Разговор о татуировках 9 июня 1998
Ведущий Игорь Померанцев

Участники: Д.Балдаев (майор в отставке), Ю.Вознесенская (писательница), Григорий (мастер татуировки), Д.Новиков (поэт)

Искусство татуировок к высокой культуре вряд ли отнесёшь. Но разговоры о невысокой культуре бывают порой не менее увлекательными, чем о высокой. Моего первого собеседника зовут Данцик Сергеевич Балдаев. Представился он так:

В правоохранительных органах я проработал тридцать три календарных года, с 1948 по 81-й, ушёл в отставку в звании майора с должности старшего оперуполномоченного Управления Ленинградского уголовного розыска.

Но Балдаев не только майор в отставке и бывший оперуполномоченный, но, по-своему, замечательный фольклорист. Благодаря Балдаеву был составлен и увидел свет в 92-м году "Словарь тюремно-лагерно-блатного жаргона". Особое пристрастие Балдаева - лагерные татуировки. Он собирал их десятилетия. Наш разговор начался с вопроса, можно ли классифицировать подобные татуировки.

Можно. Они делятся на следующие: воровские, оскалы,памятные, профессиональные, портретные, художественные, исторические, религиозные, патриотические, орнаментальные, порнографические, татуировки наркоманов, педерастов, лесбиянок, перстневые татуировки, националистические (самые гадкие, которые я терпеть не могу), гороскопные и аббревиатурные.

Ну, а теперь я расшифрую. Значит,элита воров - воры в законе, - вот они татуируют на себе Иисуса Христа, Божью Матерь, святых, архангела, крест, череп, церковь, монастырь. Это своеобразные обереги, ну, как бы сказать, заглушающие в душе страх и остатки совести. Но всё же страх есть в душе у каждого. Оскалы - это изображения чудовищ: тигра, льва, леопарда. Это означает "злой на власть". Вот, кроме того, в оскалах портреты руководителей КПСС: они татуируются, например, на ягодицах; звезда Героя Социалистического Труда и Знак Качества - на половых органах, у женщин на лобке. Свастики, погоны СС, серп-молот тоже на половых органах.

Данцик Сергеевич, есть ли элитарные татуировки?

Вот приходит в зону новичок. На воле он себе вытатуировал, допустим, такие элитарные татуировки как череп, Иисус Христос, Божья Матерь, свастика. У него спрашивают: "За наколки отвечаешь?". Если он скажет "да", тогда его заставляют говорить: за что судим, когда судим, сколько ходок - мол, не самозваные ли это татуировки. Если самозваные, то ему говорят: "Вот тебе два-три часа, наждачная бумага, чем угодно, ножом, стеклом - сотри, иначе отрихтуем до полусмерти". Под страхом именно реальной, как говорится, угрозы потери здоровья или жизни этот зек стирает с себя татуировки. Иногда даже до того доходит, когда стирает, что кровь брызжет. После попадает в больницу. Не каждый имеет право носить татуировки.

Данцик Сергеевич, как относятся карательные органы к татуировкам?

Вот, например, работники строительно-трудовых учреждений раньше преследовали за татуировки. Свастики , знаки СС, оскалы прямо снимались насильственно. Этого зека, как говорится, вели в хирургическое отделение, а иногда тащили, ложили на стол и прямо хирург, как говорится, мурлыкая... Я лично наблюдал, как у одного срезали фашистские знаки. А эти надзиратели держат их там, чтобы они не шевелились, а иногда привязывают к столу.

А вот оперативные службы наоборот были всегда заинтересованы, чтобы уголовники делали татуировки - это своеобразная визитная карточка, где вот есть имена, клички, год рождения, статья Уголовного Кодекса, его ранг на иерархической лестнице уголовников. Но их надо уметь читать и расшифровывать.

А есть ли мастера татуировки?

Мастера-художники есть. Это просто талантливые, как говорится, заключённые, к которым стоят в очереди по году, по два, по три даже года. И притом татуировки стоят дорого. Например, в шестидесятых-семидесятых годах стоимость татуировки была от ста до ста пятидесяти рублей, ну, а сейчас уже тысячи, конечно.

Существует ли прогресс в искусстве татуировки?

Обязательно существует прогресс. Вот,например, в 48-м, 49-м, 50-х годах хорошо исполненная татуировка редко встречалась, то есть на высоком художественном уровне. А потом уже 60-е, 70-е, 80-е, 90-е годы, ну, это просто прекраснейшие татуировки. Притом прогресс идёт как: раньше просто иглы связывали ниткой, макали в тушь и кололи, а сейчас уже механическим путём. Берут механическую бритву или же электрическую бритву, и прямо как швейная машинка. И делаются такие красивые татуировки, даже с полутонами.

