Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
15.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[14-05-05]
Европейский домКонфликт между Европейской комиссией и Европейским парламентомВедущий Ефим Фиштейн Ефим Фиштейн: В последнее время наметился определенный конфликт между Европейской комиссией, с одной стороны, и Европейским парламентом, с другой. Европейская комиссия во главе с Жозе Баррозу добивается либерализации трудового рынка и трудового законодательства Европейского Союза, Европарламент любые попытки такого рода заворачивает с порога. Последний случай - рекомендации Европейской комиссии по отмене ограничений на продолжительность рабочей недели - Европарламент оставил существующий лимит в 48 часов в неделю. Таким же манером были отвергнуты попытки признать на всей территории Евросоюза аттестаты, подтверждающие производственную квалификацию. Теперь желающим придется пересдавать экзамены, а это реально означает, что работать по профессии они смогут лишь по прошествии какого-то времени. Весь этот комплекс вопросов мы и обсудим в этом выпуске передачи "Европейский дом". Участниками будут наши корреспонденты по Франции и Германии, соответственно, Семен Мирский и Евгений Бовкун и главный научный сотрудник Центра европейских исследований Института США и Канада, профессор Юрий Павлович Давыдов. Нет сомнений в том, что такая, парадоксальным образом консервативная, позиция Европейского парламента вызвана политическим давлением правительств некоторых социальных государств, как Франция и Германия. Вопрос к Семену Мирскому в Париж. Нет ли у французов, если не у всех, то хотя бы у их экспертов, понимание того, что нынешние экономические проблемы, как бы их не называли, стагнацией или низким ростом, вызваны именно дефицитом гибкости и подвижности рынка рабочей силы, косным трудовым законодательством? Семен Мирский: Да, Ефим. У одних такое понимание есть, у других его нет. После того как Европарламент проголосовал за ограничение продолжительности рабочей недели, там указывалась цифра в 48 часов в неделю, в то время как во Франции, напомню, продолжительность рабочей недели составляет 39 часов. Сочли абсурдными и негативными для французской экономики последствиями. Президент Франции Жак Ширак выразил не только удовлетворение, но и радость по поводу решения Европейского парламента. Здесь уместнее всего начать разговор о полемике, которую решение Европарламента в Страсбурге вызвало уже не только во Франции, но и во всей Европе. Эта полемика приобретает просто фантасмагорические размеры и, скорее всего, служит скверным предзнаменованием для будущего Европы. Премьер-министр Великобритании Тони Блэр за день до того, как Ширак выразил свою радость по поводу решения Европарламента, он осудил решение Парламента Европы, сказав, что это решение ограничивает гибкость рынка труда и имело бы самые негативные последствия для стран членов объединенной Европы. Самое любопытное заявление было сделано от имени представителя Чешской республики, европейского комиссара по вопросам труда Владимира Спидлы, сказавшего, что Европейская комиссия не намерена считаться с решением Европейского парламента. Это заявление, сделанное не самим Владимиром Спидлой, а его представителем, вызывало немедленно новую полемику. Депутат Европарламента от лейбористской партии Великобритании Стивен Хьюз назвал это заявление возмутительным, ибо, по его словам, Европейская комиссия не может не считаться с решением Европарламента, единственного европейского института, члены которого избираются в ходе всеобщего голосования. Такая вот картина, Ефим. Ефим Фиштейн: В вашем выступлении прозвучала мысль, которую стоит более определенно выразить. Это мысль о том, что "все смешалось в доме Облонских", все смешалось в Евросоюзе. Жак Ширак - традиционно правый консервативный политический деятель. Тони Блэр, который с ним полемизирует и выступает за либерализацию, традиционный лейборист, то есть левый. Спидла, которого вы упомянули, просто левый социалист. Такое впечатление, что эти категории на глазах утрачивают свою определенность. Евгений Бовкун, в Германии у власти находятся социалисты вместе с зелеными, то есть силы явно налево от центра. Однако экономические показатели и экономические рецепты недалеки от французских, где у власти правые. Это что, общенациональная позиция страны или все-таки ваши правые, то есть христианские демократы и либералы, думают иначе? Мы сейчас говорим, разумеется, о рынке рабочей силы, о трудовом законодательстве. Евгений Бовкун: Картина мнений и оценок противоречива. Но вы совершенно правы, германские левые правящей коалиции, социал-демократы и зеленые, разделяют почти целиком и полностью официальную позицию Франции. Высказывания делаются даже гораздо более резкие относительно опасности, которая грозит, в частности, германскому рынку труда со стороны новых постановлений, новых правил для рынка труда, разработанных и предлагаемых в Брюсселе. Сегодня проходит съезд Христианско-социального союза, то есть консервативной партии, в Мюнхене. Там звучат