Я тоже, господин Суздальцев, не слушаю рок и не смотрю эти фильмы и был бы доволен, если бы действительно вся Россия их не воспринимала, а вместе с нею - и сам Запад. В то же время я знаю, что дурной рок и скверные фильмы - это одно, а западные ценности - другое. Знаю и вот что: известная часть россиян всегда, со времен царя Гороха, тянулась к этим ценностям, к западному образу жизни, и эта часть медленно, но неуклонно росла и продолжает расти. Не к Петру Первому приплыл Амстердам, а Петр Первый приплыл в Амстердам, не Европа прорубала окно в Россию, а Россия - в Европу, не Запад, пользуясь всяким удобным случаем, навязал России физику и химию, алгебру и геометрию, генетику и агрономию, сеялку и молотилку, школы и университеты, железные дороги, динамо-машину и двигатель внутреннего сгорания, толчок со спуском, застежку-молнию, компьютер, а Россия, пользуясь каждым случаем, преодолевая сопротивление многих своих сынов, позаимствовала это все у Запада.

Вот опять о почерке (и не только о нем). Василий Иванович Якунин из Орла: " Давно слушаю ваши передачи и ничего путного для себя не извлек. Ваша станция очень вредна. Любую партию ненавижу, образования не имею, а то ваш Стреляный упрекает тех, кто пишет без полей и без запятых. Если все будут писать с полями и с запятыми, вас кормить будет некому. Вы там либо до того тупы, либо ничего не видите или безграмотные, как я. Возьмите бумагу и за пять минут подсчитайте, кто как живет в России. При советской власти мой вес был 76 килограмм, а теперь - 57. Все, что нажил при советской власти, я распродал. Велосипед продал, мотоцикл продал, машину продал, гараж продал. Все ушло в налоги. На очереди дача и квартира. Этот зверюга - за что он нас так давит? Откуда он только вылез - такой клещ! Сталин был ангел против него. При Сталине было что ни день, то лучше, а теперь что ни день, то хуже. Пока доллар царствует в России, жизни нам не будет. Я бы хотел, чтобы это письмо прокомментировал ваш умница Стреляный, который отзывается так пренебрежительно о простолюдинах, а ведь он выучился на моем горбу, да и теперь сидит у таких, как я, на горбу, да еще кичится. Я без вас проживу, а вот вы не проживете без таких, как я. Так что подбирайте выражения, и свое мнение о народе держите при себе. Василий Иванович Якунин. Город Орел."

В прошлом веке, да еще и в середине нынешнего несложный, но тяжелый мышечный труд преобладал и на Западе, и в России, сначала царской, потом советской. Люди этого труда привыкли считать, что они - соль земли, и что им должно принадлежать первенство в обществе. Самые решительные из них склонялись к тому, чтобы образованных ("благородных", как тогда говорилось) просто извести, с чем соглашался и кое-кто из "благородных". Пока шли эти разговоры, пока кипела эта борьба, положение изменилось и продолжает меняться. Тяжелый ручной труд, не требующий книжных знаний, уступил более-менее умственному. Можно и сегодня, если охота, рассуждать, кто важнее, кто без кого может обойтись, но это разговор вчерашнего дня, он, кажется, уже не грозит обществу пугачевщиной. Однажды, отвечая на письмо вроде вашего, Василий Иванович, мне пришлось вспомнить рабочие специальности сотрудников Русской службы радио "Свобода". Иван Толстой - санитар, грузчик, уличный продавец, Лев Ройтман - электрик и токарь, Петр Вайль - пожарник, токарь, слесарь-сборщик, бригадир грузчиков, Руслан Гелисханов - переплетчик и столяр, Игорь Таборский - грузчик, дворник, рабочий сцены, Савик Шустер - слесарь, грузчик, дворник, Дмитрий Тарасенков - сплавщик леса, плотник, землекоп, матрос рыболовного флота, Сергей Сенинский - столяр-станочник, каменщик, токарь, я - тракторист Это особенность двадцатого века. Стало обычной вещью, что люди умственного труда владеют даже не одной, а несколькими рабочими специальностями.

Закончился очередной выпуск программы Радио "Свобода" "Россия вчера, сегодня, завтра". Режиссер Лев Ежов ( рабочие специальности: стекольщик, санитар в морге, осветитель), редактор и ведущий Анатолий Стреляный.