Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
15.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
С христианской точки зренияВедущий Яков Кротов ФундаментализмАнатолий Стреляный: Раньше говорили о фанатиках, теперь говорят о фундаменталистах, прежде всего исламских, но и православных, иудейских. Слово это возникло в христианстве среди американских баптистов в начале 20-го века. Религиоведы отмечают особую притягательность именно тех религиозных движений, которые отличаются фундаментализмом, свирепым староверчеством. Хотя в том же исламе и в иудаизме этого слова нет. Почему именно в христианстве возникают все новые слова для обозначения древних (казалось бы!) явлений, таких, как религиозная нетерпимость? Чем отличается христианский фундаментализм? Каков он в разных христианских конфессиях? Насколько укоренен? И насколько опасен? Яков Кротов: В книге Ксении Касьяновой "Особенности русского национального характера", выпущенной Фондом Виталия Найшуля в середине 90-х годов, отдельная глава - 12-я - так и называется "Революционный фундаментализм". Ксения Касьянова, изучив массовые социологические опросы (сравнительные) американцев и русских, пришла к выводу, что большинство жителей России являются религиозными фундаменталистами. И не потому что они верующие, а отчасти даже вопреки этому. Она дает такое определение религиозного фундаменталиста. "Религиозным фундаменталистом называют человека, который стремится всю свою жизнь построить так, чтобы строго придерживаться по возможности всех, а не только основных религиозных предписаний и запретов. При этом "фундаменталист" мало внимания уделяет абстрактным проблемам, например, доказательству существования Бога. Обязательной характеристикой является только указанные выше ориентации именно на способы поведения". Это, конечно, очень растяжимое современное определение фундаментализма. В современной российской прессе чаще говорят об исламском фундаментализме или об американском баптистском фундаментализме. Сам термин возник в 1920-м году, когда американский журналист анализировал так называемые "фундаментальные истины", так, видимо, это лучше перевести на русский язык. В 1909-м году двое братьев-миллионеров - Мильтон и Лаймон Стюарды, которые составили свое богатство на добыче нефти, субсидировали издание 12-ти томов под названием "Фундаментальные истины". 64 автора: в том числе и ученые, библеисты, епископы епископальной, пресвиториальной церквей, методисты, был даже один египтолог. Такие авторы как Джеймс Ор, Джеймс Грей, Эдвард Дабсон. И в этих 12-ти томах были изложены, как считали авторы, те пять фундаментальных истин, на которых должно строиться христианское возрождение в Америке. Эти тома бесплатно распространялись среди священников, среди семинаристов. В 1920-м году баптист Куртис Лоуз назвал фундаменталистами тех, кто готов сражаться за эти фундаментальные истины. Так и появился сам термин, он сравнительно молодой. Но сегодняшний фундаментализм ведь есть и в России. И за 80 лет в это слово вкладывают уже совершенно другое содержание. Почему возник новый термин фундаментализм, ведь есть масса других терминов - консерватор, реакционер, фанатик, и вдруг новый термин, носящий теперь, как правило, оскорбительный характер, хотя многие фундаменталисты себя фундаменталистами признают. Вот мнение священника Русской Православной Автономной церкви, обратите внимание, не Московской патриархии, священника Михаила Ардова, который известен своими, так сказать, фундаменталистскими взглядами. Михаил Ардов: Я думаю, что это чистая политика. Потому что это некая наклейка. Поскольку сейчас 21-й век, увы, будет время "левых". "Левые" (во всем мире крикливые) захватывают власть, и средств борьбы с ними очень мало. А консерваторы, как правило, неповоротливые, неразговорчивые. Очень удобно очень наклеивать такие наклейки, такие лейблы, чтобы наклеил, и дальше ты можешь говорить. Некоторых мусульман, некоторые мусульманские движения кто-то придумал вот так называть, а дальше эта наклейка наклеивается на любое религиозное сообщество, которое отстаивает свои изначальные принципы. Вот что это такое. И мне, конечно же, слово "консерватор" или слово "традиционалист" гораздо милее и, главное, что