"Ваши письма" 2 Января 1998
Ведущий Анатолий Стреляный

Говорит радио Свобода. Россия вчера, сегодня, завтра. У микрофона в Праге Анатолий Cтреляный. "Зачем вы даете рупор для вещания озлобленной красно-коричневой шпане? - пишет нам Кирилл Иванов из Москвы. - Одни и те же голоса, одни и те же хулиганские выкрики и оскорбления. И так каждый божий день, и на всю Россию." Другой слушатель думает иначе: "Утренние минуты радиослушателя - не что иное, как комедия. Боже мой, и это мы! А между прочим, там попадаются толковые голоса. И когда слушаешь все вместе, то, знаете, не до смеху". То же и о письмах, которые звучат на наших волнах. Один : "Вы нас не жалеете, ведь вы же понимаете, в каком свете выставляет себя тот или иной ваш недоброжелатель. Он не понимает, но вы-то понимаете! " Другой: "Тяжело, конечно, сознавать, с какими уродами в семье приходится жить, но вы продолжайте напоминать нам об этом, раз уж взялись. "

"Ты, такой-сякой, почему публикуешь лишь те письма, которые по твоей шерсти и шкуре, а которые не по твоей шерсти и шкуре, в мусорную урну бросаешь? Еще публикуешь те письма, которые сами сочиняете от имени придуманных авторов. Где же у тебя демократия ?"

Автор этого письма, как видим, за демократию, и тут я с ним. Хуже ( и, по-моему, ничего нет хуже!), когда о демократии говорят, что ее развели, что ее слишком много. Так советское чиновничество, да и часть простого народа (очень немалая часть!), откликнулись на послесталинскую оттепель в Советском Союзе, на хрущевские попытки чуть- чуть очеловечить власть. Тут и разница между жителем России и жителем США. От россиянина чаще слышишь, что демократии вокруг него перебор, от американца - что недобор.

" Я вас спрашивал и спрашиваю, - пишет Максим Подберезин из Черновиц, - можно ли жить на 36 или даже 48 гривней в месяц, из которых вам дают сначала 40 процентов, а потом, может быть, еще 60? И вот когда вы мне скажете, что нет, а вы должны это сказать, если вы честный человек, я вас спрошу, что есть самое первое право человека, и вместе с вами отвечу: право на существование. А этого права лишили у нас не только всех пенсионеров, но и большинство трудоспособного населения. Или я вру? Но если это есть, то где же радиостанция "Свобода" и А.И.Стреляный, для которых права человека священны? Кричите об этом на весь мир, Анатолий Иванович! Но нет, вы все вокруг да около. Вы ловко и настойчиво обходите стороной главного организатора всех российских демократических побед - президента и Главкома вооруженных сил России Бориса Николаевича Ельцина."

То же в этом письме говорится и о главном организаторе всех украинских побед. Читаю: "Обманувший своих избирателей по всем пунктам, Кучма забыл, что за то и деньги получает, и катается туда-сюда, чтобы в казне не было пусто, а раз в ней пусто и вообще в державе ничего нет, кроме развала, коррупции, бандитизма, воровства, да песен и плясок по телевидению, то кому такой руководитель нужен? Об этом вы должны сказать громко, а вы не хотите - невыгодно. "

Из Нежина Черниговской области пишет Иван Иванович Старун: " От такой жизни, какова сейчас, недолго ноги протянуть. За свой труд люди, и я в том числе, не получают плату по много месяцев, ежедневно нам отключают свет и воду. Такое вот постоянное и массовое нарушение прав граждан. Почему же вы все молчите? Руководители западных государств, если они порядочные люди, не должны поддерживать таких правителей, как на Украине. А что мы видим? Кучму и иже с ним принимают и Клинтон, и Коль. Конечно, им это выгодно, ведь к ним, на Запад, с Украины вывозятся миллиарды долларов. Ну, кто же будет резать курицу, несущую золотые яйца? Неважно , кто везет тебе деньги - диктатор, партократ или бандит . А то, что народ Украины - многострадальный, многотерпеливый, трудолюбивый - страдает, дак это же не у Клинтона, Коля, Ширака. Пусть умирают, свободней на Земле будет. Молчит и ООН, а Украина погибает. Господи, чем мы тебя прогневили? До свидания, Анатолий Иванович, извините за эмоциональность, сил нет терпеть унижения, издевательства и бесправие. Старун Иван Иванович. Город Нежин."

