Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
15.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
С христианской точки зренияВедущий Яков Кротов Хосе-Мария ЭскриваИрина Лагунина: В воскресенье 6-го октября 2002-го года Папа Римский в присутствии сотен тысяч человек причислил к лику святых священника Хосе Эскрива, создателя организации "Opus Dei" - "Дело Божье". Эта организация в России присутствует пока только виртуально, в виде Интернет-сайта на русском языке. Но книги Эскрива на русский переводились еще во времена самиздата, а теперь опубликованы почти все. Эскрива жил во франкистской Испании, его обвиняли и обвиняют в том, что он сам был заражен духом тоталитаризма, стремился к власти, причем, использовал методы, достойные скорее заговорщика, чем священника. В нем видят основателя своеобразной тоталитарной секты внутри католичества, причем претензии такого рода предъявляют не атеисты, а его же единоверцы. Но у Эскрива много и почитателей, и не только в Испании, но и в других демократических странах. Речь идет не только о конкретной личности, но вообще о том, насколько поиск истины и вера в истину поощряет в человеке склонность к тоталитарности, к господству над другими, а насколько освобождает. Яков Кротов: 6-го октября 2002-го года в воскресенье в Ватикане Папа Римский Иоанн Павел Второй провел торжественную церемонию причисления к лику святых этого, может быть, самого знаменитого испанца 20-го столетия. Десять лет назад в 92-м году тот же папа детифицировал Эскрива, причислив его к лику, как сказали бы в российской церковной традиции, месточтимых святых. Хосе-Мария Эскрива появился на свет 9-го января 1902-го года. Он тяжело болел, едва не умер и счастливые родители рассматривали его как ребенка, который вернулся с того света, и уже поэтому принадлежит не только им, но прежде всего Богу. Тем не менее, когда в возрасте 15-ти лет Хосе-Мария Эксрива решился стать священником, отец воспринял это чрезвычайно болезненно. Сегодня, сто лет спустя после рождения Хосе-Мария Эксрива, вокруг созданной им организации, которая получила название "Opus Dei", "Дело Божье", идут горячие споры, канонизация Эскрива только подлила бензина в огонь. В чем причина этих споров и этих конфликтов? Говорит Александр Хавард, директор Европейского учебного центра, расположенного в Хельсинки, один из членов организации "Opus Dei". Александр Хавард: Организация, которая занимается исключительно духовными вопросами, обычно мало интересует нерелигиозные средства массовой информации. Им нужна история, которую можно рассказывать публике. Конфликтная ситуация - это стержень истории. Подавляющее большинство членов "Opus Dei" и их начинания не дают ни малейшего повода для истории, которая могла бы заинтересовать средства массовой информации, о них очень мало пишут. И многие критики "Opus Dei", скажу прямо, это те же самые люди, которые испытывают вражду к папе римскому и отвергают учительство нашей церкви. Но бывают и недоразумения, которые весьма легко разъясняются. Есть люди, которые не хотят понять, что члены "Opus Dei" свободны в своей профессиональной, социальной и семейной жизни. Есть еще люди, которые не видят разницу между секретностью и правом на частную жизнь. Еще есть люди, которые не понимают, что члены "Opus Dei", хотя они очень любят монашество, но сами не монахи, а миряне, избравшие совсем другой путь. Это люди, которые не стремятся вести себя как монахи в своей личной и общественной жизни. Яков Кротов: Действительно, по всем законам драматургии нужен сюжет, нужна драма. Но нужно ли далеко ходить? Конечно, в жизни организации драм не бывает, но и к лику святых организацию не причисляют. Канонизация Эскрива это отнюдь не канонизация "Опус Дей", как идеальной христианской организации. Нет, это канонизация именно личности. Зимой 1917-го года на родине Эскрива, это Арагон, Испания, выпал какой-то особенно обильный для Испании снег, и температура опустилась до невероятно низкого уровня - 16 градусов ниже нуля. И вот однажды