Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
15.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[16-04-05]
Европейский домРеформа высшего образования. Франция накануне референдума по Европейской Конституции. "Визовая афера" в ГерманииВедущий Ефим Фиштейн Ефим Фиштейн: Где-то с неделю назад по многим городам и весям России прокатились акции протеста в рамках Дня единых действий студентов и молодежи. Протест был направлен против реформы образования, как ее озвучил министр Андрей Фурсенко. Тема явно заслуживает обсуждения, причем обсуждения в международном контексте, чем мы и займемся. Дело в том, что все противоборствующие стороны конфликта ссылаются на мировой опыт. Каков же он - этот самый мировой опыт? Мы поговорим об этом в кругу экспертов - бывший замминистра образования РФ Александр Асмолов, профессор Будапештского университета Миклош Кун и научный сотрудник Фрайбургского и Кельнского университетов, доктор Павел Полян, который, впрочем, остается и научным сотрудником Института географии Российской Академии наук. В целом известно, под какими лозунгами проходили акции студенческого протеста: "Гагарин учился бесплатно", "Путин, проживи на стипендию" и тому подобное. Но давайте для полноты картины напомним, против чего собственно протестуют заинтересованные? В чем возмутительная суть реформы? Александр Григорьевич, вам сам бог велел начинать. Александр Асмолов: Студенты, прежде всего, протестуют, потому что до сих пор непонятны цели реформы высшего профессионального образования. Выдвигается странная ситуация, при которой говорится, что вузы будут меняться, что увеличиваться, по большому счету, платность вузов и увеличивается платность студентов. Отсюда, как страшная тень, на Россию, как многим кажется, падает социальное неравноправие в сфере высшего профессионального образования. Отсюда возникает опасность, что бесплатное образование в университетах и институтах окажется только достоянием прошлого. Все эти чудовища или в какой-то мере даже мифы на данный момент захлестнули не только студенческое сознание, они, так или иначе, тиражируются многочисленными социально-политическими группами в нашей стране. Насколько все это реально? Реальность заключается в том, что не видят, что есть другие, куда более серьезные опасности. Первая из этих опасностей - это непродуманная ситуация с расселением университетов на университеты I категории, II и III категории, национальные университеты, университеты II и средней категории в ряде регионов, наконец, чисто бакалаврские университеты. Эти ситуация приведет к тому, что, действительно, если никто не скажет "Кто судьи?", как анализировать, как образование превратится по формуле Булгакова в образование, "как осетрина второй свежести", хотя она должно быть только первой свежести. Вторая вещь - это Единый государственный экзамен в школах, когда без общения с будущими студентами, студенты будут приниматься в университеты. Тогда многие люди, которые на самом деле одарены, из-за искусственной системы Единого госэкзамена, избыточных стационарных таких стандартных тестов окажется за пределами образования. Мифов огромное количество. Огромная беда нынешней политики Министерства образования и науки в том, что оно не может членораздельно объяснить ради чего делаются реформы, на что они направлены и как они будут осуществляться? Ефим Фиштейн: Спасибо, за такое достаточно представительное введение в дискуссию. Об этих мифах, о реальных и нереальных представлениях авторов и противников реформы мы поговорим. В "Новой газете" я прочитал дискуссию на данную тему и вот, что мне бросилось в глаза. Вступает в дискуссию поэт, заслуженный учитель Российской Федерации Евгений Бунимович и говорит следующее: "Сегодня в Европе, Америке подобного быть не может. Я не представляю себе политиков, которые в здравом уме могли бы говорить о введении частичной платности среднего образования. Даже высшее образование становится бесплатным в Германии, во Франции, в Греции". За все страны Европы и Америки говорить не беремся, но вот за Германию можем. Доктор Полян, вы в этой стране, в ее университетах работаете. Как там с бесплатностью высшего образования? Павел Полян: По большому счету, до сих пор высшее образование в Германии действительно бесплатно. Студенты платят определенную пошлину, налог, при поступлении (это очень небольшая сумма), а как таковой платы за обучение в Германии в государственных университетах здесь как бы ответственность за образование и соответствующие расходы делят между собой федеральный уровень и земельный. Главным образом, деньги земельные на это уходят. Но то, что это стало острым вопросом и обсуждаемым, на этом все больше и больше настаивают власти и против этого все больше и больше протестуют студенты, также как и в России, это правда. То, что определенная платность, не