Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
15.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
Марк Твен и политкорректностьАвтор программы Марина ЕфимоваВедущий Иван Толстой Естственно, лучше всех написал бы передачу на эту тему сам Марк Твен. Он написал рассказы "Как я редактировал сельскохозяйственную газету", "Как я был журналистом в Теннеси", "Как меня избирали губернатором" и мог бы написать такой же смешной рассказ "Как меня произвели в расисты", потому что сейчас, почти через 100 лет после смерти Марка Твена, одна из главных претензий к нему - именно расизм. Вот, что рассказывает об этом профессор литературы из Дартмута Лев Лосев. Лев Лосев: Если успех писателя определяется его посмертной скандальностью, то, конечно, Марк Твен не только величайший классик американской литературы, но и самый успешный американский писатель за последние 200 лет, потому что скандалы, связанные с его произведениями, не только не прекращаются, собственно говоря, при жизни их было не так уж и много, а вот по смерти, ближе к нашему времени, они стали все чаще и чаще. Из многих американских школьных библиотек даже по решению школьных советов - родительских и учительских - убирают книги Марка Твена и, в первую очередь, лучшую из написанных книг, книгу, по словам Хэмингуэя, из которой вышла вся американская литература - "Приключения Гекльберри Финна". Марина Ефимова: Расизм - не единственная претензия к Марку Твену. Недавно, в связи с публикацией в журнале "Атлантик Монтли" его неопубликованного раннее рассказа "Murder, Mistery and Marriage", в рецензии американских литературоведов всплыл и другой недостаток Марка Твена - его неумение создавать увлекательный сюжет. Очевидно, доказательством этого своего утверждения литературоведы считают преамбулу, написанную самим Марком Твеном к книге "Приключения Гекльберри Финна", в которой он пишет: "Люди, которые попытаются выяснить мотивы автора, будут преданы суду, те, кто попытаются обнаружить в книге мораль, - сосланы, а те, кто потребует сюжета, -расстреляны на месте". Еще одна, замеченная литературоведами слабость его таланта, - тенденция упрощать психологию ребенка. В послесловии к одному из переизданий "Приключений Тома Сойера" профессор университета Барнард Колледж Джордж Эллиот пишет: Диктор: Том Сойер - книга для каникул, написанная писателем, находящимся на каникулах. Ни сюжета, ни темы, ни морали. Но даже и отпускнику стыдно читать такую, например, фразу Твена: "Сердце ребенка эластично, как стирательная резинка, сколько его не сжимай, оно все-таки распрямится". Марина Ефимова: Как раз та самая фраза, про которую я всегда думала, как это точно сказано, только это свойство и помогает детям дожить до взрослого возраста. Но самым большим сюрпризом для меня было послесловие профессора университета Вестерн Резерв Эдмунда Рейса к переизданию в конце 70-х годов романа "Янки при дворе короля Артура". Профессор пишет: Диктор: Юмор позволяет автору ускользнуть от решения тех проблем, которые он сам поднимает. Юмор до такой степени запутывает повествование, что в романе невозможно найти никакого постоянного тона или авторской позиции. Он делает роман хаотическим. Многие критики считают именно юмор главным недостатком этой книги. Марина Ефимова: В связи со всем процитированным хочется разобраться в том, как создавалась и менялась репутация этого писателя в Америке. Популярность Марка Твена началась с его репортерства. Когда он был еще, собственно, не Марком Твеном, а журналистом Сэмом Клеменсом. Диктор: Редактор велел мне написать обзор "Дух теннесийской печати". Вот, что получилось у меня: "Наш коллега из газеты "Утренний вой" весьма ошибся, заметив, что губернатор Ван Вертер не был избран. Вероятно, его ввели в заблуждение неполные отчеты о выборах. Мы с удовольствием отмечаем, что город Брэззелвил заключает контракт с джентельменами из Нью-Йорка на