"Ваши письма" 25 сентября 1998
Ведущий Анатолий Стреляный

Анатолий Дидык из Киева пишет нам, что люди, работающие в украинской службе радио "Свобода", превратили ее в редакцию, которая - цитирую - "пропагандирует да расхваливает порабощение и вызывающую русификацию Украины." Автор считает, что ими должны заинтересоваться ЦРУ или ФБР, или оба эти учреждения вместе. Потом пишет: "Уважаемый Анатолий Иванович! Походатайствуй, чтобы радио "Свобода" вернулось к вещанию на средних волнах и никогда, по крайней мере, на протяжении 10 лет, не оставляло их, а то денег на новые приемники у большинства из нас нет." И не будет, господин Дидык, если число доносов в расчете на душу населения не пойдет на убыль. Как привыкли писать их при Петре Первом, так до сих пор не можем отучиться...

Лидия Ивановна Колесникова из Подмосковья: "Здравствуйте, Анатолий Иванович! Будьте, пожалуйста, моим громоотводом. Черномырдина надо судить и отправить на лесоповал, а его деньги раздать бюджетникам и пенсионерам. А эту Дурдуму пора разогнать, а еще лучше - расстрелять, как в 1993 году. Посылаю вам о них свою частушку:

Не люблю Америку, которая процветает за счет других народов, и не завидую ее богатству, если оно создается таким неблаговидным путем. Теперь вот она положила свой хищный взгляд на Северную Корею, где народ умирает от голода из-за постоянной засухи или наводнений. Американцы бомбами устанавливают там "демократию". Правильно сделал А. Лукашенко, что выгнал ихнего спекулянта Сороса из своей страны. Хочется сказать: "Так держать, Александр Григорьевич, вы на правильном пути. Берегите свой народ от американских авантюристов, чтобы не случилось такое, как с Россией, - гибель великого государства. Не нужны вам американские лжесоветчики. Лучше маленький ум, но свой." Здесь Лидия Ивановна заканчивает свое прямое обращение к белорусскому президенту. "Ненавидите и вы, Анатолий Иванович, лично Александра Лукашенко. Что он вам-то сделал такого, что вы приобщились к его противникам и врагам и взахлеб читаете их подрывные письма? Он не грабит свой народ, не вывозит капиталы за границу, не строит себе виллы и дворцы. Это порядочный, умный человек. Ельцин ему в подметки не годится. Вы, читая письма его врагов, злорадно смеетесь, усиливаете свой голос, а потом обязательно благодарите. Уж слишком вызывающе вы выражаете свои те или другие чувства и эмоции. Притормозите, ради всего доброго и святого. Просто слушателям (большинству) становится не по себе. Всего вам доброго, Анатолий Иванович!" Вам тоже всего доброго, Лидия Ивановна. Богатство Америки создается изобретательством, трудом и бережливостью ее жителей. В мире давно нет ни одной страны, которая грабила бы другую. Американцы Северную Корею не бомбят уже 45 лет. Население там голодает, в основном, из-за бесхозяйственности. Самую большую помощь голодающие во всем мире получают от Соединенных Штатов Америки. Джордж Сорос не был советником Александра Лукашенко, ничего у него не покупал и ничего ему не продавал, единственное, что делал, - дарил деньги на восстановление музеев, подкармливал научных работников. В Белоруссии раскрадывают примерно такую же часть общего добра, как и в России. Развито совместное воровство - русско-белорусское, особенно нефтяное. Чем ближе к Минску, а в Минске - к главному зданию, а в том здании - к главному кабинету, тем больше крадут в расчете на чиновную душу. В России много воруют без ведома первого лица. В Белоруссии много украсть без ведома первого лица почти невозможно.