сопоставимая с английской, с американской и так далее платностью образования, может быть здесь введена тем не менее, учитывая общее экономическое положение, это тоже некоторая реальность, которая идет. В этом смысле Женя Бунимович не совсем прав. Ефим Фиштейн: Миклош Кун, вы историк и профессор нескольких венгерских столичных университетов. У вас, наверняка, в стране стоит проблема образования стоит достаточно остро, знаю это по опыту других стран региона. Как она решается? Каковы пути, по которым идет сейчас венгерская система высшего образования? Миклош Кун: В эти дни в городах Венгрии тоже проходят демонстрации студентов, правда, скорее в мягкой форме, например, в форме пикетов, раздачи листовок. В коридорах будапештских университетов появились самодельные плакаты, как, например, тот, который, Ефим, ваш покорный слуга просто снял с дверей своего кабинета: "Место профессуры на кафедре, а не на улице". Этот плакат говорит о сокращении штатов. Это тоже ударит по студентам - скажется на уровне их образования. Помимо студенческих сходок, в венгерских средствах массовой информации тоже интенсивно продолжаются бурные споры о будущем обучении в вузах. Подобная дискуссия, как в России, только опять же в более мягкой форме. Спор идет, пользуясь старым марксистским термином, и о содержании, и о форме самого процесса образования. Что касается формы, венгерские власти, особенно, социалисты и либералы, как ни странно, наши консервативные деятели, более осторожно относятся к этому. Они скорее против платного образования. Но вот социалисты, а в основном либералы вот уже 15 лет стараются хоть частично снять с государства бремя высшего образования, не без доли демагогии. Я хорошо помню те времена, когда в середине 90-х отец венгерской шоковой терапии тогдашний министр финансов предложил ввести символичную плату за обучение в университетах в 2 тысячи форинтов в месяц, то есть 8 долларов в месяц. После этого Конституционный суд прекратил этот процесс. Теперь у на есть такой лозунг, например, что пусть будет бесплатным лишь твой первый диплом. Говорится о том, что ряд студентов учатся параллельно в разных вузах или, получив один диплом, продолжают обучение. Есть такая система параллельных платных образований, то есть я могу учиться бесплатно, если у меня хорошие результаты экзаменов, если очень хороший ученик, и параллельно, если меня не примут сразу, я могу за деньги учиться в другом вузе, а там берут деньги за обучение. Ефим Фиштейн: И сегодня, как всегда, я заготовил репортаж на обсуждаемую тему. На этот раз он из Латвии, страны постсоветской и в то же время умозрительно как бы продвинувшейся на Запад. Михаил Бомбин из Риги. Михаил Бомбин: В настоящий момент в Латвии более 30 как частных, так и государственных высших учебных заведений. О проблемах латвийских вузов я попросил рассказать преподавателя с 35-летним стажем, члена парламентской комиссии по образованию, доктора педагогических наук Якова Пленера. Яков Пленер: После восстановления независимости Латвии, первое, что появилось - это частные вузы. В Латвии более 100 тысяч студентов. Мы занимаем чуть ли не первое место в Европе на душу населения. Но, чтобы начал работать частный вуз, надо лицензирование, то есть получить право учить, затем они должны проходить аккредитацию и вуза, и программ. Аккредитацию проводят международные эксперты, а также включаются в комиссию латвийские профессора. К сожалению, это довольно дорого стоит, но игра стоит свеч, потому что этим поддерживается качество вузов. Это я говорю пока о плюсах. Минусы. Если в мое время, в советское время, студенты учились и немножко подрабатывали, то сегодня они в основном работают и немножко учатся. Таким образом, мое личное мнение, что качество образования как в средней школе, и в вузах Латвии падает. Тут и объективные причины, и субъективные причины. Финансовая проблема. Кое-что государство делает, то есть платное образование, к сожалению, не только в частных вузах, но в основном платное обучение и в государственных. Михаил Бомбин: В долларовом эквиваленте в среднем это сколько получается в год? Яков Пленер: В разных программах по-разному, но от 1 до 2 тысяч долларов в год стоит обучение. К сожалению, фактически до последних лет стипендии были символические - где-то 7-12 латов, на что студент жить, естественно, не может. Прожиточный минимум в Латвии где-то чуть более 100 латов - около 200 долларов. Таким образом, получая стипендию в 20 долларов, студент жить не может. На сегодняшний день он имеет право брать кредиты, впоследствии он вынужден их будет отдавать. С другой стороны, с нынешнего учебного года увеличены стипендии где-то до 150 долларов, но их получают 15-20 процентов студентов, которые учатся на бюджетных местах. Михаил Бомбин: А вот не происходит при этом как бы отсев, не скажу