Россия вчера, сегодня, завтра. Ваши письма.

05.09.97

Ведущий: Анатолий Стреляный

"Наше сознание закостенело от единомыслия и пьянства, - пишет Александр Петрович Галицкий из Риги. - Одни думают, как выжить, другие - как разбогатеть, третьи - как прорваться к власти."

А господин Галицкий думает о том, как вернуть человечество к Марксу. "Его политэкономия, - пишет он, - актуальна и сегодня. Научный социализм можно отбросить, а в диалектический материализм внести существенную поправку. Но боюсь, что это уже никому не нужно."

Пожалуй, так, Александр Петрович.

"То, что происходит сейчас в России, лично у меня вызывает омерзение, - пишет Евгений Каплунов из Калининграда. - Кучка бюрократов от КПСС и уголовников растаскивает все по своим карманам. На лица Черномырдина, Березовского, Чубайса смотреть просто неприятно, я уже и телевизор не включаю. Но я думаю, Россия - это не Мексика, не Бразилия и не Аргентина. Я просто не сомневаюсь, что все встанет на свои места. Уголовник пойдет на нары, бюрократ - туда же. Помимо "новых русских" образовалось уже и другое поколение, скорее "старых русских". Это порядочные и смелые люди. Дело за ними."

У вас устарелые сведения о Мексике, Бразилии и Аргентине, господин Каплунов. Дела в этих странах идут на лад. Делается, наконец, то, что уже двести лет велит наука: окорачивают государственную собственность, дают больше воли частной, снижают налоги, сокращают чиновничество и ограничивают его власть.

Пишет В.Королев из города Выксы Нижегородской области:

"Я не желаю тебе здоровья, господин Стреляный. Регулярно слушаю твои прежде антисоветские, а теперь антирусские передачи. Много раз пытался написать тебе, ублюдку. Мне сорок пять лет. Я окончил одно из лучших учебных заведений России - Нижегородский университет, историк, краснодипломник.

К режиму КПСС у меня было двойственное отношение. С одной стороны, мне не нравилось, что мы не выбирали своих праителей - они сами себя выбирали за толстыми кремлевскими стенами. С другой стороны, мне нравилось, что мы - великая страна, и что ее граждан уважали в мире. Как историк я всегда считал и считаю, что внутренний враг опаснее внешних в российской истории. Мы создали крупнейшую и сильнейшую военную машину, способную без союзников вести войну со всем остальным миром. Но мы забыли создать эффективную армию для борьбы с внутренним врагом.

Я вступил в ряды КПРФ 29 августа прошлого года, когда ею были проиграны президентские выборы, так что никто не может упрекнуть меня в корыстных мотивах. Я убежден, что мы возродим наше великое государство. Мы в нашей партии скоро избавимся от стариков-догматиков, от сталинистов, придет, уже приходит новое поколение социалистов-демократов-патриотов.

Вот что я хотел тебе сказать, господин Стреляный. Ты не думай, что я злой человек, я очень добрый к друзьям. А ты мне враг. Недавно услышал об убийстве в Праге Инный Светловой. Лучше бы убили тебя. Прощай, делай дальше свою паскудную работу.

Владимир Королев. Коммунист нового поколения, патриот. Город Выкса Нижегородской области."

Что ж, господин Королев... "Вот мы и познакомились с новым поколением российских коммунистов ", - скажу я тем слушателям, которые до сегодняшнего дня не имели понятия, какое оно и чего можно от него ожидать. Я думаю, что одно у вас получится наверняка: избавитесь вы и от Зюганова, и от Лукьянова с Рыжковым. Кажется, они не рассчитывали, что так скоро станут лишними в собственных рядах. Даже от Василия Стародубцева, пожалуй, избавитесь. В колхозе был незаменим, а стал Тульским губернатором - и пошло у него все вкривь и вкось, как у всех "красных" губернаторов, которые не только обещали своим избирателям социализм в своих отдельно взятых областях, а и взялись его строить по простоте душевной. (Сочувствую этому человеку - прекрасный был земледелец. Я бывал в его хозяйстве. Не колхоз был, а сказка...)