совершенно другие оценки. Выступающие подчеркивают, что либерализация рынка труда - это единственная возможность разогреть конъюнктуру, единственная возможность вернуться к правильной настоящей рыночной политике. Христианско-социальный союз считает, что кабинет Шредера проводит неправильную экономическую политику, отсюда и ложные страхи перед опасностями, которые якобы грозят рынку труда. Оценки диаметрально противоположные. Объясняется это, прежде всего, многими факторами, но прежде всего тем, что на будущий год в Германии состоятся очередные выборы в Бундестаг. Политические партии, естественно, наращивают полемику. Ефим Фиштейн: Юрий Павлович Давыдов, у России совершенно особое положение. Позицию президента и позицию думского большинства очень непросто зафиксировать в традиционных политических терминах. Левые они, правые ли - один Бог поймет. Есть в правительстве либеральный экономический блок, вроде бы введен в стране 13-процентный единый подоходный налог. Это очень прогрессивно по нынешним европейским меркам. Как бы вы определили отношение нынешней российской власти к европейской модели социального государства? Юрий Давыдов: Прежде всего, я бы хотел высказать свое мнение по поводу мнения моих коллег, которые говорили об опыте Франции и Германии. Я совершенно согласен с тем, что вы сказали в самом начале о том, что все смешалось в этом мире - где правые, где левые, кто либерал, кто консерватор. Сейчас даже появилось такое выражение, как либеральный консерватор или консервативный либерал, что, по-моему, отражает в какой-то степени ту сумятицу умов, которая существует у многих политиков, экономистов и так далее. Мне кажется, что дело тут в том, что очень многие старые понятия просто не отражают адекватно существующую ситуацию. Поэтому делить политических деятелей или политические силы на правых и левых, на консерваторов - это только лишь одна часть этого спектра. Потому что с большим основанием, например, можно разделить весь этот политический спектр на глобалистов и националистов, то есть на тех, кто смотрит на развитие, в том числе собственной экономики социально-ориентированного государства с точки зрения глобальных проблем и их использования, или с точки зрения национальных проблем - у кого-то выборы на носу и так далее. Вот это деление сейчас уже более адекватно, может быть, отражает ситуацию именно в том числе и на рынке труда. Поэтому такого традиционного деления просто не может быть. Оно разное в каждой стране, даже в одних и тех же политических ориентациях - у левых или у правых. Ефим Фиштейн: Спасибо. За себя скажу, что с вами можно было бы несомненно согласиться, если бы не одно обстоятельство. Европа, да и Россия, по идее живет в условиях так называемой представительной демократии. А главным признаком этой демократии является существование парламента, то есть существование всеобщих выборов. В игру вступает избиратель, а ему очень важно знать, чем же отличается все-таки одна партия от другой, каковы отличия в программах, мировоззрениях и так далее. Там, естественно, в интересах такого упрощения применяются испытанные традиционные политические термины, традиционное разделение. Иначе очень сложно объяснить, где та или иная партия, к чему она себя относит, к какой программе. Включаю нашего слушателя. Александр из Санкт-Петербурга. Слушатель: Господин Давыдов очень точно заметил, что две тенденции - глобализм и национализм - это пограничные ситуации. Хотелось бы, чтобы вы две рассмотрели. Первую в свете международного рынка труда, когда за труд одинаковой интенсивности, одинаковой эффективности во всех странах эта идеальная глобалистская схема - оплата одинаковая. И второй пограничный вариант, когда есть жесткое разделение труда, есть бедные районы, которые соответственно эксплуатируются богато потенциальными полюсами. К примеру, кроссовки за 10 баксов изготавливаются в третьих странах, а продаются уже за 200 баксов в высокоразвитых странах. Если рассмотреть эти две пограничные ситуации, то какая из них более приемлемая, или истина все-таки по середине? Ефим Фиштейн: Юрий Павлович, ваше мнение. Юрий Давыдов: Как бы сказал в свое время товарищ Сталин, оба они правильные. И та, и другая тенденции присутствуют. Моя мысль сводится к тому, что все это варьируется от страны к стране. В каждой стране могут быть глобалисты, в каждой стране может быть националисты. Это очень часто зависит от конкретной ситуации, существующей в этих странах. Хотя, конечно, как мне кажется, преобладающей, нарастающей все-таки тенденцией является глобалистская. Она в большей степени отождествлена либеральными тенденциями. Поэтому разделять чисто правительство не представляет народ, а парламент представляет народ, я бы тоже не стал. Ефим Фиштейн: Юрий Павлович, думаю, что в данном случае вы попали, что называется, в десятку. Разумеется, в ситуации глобализации выигрыш на стороне тех, кто к ней успешно приспосабливается, либерализуя свою экономику, а не на стороне тех, кто, как ему кажется, может оградить себя от остального мира. Но в том-то и проблема, что