наиболее талантливых, но людей весьма способных, которые как раз по финансовым причинам не могут обучаться дальше? Яков Пленер: У нас рыночная экономика. Очень многие талантливые юноши и девушки из-за материальных соображений, финансовых соображений, увы, к сожалению, учиться в вузах не могут. Те дети, которые могут обучаться только на русском языке, они поступают только в частные вузы, соответственно, для них бюджетных мест никаких не производится. Михаил Бомбин: А какие там расценки? Яков Пленер: Приблизительно одинаково, что в государственном вузе учиться на внебюджетном месте, что в частном вузе. В этом разницы нет. Есть еще проблемы, это то, что очень стареет корпус преподавателей, то есть профессорский состав. Средний возраст где-то под 60 лет. Таким образом, воспроизводства профессорского состава, увы, пока в Латвии не получается. Ефим Фиштейн: Есть, однако же, и другие аспекты реформы, кроме увеличения объема платных образовательных услуг и сокращения бесплатных, скажем, создание рынка спроса на специалистов с высшим и средним специальным образованием. Ведь у многих дипломированных специалистов просто-напросто нет работы, а значит, что их знания через какое-то время устаревают, а значит и обесцениваются. Г-н Асмолов, но что реально поднимать под требованием о создании эффективного рынка? Что, отменить закон спроса и предложения? Александр Асмолов: Когда говорят о создании рынка спроса, не учитывают вещь, которая касается не только России, но и вообще общего кризиса профессионального образования в любой стране, будь то Германия, будь то Штаты, будь то Япония. Дело заключается в том, что если мы убого будем ориентироваться только на сиюминутный спрос, мы окажемся людьми, которые реактивно реагируют только на уже происходящие события, и всегда будем в поезде, который опаздывает. Ситуация на самом деле следующая. Образование в любом настоящем вузе, в любом университете, если он настоящий, всегда избыточно, я делаю на этом акцент, по отношению к запросам рынка. Я задаю простой вопрос: Кто лидеры сегодня в банковском бизнесе? Кто лидеры сегодня в любых инновационных сферах? Те, кто получил образование только по экономике? Нет. Дело не в этом. Возьмите любых современных лидеров физтеха, МАИ, что это, в основном, профессионалы, которые не просто стали профессионалами, например, по энергетике или по той или иной инженерной специальности, наше образование сильно тем, что оно давало системной мышление, а уже потом специальные знания. В этом смысле слова, сила образования, его уникальность в том, что оно дает культуру независимому мышлению, как главную вещь, а не ориентацию на ту или иную узкую специальность. Поэтому главное, что сейчас необходимо сделать - это понять, что произошли следующие изменения. Профессиональное образование не должно быть призрачным вокзалом, с которого выходят поезда человеческих судеб в мир отмирающих профессий, в мир измененной сферы занятости, в мир новых рынков труда. Необходимо создать систему, которая прогнозирует будущие профессии, которых мы с вами еще не знаем, но которые могут появиться. Такая образовательная футурология не делается ни в одной стране, отсюда риски высшего образования, при всей тяге к высшему образованию, при мотивации ее в любой цивилизованной стране очень серьезно нарастают. Об этом должна сегодня идти речь - о решении задачи социально-экономического прогнозирования нарождающихся профессий. Пока этого не будет сделано, мы будем ломать судьбы многим студентам, которые поступают сегодня в вузы, и говорить им: "Ориентируйтесь на сегодняшний рынок". Ориентация на сегодняшний день образования - это всегда проигрыш. Ефим Фиштейн: Спасибо, Александр Григорьевич, пока вы говорили, я вам мысленно аплодировал. Говорите вы убедительно, хотя и образно. Но вот один аспект. Одно из частых требований, претензий протестующих россиян связано с дискриминирующим характером предлагаемой системы. Процитирую: "Сегодня только люди из богатых семей могут дать хорошее образование своим детям". Отсюда следует требование, которое я разделить не умею, не могу, расширить число бюджетных мест на всех факультетах. Доктор Полян, знает ли Германия подобный термин "бюджетные места", а если нет, то, как решается проблема? Павел Полян: Нет, такой практики в Германии нет. По тем реформам, которые здесь готовятся, которые здесь планируются, здесь как бы идет движение противоположное тому, что происходит в России. Наоборот, контакт университета с абитуриентом становится более непосредственным, здесь раньше такого контакта не было. И вот с 2006 года по тем планам, которые сейчас обсуждаются, 60 процентов абитуриентских мест будет судьбу самих студентов выбирать себе университет, 20 процентов - это будут те люди, которые получили в своем аттестате гимназическом наилучшие оценки, наилучшие