оно вызывает полнейшее соответствие тому явлению, о котором идет речь. Я начну с такой истории. В свое время один архиерей православный рассказывал... Как мы знаем, в Японии довольно много православных людей, православие там насадил в свое время владыка святой Николай Касаткин. Японцев спросили, почему они стали именно православными. Японцы сказали, что сначала к нам пришли такие христиане, которые говорят, что "мы верим в такие-то постулаты, догматы, но потом мы можем к этому что-то прибавить". Это были католики, которые время от времени изобретают разные новые догматы вроде непорочного зачатия девы Марии или непогрешимости папы в вопросах веры. Затем к нам пришли христиане, которые сказали: "вот мы сейчас верим в это, в это, а потом можем что-то из этого отменить". Это были протестанты, которые относятся вольно ко всему этому. А потом пришли такие христиане, которые сказали: "у нас такие-то догматы, мы в них верили, и мы будем всегда в них верить, мы ничего не убавим и не прибавим". "Вот это нам понравилось", - сказали японцы. В данном случае эти люди сказали о том, что такое есть православие. Яков Кротов: Неизменность и сохранение - так сегодня часто, действительно, трактуют фундаментализм. Но обратим внимание, что здесь тогда нет отличия, скажем, от консерваторов. Достаточно легко отличить фанатика от фундаменталиста, потому что фанатик может не придерживаться каких-то определенных догматических истин. Фанатизм - это религиозный градус эмоций, и в этом смысле может быть и фанатик либерализма, фанатик свободы. Что же имели в виду основатели фундаментализма под фундаментальными доктринами и истинами? Их было пять, и сегодня это выражение - "пять фундаментальных истин" - стало уже в английском языке нарицательным. Оно часто используется в рекламе, потому что тут есть аллитерация. Пять истин. Первое - непогрешимость Священного писания, абсолютное, буквалистское понимание Библии. Второе - божественность Христа и его рождение от девы. Здесь надо отметить, что поскольку первые фундаменталисты все были баптистами, то рождение от девы они понимали не так, как православные и католики, они считали, что да, Мария была девой до рождения Спасителя, но затем рожала детей от Иосифа. Третья фундаментальная истина - смерть Спасителя, смерть Христа носит искупительное, заместительное значение. Он был наказан Богом за грехи человека, в этом и есть спасение. Четвертая фундаменталия - воскресение из мертвых - носит буквальный характер. Здесь американские баптисты как бы отвечают на вопрос одного из героев "Преступления и наказания": "И что же, буквально веруешь в воскресение? - Буквально". И пятая фундаментальная истина - буквальное понимание Второго Пришествия. Некоторые из авторов разделяли второй пункт, то есть божественность Христа, на два: отдельно фундаментальный догмат о божественности Иисуса и отдельно о его рождении от девы. Тогда мы имеем шесть фундаментальных доктрин. Сегодня в Америке многие ли люди относят себя к фундаменталистам? Социологи утверждают: около 30-ти миллионов. При этом в число 30 миллионов, то есть это примерно 10% от всего населения Соединенных Штатов, записываются практически все баптисты, все евангелистские христиане или, как сейчас часто пишут на русском, давая кальку с английского языка, "все вновь рожденные христиане", то есть люди, которые пережили возрождение. В нашей передаче участвует Руди Винс, американский баптист, протестант, евангелистский христианин и руководитель Христианской радиовещательной компании, которая в течение уже нескольких десятилетий передает христианские передачи на сперва Советский Союз, теперь на Россию. Господин Винс, считаете ли вы себя фундаменталистом? Руди Винс: Я бы отнес себя к фундаменталистам веры, то есть евангелистских христиан, но не к фундаменталистам, которые сегодня очень активно политически участвуют, скажем, в Америке против абортов, прав гомосексуалистов, против христиан, которые межконфессионально работают, сотрудничают. Яков Кротов: Современная религиоведческая энциклопедия в числе лидеров американского фундаментализма называет Билли Грэма, который хорошо известен в России, потому что в перестройку (и чуть позднее) несколько раз посещал нашу страну, выступая на