прокладку новых мостовых. Газета "Ежедневное ура" горячо поддерживает это начинание... и так далее". Редактор бегло просмотрел заметку, помрачнел и сказал: "Гром и молния! Неужели вы думаете, что моих подписчиков не стошнит от такой размазни? Дайте перо!" Я еще не видывал, чтобы перо с такой яростью царапало и рвало бумагу. И вот, что вышло у него: "Безмозглый проходимец из "Утреннего воя" по неудержимой склонности к вранью, сбрехнул, что Ван Вертер не был избран. Своей брехней этот гнустный негодяй компрометирует высокое звание журналиста. Бреззелвиллу вдруг понадобилась мостовая! Тюрьма им нужна или сумашедший дом, а не мостовая". "Вот как надо писать, - сказал редактор. - С перцем и без лишних слов". Тут кто-то выстрелил в редактора через открытое окно и слегка попортил фасон моего уха. Марина Ефимова: Чем тогда, в конце 60-х годов 19 века, в начале своей карьеры покорил читателей молодой журналист Сэм Клеменс? Своей принципиальностью, честностью, точностью в изложении фактов? В нашей передаче учавствует специалист по творчеству Марка Твена, профессор Техасского университета Шелли Фишкин. Шелли Фишкин: Только остроумие Марка Твена создало ему репутацию в годы, когда он занимался журналистикой. Он никогда не был сатириком в политическом и даже в социальном смысле этого слова. Его стиль был порождением тогдашней традиции, причем только западной. Вы не можете себе представить, как много юмора позволялось тогда газетчикам на территориях и вообще на Западе. Потому что это был чуть ли не единственный вид развлечений. Марина Ефимова: И Сэм Клеменс вовсю пользовался тогдашней безнаказанностью журналистов. Его биограф Клинтон Кокс пишет: Диктор: Работая репортером, Сэм проявил изумительное равнодушие к фактам. Если факты выглядели скучновато, он, не стесняясь, украшал их литературой. И поэтому сила его заметок и скетчей была такова, что местные политики против своей воли голосовали за те законы, которые одобрял Марк Твен, только, чтобы не сделать его своим врагом. Марина Ефимова: Все это звучит, конечно, несерьезно и шутливо. Но в советское время для нас, подростков, книги Марка Твена "Принц и нищий" или "Янки при дворе короля Артура" были, в каком-то смысле, учебниками демократии и политической терпимости. Шелли Фишкин: Марк Твен относился к политике и демократии чрезвычайно серьезно. Хотя сам он политикой никогда не занимался, и главным его взносом в политическую жизнь страны были шутки, точнее, афоризмы. Но зато афоризмы Марка Твена стали такими знаменитыми, что вот уже более 100 лет держат политиков начеку и служат для них напоминанием о необходимости быть поскромнее и почестнее. Марина Ефимова: "Даже сейчас,- писал Марк Твен,- когда общество так пристрастно, а газеты так категоричны, в обеих палатах Конгресса все еще сохранились эти вымирающие благородные меньшинства честных людей". Несмотря на невероятную влиятельность Марка Твена как журналиста на Западе, поле боя не всегда оставалось за ним. И когда в 1866 году 4 человека одновременно вызвали его на дуэль, Твен занял у брата в долг денег и бежал из Невады в Нью-Йорк. С журнализмом было покончено. А жаль! Марк Твен сделал его невероятно красочным. Диктор: Это вы написали? - спросил со зловещим спокойствием редактор и прочел следующую строчку из моей передовицы: "Брюкву не следует рвать руками - от этого она портиться. Лучше послать мальчика, чтобы он залез на дерево и осторожно его потряс". Потрясите вашу бабушку, - неожиданно закричал редактор и прочел следующий абзац: "Обычай сажать тыкву перед домом выходит из моды,так как она дает мало тени". Почему вы не сказали мне, что ничего не смыслите в сельском хозяйстве? Потому, капустная кочерыжка, что я никогда не слышал, что человек должен что-то знать, чтобы редактировать газету. Я сказал, что сделаю вашу газету интересной, и сделал - о ней все говорят. Я дал вам избранный круг читателей, не то, что