баллы, а остальные 20 процентов - это люди, которые распределяются по результатам конкурсов прошлых лет. Но это совсем не по социальному признаку эти люди распределяются. Дело в том, что для регулирования социального аспекта абитуриентского контингента здесь существуют поддерживающие программы. Есть возможность у студентов из бедных семей, если они приняты по своим знаниям, по своим оценкам, по своим каким-то содержательным параметрам, получить на очень выходных условиях кредит. Сейчас кредит уже, как мы слышали, и в Латвии не новость, в других странах это тоже не новость. В Германии это очень давняя традиция. Конечно, эти кредиты нужно возвращать, но на очень льготных условиях, когда человек встанет на ноги, в очень щадящем режиме этот кредит будет возвращен или возвращен только частично, в зависимости оттого, как человек будет учиться. Ефим Фиштейн: Еще одна проблема - требование пересмотреть размер материальных выплат студентам, сопоставить его с прожиточным минимумом в стране. Наверное, можно было бы сюда добавить и требование преподавателей о повышении мизерных зарплат, деградирующих эту некогда весьма престижную профессию. Миклош Кун, как Венгрия решает эту проблему - увеличивает ли реально размеры стипендий? Миклош Кун: Проблема мизерной зарплаты это, конечно, для преподавательского состав бич божий. Но вот, что интересно. Недавно мы в Венгрии были свидетелями огромных споров. Часть политического спектра - правые, говорят, что нужно повысить зарплату преподавателям, чтобы преподаватели могли посвятить всю свою основную деятельность преподаванию, а не подрабатывать в разных видах, не искать себе деньги в совершенно других местах. Другой спектр - либеральные политические деятели, которые сейчас возглавляют Министерство просвещения, они говорят, что, может быть, нужно повысить зарплату преподавателей в будущем, но сократить их количество. Пусть преподаватели на свои руки и плечи возьмут как можно больше уроков. Что касается стипендий, то до 2002 года у нас были очень хорошие кредиты, а с другой стороны, в Венгрии очень интересная система, в других странах нет такой 100-процентой системы. Нет бюджетных мест, с одной стороны. Все те студенты, которые учатся хорошо, они получают очень большую стипендию сравнительно. Но, если ты сын миллионера, олигарха, директора банка, ты получаешь такую же стипендию, если учишься хорошо, как если бы ты не из очень обеспеченной семьи. Это очень бьет по целому социальному слою. Ефим Фиштейн: Даем высказаться нашим слушателям. Сергей, приветствуя вас в прямом эфире. Слушатель: Хотел бы высказаться по поводу актуальности, поскольку следует заметить, что состояние образования в любой стране напрямую зависит от состояния экономики, в первую очередь. Поэтому хотелось бы высказаться за ту часть экономики, которая является у нас бизнесом, высказаться не только за юридическую ее защиту, но и за политическую защиту, за ее политическое главенство. Что касается государственного сектора, то она тоже должна, в первую очередь, субсидировать нашу систему образования - что среднее образование, что высшее. В силу того, что недостаточность у нас финансирования, от этого происходят все проблемы. А то, что у нас будут студенты платить или не платить, это не решит вопросов образования, а в перспективе приведет к его дальнейшей деградации. Единственно, что следует заметить, что нельзя оставаться на добывающей области экономики, имею в виду нефть и все прочее, а нужно продвигать промышленные наши изыскания в сторону совершенствования. Ефим Фиштейн: Спасибо, Сергей. Хочу предложить и второму слушателю задать свой вопрос. К нам дозвонился Виктор из Омска. Слушатель: Хотел бы тему продолжить. Кто-то в вашей передаче говорил, что в быстро изменяющемся мире, меняются специальности. Так вот, освоить компьютер, программирование - это не такая сложная вещь, знаю это по себе. Я бы все-таки в вузах учил шире мыслить общеобразовательным наукам, чтобы человека научили думать. Теперь платное или бесплатное образование. Я считаю, что все-таки должно быть наполовину платное и бесплатное. Ефим Фиштейн: Александр Григорьевич Асмолов, вам и карты в руки. Что вы можете сказать об этих вопросах? Александр Асмолов: Меня радует, прежде всего, сам четкий характер поставленных нашими слушателями вопросов. По поводу первого вопроса. Главное абсолютно сказано верно. Если Россия будет делать образ своего портретного будущего как сырьевая страна, это одна стратегия образования. Если же Россия, а это все четче становится явным, станет страной, которая будет опираться на экономику, основанную на знаниях, тогда это будет другая стратегия. Сегодня любым нормальным управленцем, умеющим думать, начинает пониматься, что стратегия по созданию образования как элемента мощной инновационной системы, это единственно возможная для