Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
15.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
Реституция глазами архивистаВедущий Иван ТолстойОльга Барковец отвечает на вопросы Александра Горянина. Иван Толстой: Споры вокруг перемещенных ценностей, сокровищ мирового искусства, вывезенных гитлеровцами во время войны и советской армией после дня победы, - эти споры не остывают, несмотря на принятый закон о реституции. Он гласит, что без соответствующего закона, принимаемого Государственной Думой, или специального постановления правительства ни одна единица музейного или архивного хранения не может быть возвращена прежнему владельцу, даже если тот докажет свое право. Да и то этот прежний владелец сам должен быть признан пострадавшим. Это закон. А что говорит жизнь? Ольга Барковец - соавтор книги «Большой грабеж», вышедшей во Франции. Сегодня Ольга Барковец отвечает на вопросы нашего автора Александра Горянина. Александр Горянин: Я держу в руках книгу, которая называется "Le grand pillage", эта книга вышла во Франции в городе Ренне в прошлом году. Ее автором обозначена Франсин Доминик Лихтенан в сотрудничестве с Ольгой Барковец. Я обращаюсь к Ольге Барковец с просьбой рассказать об этой книге, о том, как она возникла и чем обогатилась эта тема с тех пор, как эта книга была написана? Ольга Барковец: В 95-м году во Франции состоялась конференция о послевоенной судьбе Европы, на которой я выступила с докладом о проблеме трофейных культурных ценностей в России. Эта тема не случайно была заявлена, потому что в те годы, в середине 90-х годов, шли в России жаркие дебаты по российскому законопроекту о культурных ценностях, перемещенных в годы второй мировой войны. Тема была настолько жаркая и острая, что во время доклада часто меня прерывали, вставали историки французские, немецкие, задавали много вопросов. Это понятно. Потому что эта тема перемещенных ценностей в военных конфликтах всегда была очень острой, трудной и тяжело решаемой. Вот, например, интересна судьба французских архивов. В мае 45 года советское военное командование в Чехословакии проинформировало тогдашнего наркома внутренних дел Лаврентия Берию о том, что около город Ческа Липа обнаружен вывезенный немцами французский архив. Для разборки этого архива из Москвы была направлена группа сотрудников Главного Архивного Управления, которую возглавил подполковник Кузьмин - очень интересная личность. В тайнике, созданном немцами под маленьким чешским городом оказались немного-немало архивы французской разведки и контрразведки, а также материалы второго бюро генштаба Франции. В 1940 году нацисты на 102-х грузовиках вывезли их из Парижа. В 42-м году остатки второго бюро были укрыты. И вот в результате работы такой комиссии Главного Архивного Управления НКВД, а тогда архивы подчинялись НКВД, был вывезен 21 вагон в Москву с этими материалами. В феврале 46 года еще был обнаружен огромный архивный комплекс французских архивов. Находился он в советской зоне оккупации в городе Берлине в здании министерства авиации. Там был обнаружен архив главной квартиры французской армии времен Первой мировой войны 1914-1918 годов. И этот архив содержал в основном материалы, связанные с историей военной авиации - около 500 дел. Интересная подробность: все тот же полковник Кузьмин занимается работой по разборке этого архива. И вот в акте комиссии говорится об ужасном, катастрофическом состоянии этого архива. Помещение было залито водой, документы разорваны. Архив французского военного ведомства был упакован в деревянные ящики и вынесен наружу. Помещение архива с начала боев за Берлин до конца января 46 года просто никем не охранялось. И вот помимо этого то, что для немцев всегда представляло огромный интерес, и они собирали это по всей Европе, это документы еврейских организаций, различных масонских лож и архивы социалистического международного движения. Вот так же и во Франции была обнаружена замечательная коллекция в замке барона фон Ангальта, и вы уже слышали, что это 21 вагон только одной части коллекции. А шел счет на десятки вагонов. Никто долгие годы не знал, что в Москве был создан специальный архив. Тогда он назывался Центральный Государственный Особый Архив. Он тоже подчинялся НКВД, он был абсолютно закрыт, как и информация о нем и только в конце 80-х годов