все это замешательство, сумятица, как вы сказали, в умах она вызвана совершенно новыми условиями. Когда те же Франция и Германия поставлены в контекст мировой конкуренции, оказывается, что национальные интересы сильнее, чем традиционного программного размежевание между различными политическими силами. Омич по имени Виктор дозвонился к нам. Слушатель: Не знаю, что там говорит Европарламент об увеличении количества рабочих часов. Я знаю очень многих моих знакомых, которые работаю по 12-14 часов, включая субботу. Но, однако, количество ВВП от этого ненамного увеличилось. Я наблюдаю такую тенденцию в народе - сколько можно вкалывать? Германия в свое время она нам оказывала помощь через МВФ. Думаю, что там та же самая тенденция - сколько можно кому-то помогать? Ефим Фиштейн: Спасибо, Виктор. Переведу вопрос Евгению Бовкуну, поскольку была затронута Германия. Как вы думаете, Евгений, есть ли у немцев ощущение, что они сейчас помогают, или это просто для них весьма интересное и привлекательное сотрудничество? Евгений Бовкун: И то, и другое. С одной стороны, официальная статистика говорит о том, что Германия продолжает помогать, что помощь, которую оказывает Германия, популярна среди населения. Немцы этим очень гордятся. Но с другой стороны, у многих немцев, у обычных бюргеров есть ощущение, что достигнут какой-то предел со стороны Германии - оказывать помощью дальше просто самоубийственно, поскольку собственных проблем достаточно. Мы говорили о позиции политических партий относительно решения Европейского парламента. Хочу сказать, что есть еще и точка зрения населения. Она высказывается в ходе опросов. Конечно, большинство населения, несмотря на все различия в политических пристрастиях, выражает достаточные опасения, если не страхи относительно большой Европы. Общее мнение, что интеграция зашла чересчур далеко. Большинство бюргеров уверено, что новые правила на рынке труда приведут к еще дополнительному оттоку квалифицированной рабочей силы из Германии, а сюда хлынут менее квалифицированные рабочие из Турции, Польши или Румынии, благодаря чему различия в тех социальных стандартах, которые уже существуют в Европейском Союзе, только углубятся. При этом, конечно, одним бюргерам большая Европа кажется недостаточно либеральной, а другим - недостаточно социальной. Ефим Фиштейн: Юрий Павлович затронул эту тему - это как бы некая умозрительная разница между позицией правительств и парламентов, поскольку правительства (мы говорим о Европейском Союзе, Европейской комиссии) менее зависят от настроений избирателей, чем парламенты. Европейская комиссия оказалась в перманентном конфликте с парламентом. Какой была ее реакция на парламентский проект? Что она намерена предпринять в будущем? Для получения ответа на эти вопросы я созвонился с брюссельским журналистом Софьей Корниенко. Вот ее заметки. Софья Корниенко: Обновленные директивы ЕС об организации труда в странах-членах угрожают утратить свои либеральные черты. Наперекор рекомендациям Еврокомиссии в Страсбурге в среду Европарламент проголосовал за отмену в течение трех лет права на работу свыше максимально допустимых 48 часов в неделю, применяющегося сегодня по индивидуальной договоренности. Проект Европарламента также отверг и другое предложение Еврокомиссии об отмене учета часов, которые сотрудники на дежурстве проводят в ожидании вызова. Принятие предложения Еврокомиссией по сверхурочному труду означало бы существенное отступление назад, заявила в четверг Урсула Энгелин-Кейфер, из Европейского социально-экономического комитета, консультативного органа ЕС. Однако считает госпожа Энегелин-Кейфер, полная отмена права на сверхурочную работу к 2007 году уступает по эффективности системе коллективных договоров. По ее словам, необходим баланс между отстаиванием прав работников и гибкостью в подходе, которого можно достичь только в рамках социального диалога. Особенно резко против предложения Еврокомиссии выступил Парламентский Комитет по правам женщин, заявив, что сверхурочные часы создают неравные возможности для женщин и мужчин, в то время как последние и так мало времени уделяют семье. Приветствовала проект Европейская организация профсоюзов. Еврокомиссия выступила с критикой парламентских нововведений сразу после голосования. Как пишет центральная бельгийская газета "Де Стандарт", Европарламент сильно разочаровал Европейскую организацию работодателей, которая характеризовала парламентский проект, обновленные директивы, как направленный против основных приоритетов экономического роста и занятости населения. Поправки Европарламента приведут к сильному росту стоимости труда, пишет голландская газета. По мнению ее аналитиков, голосование вывело в Европарламенте раскол - на поклонников социальной модели Европы и защитников свободного рынка. Причем к последним, пишет газета, относится не только Великобритания, но и новые страны-члены ЕС такие как Польша, Литва и Словакия. Жители этих стран, наряду с Великобританией, работают больше всех - около 43 часов в неделю, в то время как больше всех свободного