Письмо из Харькова, вместо подписи - слова: "Житель Харькова":

"Посмотрев недавно по телевизору передачу, я окончательно разочаровался в американцах. Я понял, что это жестокая и эгоистичная нация: подлежащая уничтожению. В передаче речь шла о том, как американцы охотятся на медведей у себя в Америке и на слонов и львов - в Африке. Это каким же надо быть подлецом и ничтожеством, чтобы поднять руку на безоружное животное! Это не только жесточайшее преступление, но и предательство всего челочечества. Был бы я там рядом и была бы у меня винтовка в руках, я быстро положил бы конец этому безобразию.

Я был недавно в Германи и видел, как бережно относятся немцы к природе в своей крошечной стране. Мой отец полжизни прожил в Харьковской области в лесу и ни разу не видел дикого кабана, а поехал в Германию - и там сразу увидел. Я видел вместе с ним, как косули и лоси пасутся на лугах, как у нас коровы. У нас такой картины, мне кажется, не увидать никогда.

Наши люди слишком жестоки и эгоистичны. Кругом свалки, горы мусора, битое стекло.Рыбы очень мало, да и та, что есть, непригодна в пищу."

Автор вспоминает мамонтов: "Поголовное истребление мамонтов - это одно из первых преступленй человечества," - и предлагает запретить охоту на всех зверей и птиц на всей планете и создать специальные службы для отстрела браконьеров, принимать на эту работу только честных и порядочных людей. Возлагает надежды на тех, кого только что хотел уничтожить.

"Американцы любят создавать всякие международные организации, так пусть обяжут каждое государство создать эти службы". Им же, американцам, он будет жаловаться на нас, если мы не уделим его письму должного внимания: "Напишу на вас президенту США, он человек гуманный, меня поймет. У меня у самого есть винтовка, пусть духовая, но достаточно мощная. От нее никогда не погибнет ни одно животное. Хотя бы потому, что я не нуждаюсь в мясе. А если кто погибнет, так это будет браконьер!"

Письмо, как видим, от подростка, даже, наверное, от ребенка, но почерк женский - писала, думаю, мама, хотя и очень близко к тому, что наговаривал ей сын, иначе в письме не оказались бы рядом два предложения: одно - уничтожить всех американцев, большинство которых не только не покушались на слонов, но и не видели их на воле, другое - усилиями этих же американцев наладить отстрел браконьеров во всемирном масштабе.

Скажу маме (сын ее вряд ли уже слушает "Свободу"). Я тоже бывал в Германии, жил там какое-то время. Зверям в Германии действительно очень хорошо, но совсем не потому, что очень плохо браконьерам. Если вам случиться поехать туда еще раз, вы это наверняка заметите. С браконьерами обращаются мягче, чем предлагаете вы, намного мягче - строго, но человечно, как положено в правовом государстве. Застрелить браконьера - это в свободных странах более тяжкое преступление, чем - слона или даже мамонта, если бы он вдруг ожил. Только там, где такие законы и понятия, чувствуют себя в безопасности и звери. Ваш мальчик, я уверен, в конце-концов тоже научится жалеть людей. Беспокоиться можно о другом: как бы он не стал тогда меньше жалеть слонов. С такими детьми, когда они вырастают, это случается.

К письму из Харькова есть добавка. Я не сразу решился читать ее вслух.

"Хочу также высказать свое мнение насчет смертной казни, - пишет маминой рукой мальчик. - Считаю ее необходимой, так как люди с явно повышенной жестокостью не только причиняют огромный вред животным и человеку, но и рождают детей с таким же менталитетом и воспитанием, а следовательно приумножают этим несправедливость, жестокость и преступления. Зло необходимо пресекать под самый корень, не дав ему никакого развития!"

Тут стоит большой восклицательный знак.