стадионах с проповедью и пользуясь большим успехом. Можно ли сказать, что вы относитесь к тому же течению в американском протестантизме, что и Билли Грэм? И что Билли Грэм - характерный представитель американского фундаментализма? Руди Винс: В Америке, например, так называемые фундаменталисты осуждают Билли Грэма за то, что он как бы дружит с миром, то есть с политиками, с Католической Церковью. И в таком случае его не причисляют к фундаменталистам. Хотя он все же был причислен или считался фундаменталистом. Яков Кротов: Многие религиоведы считают, что фундаментализм - это реакционное движение. Разница та, что фундаментализм происходит от американского ревивализма. Ривайвл, то есть возрождение движения в английском, затем американском баптизме, начиная с 18-го века, когда проповедники, принадлежавшие не к господствующей церкви, ходили с проповедью среди шахтеров, среди всех слоев населения. Они проповедовали возрождение человека как акт схождения Святого Духа, как еще одну Пятидесятницу, делая акцент не на участии человека в обрядах, не на том, как человек следует предписаниям государственной церкви, государственной религии, а как он меняется лично. Это движение захватывало миллионы людей. Но вот в конце 19-го века - в начале 20-го ревивализм терпит глубочайший кризис. И вот именно тогда, говорят религиоведы, появляется фундаментализм. Это попытка сохранить свое влияние в мире, который модернизируется, в мире, который уже не тот, что в 19-м веке, это мир постиндустриальный, здесь человек предоставлен себе. С вашей точки зрения, можно ли говорить, что фундаментализм - это реакция на модернизацию, это как бы эскапизм, бегство вспять? Или фундаментализм - это какое-то творческое явление? Руди Винс: Фундаментализм, как его знают сейчас, например, в Америке, я бы сказал, он - реакционный. Если в основе вообще евангелистское движение, то есть там, где подчеркивалось рождение свыше, непогрешимость Священного писания, вот эту часть христиан называют сегодня консервативными христианами, но не фундаменталистами. Сегодня, я бы сказал, менее процента американцев причислило бы себя к фундаменталистам. Яков Кротов: Опасен ли фундаментализм для духовной жизни христианина? Руди Винс: Фундаментализм, в моем понимании, осуждает инакомыслящих, в чем Христос призывает нас не участвовать. То есть даже если я не согласен с братом моим по вере во Христе, это не значит осудить его, чтобы возвысить себя над ним, сказать, что я на узком пути, а ты на широком пути, - это не мое призвание. Я лично не разделяю движения или существования фундаменталистов, экстремистского движения против инакомыслящих, против христиан, которые понимают некоторые истины, может быть, иначе, с другой стороны. Яков Кротов: Когда Ксения Касьянова характеризует по результатам опросов большинство населения России как религиозных фундаменталистов, это не слишком приятная характеристика. Речь идет о том, что психиатры обычно диагностируют как шизофрению. "Религиозный фундаменталист, необязательно верующий человек, но это человек, который стремится весь свой образ жизни подчинить определенной модели, и поэтому все его мироощущение пронизано сильной напряженностью, острым ощущением греха, - пишет Ксения Касьянова. - Фундаменталист предъявляет к себе высочайшие требования, он старается им соответствовать. Но чем строже он соблюдает все предписания, тем сильнее в нем чувство неудовлетворенности, внутренней неустроенности, беспокойства, напряженности. Чем более строго он выполняет все предписания, тем сильнее в нем чувства греха". И дело не в том, что фундаменталист ставит себе заведомо высокие требования, потому что в истории церкви есть тысячи святых, которые старались выполнить все библейские предписания в полном объеме, тем не менее, святость реализовывалась в них как необычайная внутренняя гармония, душевный мир, созерцательный мудрый покой, умиление, радостный экстаз. А ведь они смиряли свою плоть куда больше современных фундаменталистов, как религиозных, так и светских. Значит, дело в том, что религиозный фундаменталист, даже если он имеет слабое понятие о религии, стремится прежде всего к соблюдению предписаний. Праведник или святой не соблюдают предписания, они ими пользуются