утром Хосе-Мария Эскрива, гуляя по улицам, увидел на снегу следы босых ног. Понятно было, что это прошел монах-кармелит, но Эскрива поразился этому, может быть, больше, чем Робинзон Крузо, когда он увидел на прибрежном песке отпечаток ступни. Как он сам вспоминал: "Меня пронзила мысль - если другие идут на такие жертвы из любви к Богу, то неужели я ничего не могу предложить ему в знак своей любви?" И вот в этот момент началось его обращение, ему тогда было 15 лет. И это действительно был перелом, перелом внутри религиозного пути, пути религии, привычные с детства, закостенелые, достаточно формальные. Для отца, помимо прочего, это была трагедия, потому что Эскрива был единственный ребенок в семье. Кто продолжит семейное дело? Отец уже потерпел банкротство и сейчас с трудом работал над тем, чтобы восстановить благосостояние когда-то знатного и богатого рода. И произошло чудо: у 50-летнего испанца рождается еще один ребенок, которого назвали Сантьяго, младший брат Хосе-Мария Эскрива. Поразительным образом, но когда идут споры вокруг того дела, которому посвятил себя Хосе-Мария Эскрива, то обвиняют созданную им организацию прежде всего в замкнутости, причем обвиняют с самых разных сторон. Еще в предвоенные годы во франкистской Испании говорили о том, что это ересь, это секта, потом говорили, что это тоталитарное движение, как только появился такой термин. И верующие, и неверующие оказывается, в 20-м столетии больше всего боятся именно тоталитаризма, больше всего боятся, что какая-то организация возьмет, спрячет личность, и исчезнет то немногое, что остается у человека неприкосновенным. Каковы впечатления человека, который сталкивается с организацией "Opus Dei"? На этот вопрос отвечает Александр Зорин, литератор, который побывал на конференции "Opus Dei", посвященной дню рождения Хосе-Марии Эскрива. Справедливо ли подозрение, что это какая-то разновидность тоталитарного движения внутри католичества? Александр Зорин: Ничего этого я не почувствовал, абсолютная открытость друг к другу, желание прежде всего помочь человеку, а потом уже, когда он видит, что помощь эта эффективна, и он начинает задавать вопросы, откуда и как, тогда он начинает читать книги Эскрива, тогда он начинает его советы понимать и выполнять. Причем разные люди там были. Там были и художники, и музыканты, и простые люди, самых простых профессий. С ними общаешься очень открыто, очень легко. Она посвящена была его дню рождения По свидетельству многих людей, он влияет сейчас на их жизнь, влияет очень заметно. Это были свидетельства многих людей. Она проходила в Риме в начале года, в январе месяце, как раз совпавшая с днем его рождения, в Ватикане. Присутствовало на ней много людей из разных стран. Я вообще не состою в членах этой организации, я участвовал на семинаре, который состоял из людей творческих: художников, писателей. Яков Кротов: Испания, по мнению многих историков, обладает многими чертами сходства с Россией. Во всяком случае, в начале 20-го столетия Испания была также отравлена легкой прибылью от золота из колоний, которое текло, начиная с 16-го века, как Россия современная -доходами от добычи нефти. В Испании это дармовое золото привело к закреплению феодальных представлений о низменности труда крестьянского, ремесленника, купца. В современной России негативное отношение к труду подпитывается еще и опытом жизни людей при социализме, когда призывы трудиться, исходившие сверху, воспринимались как лицемерие. Между тем, в духовном пути Эскрива именно труд оказался на первом месте. Он был послан в Мадрид и работал в самых бедных пролетарских районах, где его называли просто "Кукарача", то есть таракан, прозвище оскорбительное. Тогда в этих районах священников недолюбливали, а он обходил их пешком ежедневно вдоль и поперек, и этих людей в своих проповедях он призывал трудиться, освящая рабочее место. Чем вдохновлялись эти призывы, и чем они отличались от всех других учений, которые призывали пролетариев знать свое место и не бунтовать? Александр Хавард: Когда в 1957-м году один из членов "Opus Dei" был назначен министром торговли испанского правительства, и один человек поздравил с этим отца Эскрива, Эскрива ответил: "Мне это безразлично, министр он или подметальщик улиц, главное для меня то, чтобы он сделался святым в своей работе". В своей книге Эскрива писал: "Христианин должен прилагать все усилия, прежде всего на работе, чтобы обеспечить себя и своих близких всем необходимым для достойной христианской жизни. А если в какой-то момент вы почувствуете на своей шкуре все тяготы нужды, не печальтесь, не бунтуйте. Но постарайтесь использовать все возможности, чтобы с честью выбраться из сложной ситуации. Поступающий иначе, искушает Бога". Мне кажется, христианин должен бороться с нищетой, не только собственной, но и, конечно, с чужой. Опускать руки - это, по-моему, недостойно христианина. И терпеть нищету, конечно, нужно, когда нет другого выхода. Тогда можно сказать, что нищета становится средством для освящения души, освящения жизни. О страдании и болезни можно говорить то же самое. По мнению Эскрива, работа может стать трудом, работой Божьей. Когда в 1932-м году молодая испанка Мария-Игнасия Сковар вступила в "Opus Dei", будучи больна туберкулезом, Эксрива объяснил, что ее болезнь была работа, ее оружием освящения, ее особенный способ творить дело Божье на земле. Мария-Игнасия умерла три месяца спустя. Среди последователей Эскрива есть богатые и бедные, здоровые, больные, университетские профессора, рабочие, домохозяйки, безработные, главное - освящаться в условиях, которые тебе даны. Что касается безработных, они освящаются, конечно, в процессе поиска труда, если они это делают профессионально, то есть прилагая все усилия. Яков Кротов: 2-го октября 1928-го года в праздник, который в католической церкви посвящен ангелам-хранителям, Хосе-Мария Эскрива пережил, как он сам признавался, озарение: "Господь захотел, чтобы появилась "Opus Dei", то есть мобилизованность христиан, готовых с радостью жертвовать собой во имя других и понимающих, что все земные пути человечества становятся божественными, когда их освещает человек". Говорил о любой чистой и честной работе, о любом земном занятии. И с этих пор Эскрива стал обращаться к мирянам, организовывать группы, молиться, побуждать к молитве, к святости. Воспринималось это в тогдашней Испании, как воспринималось бы и в современной России. Люди далекие от церкви, антиклерикалы, глядели на это, как на ханжество, фарисейство, придурошную блажь. Но, как ни парадоксально, точно так же глядели на это и с противоположной, ультрафанатичной церковной стороны. Откуда такое странное отношение к святости внутри христианства? Александр Зорин: Неприлично было, может быть, стремиться к святости как, кстати говоря, понимают и сегодня некоторые люди. А он говорит словами Христа, что это как бы обновление евангельского слова, призыв еще один, более энергичный, чем это было раньше. Собственно, ничего нового не говорит. Приводит смешные курьезные случаи из своей практики, он говорит: "Кем хочет стать иеромонах? Иеромонах хочет стать архимандритом, архимандрит хочет стать епископом. Кем хочет стать епископ? Епископ - митрополитом, митрополит - патриархом, патриарх... А патриарх хочет стать святым". И дальше он задает этот вопрос архиепископу Киприану. Тот улыбнулся и заметил: "Я знал четырех патриархов: Тихона, Сергия, Алексия и Пимена, и ни один из них не был ханжой, а святым хочет стать только ханжа". Яков Кротов: В акценте на труде, который делает Хосе-Мария Эскрива, совершенно отчетливо видна главная проблема той эпохи, проблема социальная, проблема революции. Уже в 20-е годы на всем Иберийском полуострове было очевидно: главный враг церкви - это марксизм. И многие люди церкви агрессивно пытались выжить социалистов, марксистов из социальной и политической жизни. Хосе-Мария Эскрива к числу таких энтузиастов не относился, он как бы заходил с черного хода в ту же социальную проблему. Как его позиция по отношению к труду отличалась от