Когда вы подумаете ( я обращаюсь к женщине, написавшей это за своего сына - судя по руке и речи, она учительница), вы, я думаю, пожалеете о своем поступке. Смертная казнь - очень сложный и очень больной вопрос, особенно в России сегодня. Он еще долго будет обсуждаться, но вмешивать сюда детей - это так, простите, по-советски, что у людей, который нас сейчас слушают, волосы встают дыбом. Надеюсь, что встают.

Василь Демьянчук из города Ковеля Волынской области вспоминает состоявшийся недавно в Минске "Конгресс народов СССР "- с каким воодушевлением коммунисты провозглашали там лозунг: "Союзу братских народов быть!" Он называет это собрание "красно-коричневым шабашем, состоявшемся с благословения "батьки" Лукашенки и пишет :

"Нам, украинцам и белорусам, нужно держаться как можно дальше от нашего "старшего брата". Нужно делать все для того, чтобы наши державы как можно скорее стали полноправными членами Северо-атлантического альянса. Мы, украинцы, никак не можем понять, зачем после распада московско-большевистской империи нашим детям учить в школах русский язык."

Сколько мне известно, господин Демьянчук, большинство жителей Украины все-таки понимают, зачем их детям русский язык: с ним они будут свободнее чувствовать себя на пространстве бывшего Советского Союза, с русским языком им будет интереснее жить, с ним они будут больше зарабатывать. Вы хотите, чтобы Украина была в объединенной Европе, но ее туда никогда не пустят, если она будет настроена так, как вы. Это ведь демократическое объединение.

И Россию не пустят, если вся она будет настроена так, как семья москвичей Максимовых, которые пишут мне:

"Хотелось бы знать Ваше мнение о том, как опасным образом заселяются все российские города кавказцами, а Дальний Восток - китайцами." </P>

В России, как известно, нет ни одного города, ни одной местности, о которых можно было бы сказать, что они сейчас кем-то заселяются. Новоселы есть, но их, в общем, так мало, что слово "заселение" не подходит. В целом население России не растет, а сокращается - и очень заметно, может быть, действительно "опасным образом".

Но допустим, что все так, как пишете вы, семья Максимовых. Чужаков недолюбливают, чужаков опасаются всегда и везде, и почти всегда и везде - преувеличенно. Для обозначения навязчивого страха перед ними есть даже особое слово: "ксенофобия", чаще оно употребляется не в медицинских, а в политических разговорах. Ксенофобией маялась допетровская Русь, в советское время ее прививали в детских садах. Мне обычно лучше с людьми, которые или вообще не испытывают этого первобытного чувства, или стыдятся его, стараются не давать ему воли. Слова "ксенофобия" вы не найдете в Большой Советской энциклопедии, как и слова "цензура". Считалось, что при толковании их невозможно не навести читателя на крамольные мысли о социалистической действительности. Это называлось: "неконтролируемый подтекст".

" Неизвестный автор" ( так подписался) из Москвы:

"Загробный голос Стреляного, ноющая музыкальная заставка, пессимистический смысл большинства его передач умело настраивают на один лад: все плохо, пропала Расея. Хорошо отрабатываете заработную плату, господин Стреляный! После развала Советского Союза Соединенные Штаты Америки стали единственной супердержавой, но ослабленная, униженная Россия им все еще мешает. Так что чем больше идеологических инъекций пессимизма, тем для них лучше."

О себе "Неизвестный автор" сообщает: "Я интеллигент, ученый, пенсионер, инвалид, пишу вам из соображений доброжелательства."

Наслушавшись подобных доброжелательных речей, господин "Неизвестный автор", нам и пишут такие люди, как Василь Демьянчук, который хочет освободить своих детей не только от России, но и от ее языка. Если вся Россия будет считать, что Советский Союз и она, Россия, - это было одно и то же, что развал Советского Союза - это ее поражение и унижение, то от нее будет подальше держаться не только Украина, но весь мир (благо, ему привычно). Вы пишете:

"К сожалению, вы не делаете передач о политическом, морально-этическом и прочем кредо радио "Свобода". Ведь вы оцениваете происходящее в мире с каких-то позиций. Каковы же эти позиции?"