для выражения во вне своего внутреннего импульса. Они подходят ему, они есть как бы продолжение и завершение его внутренней установки. Праведнику (в этом смысле) закон не лежит, он не ограничивает праведника, он естественен, а фундаменталист пытается исполнять правила, в правильности которых он не уверен, он ограничивает себя вместо того, чтобы освободить себя. Что же тогда в современной России этот не религиозный фундаменталист? Евгений Ихлов: Если понимать под фундаментализмом не некий ярлык, который одни носят с гордостью, а другие его употребляют в позор и поношение, не просто термин, а если подойти серьезно, то я ответственно заявляю, что в современной России невозможен ни фундаментализм христианский, ни фундаментализм исламский. Потому что в России нет мало-мальски значимого социального слоя, готового жить в радикально традиционалистских формах и сопротивляться вестернизации. Это игра, это прежде всего игра интеллектуалов. Фундаменталисты Соединенных Штатов нечто совершенно иное, чем фундаменталисты "третьего мира", в том числе в России. Совершенно другой фундаментализм, это фундаментализм, который не "унасекомляет" человека, он не на это нацелен. Он не нацелен на то, чтобы поддержать какой-то большой тоталитарный проект, только он был раньше коммунистический, а теперь он интегристский. Яков Кротов: В конце 20-го столетия из сотен христианских движений, именно те, которые характеризуются фундаменталистскими тенденциями, привлекали больше всего сторонников, по известной поговорке, которую приписывают иногда иудейской традиции: если уж есть сало, то так, чтобы по усам текло. То есть если уж ударяться в религию, то так, чтобы это была воинствующая религия, зеркально отражающая бывший воинствующий атеизм. И действительно, современные социологи называют совсем другие пять фундаментальных характеристик современного фундаментализма. Фундаментализм озабочен прежде всего даже не бытием Божием, а тем, что религия теряет надлежащее место в обществе, надлежащее, то есть руководящее и направляющее. Фундаменталист озабочен секуляризацией, фундаментализм очень выборочно относится к своей традиции и вообще к окружающему миру. Фундаменталист отбирает из окружающего мира то, что ему неугодно, и то, что он принимает как некоторую достойную ценность. Фундаментализм - это разновидность современного манихейства, дуализма. Фундаменталист считает, что зло равноценно добру, может сражаться с Богом на равных. В то время как христианство утверждает, что зло это все-таки ничтожно мало по сравнению с божественной силой. Фундаменталисты подчеркивают абсолютность и безошибочность источников своего откровения. В случае с православными фундаменталистами это Священное предание. И, наконец, фундаменталисты-утописты, это новая разновидность того, что раньше называлось миллениоторизм, вера в тысячелетнее царство Христово, учение, осужденное церковью еще на заре ее существования в 3-4-м веках нашей эры. Но мы вновь возвращаемся к главной проблеме: каковы перспективы фундаментализма в современной России, каким образом человек современного технологического общества, человек, который на "ты" с компьютером, с Интернетом, и прекрасно знает то, о чем средневековый человек и помыслить не мог, каким образом этот человек часто оказывается более реакционным в своих религиозных убеждениях, чем люди средневековья? И насколько христианство противостоит фундаментализму, а насколько его подпитывает? В современном религиоведении фундаментализм - это прежде всего движение американских евангелистских христиан, выступающих за буквальное понимание Библии. В православном виде фундаментализм прежде всего буквалистское понимание Священного предания. Но старообрядцы, например, тоже буквалистски понимают Священное предание, как и Священное писание. Тем не менее, является ли фундаментализм своеобразным старообрядчеством в современном мире? Пожалуй, что нет. И вот по какой причине. Дело в том, что фундаментализм, говорят религиоведы, это не только "что", это еще и "как". Фундаментализм имеет совершенно определенные организационные характеристики. У него есть определенное сектантское сознание. Фундаменталист ощущает себя членом избранной группы, очень замкнутой и небольшой, это