Пишет господин Власов: "Мне 23 года. Закончил вуз (достаточно престижный, но считаю, что скорее занимался самообразованием). Воспитан в интеллигентной семье, в большом провинциальном центре. Я всегда, с детства, высшей ценностью считал личность. Я не буду служить в армии просто потому, что считаю свой образ жизни своей неприкосновенной собственностью. В крайнем случае я (абсолютно серьезно) отрублю себе палец. Я не буду никогда поднимать кого бы то ни было на какую-либо борьбу. Я есть здесь и сейчас. Меня не волнует наша страна, я не знаю и знать не хочу, что такое патриотизм. Я буду предпринимать все усилия для того, чтобы из России вырваться туда, где в мой дом не будут вламываться в пять утра с автоматами. Пусть это случается с теми, кто это общество составляет и поддерживает. Я не курю, терпеть не могу ненормальную лексику, не употребляю спиртного, не буду дымить на кухне в саркастически-обреченном ожидании, брызгая никотиновой слюной. На мой взгляд, в России сейчас две проблемы. Первая - проблема нескольких процентов нормальных людей. Как выбраться из ее пределов? Вторая. Как обезвредить первобытное, в сущности, общество, лишив его доступа к средствам массового уничтожения? Патологическая манера доверять верховную власть человеку с вязким полупробужденным интеллектом, человеку, не способному построить элементарное словосочетание, - эта манера, по-видимому, сохранится у этого полумыслящего полународа надолго." Автор этого письма, господин Власов, 23-летний выпускник престижного вуза в одном из крупных областных центров России, считает, что мы плохо учитываем в своей работе "информационные потребности интеллектуально развитой части молодежи", но заканчивает так: "В конце-концов, когда я ночью прихожу с работы, я настраиваюсь на вашу волну, а обо всем остальном вам, видимо, легче судить в вашей же системе координат." Спасибо, господин Власов, мы рады, что можем что-то предложить и такому требовательному слушателю, как вы. Даже Пушкин однажды гневно пожалел, что родился в России, а не где-нибудь, где чище и светлее. В каждой стране был свой Пушкин, и каждый говорил что-то подобное. Каждый. Вы можете встретить своего сверстника- американца, который подпишется под вашим письмом на "Свободу", только вместо "Россия" будет говорить "США", немца можете встретить такого (он будет проклинать, естественно, Германию), а сколько шведов!.. Рвется каждый из них, правда, не в Россию с постылой родины, а в другие страны, но рвется со страшной силой. Хотя бывает, что и в Россию, и прикипают к ней - заболевают Россией. Знаю австрийку, которая живет в Голландии, потому что не любит Австрию, знаю и голландца, который живет в Австрии, потому что ненавидит Голландию. Близко знаком с немцем, 20-летним анархистом, который отказался не только от военной, но и альтернативной службы, и в суде говорил то же, что и вы, слово в слово: "Считаю свой образ жизни своей неприкосновенной собственностью." Высокий, прямой, с длинной шеей, с голубенькими глазами... Мать только вздыхает, отец молчит, старший брат, инженер-строитель, посмеивается. Это злободневный и очень интересный разговор - о любви и нелюбви такого рода: к родине или к другой стране, к государству, к той или иной части соплеменников - например, к интеллигенции, к рабочему классу, крестьянству, к чиновничеству. Мне не попадался, правда, человек, который любит чиновничество. Один слушатель из Днепропетровска пишет на "Свободу" письмо за письмом об интеллигенции - как он ее презирает. Письмо за письмом... Во многих письмах упрекают меня: вы не любите Россию, вы не любите Украину, вы не любите Белоруссию. Или: вы любите Прибалтику, вы любите Чечню. Я забыл сказать, что тот слушатель из Днепропетровска - с высшим образованием, экономист, философ. Только что по электронной почте пришло письмо, автор которого пишет: "Не бойтесь, Анатолий Иванович, что вас заподозрят в любви к Украине." Такой осуждающий намек: не любите, мол, Украину. В истории русской общественной мысли видное место занимает фигура русского человека, который очень любит Россию и не только сам себя за это награждает особым орденом, но считает, что и общество должно его наградить. Из таких в сороковых годах прошлого века составилась целая партия, существует до сих пор. Теперь усилилась другая, тоже, впрочем, всегдашняя, крайность. Русский человек не любит Россию - и не только сам себе объявляет за это благодарность, но сообщает о себе на радио "Свобода", хочет, чтобы и мы его как-то отметили. Наследие "холодной войны"...