Судя по вашему письму, господин "Неизвестный автор", вы их и так неплохо знаете. Мы считаем, что распад Советского Союза дал России шанс не ослабнуть, а усилиться, не унизиться, а возвыситься. Использован он не лучшим образом, советское прошлое еще крепко держит страну, ваше письмо - лишнее тому свидетельство. В той мере, в какой оно ее держит, Россия действительно мешает - в первую очередь себе самой, как и Советский Союз больше всего мешал сам себе - мешал себе стать великой страной не только по числу ядерных боеголовок, но и по числу здоровых детей.

"В России таких убежденных сторонников демократии, как вы, уже почти не осталось, - пишет мне слушатель из Шебекино Белгородской области. - Идеи демократии здесь пропагандируются за большие деньги, а потом долго отмываются от зрительских плевков на Гавайских островах."

Демократию в России уже давно никто особо не пропагандирует. Ни за деньги, ни даром, и давно, и меньше всех - те, кто отдыхает на Гаваях и (или) задает тон в "партии власти". Помалкивают о демократии... Можно прочитать десяток важнейших казенных речей подряд и не встретить самого этого слова. Не может быть, чтобы живущий в Шебекино Белгородской области человек не знал этого. Зачем же пишет? Зачем-то пишет, так настроен.

"Зарплату, - продолжает, - вы получаете всегда вовремя, продукты и товары покупаете в магазине по их реальной стоимости, а не в три, пять, десять раз дороже, а если, не дай Бог, заболеете, вам не нужно брать с собой в больницу бинт, вату, постельное белье и лекарства. Это, конечно, не дает угаснуть вашей демократической мечте и хорошо стимулирует творческую фантазию."

Человек, написавший это письмо, себя назвал, но я его не назову. В таких случаях говорят: из понятных соображений. Человек испытывает ко мне явно личную неприязнь - будто мы с ним знакомы и чего-то не поделили. Назвать его - значит, как бы, использовать службу для сведения личных счетов. Не называю и людей, которые пишут из таких побуждений, как, например, зависть. Завистник обычно не знает, что он завистник, иначе держал бы себя в руках: то, что быть завистником нехорошо, он ведь знает.

Но если взять мысль этого человека в чистом виде, то с нею я согласен. Хорошо, когда вам вовремя платят за работу, хорошо, когда вы можете недорого, но здорово и вкусно питаться, хорошо, когда не надо идти в больницу со своими бинтами. Нормальный, благоустроенный, не изнуряющий и не унижающий человека быт действительно возбуждает и его творческую фантазию, и мечтания о том, чтобы всем было так же хорошо, как ему, - по крайней мере, чтобы обездоленных в мире не было угрожающе много.

Один из них - господин Подгайный, живущий в селе Воскресенском Золотоношского района Черкасской области - пишет:

"Анатолий Стреляный из кожи вон лезет на радиостанции "Свобода", чтобы убедить всех нас, что жили мы плохо, что были "совками". Но каким же "совком" надо быть, чтобы не согласиться с тем, что стали жить еще хуже? Кто же сделал нас недееспособными, малопроизводительными и голодными? Раньше Стреляный убеждал нас, что нам платили символическую зарплату. Теперь не платят совсем. Работы нет. Вот, оказывается, что такое свобода, демократия и демократы. Это похлеще сталинского Гулага и фашистских газовых камер. Все рухнуло. Надеялись на перемены, теперь стало ясно, что перемены закончились ограблением, работающий человек нужен власти, пока его можно грабить. Власть опять к богатым воротит рыло, как писал Маяковский. При таком обороте дела дождемся чего-то страшнее Семнадцатого года. Еще недавно с ужасом читали о сталинских репрессиях. Только теперь стало ясно, что даже Сталин не смог извести ту нечисть, которая снова кинулась грабить страну."