психология меньшинства и меньшинства гонимого. Поэтому фундаменталист, как правило, верит в близость Страшного суда, в то, что мировая история заканчивается, что не удастся больше возродить тот "Золотой век", который он видит в прошлом: американский фундаменталист, возможно, в 17-18-м столетиях, русский фундаменталист в византийской симфонии, католик в европейском средневековье. У фундаменталиста очень жесткое ощущение границ этой группы. У фундаменталистов, как правило, есть харизматический авторитарный лидер и жесткий набор предписаний как себя вести. Всем этим российское старообрядчество похвастаться, к счастью, не может. Старообрядцы очень часто глубочайшие индивидуалисты-одиночки. Они отнюдь не склонны признавать власть каких-то харизматических лидеров. Это уже, скорее, особенности духоборов или (в современной России) пятидесятников и так далее. И среди современных фундаменталистов, пожалуй, как правило, преобладают не старообрядцы, а те православные внутри Московской патриархии или за ее пределами, которые уходят в узкие замкнутые общины, необязательно организационно покидая Московскую патриархию. К счастью, политика Святейшего Синода московского сейчас такова, что он терпимо относится к существованию подобных движений внутри патриархии. И если человек уходит из патриархии, значит это его выбор, его желание, он мог бы остаться. Почему человек уходит, почему он становится, с социологической точки зрения, фундаменталистом, что его отталкивает в православии в московской патриархийной интерпретации? Михаил Ардов: Что такое есть православие? Это сохранение святоотеческой веры, святоотеческих догматов. Например, вот мы говорим об экуменизме, мы называем это всеересью и так далее. Как православный человек может участвовать в молитве с любым другим, с католиком или протестантом, если 45-е правило святых апостолов говорит прямо, что молившийся с еретиком отлучается и низвергается. Все. И нет такой власти, и не будет на земле, которая это правило отменит, потому что Вселенского Собора по многим причинам больше быть уже не может. А, кроме того, в православии есть такой принцип, что, например, 7-й собор, так называемый "разбойничий", который объявил себя 7-м, почему был признан разбойничьим? Потому что он, как было сказано отцами, не соответствовал тому, что утверждали отцы предыдущих соборов, менял, не разъяснял, а менял. Вот в этом и есть православие. Тут ведь самое важное что: да, мы живем в совершенно безумном мире, в который вот-вот может прийти Антихрист. Говорится уже о мировых правительствах, глобализация. Все эти вещи действительно ведут к тому, что будет тотальный контроль, что человек будет полностью зависим от общества, от правительства и так далее. Мы же не можем этого не видеть. Мы действительно плохие христиане последних христианских времен. И когда мы даем послабление своей пастве, то мы не должны являться обновленцами и говорить, что канон это плохой, он очень строгий, пост очень строгий. Мы должны говорить совсем другое: "мы слабые, мы грешные, мы этого в полной мере выполнить не можем, Господи, прости нас". А не говорить, что каноны слишком строгие, давайте их менять, давайте, разрешим второй брак священникам, давайте еще. Все пойдет в разнос. Потому что каноны и церковное устройство есть тот сосуд, та оболочка, в котором драгоценное учение церковное может сохраниться. Как только вы тронете эту оболочку, как только вы тронете этот сосуд, так немедленно все расползется, все разлетится. Яков Кротов: Вот буквализм в понимании Священного предания: 45-й, апостольский канон говорит, что отлучается от церкви тот, кто молился с еретиком. Но ведь между этим утверждением и отказом считать католика христианином или считать христианином православного, который молился с католиком, есть целый ряд умозаключений. Дело в том, что ни один Вселенский Собор не признавал католиков еретиками. Значит, необходимо сперва вывести, что католики - еретики. А здесь мы вспоминаем Достоевского: "А хочешь я тебе выведу, что у тебя голубые глаза только оттого, что в Иване Великом 60 футов высоты". Далее, 45-й апостольский канон, когда он принят? Он же принят не апостолами, говорит нам научная критика. И библеистская критика, которая возникла в 