Много людей на земле, много стран - бедные или нищие, господин Старун. Причин много, причины разные, не все еще изучены, есть, наверное, и неизвестные, но пока все сводятся к тому, что люди не умеют наладить свою жизнь, свое хозяйство так, чтобы не знать нужды хотя бы в самом необходимом. Не умеют выбрать себе способных и честных правителей, либо не из кого - есть и эта причина. Где-то только-только выходят из племенного строя, где-то - из феодализма ( если говорить этими марксистскими условностями), где-то из коммунизма. Кому-то просто не везет, но и в таких случаях все сводится к умению. Люди, народы, страны, у которых много всевозможных знаний и умений, справляются и с бедствиями, и с дурным климатом, и бесплодную землю делают кормилицей, умудряются и саму землю создать, если родина им досталась без земли, как Голландия - ее жителям.

Все бедные люди, народы, страны недовольны своими правителями (богатые недовольны тоже, но не так сильно). Чтобы справиться с любой трудностью, нужно, прежде всего, разобраться в ней, решить, отчего она. К сожалению, бедный человек, бедный народ,обычно ищет не причину, а виноватого. Причина и чья-то вина для них одно и то же. Это начальник, это зажиточный сосед, это кто-то дальний. А с такими понятиями о трудностях далеко не уедешь. Вы давно поняли, что я хочу сказать, господин Старун, но все же... Вот я ставлю себя на место Гельмута Коля ( от него до Украины ближе, чем от Клинтона). Так что: послушав вас, я, Коль, должен сказать: " Ну, все, господин Кучма, больше я вас у себя не принимаю и к вам не езжу, потому что у вас в стране много бедных, много беспорядка."? Потом то же самое сказать Ельцину, Назарбаеву, правителям всех ста двадцати - или сколько их там - стран мира? И отгородиться от них так, чтобы ни оттуда ко мне, в Германию, ни, следовательно, туда от меня, из Германии, никто не мог бы послать денежного перевода, ведь не могу же я, Гельмут Коль, со своей немецкой полицией, проверять на Украине, кто как нажил там свой капитал! Что будет представлять собою мир ( и долго ли он просуществует), где состоятельные страны отгородятся непреодолимой стеной от бедных, чтобы таким способом выразить свое возмущение их вождями?

Пишет жительница поселка Ахтырский Абинского района Краснодарского края: "Послушаешь радио, посмотришь телевидение - скотство и срамота. Есть же еще, наверное, умные, порядочные люди, а управляют нами дураки, пройдохи, воры. Когда смотришь ( не одна я) на правительство, то думаешь: интересно, а сколько этот украл, а где купил дворец, в какой части земли? На Думу посмотришь: продажная, ленивая, никакая Россия ей не нужна, никакой русский народ - только деньги, всех купил Ельцин, нет любви, гордости... А как они быстро жиреют! Только стал кем-то - уже важный и жирный. Не любят у нас и Зюганова: поднадоел, да и слабак, оппозиция ради оппозиции, чтобы на дурно пожить. Жалко смотреть на этих стариков, которые еще копошатся со знаменами, их становится все меньше. Очень прошу не упоминать мое имя: поселок небольшой, узнают - суда не оберешься." Просит ответить ей и прислать открытки Праги.