времени у голландцев, бельгийцев, французов. Компромисс в разногласиях между Европарламентом и Еврокомиссией призваны найти европейские министры по социальным делам и занятости 2-3 июня. Окончательного же решение по директиве вряд ли можно ожидать ранее нового года, так как с июля на место страны председателя в ЕС на шесть месяцев заступает никто иной, как Великобритания. Ефим Фиштейн: Семен Мирский, какого же развития можно ожидать в будущем? Если на следующих выборах во Франции победят социалисты, вряд ли можно ожидать от них либерализации трудового законодательства. Мы слышали, что Европейский союз работодателей - понимай так, предпринимателей - не одобряет позиции Европейского парламента. Не мудрено, ведь у предпринимателя сегодня есть выход - перенести производство в новые страны Евросоюза, где и налоги ниже и проще, и рынок эластичней. Многие так и делают. Но чем это грозит Франции? Семен Мирский: Ефим, чтобы адекватно ответить на ваш вопрос, надо быть просто пророком. Что будет, если во Франции на будущих выборах победят социалисты? На это вполне в духе того, что уже говорил до меня профессор Давыдов, когда он подтвердил вашу мысль о том, что все смешалось в доме Облонских, где левая, где правая сторона мы не знаем, ответ таков - смотря какие социалисты победят. В вопросе референдума по Европейской конституции, который будет во Франции 29 мая, Социалистическая партия оказалась глубоко расколотой. Часть социалистов призывают голосовать за Конституцию - их представляет секретарь Социалистической партии Франсуа Олланд, бывший премьер-министр Франции социалист Лионел Жоспен, а бывший премьер-министр Франции Лоран Фабиус возглавляет лагерь всех социалистов, которые призывают сказать "нет" Конституции объединенной Европы. Поэтому, честно говоря, я на ваш вопрос ответить не в состоянии. К тому времени, наверное, будет или консолидация, или раскол той же Социалистической партии Франции. Вопрос сейчас во Франции ставится несколько по иному - выживет ли Европейский Союз, выживет ли объединенная Европа, несмотря на все эти совершенно колоссальные напряженности и противоречивые тенденции, которые сегодня царят в Европейской комиссии и Европейском парламенте? Ефим Фиштейн: К нам присоединился Владимир Иванович из Московской области. Слушатель: Считаю, что самая главная причина - отсутствие власти и вообще отсутствие какой-то политической конъюнктуры в мировом масштабе по отношению к Российской Федерации, отсутствие системы платежа. Если взять Европу, то сама система там насчитывает порядка где-то около 2 тысяч лет, в то же время на территории Российской Федерации она существует порядка 200-300 лет, что несет за собой удешевление рабочей силы, политической власти, человеческой жизни. Яркий пример можно привести - пообещала власть съесть шляпу, она ее не съела, она тем самым себя обесценила. Она обесценила свои действия в глазах народа и в глазах мировой общественности. Вот такая моя точка зрения. Ефим Фиштейн: Спасибо, Владимир Иванович. Признаться, я и сам хотел обратиться к профессору Давыдову с вопросом о европейско-российских отношениях. Буквально на днях прошла встреча в верхах Евросоюз-Россия. Результаты встречи оцениваются как успешные - заключены какие-то соглашения. Но понимают ли в России достаточно, на каких идейных основаниях выстроена европейская социальная модель, какие трудности переживает она в связи с идущим процессом глобализации? У меня складывается впечатление, что за лозунгом превращения Европы в мировую сверхдержаву многие россияне не видят реальных проблем Европы. Ваше мнение. Юрий Давыдов: Действительно, это две совершенно различные культуры, два совершенно различных уровня развития. Поэтому их трудно сравнивать между собой, в особенности, в области трудовых отношений. Вы совершенно правильно говорили о значении парламента, о значении правительства и так далее во всех этих делах. Но в России все это не имеет никакого значения, поскольку та же продолжительность рабочей недели, трудового дня устанавливается не столько постановлениями правительства или парламента и так далее, а устанавливается работодателем. Никто ничего не может изменить в этом отношении. Есть люди, которые и сегодня работают по 10-12 часов, есть люди, которые работают по 8 часов, а может быть и по 6 и так далее. В этом смысле, действительно, трудно сравнивать. И какие соглашения, которые мы заключаем о четырех пространствах, о пяти, о десяти и так далее, в этом смысле вряд ли может быть полезным, потому что Россия должна пройти какой-то определенный исторический отрезок времени, для того чтобы стать державой, которая выходит по уровню своего социального общежития на уровень европейских держав. Ефим Фиштейн: Хорошо, не будет теоретизировать и задам вопрос из жизни - один из вопросов, который Европаралмент решал - вопрос о признании аттестатов и квалификации на всей территории Евросоюза, и решен он был отрицательно: то есть на аттестацию новым работникам с Востока нужно будет пересдавать экзамены в западных странах. А ведь речь идет о поляках, чехах