России стратегия. В этом смысле она должна стать национальным приоритетом. Поэтому то, что говорил Сергей, более чем адекватно. Что же касается тезиса о развитии мышления, абсолютно верно. Я об этом говорил и говорю всегда. Именно создание новых технологий образования, которые бы помогали рождать критическое мышление, уметь решать задачи в условиях неопределенности - вот что главное, и о чем надо говорить. Все другие характеристики являются в известном смысле, в том числе даже экономические параметры, внешними характеристиками. Ефим Фиштейн: Приветствую в эфире двух питерцев, дозвонившихся до нашей студии. Первым из них оказался Георгий. Георгий, ваше мнение. Слушатель: Полгода или год назад президент Путин сказал: "А зачем это нужно, что каждый поступает или пытается поступать в вуз?" Может быть, он имел в виду, что стране на данном витке ее развития требуются специалисты со средним образованием? Потому что с высшим образованием очень многие годами не могут найти соответствующую работу. Ефим Фиштейн: Вторым питерцем был Антон. Слушатель: Я не питерец. Я живу в городе Санкт-Петербург. Вопрос по поводу недостаточного финансирования. Скажите, как может быть, достаточного финансирования, когда существуют такие структуры РОНО, ОБЛОНО, ГАНО. В Америке этого нет, есть попечительские советы, которые состоят из избирателей. Они не платят таким инструкторам, которые трепологией только занимаются. В школах бассейны, базы спортивные, душевые в физкультурных залах. А у нас только трепаться могут. Ефим Фиштейн: Павел Полян, вы является российским ученым, попрошу ответить на первую часть из этих двух вопросов. Зачем нам нужны специалисты с высшим образованием, недостаточно ли среднего образования? Павел Полян: Вопрос, на мой взгляд, достаточно бессмысленный, потому что есть специалисты со средним образованием, и профессии, и экономические задачи для их решения. Нужны и те, и другие. Интерпретировать высказывание Путина, мне не очень известное, я не берусь. Если позволите, я выскажусь по поводу второго вопроса - бюрократизация образования. В Германии, например, бюрократизация образования достаточно высока, но не за счет как бы именно влияния и затратности работы чиновников, думаю, что это где-то в норме, а за счет самой зарегламентированности образования. Каждая процедура, каждый образовательный акт, каждый экзамен, каждый зачет настолько зарегламентирован, требует от профессора такого непосредственного участия, что у профессора на какое-то внелекционное, внесеминарское общение со студентами практически не остается времени. У профессора не остается времени в силу этой забюрократизированности. Доходит до таких парадоксов. Регламент настолько жесткий, настолько не гибок, что недавно вышедший в отставку, президент Земли Баден-Вюртенберг, который захотел наравне с другими студентами совершить такой образовательный акт - поступить в университет и учиться. Он не смог этого сделать, пока не смог, потому что у него не было соответствующего школьного аттестата, абитура. Человек мог управлять одной из самых больших и процветающих земель Германии, но не мог поступить в университет, как абитуриент. Ефим Фиштейн: В заключении нашего обсуждения хочу сказать, что мир знает два основных варианта финансирования образования - это предоставление денежных средств образовательным институтам или финансирование через студентов, финансирование студентов. Во втором случае, студент, если он реально учиться, он получает образовательные кредиты и сам решает на какие курсы и на какие образовательные предложения их потратить. А ничтожные процентные ставки гарантирует государство, компенсируя коммерческим банкам их убытки. Александр Асмолов, что вы думаете об этой второй системе? Почему в России она как-то мало обсуждается? Может быть, я заблуждаюсь? Александр Асмолов: Вы абсолютно правы. Достаточно мало обсуждается в России. Надо очень четко ставить вопрос о реальных механизмах. Вы назвали кредитование и еще один механизм. Есть и третий механизм, который необходимо ввести, чтобы изменить ситуацию. Он называется "образовательное страхование". По большому счету, еще в 6-7 классе, если будут вноситься, в том числе и родителями, какие-то взносы на будущее обучение студентов в вузе, если он поступает и сдает экзамены отлично или хорошо, то ему все эти страховые суммы возвращаются. Если же у него возникают сложности, то он имеет возможность поступить, заплатив за это, но из тех средств, которые уже заранее накоплены. Иными словами, мы вряд ли продвинемся в финансировании, если не предложим целого ряда серьезных инновационных систем финансирования - не только кредиты, и тот очень важный момент, о котором вы упоминали, но и образовательную систему страхования. Я думаю, что разработка этих вопросов - это одна из идей, которую сейчас пытаются пробить, но