На скифских просторах когда-то существовали племена, которые тоже избирали себе князей. Княжили они так, как собирается президентствовать, согласно татарстанского закона, Ментимир Шаймиев, - пожизненно. Но там была особая пожизненность. С претендентом на власть заключалось соглашение: срок твоего правления, допустим, пять лет. По истечении оного будешь умерщвлен. Когда я впервые прочитал об этом, то вопроса: " За что?", помню, у меня не возникло. Любой сельский школьник (а я был сельский школьник) знает, что председателя колхоза, проработавшего пять лет, можно расстреливать без следствия и суда: столько советских законов он вынужден был нарушить, чтобы дело хоть как-то шло. А вот почему находились желающие княжить на таких условиях, - этот вопрос, естественно, возник. Я решил обсудить его с матерью, у которой были ответы на все вопросы. "Человек о семье думал, не то, что наши пьяницы. Самого убьют, зато семья будет обеспечена," - сказала она. Это было понятно, но пришлось сообщить ей, что до семейной жизни те племена еще не доросли. "Тогда это вообще не люди," - сказала она . Гораздо позже, поездив по стране, я понял: в каждом племени есть человек, которому так хочется порулить, что ему не жалко отдать за это жизнь. И только сейчас, под влиянием слушателей радио "Свобода", я понял еще кое-что. Скифы заботились о том, что сегодня называется "политической стабильностью" и "гражданским спокойствием." Годится, наверное, и выражение "нравственный микроклимат в коллективе". Всякий недовольный князем член племени (а недовольных, конечно, хватало, люди ведь и тогда были людьми, что бы ни говорила моя мать) знал, что справедливость восторжествует - князь свое получит, "вышка" ему обеспечена.

Из села Салтаковки Ртищевского района Саратовской области пишет Валерий Сулейменович Мифтахов. " Волей судьбы моей женой стала советская немка, а ее семья Шредеры - моими единоверцами. Тесть умер за год до того, как началось массовое переселение немцев в Германию - и трезвенников, и язвенников, даже тех, кого на порог туда не надо было пускать. Именно поэтому я отказался уезжать, мне стало жаль Германию, ей только меня не хватало, а еще потому, что прочитал в одной книжке: "Не надо искать обетованную землю. Бедный везде одинаково беден." Я чувствую, что радио "Свобода" искренне хочет помочь нам всем, остающимся в России. Вы не врете и открыто не агитируете, все у вас получается само собою. Лежачих не бьют - таков был закон в детдоме, где я провел жизнь с пяти до тринадцати лет, и вы не бьете, а сочувствуете, вы хотите, чтобы Россия в конце-концов поднялась. "

Спасибо, Валерий Сулейменович, вы правильно нас понимаете.

Алексей Клауз из города Зеленодольска в Татарстане. "Здравствуйте, Анатолий Иванович! Пишем мы вам как старому другу народа российского, и наберитесь терпения для ознакомления с нашим корявым почерком. Для учебы не было ни времени, ни средств. Чтобы выжить, приходилось любить труд, а не гулять на заливных сионистских лугах и поливать грязью учение В.И.Ленина... На горизонте маячит капитализм с волчьей пастью, да доллар, которым опутал нас торгаш - и воздух стал уже не наш. Раньше народ был зависим от партии, сейчас - от боженьки, а если правду вам сказать, то жизнь - ложь, а люди - вошь. Россия состоит из шутов, плутов и клоунов. Протирали штаны в обкомах и райкомах, а сейчас стоят в храмах вместо подсвечников. В свое время я на деньги с Лениным изъездил весь юг и Северный Кавказ, а вот на деньги с раскрыленным орлом в образе мокрой курицы, который клюет нашего брата и спереди, и сзади, не могу съездить на могилу отца - кавалергарда его величества, что лежит с киркой в могильном бруствере - продольном отвале канала Москва-Волга."

Спасибо за письмо, господин Клауз, мне оно очень понравилось. Понял ваши намеки в свой адрес, заметил, что храните верность Ленину-Сталину, несмотря на то, что ваш отец сгинул на Беломор-канале. Раскрыленного российского орла с мокрой курицей сравниваете не только вы - многие никак к нему не привыкнут, но только у вас дело выглядит так, что мокрая курица клюет трудящихся. В неловкости вашего сравнения, по-моему, отражается неловкость российской политики. Герб-то вернули не какой-нибудь, а имперский! Имперским гербом увенчали страну, которая только-только перестала быть империей, и чье благополучие, само существование, зависит от того, сможет ли она стать просто страной. Птицу поставили в двусмысленное положение. Орел, а не летит, мокрая курица, а клюет трудящихся спереди и сзади.