Данцик Сергеевич, все знают, как собирать почтовые марки или спичечные этикетки. А как собирать татуировки?

Я, например, катался по Транссибирской Магистра- ли до Владивостока. По этой дороге лагеря в то время были нанизаны, как на нитку бусы. А копировал так: брал блокнот и просто срисовывал. Быстро это делал. Иногда делал кроками, ну, иногда даже приходилось и в туалет зайти и прочее, если я в зоне находился. Но разные варианты. Для этого, так сказать, мне приходилось иногда рассчитываться и табаком, и сахаром. Особенно ценился чай.

Данцик Сергеевич, а почему вы стали собирать татуировки?

Я в правоохранительных органах, ну, проработал тридцать три календарных года с сорок восьмого по восемьдесят первый. Служил в тюремной системе и в уголовном розыске Ленинграда. А вот татуировками я заинтересовался в 48-м году. Ну, это просто самостоятельно, так сказать, срисовывал их в блокнот. До этого я учился в Иркутском Художественно-педагогическом училище. А рисовать начал с малых лет, даже не помню с каких. И вот своим увлечением поделился с отцом. Мой отец, Сергей Петрович Балдаев - старейший фольклорист, этнограф Бурят-Монголии. Он был аспирантом у академика Мара. Так вот. Ну, отец, конечно, поддержал моё увлечение.

Фотографировать нельзя было. В зону с фотоаппаратом запрещалось заходить.

Ваша администрация, тюремная и лагерная, не считала, что вы злоупотребляете своим служебным положением, собирая татуировки?

Я же их убеждал, что это надо, что я хочу издать для службы, для, как говорится, чтобы и надзорсостав знал, и вообще работники милиции знали символику этих татуировок - определить приблизительно, что за человек перед ним стоит.

А вас не смущало, что вы, с одной стороны, охранник, а с другой - фольклорист?

Ну конечно смущало. Мне, думаете, приятно было что ли работать? Но всё равно жизнь есть жизнь. Я всегда относился, ну, как вам сказать... Рвения у меня такого не было, но к своему труду относился честно. Я когда собирал татуировки, никогда не спрашивал у них фамилию, допустим, номер отряда. Надо быть психологом своего рода. Врать заключённым ни в коем случае нельзя.

Данцик Сергеевич, а у вас никогда не было соблазна самому сделать наколку?

Этот период у меня прошёл. Вот я попал в детдом в тридцать восьмом году после ареста моего отца, как враг народа, в Иркутской области, Тулунский район, село Икей. И там был детдом ЧСИР - членов семей изменников родины. И вот там были ребята, которые татуировали. И я тоже себе сделал три маленьких таких татуировочки, ну а потом подумал, зачем мне это. У меня, например, на правой руке буква "Б" - Балдаев. А у моего друга из Одессы - тоже сына врага народа - у него был якорь,и я тоже себе сделал якорь. Якорь - это надежда на будущее.

Данцик Сергеевич, а как вы думаете, почему всё-таки культура татуировок - это прежде всего культура уголовного мира, мира зеков?

Не только зеков, кстати. В России этот нательный вид росписи начал распространяться ещё в конце восемнадцатого века. В преступной среде татуировки приобрели значение особой, ну, клановости, стали как бы отличительным знаком лидерства. Татуировка говорит о несбывшейся мечте, тоске по свободе. Конечно, я только о тех татуировках, которые сделаны ненасильственно. Да, это мечта, тоска по свободе, тяга к свободе.

Ещё один взгляд на татуировки, но взгляд с другой стороны. Вспоминает бывшая политзаключённая Юлия Вознесенская.

Банный день на зоне. Моют враз три отряда. Теснота, пар, давка. Маленькая лампочка под потолком. Никого не видно, кругом незнакомые рожи. Тазиков не хватает, к кранам с горячей и холодной водой длинные очереди. Стою за какой-то толстой тёткой не из нашего отряда, держу свой тазик двумя руками, чтоб ненароком не отняли, никого не обижаю и грущу потихоньку о чём-то своём.

