Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
15.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[28-04-00]
Ведущий Сергей Сенинский - Гособлигации для частных лиц.
Сергей Сенинский: Министерство финансов России вновь пытается привлечь частные накопления граждан. На минувшей неделе было объявлено о планах выпуска уже в ближайшие месяцы новых государственных индексируемых облигаций - со сроком погашения до 2 лет, - которые предназначаются именно частным лицам. Были ли аналоги таких инструментов на финансовом рынке России за последние годы? На наши вопросы отвечает в Москве менеджер управляющей компании "Тройка-Диалог" Олег Ларичев: Олег Ларичев: "Индексируемые" облигации означает, что уровень процентных ставок по этим облигациям будет привязан, видимо, к инфляции. Чем выше инфляция, тем выше уровень процентных ставок. Таким образом, инвестор будет защищен от инфляции. В российской истории аналогов таких облигаций не было. То есть не выпускались облигации, процентные ставки по которым были бы привязаны к темпам инфляции. Однако можно говорить об аналогах по форме, которые выпускались для физических лиц - это облигации государственного сберегательного займа (ОГСЗ), у которых тоже была "плавающая" процентная ставка, но она зависела от доходности на рынке ГКО, а не от инфляции. Сергей Сенинский: Сколь известно, по облигациям государственного сберегательного займа не был объявлен дефолт в августе 1998 года. Почему именно по этим долговым обязательствам? Олег Ларичев: В 1998 году правительство не пошло на дефолт по ОГСЗ, видимо, по нескольким причинам. Одна из них - сравнительно небольшой их объем, который находился в обращении. Во-вторых, растянутые во времени сроки погашения. А в-третьих, изначально этот инструмент выпускался для физических лиц. А, как мы помним, правительство не пошло на дефолт по ГКО для физических лиц. То есть, физическим лицам, резидентам России, были выплачены их рубли по ГКО. И по ОГСЗ было сделано практически то же самое. Сергей Сенинский: Как именно продавались эти облигации? И какая схема может быть предложена для новых облигаций? Олег Ларичев: Если эти облигации будут выпущены, то они, скорее всего, будут размещаться так же, как размещались ОГСЗ. А именно: при выпуске они будут выкупаться несколькими крупными банками. Скорее всего, большая часть - "Сбербанком". И затем через филиальную сеть этих банков облигации будут предлагаться населению, таким образом, формируя вторичный рынок. Соответственно, каждый день купон будет "накапливаться", то есть общая цена облигации будет расти. Можно предположить, что население сможет купить эти облигации через банки-подписчиков, банки, которые будут помогать министерству финансов размещать эти облигации. Один миллиард рублей - не такая уж большая сумма, я думаю, чтобы сформировать полноценный вторичный рынок. И при желании, я думаю, можно будет физическим лицам найти и купить эти облигации. Сергей Сенинский: Новые облигации, скорее всего, тоже будут выпущены в документарной форме, то есть в виде бумаг? Олег Ларичев: Предположительно, да. Инструменты, которые ориентированны на розничного инвестора, они чаще выпускаются в документарной форме на предъявителя. Сергей Сенинский: Приходилось слышать, что частные сбережения - один из самых непредсказуемых сегментов финансового рынка. Можно ли, на ваш взгляд, говорить о том, что такого рода инвесторы ставят на первое место надежность, и лишь следом - доходность? Олег Ларичев: Я бы не стал приводить эти два фактора просто через запятую, в каком-то определенном порядке. Есть величина: доходность-надежность. То есть определенному уровню доходности соответствует определенная степень риска или надежности. Чем выше возможная, ожидаемая доходность, тем выше уровень риска, то есть ниже уровень надежности. И я думаю, что сейчас в России частный инвестор скорее предпочитает инструменты с высокой надежностью, соответственно с небольшим уровнем риска и с небольшой доходностью. Я бы не стал говорить, что как-то отдельно инвестор оценивает доходность или надежность. Сергей Сенинский: Исходя из нынешней ситуации на российском финансовом рынке, - какой уровень доходности может предложить покупателям будущих облигаций министерство финансов? Олег Ларичев: Я думаю, что сейчас ожидания инфляции на 2000 год