какие-нибудь фермеры. От нашего разрыва теряете вы, а не я. Прощайте, арбузное дерево. И я ушел. Марина Ефимова: Однажды, в Сан-Франциско, Марк Твен своей статьей практически разорил мясника, который натравил собак на китайца-рассыльного. Он написал яростную статью "Соединенные линчующие штаты". Но оконательно сформировали его отношение к рабству и расизму два события в его жизни, мистическим образом связанные друг с другом. Первым было путешествие - по Марокко, по Святой земле и по тихоокеанским островам. Шелли Фишкин: Марк Твен прекрасно знал, что люди не равны. Не равны по своим душевным качествам, по энергии, по таланту. На этой шкале одни стоят выше, другие ниже. Но он был слишком наблюдательным человеком, чтобы принять искусственное неравенство - по происхождению, по религии, по национальности, по расе. Он много путешествовал в молодости по странам Африки, Ближнего Востока и Тихоокеанских островов. Он провел детство среди негров-рабов, потому что его собственная семья владела несколькими рабами. И, в сущности, он не увидел большой разницы между людьми, на какой бы ступени цивилизации они ни находились. Помните один из самых знаменитых его афоризмов? Платье делает человека. Голые люди не имеют никакого влияния в обществе. То, что в обществе создавало классы, касты и разделяло людей непроходимой пропастью, то Марку Твену казалось незначительным пустяком. Марина Ефимова: Во время путешествия попутчиком Твена надолго оказался юный Чарль Лэнгдон, сын богатого нью-йоркского негоцианта. Однажды он показал Твену миниатюрный портрет своей старшей сестры Оливии. И скептик Марк Твен, которому было уже под 30 и который, что называется, видал виды, влюбился в портрет, а по возвращении и в оригинал. С неохотного разрешения Лэнгдонов-старших он стал посещать их дом. Биограф пишет: Диктор: Дом Лэнгдонов поразил Твена непохожестью на его собственную семью. Его родители были небогатыми рабовладельцами, а Лэнгдоны были богатыми ненавистниками рабства. До Гражданской войны от их дома до соседней церкви шел подземный ход, по которому уводили от преследования беглых рабов. Частым гостем был у них негритянский лидер и аболиционист Фредерик Дуглас. В дому Лэнгдонов отношение Марка Твена к судьбе чернокожих американцев перестало быть чисто публицистическим и стало персональным. Марина Ефимова: И что может быть более персональным, чем сцена в книге "Приключения Гекльберри Финна", в которой Гек раскаивается в том, что он не выдал беглого раба Джима его владелице, доброй и бедной вдове Уотсон. Ведь его учили, что выдавать беглых рабов - его христианский долг. Гек уже даже пишет письмо вдове. Диктор: Но я не послал письмо сразу, а сел с ним и стал думать. А Джим все ходил взад вперед по плоту прямо передо мной. Уже столько дней я его вижу и днем и ночью. При луне иногда, иногда мы спим спина к спине, чтобы согреться. А то он стоит на вахте в очередь со мной. И зачем же я тогда спасал его, зачем наврал что он мой отец, у которого оспа. Меня прямо дрожь проняла. Прямо не знал, что делать. А потом решил: о кей, так быть мне в аду, и порвал письмо. Лев Лосев: Надо сказать, что отношение к "Приключениям Гекльберри Финна", как к книге политически некорректной, это сравнительно недавнее явление. Когда она появилась, то ее правильно прочитали - как книгу весьма либеральную и книгу антирасистскую. Исторически, это конечно колоссальный скачок, по сравнению с другой, столь же популярной книгой 19 века - "Хижиной дяди Тома". И скачок тут уже не только в смысле художественного качества, но и в смысле социальной значимости. Если "Хижина дяди Тома" сыграла примерно такую же роль в американской общественной мысли, что "Бедная Лиза" Карамзина в русской, (после бедной Лизы многие читатели поняли, что и крестьянки любить умеют), то "Приключения Гекльберри Финна" - это скорее "Записки охотника". То есть книга, в которой униженные и