многие консервативные, в том числе чиновничьи схемы, встают, как барьер на пути решения этих задач. Ефим Фиштейн: Любопытно, господин Асмолов, что вы употребляете термин "консервативные" по отношению, видимо, к номенклатурным чиновникам. В Европе принято называть консерваторами людей, разделяющих консервативную идеологию, а она, как правило, сводится к рыночным механизмам. К сожалению, приходится свернуть дискуссию и попрощаться с участниками обсуждения. Продолжим передачу. Политическая атмосфера во Франции накаляется по мере приближения судьбоносного референдума по Европейской Конституции. Ставки высоки, как никогда - на кон поставлен престиж президента, правительства и всех основных политических партий. Жак Ширак предпринимает титанические усилия по предотвращению надвигающейся катастрофы. Послушаем нашего парижского корреспондента Дмитрия Савицкого. - Это - поворотный момент в подготовке к референдуму по Европейской Конституции. Президент страны Жак Ширак решил вступить в борьбу, Елисейский дворец выбрал дебаты в прямом эфире Первого телеканала... Жак Ширак: Я не хочу драматизировать ситуацию, но строительство общей Европы будет приостановлено. В действии останется предыдущая Хартия. Это означает, что позиция Франции будет чувствительно ослаблена. Дмитрий Савицкий: Один из ответов Жака Ширака на вопрос - что случится в случае победы "нет" на референдуме? Елисейский дворец для встречи с президентом страны выбрал 83 представителя французской молодежи: треть из тех, кто собирается голосовать за конституции, треть - противников и треть - сомневающихся. Последние прогнозы показывают, что французы, скорее всего, отвергнут Евроконституцию. 53,5 процента решили голосовать против. Для Жак Ширака грядущее "нет" будет поражением всей его проевропейской кампании, но в гораздо большей степени "нет" будет поражением для партии социалистов, которая может в случае победы "нет" просто развалиться. В 1992 году, когда Франсуа Миттеран собирался выступить по телевидению, чтобы убедить французов проголосовать за Маастрихтскую хартию, бывший президент республики Жискар Д'Эстен заявил: "Чем меньше Франсуа Миттеран будет мелькать на экране и в прессе, тем лучше для результатов референдума". Почему же французы собираются голосовать против Конституции? Чего они боятся? Прежде всего того, что французская модель общества будет поставлена Страсбургом под вопрос - и социальная структура, и общественные службы. Франция боится потерять свои привилегии. Я попросил проанализировать ситуацию с референдумом Катрин Паолетти из Эколь Нормаль Сюпериор. Катрин Паолетти. Катрин Паолетти: Если не произойдет чуда, на референдуме скорее всего победит дружное "нет" Европейской Конституции. Причин несколько. Прежде всего, потому что на левом фланге партии социалистов - произошел раскол и большинство в этом лагере будет голосовать против... Запугивание, угрозы, давление самых различных видов привели в итоге к результату обратному результату. Политические лидеры Евросоюза специально приезжали во Францию выступать и пытались убедить французов голосовать "за". Мне кажется, что категоричное французское "нет" - это "нет" определенной форме сегодняшней Европы, реальности, на которую политики закрывают глаза. Дмитрий Савицкий: Катрин Паолетти, Эколь Нормаль Сюпериор. За громкими "да" и "нет" не так трудно разглядеть даже и не политические амбиции, а желание на национальном уровне не потерять престиж (Жак Ширак) или набрать очки (лидеры левых), а на общеевропейском - сохранить привилегированную лидирующую позицию Франции. Ни прием в Союз Болгарии и Румынии, ни, как оказывается, турецкий вопрос, на уровне рядовых избирателей не представляет серьезной проблемы. Французы, судя по всему, не хотят еще одной надстройки, еще одной системы власти, которая будет ими управлять и против которой у них не будет привычного и традиционного оружия - революций и стачек. Ефим Фиштейн: В Германии продолжается скандал, получивший название "визовая афера". Министр иностранных дел Йошка Фишер уже поплатился рейтингом популярности. Но речь идет о большем - о его политическом будущем. Продолжает тему Эйтан Финкельштейн из Мюнхена. Эйтан Финкельштейн: 25 апреля министр иностранных дел Германии Йошка Фишер предстанет перед специальной комиссией немецкого парламента бундестага. Вызван он туда для того, чтобы дать показания по делу, получившему название "визовая афера". О самой этой афере много говорили и еще будут говорить, так что сейчас речь пойдет не о самом скандале, а о его главном герое. На немецком политическом горизонте Фишер - фигура необычная. В течение многих лет он был любимцем публики. Его рейтинг неизменно оставался очень высоким, причем от других коллег Фишер шел, как говорится, с огромным отрывом. Это было тем более удивительно, что никаких успехов на