находятся на уровне 18 - 20%. Соответственно, доходность по этим облигациями может быть на несколько процентных пунктов выше этого уровня. Следовательно, это где-то 25% годовых на первый "купонный" период. Но если инфляция пойдет вверх или вниз, то, и в этом суть этих облигаций, доходность понизится или повысится. Сергей Сенинский: Спасибо, на наши вопросы отвечал в Москве менеджер управляющей компании "Тройка-Диалог" Олег Ларичев. Курс единой европейской валюты - евро - на минувшей неделе достиг самого низкого уровня за все время ее существования. Во вторник - 92 цента за евро. В четверг Европейский центральный банк объявил о повышении базовых процентных ставок, но и это не помогло. В пятницу утром курс снизился до 90 центов за евро. Падение курса евро может показаться странным на фоне довольно уверенных темпов экономического роста, демонстрируемых большинством из 11 стран, входящих в зону единой евровалюты. Но дело в том, что темпы экономического роста в США - почти вдвое выше. Это - первая группа причин падения евро. Есть и другая группа, причин более субъективных. Сергей Данилочкин: Эффективность центрального банка определяют по двум критериям: во-первых, изменение процентных ставок и в нужное время, а во-вторых, из его действий следует вывод - банк знает, что он делает. Европейский Центральный банк заслуживает похвал по первому критерию, но : не по второму, пишет американская газета Wall Street Journal. Даже глава банка Вим Дуйзенберг признал на днях, что одной из причин падения курса евровалюты к доллару США на 21% с января прошлого года является непредсказуемость решений Европейского банка. Его руководители весьма болезненно реагируют, когда их сравнивают с главой центрального банка США. Алан Гринспен предпочитает обтекаемые формулировки, в Европейском банке часто слишком прямолинейны. Но при этом их всегда упрекают в "непрозрачности" руководства. Гринспен крайне редко дает интервью, европейцы регулярно проводят пресс-конференции. Но не публикуют отчетов о заседаниях руководства банка и не раскрывают, кто и как именно на них голосовал. Многие проблемы руководители Европейского банка создают сами. Например, 3 февраля, сразу после очередного повышения процентных ставок, глава банка ясно дает понять, что и следующее повышение - не за горами. Рынки делают вывод о том, что вопрос предрешен, и курс евро повышается. Но спустя три недели вице-президент Европейского банка вдруг заявляет, что некоторых его коллег не так поняли. И курс евро падает до самого низкого уровня. В результате ставки все же были повышены, хотя и с опозданием, а глава банка весьма неловко оправдывался:. В прежние времена центральные банки не готовили финансовые рынки к грядущим своим решениям, полагая, что самые эффективные меры - внезапные. Например, руководство Федеральной Резервной Системы в США вплоть до 1994 года даже не объявляло об изменении ставок по краткосрочным кредитам. Теперь же руководители многих центральных банков полагают, что для экономики лучше, когда финансовые рынки понимают логику их решений. И если обстоятельства меняются, то сами рынки меняют процентные ставки еще до того, как об этом объявит центральный банк. Но такая практика для многих руководителей Европейского центрального банка остается неведомой, пишет газета Wall Street Journal. Ярослав Шимов: Инвестиции уходят из Европы в США. Только в прошлом году по другую сторону Атлантики оказались 150 миллиардов долларов прямых и портфельных инвестиций, покинувших страны Еврозоны, пишет американский еженедельник Business Week. Вряд ли можно упрекать за это Европейский центральный банк. В отличие от Федеральной Резервной Системы США, этот банк пытается проводить единую денежную политику в группе стран, не объединенных политически и имеющих разные налоговые системы. Решения об изменении ставок в Европейском банке принимает совет, в который входят шесть постоянных управляющих, а также председатели национальных банков 11 стран зоны единой европейской валюты. Иногда кажется, что эти 17 человек поддерживают разную денежную политику. "Когда в США Алан Гринспен говорит, что ставки растут, они действительно повышаются, - замечает ведущий экономист одного из крупнейших банков Ирландии. - А когда руководство Европейского банка заявляет, что ставки будут расти, вы отнюдь