Письмо от Павла Кузьмича из Петербурга (фамилию не указал): "Нельзя не замечать, что вы делаете вид, что не ведаете, что надо России. Предлагаю вам вопрос. Возможен ли подлинный социализм? Что надо для этого?" Постоянные слушатели радио "Свобода" хорошо знают наш ответ на ваш вопрос, Павел Кузьмич. Подлинный социализм возможен. Это показал Советский Союз и подчиненные ему страны, продолжают показывать Северная Корея, Куба. О подлинности его свидетельствует, на мой взгляд, кроме прочего, то, что всюду он узнаваем, нигде ни с чем его не спутаешь. Социализм - он и в Африке был социализм, и в Восточной Германии, а уж какой разный человеческий материал использовался для его строительства. Ну, а что надо для подлинного социализма, сказано 150 лет назад: упразднить частную собственность. Все остальное приложится, как показал опыт, - и насильственное единомыслие, и бесхозяйственность, и уничтожение воробьев, как в Китае, и запрещение генетики с кибернетикой, и рубка виноградников, как в СССР.

Из Харьковской области пишет Антон Иванович Макаренко: "Здравствуйте, Анатолий Иванович! Ваша передача - как громоотвод. Люди пишут разные письма и просьбы, срывают зло, но одного не поймут - радио существует для того, чтобы передавать передачу на нужную тему, а если тебе что-то не нравится, то не слушай - нечего кого-то винить в том, что тебе не нравится, это же дело твоего вкуса, личное твое дело." Иногда и я так думаю, Антон Иванович, даже как-то высказывался в таком духе, но есть и другая сторона этого дела. Люди смотрят на радио "Свобода", как на общественную трибуну, вот и борются за нее. Каждому хочется сказать свое и заглушить не свое. Это самое первое из желаний, возникающих у людей, которые никогда не знали свободы слова и вдруг получили ее. Заглушить чуждое тебе, вычеркнуть то, что тебе не нравится... Возвращаюсь к письму Антона Ивановича Макаренко: "Мы с женой не пойдем на выборы до конца своей жизни. Пропади они пропадом - эти депутаты, правительство и сам президент с ихней утопической работой. Причем, все - бывшие коммунисты. Анатолий Иванович, я вот только одно не пойму: на что надеется народ и на кого? А может, народу эта система нравится, они другого и не хотят?" По самому большому счету так и есть, Антон Иванович, иначе и на выборы ходили бы дружнее, и за кого голосовать, больше думали бы. Читаю дальше ваше письмо: "Наша страна - ни Россия, ни Украина - никогда хорошо жить не будет. Не та нация. Хотелось бы, чтобы радио "Свобода" рассказывало, как за границей живут простые смертные, то есть рабочие: слесари, сварщики, каменщики, штукатуры, маляры, ткачи, фермеры - по-нашему крестьяне-колхозники. Сколько они зарабатывают, как устраиваются с жильем, как устраиваются на работу, какие у них права, не все же, в конце-концов, там предприниматели, бизнесмены и банкиры. Нам наши власти абсолютно об этом не рассказывают, очевидно, это им не на руку. Непонятно, что будет дальше, как жить. Все кинулись грабить и убивать. Анатолий Иванович, прочитайте мое письмо. Пусть люди послушают." Помню, Антон Иванович, как обиделись молодые американские фермеры, когда я однажды, обедая с ними в их клубе, назвал их крестьянами: "Мы не крестьяне, а предприниматели. Мы не крестьянствуем, а занимаемся агробизнесом." Слесари, сварщики, каменщики, штукатуры, маляры, ткачи - все, кого вы перечислили и не перечислили, здесь много, исправно, спокойно работают и очень уважают себя за это, гордятся собой. Производственный начальник, в глазах рабочего, если и отец, то, мягко говоря, не родной, но его слово - закон. Рядятся, торгуются - с ним ли, с хозяином, с казной - всласть, своего не упустят. Огромное место в этой жизни занимают законники всех мастей, суды, это позволяет людям не