внешнеполитическом поприще Фишер, вообще говоря, не добился. Сейчас уже очевидно, многим очевидно, всем очевидно, что конфронтация с Вашингтоном и создание альянса с Парижем ровным счетом ничего Германии не дали. Расширение же Евросоюза на Восток, вообще, вызывает недовольство большинства населения страны. Тем не менее, свое недовольство граждане почему-то выливают на канцлера Шредера, но никак не на Йошку Фишера. Между прочим, оппозиционные партии постоянно старались скомпрометировать этого народного любимца. Время от времени на свет всплывали разоблачительные материалы. Вот молодой Йошка избивает ногами полицейского. Здесь он в компании террористов, и что-то еще и еще, но ничего не помогало. Популярность Фишера росла и росла. Социологи объясняют этот феномен следующим образом. Типичный немецкий политик - это бывший школьный отличник и выпускник какого-нибудь университета. Он человек во всех отношениях положительный. Он не хулиганил, не употреблял наркотиков, не замечен в каких-либо дурных поступках. Он всегда говорит правильно и всего ни о чем. Он безлик и пресен до боли в зубах. Другое дело Фишер. Он плохо и мало учился, но зато много хулиганил. Он не женат, постоянно меняет подруг, давая людям повод всласть посудачить. Он говорит громко, внятно и просто. Короче, он свой парень, такой же, как и все, но как же его не любить. И вот в связи с визовой аферой рейтинг Фишера резко пошел вниз. В чем дело? Неужели немецкую публику так сильно задела практика бесконтрольной выдачи виз украинцам, россиянам или кому-то еще? Ничуть не бывало. Тронуло ее совсем другое. Выяснилось, что человек, одевающий на публике маску рубахи-парня, с подчиненными ведет себя, словно екатерининский вельможа. Он груб, высокомерен, не только не прислушивается к мнению нижестоящих, но даже не считает нужным отвечать на их запросы. Более того, когда скандал только разгорался, когда публика хотела знать, что же произошло в действительности, Фишер отмахнулся от нее, как от назойливой мухи. Конечно, мы не знаем, чем кончатся слушания в бундестаге, не знаем сумеет ли Фишер выкрутиться из этого дела, не знаем мы и того, как сложится его дальнейшая политическая карьера. Ясно одно - кумиром немецкой публики, решившей было, что Фишер не такой как все, он уже никогда больше не будет. Ефим Фиштейн: В Ватикане во время похорон Иоанна Павла Второго произошло событие, которого никто в Польше не ожидал. Бывший и нынешний президенты Польши Лех Валенса и Александр Квасьневский, враждовавшие много лет, вдруг помирились, и даже пожали друг другу руку. Последним чудом Папы окрестили это событие в Польше, как рассказывает из Варшавы Алексей Дзиковицкий. Алексей Дзиковицкий: Во время президентских выборов в Польше в 1995 году тогдашний президент Лех Валенса разозлился на своего конкурента Александра Квасьневского за то, что тот опоздал на теледебаты и вошел прямо в студию, предварительно не поздоровавшись. В конце дебатов, когда Квасьневский предложил Валенсе пожать руки, тот неожиданно заявил: "Вам я мог бы подать только ногу". После этого бывший и нынешний президенты ни разу не разговаривали, хотя шансов для этого на всевозможных мероприятиях было немало, а Александр Квасьневский был явно не против это сделать. Валенса говорил, что пожмет руку Квасьневскому в крайнем случае после того, когда тот перестанет быть президентом, а еще за день до похорон Иоанна Павла Второго отказался лететь в Рим в одном самолете с Квасьневским. И вот в Ватикане у гроба Папы президенты неожиданно пожали друг другу руки. "Ну и как здесь не поверить в то, что Папа способен творить чудеса", - сказал сразу же после этого Лех Валенса. Именно влиянием Иоанна Павла Второго бывший лидер "Солидарности" объяснил свой поступок уже на пресс-конференции в Варшаве. Лех Валенса: Я много думал над той великой работой, которую проделал Святой Отец, и, кроме того, меня уговаривали попробовать как-то выйти из этой ситуации. Может нам удастся что-то большее сделать для Польши вместе. Поэтому, несмотря на обиды и на то, что мы до сих пор во многом не согласны, может быть стоит показать пример нашим согражданам, что из любой ситуации можно выйти. Алексей Дзиковицкий: Удовлетворения тем, что случилось не скрывал и Александр Квасьневский. Александр Квасьневский: Во время пребывания в Риме мы провели с президентом Валенсой важный разговор о ситуации в стране. Мы оба чувствовали, что нас обязывает к этому важность момента, что для Иоанна Павла Второго мы обязаны были это сделать, а также и для всех поляков. Алексей Дзиковицкий: Заявил Квасьневский и отметил, что теперь "мы снова живем в стране нормальности, где люди друг с другом должны разговаривать". В Польше примирение бывшего и нынешнего президента комментировали по-разному. Некоторые заявили, что оно уже не имеет значения, так как Валенса больше не