Вы правы, господин Подгайный, очень большим "совком" надо быть, чтобы не согласиться, что многие в бывшем Советском Союзе живут сейчас хуже, чем при советской власти. Именно "совком", ведь он тем, помимо прочего, и отличается, что может не поверить в самое точное число, если оно ему не нравится. Числа, цифры показывают: примерно 16 процентов россиян довольны своей жизнью, около 40 процентов считают свою жизнь сносной и 35 - невыносимой. В Украине таких больше. Вы принимаете во внимание только последний показатель, говорите от его имени, и не я буду тем, кто упрекнет вас в этой односторонности, потому что столько отчаявшихся - это слишком много, угрожающе много. Тем более, что теперешние обездоленные, как показывает почта радио "Свобода", рассуждают точно так, как и в Семнадцатом году, принимают те же объяснения своих невзгод, откликаются на те же призывы, так же свято уверены, что если раскулачить всех зажиточных, то отнятого добра хватит на всех бедных до скончания их дней.

Правда, как и в семнадцатом, есть исключения. Пишет Галина Водич, ваша соотечественница, господин Подгайный, и сейчас почти землячка:

"Я родилась в степном селе Новоспасовка, сейчас Осипенко. Это в 18 километрах от Бердянска. Когда Россия завоевала Крым, то Ногайская орда откочевала на Кавказ. Освободились степные черноземы, и потянулись вереницы возов с Полтавщины на новые земли.

Село мое возникло на берегу степной речки Берды. Ему 200 лет. Большое, чистое, было богатым. Я до беспамятства люблю свое родное село, овеянное полынными ветрами, - и этим счастлива.

С десяти лет живу в Киеве. Мне немного за пятьдесят. У меня был чудесный муж, есть сын, невестка-красавица, похожий на меня внучек, еще жива, слава Богу, моя матушка. Я счастлива, жизнь прожила, как песню спела. Много работала, сутки были расписаны по минутам. Шью, вяжу, вышиваю, в доме музейный порядок и аптечная чистота. Много читаю, много ездила по Советскому Союзу, у меня 15 лет геологического стажа ( я кончила институт и аспирантуру). "

Вы слушаете письмо Галины Водич.

"Ситуация ужасная, вы все знаете, Анатолий Иванович. Как прожить на 50 гривен (это около 30 долларов) в месяц? Оплачивать квартиру, ухаживать за матерью...

Но выход есть всегда. Я прислонилась к земле. Судьба забросила меня на хутор Кулиши. Это 104 километра от Киева. Рядом село Бушево. Село на взгорбке, внизу течет Рось, за нею ромашковые луга, в километре полоса соснового леса, в нем одна-единственная улочка Луговая. Это и есть мой хутор. Дали мне заброшенную усадьбу, двадцать соток земли. У меня было: четыре лопаты, четыре тяпки, двое граблей, двое вил и только две руки. Больше ничего. Я поставила дом ( шесть на девять, по проекту знакомого архитектора, внизу четыре комнатки, над ними мансарда, здесь я вам пишу), посадила сад, завела огород, в котором все буйствует, как у Александра Довженко в "Зачарованной Десне." А какие тыквы! Каждый лист может служить зонтиком. Огромные душистые цветы, я называю их разбойниками: своими стеблями они протаранили соседние грядки гороха.

Не думайте, что мне легко, Анатолий Иванович. Очень тяжело! Сын не помогает - он далеко, ему некогда, да и не хочет. Все сделала сама. Через три года и месяц повесила на окна тюль. Было во мне 90 килограммов, стало 70. Порхаю, как бабочка. Я теперь такая счастливая , как никогда. Про столицу и свою роскошную квартиру и не вспоминаю.

Главное, что я хочу сказать: не надо отчаиваться!

Ничего не продаю, много раздаю, у меня много друзей. А кто скулит, тот просто лодырь. Или я ошибаюсь? Когда человеку на земле было легко? Ни-ко-гда." Письмо написано по-украински, слово "никогда" дано в разбивку:

"... ни-ко-лы!"