блуждать в потемках, не рвать себе нервы, не доходить до мордобоя, когда возникают сложности в отношениях. Так примерно, Антон Иванович. В письме Антона Ивановича Макаренко меня остановило высказывание: "Нам наши власти абсолютно об этом (о жизни простых людей в свободном мире) не рассказывают, очевидно, это им не на руку." Семь лет, как в бывшем Советском Союзе перевернулась жизнь. Власть перестала снабжать население духовной пищей, воспитывать его, внушать ему истину в последней инстанции, а многие до сих пор этого не заметили. Они по-прежнему уверены: все, что они читают в газетах и журналах, слушают и смотрят по радио и телевидению, исходит от нее, от власти, и что так, в общем, и должно быть, лишь бы пища была им по вкусу. Как дети: "Расскажи нам, бабушка, эту сказку, а ту сегодня не рассказывай! А почему ты давно не рассказывала вон ту?" А когда до иного, наконец, доходит, что это все уже не от власти, что это все - самодеятельность, он возмущается. Что же, мол, получается - каждый дудит в свою дуду? Что кому взбредет в голову, то и печатается, и передается? Открытие этого непорядка потрясает некоторых до основания. Не всем помогает и близкое знакомство с Западом. Бывает, наоборот. Никто, кажется, так не осуждает свободу слова, как оказавшиеся в свободном мире обыкновенные советские люди. Один из них прислал на "Свободу" уже несколько писем (больших писем, огромных!), в которых рассказывает, какие неприличности смотрит он по немецкому телевидению, читает в немецких газетах и журналах. У меня, конечно, первый вопрос: откуда у человека столько времени и охоты? Ответ виден сразу: цензорское рвение. Что, по его мнению, должно делать радио "Свобода" с утра до утра? Вызывать у населения России отвращение к "миру вседозволенности", как он пишет. Убивается, мол, творчество (дословно: "В тотальной свободе слова лежит конец словесности"), развращается юношество. Раз радио "Свобода" уклоняется от этой благородной миссии, значит, мы ставим своей целью растлить, сбить с толку великую страну, свернуть ее на ложный путь. В таких письмах есть неподдельное беспокойство за Россию, за российское юношество, но больше - того, что можно было бы назвать холопским деспотизмом - по возможности, не в ругательном, а в научном, социологическом, смысле слова "холопский". Деспотизм холопа, который вообразил себя на месте барина... Холоп ни от кого не видит уважения и доверия к себе - ни от барина, ни от других холопов. Поэтому он и сам никого не уважает и никому не доверяет. "Я стойкий, я не испорчусь", - говорил себе злой хмурый старик в довоенных калошах и читал "Лолиту" Набокова - книгу о грешной любви взрослого и малолетки. - А советское население - не стойкое, оно может испортиться." И не позволял печатать прекрасный роман. Я говорю о Михаиле Суслове, главном советском идеологе на протяжении трех десятилетий. В письме говорится, что, когда отцы-основатели американской демократии, люди в высшей степени благочестивые, провозглашали на веки вечные свободу печати, они не думали, что на пороге двадцать первого века она совсем перестанет бояться Бога. Это, конечно, не так. Отцы-основатели знали природу человека. Злоупотребления свободой печати, к сожалению, неотделимы от свободы печати. Стендаль, например, писал: "В наши дни (это двадцатые годы прошлого века) печатаются только шпионы и дураки." Чего же он желал? Он желал, чтобы свобода печати продолжала "приучать нас презирать человека пошлого даже тогда, когда его печатают." Другими словами: не думать, что раз что-то напечатано или прозвучало в эфире, то это "что-то" представляет собою последнюю истину и безусловную красоту. Таким образом, свобода печати, по мысли Стендаля, самим своим существованием создает свободного человека.