19-м столетии, но в полную мощь вошла как раз в начале 20-го столетия, установила, что Библия - это отнюдь не собрание книг, которые буквально продиктованы духом святым. Это собрание текстов, составлявшихся на протяжении веков, многие дошли до нас в различных вариантах, с явными описками, часто некоторые места сделаны просто непонятными. И буквалистски толковать Библию - значит подменять текст своими домыслами, своими умозаключениями, своими рассуждениями. Это же относится, если мы говорим о православных, к преданию. Предание подменяется своими рассуждениями о предании. И в этом смысле фундаменталист, в отличие от консерватора, берет на себя функцию судьи. Консерватор принимает мир таков, каков он есть и не собирается судить этот мир, а фундаменталист судит. И в этом отношении фундаменталист отнюдь не противник модернизации, отнюдь не противник прогресса, он просто за другой прогресс, он по-другому видит будущее. И неслучайно фундаментализм возникает одновременно с социализмом. Хотя первые протестантские фундаменталисты резко отвергали социальное христианство. Социальное христианство конца 19-го века было готово презреть конфессиональные различия для того, чтобы накормить голодных, уничтожить нищету. Нет, говорили фундаменталисты, конфессиональные различия слишком важны, речь идет об истине. Ксения Касьянова, анализируя то, что она назвала фундаментализмом как доминирующей, преобладающей характеристикой современного российского человека, в своей монографии "Особенности русского национального характера" писала, что "фундаменталист - это прежде всего человек, несущий судейский комплекс. Это человек, который стремится руководствоваться вечными истинами". "Но ведь не так, - подчеркивает Ксения Касьянова, - поступал Христос. Пилат его спрашивает, что есть истина, Христос молчит. Человеку, который такой вопрос задает, бесполезно объяснять, что такое истина. Истина это не то, до чего можно дойти, это категория прежде всего нравственная, это качество некоторых наших знаний и представлений. Поэтому часто в православной традиции, - подчеркивает Ксения Касьянова, - человек готов пойти на ложь, только чтобы добиться примирения враждующих сторон, это то, что называется принципом экономии". Фундаменталист ведет себя совершенно другим образом. Он расставляет все точки над "i", не взирая на то, как поведет себя несчастная "i" под весом этой точки, не сломается ли она, не скривится ли. Насколько фундаментализм и модернизационные силы соотносятся в современном российском православии? Евгений Ихлов: В чем трагедия российских фундаменталистов? У них нет фундамента. 70 лет большевистской вестернизации с принудительным поверхностным просвещением уничтожили тот слой, на который могли бы опираться фундаменталисты. Нет той массы мелких торговцев, которые бы подняли исламскую революцию. Есть несколько идеологов и, может быть, несколько сот тысяч активных прихожан, которые мечтают о том, чтобы жить в некоем мире, где все бы подчинялось религии, где все было бы так построено, как им нравится. Но это утопия. Они своей утопизм одевают в эти одежды. За что должен выступать православный фундаменталист? За немедленный созыв Собора, за полное выведение церковных структур из подчинения политической и бизнес-элиты, за сотрудников спецслужб и вообще разрыва этих связей со спецслужбами. И за то, чтобы именно церковь определяла социальную жизнь общества, а не поддерживала решения государства. Фундаменталисты должны говорить: никаких эксклюзивных отношений с Министерством просвещения, с Министерством внутренних дел, с Министерством обороны и так далее. Это чудовищная власть, она безбожная, она кровопийца, и мы с ними не имеем отношений, а наоборот, мы должны идти в массы, мы должны создавать какое-то мощнейшее движение, которое сделает власть и приведет закон. С другой стороны, это реакция на коррупцию. Я это для себя это означаю как кальвинизм, православный кальвинизм. Заранее извиняюсь, если задел чьи-то чувства. Но это всегда реакция на коррупцию. На коррупцию, на формальность в отношениях, на превращение религиозных организаций в некий гигантский концерн, полу-партия, полу-профсоюз. Это восстание против этого, попытки движения обновления изнутри. И с этой точки