марксистской? Александр Хавард: По мнению отца Эскрива, любая честная работа - это специфическое средство достижения святости. Без труда просто невозможно освятить мир, невозможно осуществить замысел Божьего мира. Эскрива говорил, что в противоположность широко распространенному мнению, труд не проклятие, а призвание человека еще до грехопадения. Он ссылался на книгу Бытия, там сказано, что Господь поселил человека в саду Эдемском, чтобы возделывать его и хранить его. По мнению Эскрива, профессиональное призвание - это существенный момент христианского бытия. Иисус, Иосиф, Мария, апостолы, первые христиане - все работали, и работали очень хорошо. Нельзя быть истинным христианином, будучи плохим работником. "Какое мне дело, - говорит Эскрива", - что этот сапожник считается хорошим христианином, ведь он плохо чинит обувь". Для священного труда нужна, в конце концов, не только профессиональная компетентность, но и желание общаться с Богом в Работе, желание служить ему своей работой, желание служить всем людям, всему обществу. Эскрива спрашивает: "Какая работа важнее, работа банкира или работа мусорщика? Работа, в которой любви Божьей больше". Было ли легко преодолеть негативное отношение к труду и почему это удалось? Удалось, потому что Эскрива смотрит на труд не с марксистских или либеральных позиций, для него труд не товар, не сила. Самое главное в труде - это человек, человек, который работает как личность. Вот почему труд может стать для христианина молитвой и путем к святости. Эксрива говорит о том, что тайна, дело Божье, не в работе, а в молитве, поэтому мы и обращаем труд в молитву. Христианин не трудоголик, главное для него не дела, которые он делает, а постоянное общение с Богом. Освящение труда это главное условие справедливости в развитии общества. Когда-то решающим фактором производства была земля, а позже капитал. Сегодня решающим фактором становится сам человек, его способность к солидарной жизни, его способность угадывать и удовлетворять потребности другого. Здесь, мне кажется, перед русским духовным опытом открываются особые перспективы. Яков Кротов: Среди первых последователей Хосе-Марии Эскрива отнюдь не пролетарии, не рабочие. Эти первые: Исидора Сансаре - инженер, Хосе Борредо - специалист по физической химии, Хуан Варгес - физиолог, Хуан Вальеспин - архитектор. Историк, архитектор, математик, биолог, два инженера и первые формы организации "Дела Божьего", "Opus Dei", - это именно студенческие общежития. Потом появились колледжи, университеты, Центр профессионального обучения рабочих (это именно рабочих обучают), сельскохозяйственные школы, сельскохозяйственные клубы, учебные центры. И здесь, конечно, отчетливо видна реализация того идеала, к которому стремились многие в тогдашнее время. Идеала солидарности, когда возрождается утраченная цеховая атмосфера. Часто это считалось главным признаком истинного католического средневековья, когда (под покровом Божьим) один за всех, все за одного. Параллели русской и испанской истории - 36-37-й годы. В России тысячами убивают священников, тысячами убивают священников и в Испании. Только летом 36-го в родном городке Хосе-Мария Эскрива Барбастро было убито 837 католиков, в том числе один епископ, 115 священников, пять монахов. Но если в России за этим последовало торжество социализма, он был окончательно построен, как объявили сами власти, в Испании за этим последовала победа контрреволюции, историю удалось повернуть в другое русло. И тем не менее оказалось, что эта победа для христиан - огромное испытание. Прежде всего сам Хосе-Мария Эскрива был отдан под трибунал. В 46-м году он покидает Испанию и до конца своей жизни живет в Ватикане. Почему вдруг католический священник и основанная им организация (скромная на тех порах) оказались в конфликте с франкистской партией, партией, которая считала себя ультракатолической. Как вообще определил Хосе-Мария Эскрива место христианина в тоталитарном обществе? Тоталитарная Испания эпохи Франко - противоположный полюс по сравнению