и прибалтах, то есть новых членах Евросоюза. Что же говорить о россиянах, которые захотят работать в Европе? Для них все будет закрыто, если не считать самых черных и грязных работ, которые, разумеется, никакой переаттестации не предусматривают? Юрий Павлович, ваше мнение. Юрий Давыдов: Вы совершенно правы. Поэтому мы и говорим о каких-то теоретических вещах. Мы заключаем соглашения с Европейским Союзом по поводу различных пространств, которые, собственно говоря, к реальной жизни имеют очень малое отношение. Ведь все заключается в том (наши отношения, во всяком случае, с Европейским Союзом) - мы хотим быть членами интегрирующей Европы или не хотим? По этому вопросу в России идут дискуссии, хотя официальная наша точка зрения состоит в том, что нам это не нужно. Нам это не нужно, потому что мы не готовы уступить, отказаться от какой-то части своего суверенитета, для того чтобы принять те законы, ценности, которые приняты Европейским Союзом. Мы очень далеки от всего этого. Ефим Фиштейн: Евгений Бовкун, Германия уже сейчас сталкивается с проблемой, которую мы затронули. Немцы жалуются на то, что в некоторых профессиях им уже сейчас ничего не светит - все занято поляками, чехами. Но ведь это улица с односторонним движением, иначе не будет. А если приплюсовать к Евросоюзу Турцию и там глядишь и Украину, да хотя бы Румынию и Болгарией, они через год уже будут в Евросоюзе. Какие настроения охватывают при мысли об этом немцев? Евгений Бовкун: Конечно, очень большая обеспокоенность. Турки уже давно здесь. Еще правительство Коля заключало трудовые соглашения с Турцией, благодаря которым в страну приезжали кроме тех турок, которые здесь давно находятся и живут, дополнительные турецкие рабочие. Такие же аналогичные соглашения с государствами Восточной Европы заключило правительство Герхарда Шредера. Так что фактически дешевая рабочая сила на немецком рынке уже присутствует. Естественно, не только это беспокоит немцев, которые готовы были бы при существующей постоянно опасности потерять рабочее место, готовы работать больше. Год назад, когда некоторые автомобильные концерны захотели ввести у себя большую рабочую силу, как альтернативу утечке капитала за рубеж, профсоюзы воспротивились, но потом дали на это согласие. В крайнем случае, немцы согласны поступиться своими какими-то социальными достижениями ради того, чтобы гарантировать рабочее место. С одной стороны, страхи есть перед этим ли либерализованным или либерализуемым рынком, общеевропейским рынком, а с другой стороны, им некуда деваться, потому что придется приспосабливаться к новым условиям. Многие немцы уже сейчас, особенно в пограничных областях, трудоустраиваются во Франции или, скажем, на восточных границах, в восточных землях, едут в Польшу, в Чехию. Ефим Фиштейн: Семен Мирский, наверняка позиция французских депутатов в Европейском парламенте, да и правительства в целом, прямо привязана к перспективе референдума о европейской Конституции. Как меняются настроения французов? Семен Мирский: Я бы сказал, что лучше всего точку зрения французов, если не говорить о французском парламенте, о французском правительстве, выразила в передаче в прямом эфире радиостанции RTL слушательница из Марселя, которая дословно сказала следующее: "29 мая я намерена голосовать против Конституции, но я хотела бы знать, с какими опасностями связан отказ от ее принятия". В этих словах слушательницы из Марселя таится, как мне кажется, суть проблемы. Миллионы французов, которым не нравится Европа, которым не нравится перспектива общеевропейской Конституции, все-таки боятся сказать однозначное "нет", понимая одну непреложную истину - им есть, что терять. Ефим Фиштейн: На этом мы закончим обсуждение, разумеется, только для того, чтобы при ближайшей возможности к нему вернуться. Тема будет нас преследовать в ближайшие месяцы и годы. Мы уже не раз говорили о французской специфике в том, что касается отношения к труду и досугу. Собственно об этом шла речь и выше. Как выглядит в эти дни трудовая атмосфера в Париже, описывает наш тамошний корреспондент Дмитрий Савицкий. Дмитрий Савицкий: С тех пор, как министр социалистов Мартин Обри провела в Национальной ассамблее Закон о 35-часовой рабочей недели, экономика страны клюнула носом. Решение Мартин Обри не было основано на экономических возможностях Франции, а на чистой демагогии и популизме. Было ясно, что рабочие и служащие, получившие практически из суммированных свободных часов еще несколько свободных недель в году, никогда не пойдут на попятную. Контрреформа невозможна. Правые, придя к власти, робко заявили о том, что некоторые изменения в Законе Обри все же будут осуществлены. Отката назад не состоялось, но правительство Рафарана предложило большую гибкость в подходе к 35-часовой рабочей недели. Было сказано, что те, кто хотят больше зарабатывать, имеют право больше работать. Нужно предоставить им эту возможность. Демагогическая реформа Обри основывалась на фальшивом предположении, что Франция уже достигла такого уровня благосостояния, что может себе позволить