не можете быть в этом уверены". Однако, несмотря на нынешний низкий курс, единая европейская валюта уже утвердилась как вторая из резервных валют мира - вслед за долларом, но опередив японскую иену. В прошлом году международные корпорации выпустили облигаций, номинированных в евро больше, чем номинированных в долларах. Но непоследовательность и непредсказуемость Европейского центрального банка оборачиваются утратой доверия к нему со стороны финансовых рынков. Низкий курс евро, с одной стороны, способствует росту европейского экспорта, но с другой стороны, может обернуться ростом цен из-за подорожавшего импорта. Значительные колебания курса валюты всегда отпугивают инвесторов. Вместо того, чтобы контролировать рынки, Европейский центральный банк, как порой кажется, сам находится под их контролем. А это - опасная позиция для любого центрального банка, а особенно - для недавно созданного и наднационального. До тех пор, пока руководство Европейского банка не объяснит внятно финансовым рынкам, как именно банк работает и как принимаются решения, курс евро так и останется подверженным сильным колебаниям, пишет еженедельник Business Week. Татьяна Колганова: Не слабость евро и даже не нынешние различия в темпах экономического роста, а необходимость проведения глубоких структурных реформ является важнейшим фактором для стран зоны единой европейской валюты, пишет британская газета Financial Times в статье под заголовком "Валюта слабого континента". Направления известны: приватизация, дерегуляция, налоговая и пенсионная реформы. Это - непросто. Но правительства стран зоны евро должны ясно видеть две цели: рост производительности и эффективности, а также увеличение доли работающих в общей численности населения своих стран. С нынешних 60% в сторону 75%, то есть уровня, достигнутого в Соединенных Штатах. Слабость евро - тревожный симптом. Он означает отток капиталов из еврозоны. И Европейский Центральный банк мало что может сделать, чтобы процесс остановить. Страны, входящие в зону единой евровалюты, волей-неволей начинают конкурировать между собой и за этот ускользающий капитал, и за высококвалифицированных специалистов. Это придется всем осознать, заключает Financial Times. Сергей Сенинский: Один из руководителей российской электроэнергетики, заместитель председателя правления РАО "ЕЭС России" Валентин Завадников, заявил на минувшей неделе, что, цитирую, "с апреля 2001 года тарифы генерирующих энергокомпаний будут формироваться не региональными энергетическими комиссиями, а на рыночной основе", конец цитаты. Что бы это значило? Мы обратились в Москве к эксперту - сотруднику аналитического отдела инвестиционного банка "Объединенная финансовая группа" Михаилу Селезневу. Прежде всего, какова структура предложения электроэнергии на российском рынке сегодня? Михаил Селезнев: Если взять общий объем электроэнергии, продаваемой на российском рынке, то примерно 30% продается через оптовый рынок, или, как его еще называют, "ФОРЭМ" - Федеральный Оптовый Рынок Энергии и Мощностей. Структура такова. Каждая региональная энергокомпания имеет свои собственные электростанции. Большинство из этих региональных компаний дефицитные, поэтому им приходится докупать электроэнергию с оптового рынка. Субъектами оптового рынка являются, во-первых, дефицитные энергосистемы, которые покупают электроэнергию. Во-вторых, энергосистемы, которые имеют избыточные мощности и продают электроэнергию на оптовый рынок. В-третьих, независимые крупные электростанции, которые являются акционерными обществами. Такие, например, как Саяно-Шушенская ГЭС. Сергей Сенинский: Заявление г-на Завадникова, заместителя председателя правления РАО "ЕЭС России" - рыночных тарифах генерирующих компаний, что может означать? Михаил Селезнев: На данный момент генерирующими компаниями можно назвать именно те независимые энергокомпании, которые являются субъектами "ФОРЭМа". То есть, скажем, большие гидроэлектростанции. По прогнозам РАО "ЕЭС России" и согласно программе реструктуризации, разработанной РАО "ЕЭС России", планируется выделение генерирующих компаний из всех АО ":энерго". То есть, например, из "Мосэнерго" будут выделены все электростанции в отдельное акционерное общество, и они тоже станут субъектами оптового рынка. Вот что имеет в виду господин Завадников, говоря о