зрения, я не могут расценивать руководство РПЦ как фундаменталистское, просто потому, что они не выступают против коррумпированности церковного организма, но являются мотором этих процессов. Яков Кротов: Фундаментализм возник в Америке и развивался прежде всего там, кстати, и исламский тоже. И вот как американский религиовед Брюс Лоуренс в своей книге "Защитники Бога. Восстание фундаменталистов против века модерна, против современности" определяет характерные черты фундаментализма: Фундаментализм - это основа для отождествления личности с общиной. Фундаменталист готов идти на скандал, он видит себя как участника какой-то огромной космической борьбы. И интерпретирует историю в свете этой космической борьбы. Фундаменталист склонен демонизировать своих противников. Фундаменталист очень избирательно, своевольно общается с традицией, на которой настаивает. У фундаменталиста лидер, как правило, мужчина. Фундаменталист завидует современности, завидует тому, что в современном мире главенство принадлежит безрелигиозной культуре и надеется перевернуть эту ситуацию, хотя одновременно считает свою борьбу безнадежной. Это несколько парадоксальное, но, тем не менее, вполне реальное психологически состояние. Пользуются ли фундаменталисты популярностью в современной Америке? Мнение Руди Винса, американского евангелистского христианина, потомка эмигрантов из России, который в первой половине нашей передачи определял себя как консервативного евангелистского христианина-фундаменталиста в значении, которое это слово имело в начале 20-го столетия, но отнюдь не сейчас. Руди Винс: Я не наблюдаю, что фундаментализм в Америке набирает популярность, что люди в основном говорят в массах с негативным каким-то оттенком. То есть это экстремистские группы, хотя они не воинствующие, что касается вооружения, что касается армии. В отношении даже дружбы в фундаменталистских кругах очень строго наблюдается, кто с кем может общаться, чтобы дети не выходили замуж или женились на людях вне церкви. То есть они фундаментально себя держат как-то обособленно. Это мое личное наблюдение. В основном они критически относятся к Католической Церкви, к другим церквям, осуждая их именно в том, что они идут на компромисс с миром. То есть они якобы оставляют полное, стопроцентное доверие Священному писанию, то есть они подстраивают Священное писание под свой образ жизни. Яков Кротов: Ильф и Петров назвали свою книгу "Путевые очерки об Америке 30-х годов" "Одноэтажной Америкой", имея в виду, что есть две Америки - Нью-Йорк и все остальное. Многоэтажная и одноэтажная. Больше или меньше вероятность, что человек, возрожденный духом, выберет фундаментализм, если он живет, скажем, в Нью-Йорке? Руди Винс: Я уверен, что меньше. Фундаменталисты, как их знают в Америке, как о них говорят сегодня, это больше из одноэтажной Америки. Они сами выбирают себе места более отдаленные от таких городов как Нью-Йорк и так далее. Это, конечно, не значит, что в таких больших городах нет фундаменталистов. Я не исследовал этот вопрос, но почти уверен, что основное число фундаменталистов, которых, в принципе, не много, я бы не сказал, что это какая-то масса, они живут именно в небольших городах, а наоборот, обособленно, где-то в маленьких поселках. Яков Кротов: Изменилось ли отношение к христианским фундаменталистам в Америке после трагедии 11-го сентября? Ведь и исламские террористы часто характеризуются в прессе именно как фундаменталисты. И как, собственно, фундаменталисты, их реакция на 11-е сентября отличалась от реакции других американских евангелиевских христиан или нет? Руди Винс: После 11-го сентября такие консервативные христианские лидеры, как Петр Робинсон, который представляет Ассамблею Божью, потом Джерси Фол вел - представитель баптистских церквей, они сказали, что это, якобы, наказание Божие за либерализм, за то, что мы, христиане Америки, шли на компромисс с миром. Это прозвучало очень фундаменталистски. Но за эти слова народ поднялся и осудил их, и в средствах массовой информации об этом много говорилось. И они открыто принесли извинения. Теперь пошли не на компромисс, изменили свои взгляды или политически пошли как бы на уступки или признали, что совершили ошибку, что так просто