Подошла очередь впереди стоящей зечки. Она поставила тазик на полку, налила его до краёв кипятком и ко мне обернулась: подставляй, мол, свою посудину. Я на неё глянула и обомлела. На одной её огромной груди - портрет Сталина почти в натуральную величину, на другой - Ленина. Я не выдержала, и как захохочу во всё горло. Тётка поняла, над чем я смеюсь, грозно на меня посмотрела и начала медленно поднимать свой тазик с кипятком. Я понимаю, что сейчас мне конец, а остановиться не могу - хохочу и всё. На моё счастье тётка оказалась тёртая, видно, бывалая рецидивистка. Какая-нибудь блатушка без лишних разговоров окатила б меня кипятком. А эта поставила свой тазик и спрашивает грозно:

-Ты над чем уматываешься? Скажи, может, вместе посмеёмся?

Все замерли. И тут во мне со страху чувство юмора прорезалось. И я громко, так, чтоб все слышали, отвечаю:

-Извините, пожалуйста, но я просто представила, как лет, так, через двадцать у Ленина и Сталина рожи вытянутся.

То ли я тётке польстила (ей на вид никак не меньше пятидесяти было), то ли она шутку мою оценила, не знаю, но ухватилась она за бока и давай хохотать вместе со мной. Там и другие, притихшие, было, зечки тоже в хохот. В общем, обошлось.

Теперь о трансатлантическом аспекте культуры татуировок. Бывший москвич Григорий - фамилию он просил не называть - работает гравёром на Сорок Седьмой улице Манхэттена. Но на дому, у себя на Брайтон-бич, Григорий занимается, так сказать, резьбой по коже -татуировками.

Есть наколки у людей, которых что-то связывает, допустим, мотоциклы или определённый образ жизни какой-то, "style", так называемый. Есть наколки музыкальные сугубо, есть наколки военные. Все они друг от друга отличаются. В России тюремные наколки до сих пор ещё сохранили какой-то такой налёт одиозности. Они как-то расшифровываются. А вообще во всём мире они давно перестали что-либо значить, и приобрели характер украшений. У женщин тоже есть.

Есть девушки, которые постоянно находятся с какой-либо командой - музыкальной, спортивной. Они называются "groupie". Эти "групи", они, в основном, себя украшают, если, допустим, находятся с какой-либо музыкальной группой, которая играет в стиле хэви-метал, рок-н-ролл, они себя украшают соответствующими наколками, вроде черепа с огнями и т.п.

А обыкновенные женщины, в основном, любят животных, любят такие узоры хитросплетающиеся. Очень популярны орнаменты, которые переплетаются, мексиканские такие. Восточного плана татуировки тоже делают: вот драконы все эти очень популярны.

Машина для того, чтобы делать татуировки - это стержень, в котором находится баллончик. Вот здесь есть барабан специальный, в котором находятся баллончики с разными красками. Вообще татуировка делается по принципу того, что краска путём укалывания проникает под кожу. То есть это аппарат типа швейной машинки - иголка очень быстро работает. Он выглядит как бормашина, но у бормашины движения вращательные, а здесь движения вверх-вниз. Да.

Работать такой машинкой тяжело?

Она очень удобная. Её держат как авторучку: она тонкая и стержень у неё тонкий. Стоит порядка девятисот долларов. Какая технология? Сначала смачиваешь кожу водой, переводишь татуировку - просто мылом мажется и прикладывается. В Нью-Йорке можно прямо тушью набрасывать сначала. А в России просто берётся какой-либо рисунок, смачивается рука, потом прикладывается. Когда рисунок снимается, остаётся контур, как от шариковой ручки.

И дорого это обходится клиенту?

Здесь довольно-таки дорого это стоит. Ну, я вам могу сказать и показать. Вот на спине такая наколка, она будет стоить тысячу-полторы. Бабочка - восемьдесят долларов. Долларов пятьдесят или восемьдесят - в зависимости от того, кто делает. Здесь используются стерильные новые иголки. Каждая игла новая, запечатанная. Резиновые перчатки обязательно. Сама машина подвергается обработке в температурной камере. Можно жить и иметь хорошие деньги.

Татуировки не делаются сразу. Делаются поэтапно. Невозможно сделать сразу большую татуировку без того, чтобы не травмировать кожу. Поэтому в один день накладываются контуры, и потом эта татуировка дорабатывается. То есть мастер может с несколькими клиентами работать одновременно. В Лос-Анджелесе татуировки очень популярны. Специально носят штаны с вырезами, майки без рукавов. Там же жарко всё время. То есть татуировками, хорошими татуировками, гордятся все практически, бум такой. Хорошие вещи мы покупаем не для того, чтобы они висели в гардеробе, а мы их носим. Татуировка - это тоже самое. Она должна быть всегда на виду.