с тоталитарной Россией эпохи Сталина. К Испании эпохи Франко относились в Западной Европе, конечно, доброжелательнее, чем к сталинской России, но тем не менее с колоссальным подозрением. Среди русской эмиграции отношение к франкистской Испании было глубоко расколотым. В 36-м году, когда в Испании началась Гражданская война, окончившаяся победой контрреволюции, произошел раскол среди православных преподавателей эмигрантского парижского института преподобного Сергия, когда оттуда изгнали Георгия Федотова, замечательного историка, исследователя житий святых за то, что он защищал испанских республиканцев. Николай Бердяев, православный мыслитель, тогда же выступил с критикой этого изгнания, подчеркнув, что если человек политически правый, ему разрешают быть политизированным, если он политически левый, тогда начинают кричать о том, что христианин должен быть вне политики. В это время Хосе-Мария Эскрива находился в осаде, в посольстве одной из латиноамериканских стран в Мадриде. Он там получил убежище, его разыскивали революционеры, чтобы убить. Потом он сумел бежать, оказался у франкистов, с ними вернулся в Мадрид в 39-м году. Казалось бы, один из тех, на ком держался франкистский режим, ультракатолический. Но это все было далеко не гладко. Почему так? Чем были вызваны конфликты Хосе-Мария Эскрива с режимом Франко? Александр Хавард: Эскрива с жаром защищал свободу мнений своих детей в политических вопросах. И многим было непонятно, почему он не высказался в пользу Франко. Фаланга стала ненавидеть его. Когда Эскрива был обвинен Трибуналом по подавлению коммунизма и масонства (после Гражданской войны), на заседании трибунала "Opus Dei" была названа иудаистической ветвью масонства. Но когда один из членов трибунала заметил, что члены "Opus Dei" все-таки трудолюбивы и ведут целомудренную жизнь, председатель трибунала сразу объявил закрыть дело. Он сказал: "Если они действительно ведут целомудренную жизнь, значит - не масоны. Я не знавал целомудренных масонов". И такая жалкая история. Гонения, проводимые Фалангой, не прекращаются до самой смерти Франко. В 66-м году Эскрива написал письмо начальнику Фаланги, это очень интересное письмо. Он говорит так: "Уважаемый друг, до нас дошли слухи о той кампании против "Opus Dei", которая столь несправедливо ведется в подчиненной вам прессе Фаланге. Я повторяю вновь и вновь, что каждый из членов "Opus Dei" абсолютно свободен лично, словно он и не принадлежит к "Opus Dei ", во всем мирских делах и теологических вопросах, которые церковь выставляет на свободное обсуждение верующих. А поэтому не имеет смысла выставление на показ принадлежности конкретного человека к "Opus Dei", когда речь идет о политических, профессиональных, социальных и прочих вопросах, как и не было бы разумным, обсуждая общественную деятельность Вашего превосходительства, упоминать вашу жену, детей и других членов семьи. Именно этим неправильным подходом пронизаны публикации, инспирированные Вашим министерством. Но этим вы лишь оскорбите Бога, смешивая духовное и земное, когда совершенно очевидно, что руководители "Opus Dei" не могут ограничить законы личной свободы его членов, которые со стороны никогда не скрывают, что каждый из них несет личную ответственность за свои поступки. Плюрализм мнений среди членов "Opus Dei" есть и будет всегда еще одним проявлением их свободы, доказательством христианского духа, который учит уважать чужое мнение. Во имя честности и справедливости прошу вас не ссылаться на "Opus Dei", оспаривая или поддерживая мнение или действие кого-либо из граждан. Наша семья не вмешивается и не может вмешиваться в политику и прочие земные дела, поскольку ее цели исключительно духовные", Яков Кротов: 8-го ноября 1946-го года Хосе-Мария Эскрива перебирается из Мадрида в Рим, здесь он прожил до своей кончины 27-го июня 1975-го года. Здесь папа Пий 12-й утвердил устав "Opus Dei", "Дела Божьего". Это произошло 16-го июня 1950-го года. Здесь здание бывшего посольства Венгрии при Ватикане стало и первой