предоставить трудящимся больше свободного времени для досуга и отдыха. Подобные заявления министра социалистов шло вразрез с реальностью. В стране был рекордный уровень безработицы. Минимальная заработная плата с трудом позволяла сотням и сотням тысяч трудящихся держаться на плаву. Стареющее население требовало все больше и больше денег из бюджета на медицинское обслуживание. Но с точки зрения чисто психологической Франция более чем походит на бывший Советский Союз. Иждивенческое сознание здесь быть может не в той же степени, но сильно развито. Качать права и выбивать льготы, ничего взамен не давая, здесь обычное дело. В стране более 10 процентов активного населения без работы. Среди получающих пособие особую категорию занимают фальшивые безработные, то есть люди, никогда не работавшие, выбившие себе пособие, и работающие нелегально. Еще один пример. Наши звезды кино и шоу-бизнеса, миллионеры и мультимиллионеры время от времени становятся на учет как безработные, получая гигантские суммы денег, скажем, между фильмами или выпусками компактов. Но работа в стране, говоря о менее звездных личностях, есть. Просто никто не хочет идти работать на стройку или на сельскохозяйственные работы. К примеру, на сбор винограда в страну нынче приезжают сезонные рабочие из Польши. Так что, весь сектор не желанной для французов деятельности заполнен эмигрантами и нелегалами. Как заявил министр внутренних дел Доминик де Вильпен, на этой неделе в стране от 200 до 400 тысяч нелегалов. Они не будут, как недавно в Испании, амнистированы, не будут легализированы. Доминик де Вильпен: У нас дважды проводилась массовая амнистия нелегалов - в 1980 и 1997 годах. Что же произошло в результате? Как только это становилось известным, старые нелегальные эмигранты замещались новыми эмигрантами. Точно таков же опыт других европейских государств. Амнистия нелегалов даже не обсуждается, ибо она не разрешает проблему. Дмитрий Савицкий: Зачастую во Франции просто невыгодно работать, проще сидеть на пособии. Скажем, вы получаете пособие в 480 евро, а за скромную работу, которую вам предлагают, вам будут платить 560. Что ж, большинство предпочитает затяжные отпуска оплачиваемой безработицы. Ефим Фиштейн: Даже такая богоспасаемая страна как Финляндия не избавлена от политических проблем. И там бывают забастовки, конфликты и трения, хотя порой носят скорее комически, чем трагический характер. Из Хельсинки сообщает Николай Мейнерт. Николай Мейнерт: Последние месяцы в Финляндии нельзя назвать простыми. Едва-едва удалось избежать нескольких крупных забастовок среди портовиков и в аваикомпаниях, а в столь важный для страны лесопромышленный комплекс все-таки не смог выбраться на надежную почву, где царит мир между работодателями и наемными тружениками. Машины встали. По существующим порядкам государство в такие конфликты не вмешивается. Оно лишь только делегирует своего посредника, который невозмутимо устраивает встречи между конфликтующими сторонами. И правильно. Государство, правительство стоят над такой обыденностью. Оно призвано решать глобальные проблемы первостепенной важности, определяющей генеральное направление экономики, политики, да и всей жизни в стране в целом. Нынешнее правительство Финляндии, действительно, задает тон, но на свой собственный лад, надо сказать, весьма этим отличаясь от всех действовавших на моей памяти кабинетов министров. Мне, например, никогда ранее не доводилось видеть такой насыщенной личной жизни высокопоставленных правительственных чиновников, выплеснувшейся на страницы солидных и не слишком солидных финских газет. Судите сами. Министр внешней торговли Паула Лехтомяки объявила, что уходит в декретный отпуск. Теперь ее коллеги по партии ломают голову над трудной задачей - замена своего номенклатурного министра на оставшийся до следующих парламентских выборов срок. Но это еще самое простое. А почему бы не пофантазировать на законодательную тему? Министр ушла в декрет со своего поста. По действующим законам за матерью сохраняется рабочее место, которое она имеет полное право занять после возвращения на работу. А министр - должность, как известно, зависимая от результатов выборов и политической конъюнктуры. Рожавшего в период полномочий министра финская история еще не знала. Поэтому никаких юридических прецедентов в наличии не существует. Пошли дальше. Еще одно следствие заметной активности правительства. Премьер-министра Матти Ванханена несколько неожиданно и демонстративно покинула жена. Заинтригованная финская пресса раскопала кое-какие подозрительные отношения шестилетней давности его и нынешнего министра культуры, кстати, явное протеже премьер-министра. Министр культуры Финляндии сейчас Танья Карпела. Как-то поздно вечером на очередном партийном мероприятии соседка будущего министра культуры по комнате вынуждена была по ее просьбе покинуть помещение на полночи, а потом она случайно увидела и так далее и так далее. Журналистов сей важный политический акт очень заинтересовал, тем более что Танья Карпела внимания, действительно, заслуживает. Она