оскорбленные, бесправные жители Америке представлены как сложные человеческие существа с духовными запросами. И вот такую книгу объявляют расистской и убирают из американских библиотек. Почему? В первую очередь потому, что на страницах этой книги очень часто мелькает слово, которое в нынешнем американском приличном обществе даже не принято произностить, слово на букву Н - это презрительная кличка для негров. Разумеется, Марк Твен писал роман об американском юге 40-х годов 19 века, где это слово было у всех на устах - и у черных, и у белых - и он просто не мог без него обойтись, но современным читателям оно действительно болезненно режет слух. Делать, однако, из этого выводы о марксизме Марка Твена, пусть даже бессознательном расизме, как пишут некоторые критики, - совершеннейшая чепуха, потому что как раз весь пафос книги абсолютно антирасистский. Вспомните, например, такой замечательный образец марктвеновской иронии, когда тетя Салли слышит взрыв парового котла на реке. И она говорит: господи, боже мой, кто нибудь пострадал? И ей отвечают: нет мэм, нигера убило. И тетя Салли говорит: да, как удачно обошлось, а ведь иногда люди погибают. Это, конечно, страшный сарказм, который больше говорит о подлинных чувствах Марк Твена, чем что бы то ни было. Конечно, эта книга о свободе. Марина Ефимова: Послушаем, что говорят про книги Марка Твена главные из читатели - дети. Причем дети - черные. Наш корреспондент Владимир Морозов побеседовал с ними в книжном магазине. Джон: Я думаю, это хорошие книги. Но сюжет мог быть и поинтереснее. Побольше действия, как в кино. А Марк Твен повторяет все снова и снова. Владимир Морозов: А как ты думаешь, Том Сойер и Гекльберри Финн похожи на тебя? Джон: Нет, так в жизни не бывает - они вымышленные герои, а не живые люди. Владимир Морозов: Сидящая рядом крупная девочка по имени Марта локтем отодвигает оратора и тянет микрофон к себе. Марта: Марк Твен прекрасный писатель. Его книги о настоящей жизни. Я бы охотно стала Геком Финном. Его жизнь полна таких приключений. Владимир Морозов: Ребята, а Марк Твен не показался вам расистом? Джон: Такое было время, мы не можем ругать людей за то, что они были такими, как все. Марта: Гек Финн и Том Сойер выросли на юге, на юге был расизм, а про Гека Финна все равно отличная книга. Марина Ефимова: Любопытно, что дети проявляют больше понимания, чем взрослые. Лев Лосев: Я не хотел бы закончить на очередном проклятии в адрес политкорректности. Действительно, это абсолютная нелепость - лишать американских подростков, черных или белых, классического произведения американской литературы. Я думаю, что все-таки большинство американских учителей, родителей и школьников это прекрасно понимают. Но тот факт, что сама по себе идет дискуссия на эту тему, по-моему, это замечательно. Это значительно лучше того, что происходило, я боюсь, что кое-где еще происходит в России, когда школьникам дают "Тараса Бульбу" Гоголя, где весело описан еврейский погром, и то, что эту мерзость великого писателя дают детям без всяких комментариев, по крайней мере, в мое время давали. Вот это меня в большей степени тревожит. Марина Ефимова: В 1885 году, когда был опубликован роман "Приключения Гека Финна", его за расизм не критиковали. Но за все остальное! Не забудем, что в этой книге Марк Твен высмеял все - школу, государство, церковь, общество американского юга. Совет публичных библиотек штата Массачуссетс Новой Англии запретил книгу. В отчете о романе было написано: Диктор: "Мусор, подходящий разве что для трущоб. Два изгоя - беглый раб и хулиган не просто выбраны в качестве героев книги, но еще, видите ли, критикуют общество!". Марина Ефимова: Конечно, Гек Финн был изгоем, но именно с ним идентифицировал себя Марк Твен. Не с Томом Сойером - с Геком Фином. Когда Марк Твен посватался к Оливии Лэнгдон, ее отец по тогдашнему обычаю попросил его представить рекомендации. Марк