штаб-квартирой "Opus Dei". Оказавшись в центре католической церкви, Хосе-Мария Эскрива читал "Символ веры", и доходя до слов "верую во святую католическую церковь", прибавлял к этому как бы в скобках "несмотря ни на что". Однажды кардинал Тардини спросил его, что это значит. И Хосе-Мария Эксрива, тот же самый человек, который очень не любил самокритику священников и говорил, что всегда найдется достаточно критиков со стороны, ответил: "Я верую в церковь, несмотря на грехи мои и ваши". Он прекрасно сознавал эти грехи, он прекрасно сознавал всю закостенелость церкви. В каком-то смысле он был к ней причастен, он разделял многие предрассудки своего времени. Например, организовывая "Opus Dei", он считал, что в ней никогда не будет женщин. И вдруг, словно камень на голову ему падает откровение, и он говорит: "Я был не прав". И создает женское отделение в "Opus Dei". Позднее этим пытались воспользоваться, чтобы расколоть организацию. Не удалось. Точно так же первоначально предполагалось, что в организации не будет женатых людей, но постепенно, к концу 40-х годов, Эскрива берет другой курс, и люди, состоящие в браке, получают право быть полными членами его организации. Так преодолевается еще один предрассудок - клерикализм, страшнейший бич христианства той эпохи и на Западе, и на Востоке. И весь это опыт включения новых и новых людей в свою организацию был для Хосе-Мария Эскрива опытом свободы, он сам это подчеркивал. Почему? Как удавалось соединить в одной структуре людей разного социального, брачного, интеллектуального статуса, разных политических взглядов? Александр Зорин: Он говорил о свободе как основном факторе христианства. Он вовсе не принуждал идти каким-то одним путем. Он принимал горстки своих сторонников, они собрались вместе лишь затем, чтобы следовать четко очерченным путем святости, но в повседневных мирских делах все члены "Дела Божьего" свободны, каждый идет по жизни своей дорогой. Интересы членом "Дела Божьего" могут быть различны и даже противоположны. То есть свобода здесь абсолютно свободная, здесь нет никакого принуждения. Но нам это трудно осознать, потому что у нас идет война по линии политических воззрений. Яков Кротов: Когда Хосе-Мария Эскрива жил еще в Испании (конец тридцатых годов, сороковые), о нем распространялись католиками самые разнообразные слухи. Например, в молельне, центр "Opus Dei" в Барселоне, стоял деревянный крест из черного дерева без всяких изображений. И Эскрива считал, что это самое замечательное. Он писал: "Когда ты видишь убогий крест, одинокий, жалкий, и ничего не стоящий, без распятого, не забывай, что этот крест - твой крест". А в результате по городу ходили слухи, что в этой молельне совершаются кровавые ритуалы, членов "Opus Dei" распинают на этом черном кресте. Тогда Эскрива счел благоразумным заменить этот крест на другой, поменьше, и говорил: "Ну не скажут, что мы распинаемся на кресте, потому что теперь уже не уместишься". А в другом общежитии "Opus Dei" над дверьми были стихи по латыни и разные древнехристианские символы: колосья, виноградная лоза, хлеб, рыба. И вот враги "Opus Dei" рассказывали, что это якобы какие-то кабалистические знаки, что слова написаны на иностранных языках. В России, как только появилась свобода, общество, оставшееся по духу своему тоталитарным, сразу начало искать еретиков в недрах православной церкви. Все 90-е годы отмечены охотой на сектантов внутри православия, такой же нелепой и бездумной, как и охота на Хосе-Мария Эскрива. Встает вопрос: Как мог уцелеть Хосе-Мария Эскрива и его организация в фалангийской Испании? Насколько монолитно было "Opus Dei"? И с одинаковым ли энтузиазмом там относились к существующему режиму? Александр Хавард: Про Франко можно сказать, что не было идеологии, Франко не преследовал евреев, он даже отказался пропускать немецких солдат в Испанию во время Второй Мировой войны. Можно сказать, что Франко был христианин, как был христианин Александр Третий или Николай Второй. У него было слабое чувство свободы и, кажется, остался