произносить пророческие слова неразумно и неправильно, не мне судить, но сдались. Яков Кротов: Заметим, что и в России многие протестантские лидеры, многие православные фундаменталисты именно так отреагировали на катастрофу в США, только в России они не приносили извинений. Достаточно упомянуть хотя бы пастора Алексея Ледяева. А уж в газете "Радонеж" столько было радости по поводу наказания американцев 11-го сентября, что хоть святых выноси. И в Америке, и на востоке, и в России это характерная черта фундаментализма. Человек на "ты" с достижениями современной цивилизации, но одновременно против этой цивилизации. Как это можно объяснить? Евгений Ихлов: Это выглядит парадоксом с точки зрения просветительского восприятия человека как некоего целостного, равномерно просвещающегося и равномерно рационализирующегося существа. Ничего подобно. Каждый раз вызов со стороны усложнившегося мира приводит к попытке убежать. Человек делится, внутри его возникает перегородка. Он одной своей "полу-мозговинкой" делает роскошный компьютерный проект или придумывает схему очень хороших финансовых проводок, а вот другой - это просто бегство в средневековье от сложности мира, слишком сложный мир. Потому что надо постоянно что-то с собой делать. А это упрощение помогает. Это даже не бегство от свободы, это бегство от сложностей. Еще одна закономерность, что чаще всего сторонниками узко религиозных доктрин являются люди, что называется, "технари", у которых часть личности жестко сфокусирована на каких-то проблемах, а все остальное состояние значительно более примитивное. Ни в одной стране мира, где 20 лет назад восторжествовали фундаменталистские течения, они все равно не вернулись в средневековье, все равно были чередования парламентских режимов с военными диктатурами, все равно была торговля, все равно было банковское дело, несмотря на категорическое осуждение ростовщичества. Фундаменталист - это тот, кто мечтает вернуться в истинный большевизм, романтику Ленина и Дзержинского. Потому что его не было, просто его не было, была кровавая каша. Можно вернуть сталинские колхозы, положить 20 миллионов человек, остальные задрожат, сдадутся, и все это уже один раз было. Нельзя попасть в фильм "Кубанские казаки". С моей точки зрения, советский фундаментализм - это в рамках советской цивилизации зигзаги. Нынешние российские фундаменталисты - это люди, мечтающие попасть не в сталинский МТС, а в "Кубанские казаки", попасть в киноэкран. Разодрать, пролезть и там жить. Они вырезают там картонные фигурки, прорезают в них дырочки, высовывают головы и говорят: вот видите, как все здорово. Яков Кротов: В заключение вернусь вновь к монографии Ксении Касьяновой "Русский национальный характер". Подводя итог своему анализу русского национального характера как религиозного фундаментализма, Ксения Касьянова пишет: "Мы, люди, потерявшие веру в Бога, являемся религиозными фундаменталистами. Именно потому и являемся фундаменталистами, что не имеем веры в Бога, то есть глобальной религиозной установки. Мы не имеем удовлетворительного религиозного обоснования нашей морали, а поэтому ко всем моральным правилам относимся именно по принципу религиозных фундаменталистов. Чтобы перестать быть религиозными фундаменталистами, нам необходимо поставить перед собою в качестве сознательных идеалов глубинные ценности - это самоотказ и аскеза. Нужно осознать и признать ценность аскезы, самоограничения, жертвенности для того, чтобы наши социальные архетипы освободились от коросты различных, наросших на них путаных рациональных наслоений. Для этого нужно, в свою очередь, разобраться в том, зачем нужно отказываться от удовольствий и самоограничиваться. Такое осознание принципа означало бы придание самоограничению смысла. Чего человек достигает путем самоограничения? - спрашивает Ксения Касьянова. - Через самоограничение человек достигает свободы духа". Так православный современный автор отвечает на вопрос, как преодолеть религиозный фундаментализм. Скажем прямо, для многих неожиданный. Не атеизм, не секуляризация, не расплывчатое христианство - лекарство от религиозного фундаментализма, а именно углубление в себя аскезы и самоограничения. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