Твен дал имена трех знакомых в Неваде и в Калифорнии. В том числе священника. Один из них на запрос Лэнгдона написал: "Талант, но беспутный". Второй ответил: "Может стать алкоголиком или допустить обнищание семьи". А третий написал самую короткую рекомендацию: "Кончит на виселице". Неужели у вас нет друзей, которые хорошо бы о вас отозвались? - спросил Лэнгдон. Приличных нет, - хмуро ответил Твен. И вдруг Лэнгдон улыбнулся: считайте, что один есть - я! Так в семье Лэнгдонов у Марка Твена появился первый союзник. Если вы помните, в самом конце книги "Приключения Тома Сойера" в разговоре с Томом, Гек соглашается вернуться к вдове Дуглас, но с условием, что Том поговорит с вдовой и попросит ослабить путы воспитания. Диктор: Скажи ей, Том, что я буду курить только тайком и ругаться только тайком, ладно Том. Если она согласится, я останусь с ней, пока не сгнию. Марина Ефимова: Очень похожий разговор произошел у Марка Твена с аристократичной и набожной Оливией Лэнгдон сразу после их свадьбы. И Твен сдержал свое обещание. Он курил только в саду, а сквернословить уходил в ванную комнату. В Америке существуют два основных музея Марка Твена. Один в городке Ганибали, на берегу Миссиссипи, где писатель вырос и где вся экспозиция посвящена Тому Сойеру. Второй - в Хартфорде, штат Коннектикут, где Твен прожил большую часть своей жизни и где центром экспозиции является роман "Приключения Геккльберри Финна". Два музея - две враждующих концепции Марка Твена. Для ганибальцев Марк Твен Гека Финна - атеист, бунтарь и охальник. Для хартфордцев, для интеллектуалов Том Сойер - поп-культура. В упомянутом уже послесловии к переизданию "Тома Сойера" профессор Джордж Эллиот пишет: Диктор: Для нас, выросших на фрейдизме и психотерапии, Том Сойер - ностальгия по упрощенной концепции детства, которая если когда-то и была, то исчезла, во всяком случае, для более ли менее образованной части населения. Что за сказка, в которой девочка и мальчик проводят три дня в пещере и ничем другим не занимаются, как только разговаривают и беспокоятся. Давненько же это было! Марина Ефимова: Вот что отвечает на это Борис Парамонов. Борис Парамонов: Тема, поднятая в статье Джорджа Элиота, имеет свои резоны и даже многие. Но он - профессор знаменитого колледжа, по определению интеллектуал, а следовательно, любит и даже обязан усложнять проблемы и видеть их скорее в мрачном свете. А гениальные писатели, в отличие от высокообразованных интеллектуалов, как бы проще. Это не значит, что Марк Твен был примитивный писатель, это значит, что он был американец, и ничто американское ему не было чуждо. В Томе Сойере гениально смоделирована ментальность американцев, этих великих оптимистов, желающих и умеющих улучшать жизнь, облегчать ее, делать веселее. Профессор Эллиот в конце своей статьи с тонкой иронией говорит, что мы-то сегодня знаем, что мальчик и девочка, оставшиеся наедине в пещере не столько бы ждали нападения разбойников, сколько иным занятиям предались. Действительно, миф о детстве, как невинной и радостной поре разоблачен современной культурой. Но само мифомышление не уничтожено и не будет уничтожено никогда. Миф - бессмертен. А американский миф оптимистичный. Тома Сойера с Геком Фином нельзя ни политизировать, ни культурно углублять. Марина Ефимова: Марк Твен думал, что детство - это невинная и радостная пора, которую взрослые легко могут исковеркать жестокостью или невежеством. Шелли Фишкин: Он знал, что его любят за остроумие. Хотя в его случае остроумие было только ключом, открывавшим дверь, через которую проникало сомнение. Твен был проповедником, который использовал юмор, чтобы переубедить паству переосмыслить свое поведение, усомниться в своей правоте. Он подсматривал и высмеивал идолов, которые большинству его современников казались богами, вполне достойными поклонения. |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