у власти тогда, когда он был уже не так нужен. Это мое, конечно, личное мнение. Естественно, среди членов "Opus Dei" были как сторонники, так и критики франкизма. Когда один член "Opus Dei" стал министром испанского правительства, другого преследовали за создание антифранкийской газеты, а он должен был сбежать в Италию. Когда я иногда читаю в газетах, что Эскрива был связан с франкизмом, с Фалангой, я всегда вспоминаю слова Тертуллиана: "Человек перестает ненавидеть, когда он перестает быть невеждой". Яков Кротов: И в тоталитарной России для многих христиан, которые думали о своем призвании как "политических существ", по выражению Аристотеля, очевидно было, что есть две крайности - полная аполитичность и чрезвычайная политизированность. Как найти некую золотую середину между этими крайностями? Эта проблема достаточно просто решалась в атеистическом государстве, которое и отталкивало от себя христиан, загоняя их в гетто. А в христианском как бы государстве вопрос стоял поострее. Потому что часто речь шла о том, что тебя призывают к политизированности, политизированности именно фалангистского толка. Насколько ты должен оставаться в стороне, не окажется ли твоя аполитичность предательством по отношению к тем людям, которые сейчас в лагерях, в тюрьмах, которые подвергаются репрессиям? Это и российская, советская проблема. Как решал эту проблему аполитичности и политизированности Эскрива? Александр Зорин: Если человек находит себя в этой жизни, то ему не страшна никакая крайность, он в нее не впадет никогда. Он осознает себя безотносительно к экстремизму любого толка. Ему достаточно того, что Бог с ним, в семье его, в его работе, в его труде, ему не нужно за него бороться на каких-то фронтах. Эскрива был сторонник и некоторых энергичных методов. Он, конечно, не призывал к оружию, хотя он симпатизировал тем объединениям, которые сражались в Испании с оружием в руках, отстаивали церковь. Я думаю, что по темпераменту он был именно таков. Но когда человек глубоко врастает в свое, в свою природу, в свое призвание, то он на верном пути. Он способен помочь тем несчастным, которых отправляет государство на верную смерть. Это может быть реальная какая-то конкретная помощь, и фактическая, жизненная. Это может быть молитва, которая не менее сильна, чем конкретная какая-то помощь в деле. Яков Кротов: В тоталитарных режимах часто проблема права человека выходит на первое место. Тоталитаризм лишает людей их прав. В отношении к франкистской Испании это, конечно, надо понимать со множеством оговорок, хотя ограничения политических прав были несомненными. Но вот что примечательно: Хосе-Мария Эскрива 3-го ноября 1932-го года составил для себя девять правил на жизнь. Перечислю их. Не глазеть никогда; не задавать вопросов из праздного любопытства; не садиться, кроме случаев крайней необходимости; никогда не откидываться на спинку стула; не есть ничего сладкого; не пить воды больше, чем нужно для омовения чаши после причастия; после обеда не есть хлеба; не тратить и пяти сантимов, если на моем месте их не смог бы потратить бедняк; никогда никому ни на что не жаловаться, разве что для того, чтобы определить направление деятельности; не хвалить, не критиковать. Жесточайшие правила. И этот же самый человек в 1968-м году написал: "Во многих случаях гораздо труднее воспользоваться правом, чем выполнять обязанность". Человек, который взял на себя обязательство никогда не есть сладкого, тем не менее получил возможность предъявить свои права на титул маркиза, который когда-то принадлежал его роду, и он стал отстаивать свое право на титул маркиза. Это была длительная судебная процедура только затем, чтобы потом передать этот титул своему младшему брату в благодарность за все, что для него сделала родная семья. Вот эта психология человека, для которого правила важны, но право может быть по меньшей мере не менее важным. И именно это сочетание понятий правил и права как обязанности, может быть, и дает возможность понять психологию членов "Opus