бывшая Мисс Финляндии, то есть победительница национального конкурса красоты. Поэтому восторг премьера вполне объясним. Кстати, тоже своего рода новаторство. Карпела стала первой королевой красоты, достигшей в Финляндии поста министра. Дискуссии по важным государственным вопросам тет-а-тет между премьер-министром и министром культуры какие-нибудь злопыхатели могут истолковать, скажем так, неадекватно. А тут еще развод. Какая насыщенная политическая жизнь в стране, не правда ли? Дополнительное значение ей придают еще некоторые отличительные хорошо известные черты премьер-министра. Он, например, не пьет, вообще не пьет, активно участвует во всяческих обществах за здоровый образ жизни, выступает против курения, и поэтому всегда воспринимался как достойных образец для подражания. В общем, у Финляндии сейчас очень интересное правительство, хотя жизнь здесь течет по настолько очерченным указателям, что на повседневности это никак почти не отражается - ни в худшую, ни, к сожалению, в лучшую сторону. Разве только забастовки, но они, как известно, бывают при любых правительствах, даже тех, которые меньше забавляют читателей светской хроники, а гораздо чаще попадают в скучные колонки политических обзоров. Ефим Фиштейн: Польша в эти дни отмечает 70-ю годовщину смерти основателя современного Польского государства маршала Юзефа Пилсудского. Сами понимаете, что это еще более наэлектризовало общественность и подогрело и без того жаркие споры о недавней истории польско-российских отношений. Из Варшавы - Алексей Дзиковицкий. Алексей Дзиковицкий: В нынешнем году в программе экзаменов на аттестат зрелости по истории вопросов о Юзефе Пилсудском не было, однако сложностей у польских выпускников с определением, кем был маршал Пилсудский и каковы его заслуги перед Польшей, пожалуй, нет. Нелегко перечислить все, что сделал Пилсудский для своего народа. Скажу лишь, что это такой политик, которого не хватает Польше и теперь, сказал один из выпускников в ответ на просьбу оценить роль Юзефа Пилсудского в польской истории. Юзеф Пилсудский родился на Виленщине в дворянской семье. Виленский акцент, от которого он так и не избавился, хорошо слышен на архивных записях. Пилсудский принимал участие в Первой мировой войне, был создателем легендарных польских легионов. Солдаты этих частей были верны ему до конца и без колебания поддержали маршала в 1926 году, когда тот совершил вооруженный переворот с целью введения санационного режима. С тех лет одной из самых популярных ветеранских песен в Польше остается песня о первой бригаде легионов. Однако если не забегать вперед, то важнейшим событием в биографии будущего маршала была, пожалуй, передача ему в 1918 году регентским советом всей гражданской и военной власти в стране. До 1922 года Пилсудский носил титул "начальник государства". Эти четыре года в истории Польши были чрезвычайно важными. Практически с нуля были отстроены государственные институты, созданы армия, полиция, укреплены границы. Одним из наиболее трагических и одновременно знаменательных событий тех лет была польско-большевистская война, остановившая поход большевиков на Запад. Когда Красная армия была за несколько километров от Варшавы, польские войска под командованием Пилсудского перешли в контрнаступление, которое завершилось разгромом и паническим отступлением частей Красной армии. Этот маневр, который решил исход всей войны, в Польше до сих пор называют "чудом над Вислой". В начале 20-х годов Пилсудский отошел от политики. Однако в 1926 году не в силах вынести бесконечные правительственные кризисы, погружавшие страну в хаос, вместе со своими сторонниками захватил власть и продолжал править Польшей аж до своей смерти. Смерть Пилсудского в 1935 году была трагедией для польского народа. Лех Кочинский: Умер человек, который сыграл ключевую роль в становлении польских границ и государственной системы Речипосполитой. Алексей Дзиковицкий: Заявил накануне мэр Варшавы Лех Кочинский. В свою очередь, последний президент польского правительства в эмиграции считает, что в Польше нет сейчас политика, который мог бы сравниться с Пилсудским. Президент польского правительства в эмиграции: Может, мы его еще не знаем. Я очень надеюсь, что среди нас в эти времена найдется человек, который мог бы повести народ за собой так, как это сделал Юзеф Пилсудский. Алексей Дзиковицкий: Примечательно, что известный своим крайним прагматизмом, железной волей, а также неприятием роскоши Пилсудский был и романтиком. Практически в каждом его выступлении содержались обширные цитаты из произведений польских поэтов. Ефим Фиштейн: Об экономических трудностях, переживаемых Германией, нам уже доводилось говорить не раз. В мире, где все связано со всем, экономические проблемы невозможно отделить от других, например, от проблем в сфере образования. Мюнхенский политолог Эйтан Финкельштейн поясняет. Эйтан Финкельштейн: Известно, что высшее образование в Германии бесплатное, но известно также и то, что уровень его сильно отстает от мирового. Впрочем, отстает - мягко сказано. За редким