тарифах генерирующих компаний. Что же касается сроков, которые он называет, то я бы не стал так оптимистично их оценивать, когда это случится. Дело в том, что программа реструктуризации, подготовленная РАО "ЕЭС России", пока еще не одобрена советом директоров самой РАО "ЕЭС России". Сергей Сенинский: При любой схеме реструктуризации российской электроэнергетики одно ясно заранее: тарифы будут повышены. Но какое именно повышение реально возможно, если исходить из того, что за киловатты энергетикам платят отнюдь не только реальными деньгами? Михаил Селезнев: Кардинальный вопрос здесь - насколько снизится оплата денежными средствами при некотором повышении тарифов? Даже сейчас мы видим, что предпринимаются попытки РАО "ЕЭС России" повысить именно тот тариф, по которому отпускают электроэнергию на ФОРЭМ его участники. И многие эксперты выражают опасения, что уже это повышение тарифов (с 1 апреля на 30%) в результате, приведет к существенному снижению доли оплаты денежными средствами. Если говорить о тарифе, скажем, в долларовом эквиваленте, то мы помним, что перед девальвацией средние тарифы по стране достигали 3,5 - 4 центов за киловатт-час, а сейчас средний тариф - около одного цента. В долгосрочной перспективе можно предположить, что российский тариф может достичь предкризисного уровня. Другими словами, тариф может быть повышен в 3,5 - 4 раза. Сергей Сенинский: А какую часть платежей сегодня РАО "ЕЭС России" получает от потребителей в виде реальных денег? Михаил Селезнев: По данным РАО "ЕЭС России", сейчас это около 40%. Конечно же, тут можно обсуждать, как эта доля подсчитывается: Включается ли, например, в некоторых энергосистемах оплата векселями в "денежные" средства? В прошлом году эта доля составила 35%, и это было улучшение по сравнению с 1998 годом - 21%. Сергей Сенинский: Спасибо, напомню, на наши вопросы отвечал в Москве сотрудник аналитического отдела инвестиционного банка "Объединенная финансовая группа" Михаил Селезнев. Обзор некоторых публикаций очередного номера британского еженедельника "Экономист". Он вышел в пятницу, 28 апреля. С обзором вас познакомит Мария Клайн: Мария Клайн: Единая европейская валюта за время своего существования приобрела любопытное свойство: выставлять на посмешище своих руководителей, пишет "Экономист". И все попытки политиков не замечать ее падения, теперь уже на 22%, ни к чему не привели. Экономика европейских стран явно возрождается, но почему тогда курс евро к доллару падает? Одна из причин - темпы экономического роста в США еще выше. Европейцы продолжают инвестировать за пределами Европы, и отток капиталов из региона - еще одна из причин слабости евро. Наконец, - неверие финансовых рынков в наличие политической воли у правительств европейских стран провести давно назревшие структурные реформы: дерегуляцию, налоговые реформы и либерализацию рынков труда. Пока реформы не станут очевидными, курс европейской валюты вряд ли начнет устойчиво повышаться, заключает "Экономист". Восточная Азия предкризисного 1997 года и сейчас - во многом, разные регионы. Перемен еще не так много, как хотелось бы, но они более чем заметны, пишет "Экономист". Главные изменения происходят на корпоративном уровне. И не из-за какой-то "азиатской специфики", а в силу простой необходимости. Нужны крупные инвестиции из-за рубежа, набирает силу электронная коммерция, обстоятельства заставляют управленцев менять стиль работы. Все это означает закат эпохи могущественных промышленных конгломератов, возглавляемых олигархическими кланами. Медленно, но верно! Именно потребности бизнеса будут и дальше определять перемены. Их гораздо меньше пока в банковском секторе, где бремя невозвращенных кредитов отягощается еще больше медлительностью правительств в реформировании банковских систем. Нужны новые слияния компаний, банков, их модернизация. И все это неизбежно будет диктоваться простой необходимостью, заключает "Экономист". Варшава все более утверждается как деловая столица всей Центральной и Восточной Европы, хотя еще лет десять назад шансы Будапешта и Праги выглядели предпочтительнее, пишет "Экономист". Успех Варшавы определили прежде всего инвестиции. Экономика Польши увеличилась за последние пять лет на треть, она теперь вчетверо больше украинской и примерно втрое больше, чем венгерская или