Письмо из Черкасской области: "Я отец пятерых детей, но живу один. Дети разбежались, жена - стерва смылась, вот я и верчу головой, как птица, соображаю: ну, и что же оно будет дальше? Работал я водителем-междугородником. Всю Европейскую часть исколесил вдоль и поперек. Приходилось бывать в Эстонии. В степи, вдоль трассы, - столы деревянные, а на них бидоны с молоком сборщика дожидаются, и вокруг - ни души. Смотрю, в магазине женщина берет четверть пачки масла, в цветастой такой фольге, а я попросил десять пачек - они на меня, как на пришельца с того света, уставились. А я ведь и действительно из другого мира к ним приехал. Однажды привожу в Баку фильтры с Симферопольского машзавода, жил я тогда в Крыму. Нахожу завод: так и так, груз вам говорю доставил. Кто бы хны... Я опять: груз вам, говорю, привез. Ноль внимания. Да что они, думаю, в самом деле! Добрался до директора, открываю дверь - батюшки! Не кабинет - дворец. Хозяин в праздничном халате, на коленях у него полуголая не то секритутка, на столах - коньяк, закуска - запах классного шалмана. Садись, дорогой, угощайся! Нет, говорю, спасибо, я груз вам доставил из Крыма. Ах, из Крыма! Возрадовались, обнимают, танцуют. Машину мою разгрузили. В отвал. Подписали бумагу, присобачили штамп, дали на дорогу бутылку конька, и я уехал. Видел, как строился КамАЗ," - продолжает Александр Иванович, автор этого письма из Черкасской области, не называю его фамилии. " Возле того завода двигателей, что потом сгорел, на моих глазах похоронили в котловане прекраснейшие формы двутаврового металла, в том же котловане - метра три, наверное, в диаметре, нераспечатанный каток югославского кабеля в голубой оплетке похоронили и глазом не моргнули, Анатолий Иванович. Сеня Савицкий, начальник сбыта Симферопольской зеркальной фабрики, из окна гостиницы выкинул пустую бутылку, да прямо на голову не то какому-то Чань вань Мыню, не то Джону. Вот Горбачев и затеял перестройку. Дальше уже не то что стыдно - противно жить было. Когда началась перестройка, я прикинул и говорю своей: давай переезжать из города в село, иначе подохнем, детей вон сколько. Нет, ни в какую. Еле уломал."

В конце-концов Александр Иванович остался в селе вдвоем с младшим сыном. Проводил его в армию. Читаю: "Через короткое время кричит оттуда: папа, караул, вызволяй, иначе убьют, либо калекой сделают. Звоню старшему на Кавказ: так и так, приезжай. А он у меня летчик, российский майор, летал на МиГе-23. Приехал. Что тут? - спрашивает. Рассказал ему. Он нагнул голову, молчит. Потом говорит: нам, по-моему, подвесят ракеты, уже повыкатили их со складов. Один полк уже летает в Чечню. Тогда бросай, говорю, эту армию к такой-то матери! Да платить, говорит, стали хорошо, да и командир жалует меня к себе в заместители. Так тем более, говорю, бросай! В общем, съездили мы к младшему, выкупили его с раздробленной скулой за две тыщи долларов, которые я теперь должен старшему. "

Прочитаю последний кусочек из этого письма: "Коммунисты, демократы, Гайдары, Чубайсы, Лукашенки, Кравчуки - все это чушь собачья. Весь фокус в том, что в одночасье шестая часть планеты разделилась на хитропроворных - теперь они богачи - и на простофиль-тугодумов - таких, как я. И нам теперь хоть об стенку лбом. Так что же, опять Пугачева высматривать? Опять Зимний, почту, телеграф брать? Анатолий Иванович, что скажете вы?"

Скажу, Александр Иванович, что на сей раз может обойтись без Пугачева и без Ленина. Во-первых, Россия - уже городская страна. Горожане меньше сельских склонны к бунту, больше - к осмысленным действиям. Во-вторых, как ни мало сегодня верхи оглядываются на вашего брата, а все-таки больше, чем когда бы то ни было. А окончательно - насколько что-либо может быть окончательным под Луной - Россия войдет в берега, по-моему, не раньше, чем предстанет перед Господом последний из тех, кто хоронил в котловане нераспечатанную катушку югославского кабеля в голубой обмотке. Не раньше, Александр Иванович.