почти спустя 50 лет об этом архиве официально было заявлено. Что это за архив? Это архив, который сконцентрировал огромное количество тех трофейных архивов, которые были вывезены советскими властями из Германии и из стран-союзников Германии. Александр Горянин: Вы упомянули, что очень многое было возвращено Франции из всех стран, не входивших в так называемый соцлагерь. Я так понимаю, что вот эти архивы Surete nationale, Surete generale были возвращены Франции? Ольга Барковец: Да. Это тоже очень интересная история. Они на две трети уже возвращены. Но есть такая долгая история возвращения этих материалов на родину. Она началась еще в 60-е годы. Первые шаги были сделаны еще советским правительством и было даже специальное решение ЦК КПСС от 24 июня 1965 года, по которому на посольство СССР во Франции была возложена передача президенту Франции де Голлю спасенных советскими войсками войсками (это, понятно, язык того времени) французских архивов по истории Сопротивления во Франции. В частности, по истории руководимого де Голлем движения «Сражающаяся Франция». И 4 марта 1966 года в Елисейском дворце представители СССР вручили де Голлю 193 дела - 165 килограмм, а 11 марта в здании министерства иностранных дел Франции известным французским деятелям культуры Андрэ Моруа, Жюльену Кену и Бернару Лаверню были переданы их личные архивы. Это был большой прорыв в 30-летней истории умолчания судьбы французских архивов. В апреле 69 года был сделан следующий шаг. На основе договоренностей МИДа Советского Союза и посольства СССР во Франции французской стороне были переданы архивы бывших французских представительств в России, это не много ни мало более 20 000 архивных дел. В ответ стороны договорились, что французское правительство будет производить поиски русских архивов во Франции и содействовать их передаче правительству СССР. Надо сказать, что французская сторона в те годы практически не сделала никаких встречных шагов и, наверное, такая неэквивалентность обмена привела к прекращению передачи советской стороной архивных материалов. Конечно, 90-е годы внесли свою лепту в развитие истории отношений России и Франции в области архивов, и в мае-сентябре 1991 года посольство Франции в Москве, основываясь на ряде межгосударственных соглашений, направило в МИД СССР ноту, в которой запрашивало о наличии в советских архивах советских документов. Конечно, это был новый этап с учетом новых веяний в стране, в истории взаимоотношений России и Франции в области архивов. В 92 году было подписано историческое российско-французское соглашение о сотрудничестве в области архивов, и на основании этого соглашения Франции с декабря 93 по май 94 года были переданы 5 грузовиков архивных материалов из бывшего особого архива. За пять месяцев Франции было возвращено около 950 тысяч дел из 1 100 000 дел, которые находились на хранении в этом архиве. На 90 процентов были возвращены документы французской разведки и контрразведки, на 100 материалы второго бюро генштаба, на 50 процентов материалы военного министерства Франции. Помимо этого были возвращены 14 фондов личного происхождения, среди которых архивы Марка Блоха, Леона Блюма, семьи Ротшильдов и так далее. Александр Горянин: Я позволю себе задать такой еретический вопрос: как вы думаете, если бы в 45, 46, 47-м годах была бы выставлена в наших музеях вся эта скульптура, все эти картины, под стекло все эти гравюры, в горках были бы расставлены предметы декоративно-прикладного искусства, не кажется ли вам, что через 40 лет вообще этот вопрос не встал бы или не встал бы в той форме, в которой он стоит сейчас. Что именно вот эта позиция собаки на сене - все не просто вывезти, но еще как-то странно спрятать, вот это сослужило дурную службу всему делу? Ольга Барковец: А вы знаете что интересно? После войны, летом 45 года еще нет мысли это спрятать. Известно, что в Москве нашелся план создания музея Сталина. И предполагалось создать музей трофейного искусства и открыть его на Волхонке. Этот музей должен был быть общедоступным. Но сам Сталин отверг эту идею, и вагоны с вывезенными культурными и трофейными ценностями поступали в Эрмитаж и в музей изобразительного искусства на Волхонке. В итоге убрали в спецхраны, и 50 лет не допускалась мысль, что об этом можно заявить. Вы помните эту историю вокруг золота