Dei", среди которых были и политики. В основном политики "Opus Dei" входили в состав франкийских правительств, например, в 57-м году, в 73-м был министр торговли из "Opus Dei", был министр финансов, были и другие министры. Они все были сторонниками реформ, так уж сложилось. Но вот после смерти Франко и вплоть до 1992-го года последователей Эскрива в испанском правительстве не было. Что, собственно, этому мешало? Александр Хавард: Что этому мешало? Свобода членов "Opus Dei". Члены "Opus Dei" могут заниматься политикой, как и любой другой честной деятельностью, как всех честных граждан членов "Opus Dei" глубоко интересует благосостояние и процветание общества. Хотя подавляющее большинство из них профессионально не занимаются политикой. Те же, которые посвятили себя политической работе, никогда не являются общественными представителями "Opus Dei", они действовали как свободные и ответственные граждане, следуя своим личным убеждениям. "Opus Dei" совершенно не заинтересована в политической деятельности своих членов, не несет за них ни малейшей ответственности. Эскрива - великий проповедник свободы, и потому он не мог не любить истинную демократию. Личная свобода и личная ответственность - это главные моменты его учения. Эскрива ненавидел тиранию, он даже постановил, что в "Opus Dei" все решения принимаются коллегиально. Иерархия католической церкви после Гражданской войны в Испании заняла четкую позицию в пользу Франко. Вы знаете, по окончании войны в Испании на фасадах соборов появились фалангистские гербы с надписью "Погибшие за Бога и Испанию - вы с нами". Эскрива много раз протестовал против такого злоупотребления. В своей книге "Крестный путь" он писал: "Нужно соединить людей, нужно понять и оправдать их, не поднимая никогда креста только для того, чтобы напомнить, что одни убивали других, он тотчас станет хоругвью дьявола. Христов крест - это молчать, прощать и молиться за всех, чтобы все пришли к миру". Яков Кротов: Хосе-Мария Эскрива однажды писал, что "через труд христианина Царство Христово распространяется по всей земле, и надо работать для того, чтобы далекие народы Востока, которым варварски запрещено свободно исповедовать свою религию, в которых люди разучились воспринимать свет Евангелия и суетятся во тьме невежества, чтобы эти народы вернулись к церкви". Эскрива легко бы предсказал, что если в одной из таких стран, где люди от света Евангелия ушли во тьму невежества, вдруг падут оковы, тогда люди используют само Евангелие самым невежественным образом для того, чтобы удовлетворять прежние инстинкты агрессивности и тоталитаризма. В наши дни то дело, дело Божье, которому посвятил себя Хосе-Мария Эскрива, воспринимается уже не так как 50-70 лет назад. Оно уже не воспринимается как некоторая чрезмерная новация, скорее наоборот. Вот, например, Пилар Урбано, автор одной из книг об Эскрива, пишет: "Многие люди говорят, как Ницше, что могли бы верить только в Бога, который умеет танцевать. А я уверяю, что Бог умеет, я знала человека, который танцевал с Богом". Хосе-Мария Эскрива имеется в виду. И тем не менее организации, возникавшие в 60-е, 70-е годы, эти организации еще более растворены в среде мирян, растворены в миру настолько, что часто даже нет здания. Места, в которое можно показать пальцем и сказать: вот католическая организация, и бояться вроде бы некого. Оказывается, что ответ христианства, выработанный в тоталитарной стране, не всегда воспринимается удачно после того, как тоталитаризм пал. Современный человек часто ищет в церкви абсолютной, полной свободы, в том числе и свободы от всякой организации. Часто в поисках этой свободы человек уходит из церкви. И канонизация Хосе-Мария Эскрива напоминает о том, что в этом мире еще миллионы людей, и не самых глупых, не самых бедных, не самых греховных, идут по стопам Христа с чувством солидарности, с чувством освящения труда, с готовностью пожертвовать собою, и никогда не жертвовать другим ради своего счастья. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