Галина Станиславовна Данилова из Городца Нижегородской области: "Мой атеизм не воинствующий. Легче тебе жить, веря в Бога, - верь. Но не выставляй свою веру и не понуждай меня насиловать себя, притворяться, что и я верю. Противно смотреть на бывших обкомовцев, стоящих в храмах со свечками. Возмутительно, когда у меня перед домом религиозные гастролеры собирают детей без разрешения родителей и начинают им внушать абсолютную, с моей точки зрения, бессмыслицу. Религия и свобода - несовместимые понятия. Почему церковь, храбро молчавшая во время войны в Чечне, так неистово лезет в дела сугубо мирские, подвергая цензуре пусть далеко небезупречный репертуар телевидения?"

Просвещенный христианин подпишется под вашим письмом без колебаний, Галина Станиславовна. Не согласится только с одним - что религия, если под нею подразумевать христианскую, несовместима со свободой. Именем Всевышнего творилось и творится много безобразий, вы написали только об одном из них ( о нем же- и в других письмах, я не ожидал, что попытка Русской церкви заменить собою советскую цензуру заставит волноваться так много людей, неверующих и верующих), но именем Всевышнего же была создана и самая свободная страна на Земле, ее Конституцию писали не просто верующие люди, а истово верующие.

Из Днепродзержинска пишет о своей жизни господин Гавриш. Начинает с 1930 года: "Идя со школы степной дорогой, я встретил конную подводу. На ней лежали знакомые мне вещи: отцов кожух, материна девичья свитка да узлы с домашней утварью. К возу была привязана наша корова. Дома я увидел такую картину: перед образами на коленях стояла моя мать и помешано кричала, протягивая руки к Богу: "Деточки мои, голубята, чем я накормлю вас завтра?!" Эту картину я пронес в душе сквозь всю жизнь. Только потому, что тот ураган оборвал народные корни, мы сидим сегодня голодные на метровых черноземах. Лишенные корней, мы не способны питаться соками собственной земли. Нас приучили к коммунальному корыту, в котором уже показалось дно. Однажды, морозным днем 1942 года, я остановился на фронтовой дороге, вышел из танка и засмотрелся на другую картину: на обочине лежал на снегу убитый солдат. На лице иней. Карманы все вывернуты. Горсть автоматных патронов и домашняя чайная ложечка - наверное , осталась незамеченной. "Мальчик мой родной, и тут, в аду, тебя обокрали!" - подумал я. "

Это письмо господина Гавриша из Днепродзержинска. Продолжаю читать: " Не все корни у меня были обрублены, что-то осталось. Вернувшись на родину, я врос в отчую землю. Я собственными жилами поднял дом на окраине города, посадил сад, поставил пасеку и вырастил виноградник. Возле хаты 25 соток земли. Это огромное богатство. Я не бастую, не объявляю голодовок - у меня нет времени на забавы. Я не мечтаю выращивать огурцы в космосе. Мне для этого Богом дадена земля. Я упорно работаю. Зато летним вечером, на столик под яблоней, моя седая Явдоха ставит : залитую смальцем домашнюю колбасу, малосольные огурчики, да коньяк Сам-Жане - из винограда с медом, на зверобое настоянный. Перед моим окном расстилается до самого горизонта украинская степь. Я родился под пшеничной копной в степи, я вырос на степных ветрах, меня купали степные дожди, и сушило степное солнце. Иногда я иду в степь, устраиваюсь на вершине кургана, в котором хотел бы лежать после смерти."

Огромное вам спасибо за письмо, господин Гавриш, это чудесный подарок мне к Новому году. Почему вы не указали свое имя-отчество? В.В. Очень обидно.

Закончился очередной выпуск программы радио Свобода "Россия вчера, сегодня, завтра". Режиссер Аркадий Пильдес, редактор и ведущий Анатолий Стреляный.