Шлимана? Какие слухи ходили вокруг этой коллекции - где она, какая ее судьба? Пока, наконец, Музей изобразительных искусств имени Пушкина официально не заявил, что хранится в фондах музея. Вы правы, если бы 50 лет Советский Союз не умалчивал о том, что он хранит трофейные ценности, а открыл бы и показал бы их миру, то все могло бы быть иначе. Ведь искусство интернационально, оно не знает государственных границ и выставки, которые сейчас провели российские музеи, доказывают это. Главное, чтобы мы могли это видеть, любоваться этим искусством, оно должно приносить радость людям. Если это хранится в спецхране, в подвалах, я уже не говорю, что это не всегда на пользу сохранности этих материалов. Давайте вспомним печальную судьбу части Готской библиотеки, которая находилась в Узком - это санаторий Академии наук и церковь на территории санатория, которая хранила в себе долго тайну трофейных библиотечных фондов. Невостребованные, часто в ужасных физических условиях, пыль, влажность, совершенно невостребованные, неописанные материалы - кому они приносили пользу? Библиотечному делу России, советским историкам? Нет. Это часть культуры Германии. Даже сами библиотекари прекрасно понимают, что востребованы эти материалы будут не здесь. Не в России, а в первую очередь в Германии. Чем ужасна судьба трофейных ценностей? Они хранились в спецхранах и были недоступны и часто плохо описаны. И причем известны печальные случаи, когда просто тихо разбазаривались, разграбливались эти спецхраны? Доступ к ним был для многих рядовых сотрудников запрещен. Материалы были плохо описаны, был плохой учет. Я не знаю о музейных коллекциях, я надеюсь, что там все сохранилось в том виде, в каком поступило, но вот огромные потери библиотечных коллекций широко известны. Министерство культуры много об этом писало. Александр Горянин: Я как книголюб просто знаю, что у крупных перекупщиков книг можно было встретить иллюминованные издания 16, 17 века, и даже более ранние вещи. Раскрашенные от руки атласы растений, бабочек, карты, все это переплетенное в кожу. И на многих можно было увидеть (там, где это не было сведено) печати каких-то немецких библиотек. Ольга Барковец: Если бы эти коллекции были открыты, то они были бы описаны, стояли бы в каталогах, и было бы трудно творить то зло, которое было действительно совершено многими нечестными коллекционерами, библиотекарями и хранителями. Александр Горянин: Хотелось бы услышать вашу просто человеческую позицию, даже не обязательно, чтобы она опиралась на строгий юридический фундамент. Была война, наша страна понесла чудовищные потери. Потери культурных ценностей, несоизмеримые с ее материальными потерями, человеческими. Вы, наверное, можете понять позицию тех наших законодателей, которые зачастую не будучи искушены в юридических вопросах, понять логику, которая двигала ими, когда принимался этот закон. Но с другой стороны, есть несправедливость. Несправедливость по всем человеческим законам должна устраняться. Как вы сами видите пути решения этого вопроса. Ольга Барковец: В первую очередь, это переговорный процесс. Надо уходить от каких-то штампов, которые у нас за 50 лет после окончания войны сложились в голове. Да, конечно СССР потерял огромное количество культурных ценностей, невосполнимые потери. Но нельзя же всегда говорить об этом и не искать пути решения проблем. Вы абсолютно правильно сказали, что если это всегда будет болевой точкой в наших отношениях с Западом, с Германией, то это не приведет ни к хорошим добрососедским отношениям, будет обостряться, поэтому надо идти на компромиссы. Вот мы сегодня с вами говорили об архиве князя Лихтенштейнского. Это замечательный пример. Россия получила сейчас архив Соколова. Тем более, что Россия занималась сейчас историей гибели царской семьи. Ведь таких можно примеров тысячи найти. Сколько замечательных российских архивных коллекций, художественных, находятся в различных музеях. В частных руках. Нельзя становиться в позу, что уникальная псковская икона 16 века и нет ей эквивалента - всегда можно найти компромисс. Его должны найти люди, которые свободны от влияний старых идеологий, которые должны понимать, что прогресс он и в том, чтобы идти вперед, а не стоять на месте и тем более не смотреть назад. |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