Письмо из города Немана Калининградской области: "Меня зовут Маша. Мне 16 лет. Я учусь последний год в школе. Моя мечта с детства - путешествовать. Любопытство сжигает меня изнутри, а душа рвется куда-то далеко. Мне подойдет профессия: журналист-путешественник, иностранный корреспондент, агент туристической фирмы и так далее. Но на эти специальности нужно заканчивать университет, а он платный. Моя мама десять лет болеет астмой и зарабатывает 170 рублей в месяц. Масло растительное стоит уже 15 рублей, хлеб - 2 рубля 80 копеек. Плата за обучение очень велика, еще обязательно надо давать взятки. Это тысячи долларов. Я вас прошу, ответьте мне, пожалуйста, что мне делать. Ведь вы общаетесь со всем миром. Может быть, что-то можно сделать. Я прошу вас ответить мне как можно быстрей, потому что мне нужно выбирать предметы для выпускных экзаменов. Я хорошо успеваю по информатике, географии, литературе, истории. Я боюсь умереть от голода. Есть скоро станет нечего. Моя судьба только в ваших руках, хотя надежда на спасение мала и скорее всего я обречена всю жизнь мести мусор. Россия на карте мира - это черное пятно, трясина, уничтожающая все живое. Если вы мне не поможете, то я умру, умру в 16 лет. А я не хочу умирать от голода, холода. Почему внук Ельцина может учиться в университете, а я нет? Ведь я тоже хочу. Если я не вытащу мать и сестру, их никто не вытащит. Сестре восемь лет, отец нас бросил, а наш дом разваливается. Это наш крик о помощи. Если вы его не услышите, никто не услышит. Здесь люди злы. Ответьте мне письменно, так как вам наши военные делают помехи, и ответ я могу просто не услышать. Если будете говорить обо мне в эфире, оставьте втайне мое имя, фамилию, адрес. Люди у нас злые. Если мое письмо останется без ответа, то я просто ничтожна." Это было письмо 16-летней школьницы из города Немана Калининградской области. Милая Маша, радио "Свобода" не в состоянии помочь ни вам, ни миллионам таких, как вы, в бывшем Советском Союзе. Что-то вам советовать не поворачивается язык... Не хочется называть людей, которые бедствовали не меньше, чем вы, но благодаря трудолюбию, упорству, бодрости стали такими, что о них вам рассказывают на уроках. (Вряд ли, правда, добавляют, что каждому из них, кроме прочего, еще и повезло.) Скажу только, что я в ваши годы был примерно в вашем положении. Примерно - потому что в чем-то оно было лучше, а в чем-то и хуже. Лучше - потому что отец нас не бросил, а пропал на войне. Лучше - поскольку я жил в селе, на земле. С началом войны мать вернулась из большого города в родное село. "Я на землю тикала. Знала: возле земли не пропаду," - говорила мне потом. Хуже - поскольку я не мог, например, заняться мелкой уличной торговлей, это считалось частнопредпринимательской деятельностью, то есть, преступлением, за него сажали в тюрьму, даже невзрослых. Зато вокруг меня не было столько хорошо устроенных людей, сколько вокруг вас. Когда нищий подросток каждый день (хотя бы на экране) видит ярко благополучных людей, у него возникают такие чувства, которые могут искалечить его непоправимо. Меня это несчастье обошло. Помогло и то, что мать постоянно говорила: "Смотри не на тех, кому лучше, чем тебе, а на тех, кому хуже." Правда, красивая витрина исправно выполняет и другую работу. Она говорит человеку: "Хочешь это все иметь? Дерзай! Трудись, вертись, соображай, не падай духом!"