влияет на политику, а Квасьневский через несколько месяцев расстанется с постом президента. Другие, в том числе и известный публицист Петр Стасиньский, наоборот считают, что поступок президентов имел большое значение. Петр Стасиньский: По-моему, такой жест имеет значение независимо оттого, какой политический вес имеют на данный момент Лех Валенса и Александр Квасьневский. Никто не будет спорить, что Валенса имеет огромные заслуги перед польской демократией, несмотря на ряд ошибок, за которые его справедливо критиковали. И в ситуации, когда в нашей общественной жизни не хватает примеров цивилизованного примирения между политиками, такой поступок политиков такого уровня после 10 лет неприязни очень важен и следовало бы его должным образом оценить. Алексей Дзиковицкий: Считает Петр Стасиньски. Между тем, Лех Валенса пошел еще дальше. Он заявил, что готов пригласить Александра Квасьневского на празднование 25-летия создания профсоюза "Солидарность", почетным председателем которого он до сих пор остается. Нынешние руководители "Солидарности" мгновенно ответили, что Квасьневского на торжествах видеть не желают. В результате Лех Валенса заявил, что такая "Солидарность" ему не нравится, и что он, возможно, покинет ряды профсоюза, который сам создал и во главе которого победил коммунизм в Восточной Европе. По иронии судьбы, это произошло в результате примирения с человеком, который во время легендарного "круглого стола" сидел по противоположной от Валенсы стороне. Ефим Фиштейн: Отметить 60-летие окончания войны, которая для одних была Великой Отечественной, для других Второй мировой, готовятся все, но каждый по-своему. Как это намерена делать Австрия, которая войну вела на стороне Гитлера, а после войны оказалась в числе не столько побежденных, сколько потерпевших. Слово нашему венскому корреспонденту Елене Харитоновой. Елена Харитонова: В самом центре Вены на площади Героев конные статуи эрц-герцога Карла и принца Евгения Савойского в марте обшили досками. Это было сделано не для последующей реставрации, как я сначала подумала. В деревянных футлярах эти памятники стояли на площади весной 1945 года. Тогда их прятали от бомб и снарядов, а сейчас укрыли в память о 60-летии окончания Второй мировой войны. Австрийским правительством утвержден план мероприятий, посвященных этому событию. На газонах площади Героев, например, должны расти картошка, капуста, лук и морковка, а в парке Дворца Бельведер скоро будет пастись стадо коров. В мае разгар торжеств, когда в Бельведер приедут министры иностранных дел союзников, по Вене начнут расхаживать солдаты и офицеры в советской, американской, английской, французской форме времен окончания войны. Форма для актеров уже приготовлена. По словам руководителя венского проекта мероприятия Вольфганга Лоренса, с помощью зрительных и звуковых эффектов, включающих, например, инсценировки воздушной тревоги, он решил воссоздать в городе кусочек той атмосферы, которая была в войну. Венская программа Лоренса началась вечером 12 марта. В эту ночь 60 лет назад был самый разрушительный налет авиации союзников на Вену. Во время него сразу погибло 900 человек, было разрушено более сотни домов. И вот в память об этом страшном дне на площади Альбертино, где практически все здания были тогда разбомблены (теперь их, конечно, восстановили), прохожие вдруг увидели мелькающий свет прожекторов, завыли авиационные моторы, засвистели бомбы. Потом это показывали в программе теленовостей. Журналисты спрашивали у собравшихся на площади, что они думают об инсценировке. Одни говорили, что очень интересно, чувствуется, как было страшно, другие, в основном, старики повторяли, что молодежи все равно не понять, как это было, а третьи начинали политизировано дискутировать - могли ли и должны ли союзники вести себя тогда милосерднее, и обойтись без ковровых бомбардировок, уничтожавших не только промышленность, но и гражданское население. Сейчас в прессе идет острая дискуссия о том, можно ли вообще так дурашливо отмечать 60-летие окончания страшной войны. Почему Лоренс в своих инсценировках, обращая внимание на жертвы и страдания жителей Вены, не напоминает о чудовищных жертвах и страданиях тех, на кого сначала напал Гитлер? В венском журнале "Фальтер", отвечая на критику, Вольфганг Лоренс написал, что, "работая над своим проектом, в первую очередь, думал о молодежи, которая не хочет ходить в музеи и слушать воспоминания и проповеди. Пусть они увидят картошку на газонах, или услышат над собой рев бомбардировщиков, после это может попробуют вникнуть в нынешние споры о том времени. И еще. Никогда нельзя отказываться от юмора и иронии. Пусть люди улыбаются, сердятся и спорят друг с другом, иначе зачем мы после всего, что здесь случилось, еще живем в этой стране". Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