исключением он просто никуда не годится. Легко доступность университетов давно превратила их из храмов науки в места тусовок молодежи. Поучившись на одном факультете, студент, как правило, переходит на другой, потом на третий и так далее. Средний возраст выпускника немецкого вуза составляет 29 лет. За исключением таких специальностей, как медицина, архитектура и некоторые другие, университет не дает своим выпускникам ни профессии, ни даже намека на нее. Получив диплом, они идут работать, куда придется, либо начинают изучать какое-нибудь реальное дело. Все это давно было известно обществу, но до поры до времени оно могло позволить себе такую роскошь. Уже во второй половине 90-х годов стало очевидно резкое отставание Германии в области высоких технологий, менеджмента и так далее. Дело дошло до того, что правительство приняло закон, позволяющий приглашать иностранных специалистов. При этом речь шла отнюдь не о специалистах из США или Японии, рассчитывали здесь на индийских программистов, индонезийских инженеров и сингапурских менеджеров. Одновременно стране заговорили о реформе высшего образования. Кое-какие косметические преобразования уже введены, но основная цель правительства - ввести плату за обучение - зависла в воздухе. Дело в том, что Конституция ФРГ декларирует общедоступность высшего образования. Так вот, противоречит ли эта общедоступность плате за обучение? Вопрос передан на рассмотрение в Высший Конституционный суд страны, который и даст ответ - можно ли вводить плату за образование в вузах в Германии. Между тем, правительство муссирует и другую реформу - создание элитарных вузов по образцу американских. Понятно, что против этой идеи поднялась вся левоориентированная часть общества, но скептически отнеслись к ней и многие профессионалы. Дело в том, что элитарные вузы в США являются порождением американской ментальности, американского образа жизни, но, прежде всего, потребностью американской экономики. Главная цель американца - добиться успеха в жизни. В Америке гоняются за талантами, ищут их у себя дома и всюду по миру. В современной же немецкой ментальности главное не выделяться, быть как все. Немецкая экономика с трудом внедряет инновации, причем черпает их в тех же США. Даже если предположить, что здесь и появятся элитарные специалисты, они не найдут себе применения и опять-таки уедут в Америку. Беда еще в том, что правительство не желает замечать другой важнейшей проблемы. Профессора и преподаватели вузов Германии являются государственными чиновниками. Уволить их невозможно, даже если профессор 30 лет подряд читает одну и ту же лекцию по пожелтевшим истрепанным листочкам, даже если преподаватель держит без ответа контрольную студента два месяца. Отсюда и массовые протесты студенчества. "Если вы хотите взять с нас плату за обучение, но ничего при этом не измените в самих университетах, это будет не реформа, а просто обдираловка". Ефим Фиштейн: Об отношении словацкого правительства к национальным меньшинствам с заместителем председателя Союза русинов - украинцев в Словакии Павлом Богданом беседовала наш братиславский корреспондент Инна Земляная. Инна Земляная: Заместитель председателя Союза русинов - украинцев в Словакии Павло Богдан политику нынешнего правительства под руководством Микулаша Дзуринды считает недостаточной. Павло Богдан: Словакия в этом направлении отстает от соседних стран, потому что в большинстве из них уже приняты законы о правах национальных меньшинств. У нас такого закона пока нет. И как результат - все культурные организации национальных меньшинств, проживающих в Словакии, работают в тяжелых условиях. Инна Земляная: По его мнению, венгерское меньшинство в Словакии занимает привилегированное положение. "А причин этого факта несколько", - считает Павло Богдан. Павло Богдан: Венгерское национальное меньшинство в Словакии самое многочисленное. Это - во-первых. Во-вторых, ее представляет сильная политическая партия, которая уже второй избирательный срок является членом правительственной коалиции. Это способствует более сильному положению венгров в Словакии. Однако отсутствие основных законов в области национальных меньшинств отрицательно влияет и на них. Инна Земляная: Основной недоработкой в национальной политике не только нынешнего, но и всех предыдущих правительств Словакии Павло Богдан считает отсутствие Закона о правах национальных меньшинств в стране. Павло Богдан: Пока что в области прав национальных меньшинств приняты только три закона, которые непосредственно касаются нас - это закон о языке, о двуязычных названиях, о метриках, именах и фамилиях. Не хватает Основного закона. Поэтому по сей день продолжаются перебои с финансированием культурной деятельности и издательства прессы национальных меньшинств. Инна Земляная: Он сообщил, что Союз русинов - украинцев Словакии намерен собрать всех лидеров национальных меньшинств в Словакии для того, чтобы общими усилиями добиваться принятие Основного закона о правах национальных меньшинств в Словакии. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