Мой последний собеседник, московский поэт Денис Новиков, вырос в интеллигентной семье. С юности влюблён - и не безответно - в поэзию. Но ни воспитание, ни любовь к литературе не помешали ему сделать наколку. Случилось это в Северной Ирландии под Белфастом. Я спросил Дениса, что вдохновило его сделать татуировку.

Мне всё это просто с детства нравилось. Это похоже на детскую мечту - вот подрасти и вволю мороженого наесться. А вот мой детский взгляд приковывали различные русалки, якоря, факелы на плечах и спинах загорающих дядь. Ну, когда подрастаешь на самом деле, делаешь себе, ребёнку, подарки. Моя наколка всё-таки стилизованная. В ней нет знаковости, за ней не стоит судьба, как положено в России. В России за всем должна стоять судьба. Там же человек не может преждевременно облысеть просто так - вот от природы, с рождения корни волос слабые. Нет, он должен либо облучиться, либо увидеть нечто невероятно жуткое, так чтобы растительность повылезала. Поэтому я сделал намеренно, чтобы никого не раздражать, нейтральную бабочку. Я сделал её в укромном месте. Мне показали несколько альбомов с чудовищными какими-то вещами. Можно было Микки-Мауса наколоть, или какого-то дракона во всю спину. А скромная бабочка, она как-то там ютилась в уголке одной из страниц альбома и на этом фоне безусловно выигрывала. Сделал я её не на руке. Иначе любой мог бы подойти и поинтересоваться, что я этим хотел сказать, мотал ли я срок, по какой статье, а бабочка - это нечто женственное, ага, значит, там, в зоне к шоколадному цеху был приставлен, по бараку с тряпкой летал. Ну, вы понимаете. Но если в жёсткой знаковой системе в России всё-таки моя бабочка должна что-то означать, то она означает сразу всё: и несчастную любовь, и растраченные годы, и браваду, что, дескать, мы ещё попьём на лугах Божьих нектара.

А почему вы это сделали не в вашей родной Москве, а в Северной Ирландии.?

Представился случай. Не знаю, сподобился бы я пойти в Москве, да и куда? А в Северной Ирландии вся эта культура цветёт пышным цветом. У меня была ещё компания. На самом деле моя наколка ещё некий знак, памятный знак о той компании, в которую я попал в Северной Ирландии, и в которую уже едва ли попаду когда бы то ни было. Это были странные типы, охранители британской государственности, так называемые "оранжевые люди", которые приструнивают католиков и даже время от времени их убивают.

Мы провели несколько чадных каких-то дней, много пили, пили за британскую королеву, за протестантскую церковь, за православную церковь, которая при моём появлении была ими объявлена сестрой протестантской. И как-то, как-то незаметно переместились к дверям татуировочной студии. И меня поразила лёгкость, с которой я могу вот сейчас сделать то, о чём я на самом деле мечтал всё моё детство. И потом меня подкупила обстановка этой студии татуировочной. Знаете, поддельные шелка, восточный bric-a-brac, ручной вол посапывает в углу. Тоже что-то из детских грёз: где-то на дне, в кейптаунском порту, куда прихоть судьбы занесла героя...Вот-вот китаец войдёт с кальяном, красотка с розой в зубах и розой на плече.

Денис, а вам не было больно?

По сравнению с тем, как пломбу ставить или кровь сдавать, это совершенно легко переносимая операция. Нет, мне не было больно. Мало того, за руку меня держала в этот момент одна из девушек, входящих в союз охранителей британской государственности, и мне было бы просто неловко показать, что я как-то мучаюсь. Нет, я улыбался, и мне было даже весело. Нет, нет, это очень безболезненная операция.

А вы не испытывали чувства брезгливости?

Нет, нисколько. Во-первых, это не руки, а машинка. Операция вполне гигиеничная. Спиртовым раствором протёрли известное место. Человек, который это делал - профессионал. Большую брезгливость я испытывал в Москве, когда показывал приятелям, которые, знаете, по такой российской же традиции недоверчиво поглядывали на мою бабочку и говорили: "А, это у тебя переводная картинка. Сейчас мы её ногтем по- колупаем, она и сойдёт." А я не люблю, когда ко мне грязными пальцами лезут.

Денис, а в каком месте у вас татуировка?

Наверное, это место можно назвать бедром, но в той области бедра, что ближе к паху.

А вы не стесняетесь вашей наколки в бане или на пляже?

В бане я не бываю, а на пляже она удачно задрапирована плавками. В определённых обстоятельствах я показывал её некоторым барышням, среди которых были и поэтессы, и вот если моя бабочка выпорхнет в каких-то томных ямбах, ну, значит, тем более было не зря.