чешская. По некоторым прогнозам, Польша через три года может стать пятой в мире страной по величине прямых иностранных инвестиций - после США, Великобритании, Китая и Бразилии. В прошлом году их объем составил в Польше 8 миллиардов долларов, то есть почти 40% от всех инвестиций в страны Центральной и Восточной Европы, а также бывшего СССР. Прогнозы на этот год в Польше - 12 миллиардов долларов, заключает "Экономист". Сергей Сенинский: Мария Клайн познакомила вас с обзором некоторых публикаций очередного номера британского еженедельника "Экономист", который вышел в пятницу, 28 апреля. Уже после первого выхода этой программы в эфир, в пятницу, 28 апреля, в окружной суд в Вашингтоне должны были поступить предложения министерства юстиции Соединенных Штатов относительно мер по отношению к корпорации Microsoft, которая 3 апреля была официально признана виновной в нарушении антимонопольного законодательства. Наиболее вероятным представляется предложение о разделении Microsoft на несколько компаний. Об этом наш корреспондент в Нью-Йорке Владимир Морозов говорил с американскими экспертами. Начинает Юрий Ярым-Агаев, президент консультационной компании Transcom International, штат Нью-Джерси: Юрий Ярым-Агаев: Еще раз уточню, что если судья примет это решение, то компания все равно не будет разделена до апелляции. Она будет разделена только в том случае, если это решение будет принято и апелляционный процесс, через Верховный Суд, придет к тому же выводу и подтвердит это решение. Мы говорим о разделении компании на две части. Одна, которая делает операционную систему, другая делает Office. У них, в общем-то, остается довольно мощная монополия по каждому из этих продуктов. Мне, честно говоря, не очевидно, что подобное решение так уж поможет потребителю. Главная проблема, на мой взгляд, с Microsoft в том, чем была монополия для всех нас: тем, что, в основном, была очень затруднена поддержка продукта. Качество продукта, правда, тоже стало ухудшаться. У них все больше стало ошибок в программах и так далее. Но главная проблема состояла в том, что продукт все усложнялся и усложнялся. Сама Microsoft фактически никакой поддержки не обеспечивал. Любой человек, занимающийся компьютером, который пробовал им дозвониться, получить ответы, понимает, что, если ты не подписываешься на специальную программу, которая стоила очень больших денег, ты реально практически от них никакой поддержки получить не мог. В то же время, так как коды всех этих программ засекречены, то поддержка со стороны других компаний тоже этим ограничена. По мне, гораздо лучше было бы, если по решению суда, а такой вариант тоже обсуждался, коды Windows и Office стали доступны и другим компаниям. Возникла бы конкуренция, которая бы улучшила качество этих программ. Во-вторых, это бы радикально улучшило обслуживание. Сергей Сенинский: Продолжает Эбен Моглин, профессор юридического факультета Колумбийского университета в Нью-Йорке: Эбен Моглин: Речь, предположительно, идет пока о том, чтобы разделить единую корпорацию на Microsoft Windows, то есть компанию, занимающуюся операционными системами, и Microsoft Office - производителя прикладных программ. Но даже в этом случае обе компании по-прежнему останутся монополистами: каждая в своей сфере. На мой взгляд, следовало бы не разделять Microsoft, а контролировать ее деятельность. Надо обязать корпорацию подробно объяснять, как работает ее версия операционной системы. Тогда и конкурирующие компании могли бы выпускать программные продукты, полностью совместимые с системой Windows. Это - наиболее важный фактор для становления честной конкуренции. Сергей Сенинский: Адам Харрис, аналитик консультационной компании Computer Economics, Калифорния: Адам Харрис: Еще в конце марта в Microsoft была проведена внутренняя реорганизация, которая теперь делает гораздо труднее ее возможное разделение. Раньше отдельные подразделения выполняли различные функции, и в соответствии с этим и предполагалось разделение на Microsoft Windows и Microsoft Office. Теперь те же подразделения начали заниматься новыми программными продуктами, и четкие ранее границы между ними нарушены: Сергей Сенинский: То есть такая реорганизация проводилась намеренно, если мы правильно поняли? Адам Харрис: Конечно. Они проводят реорганизацию компании как раз в преддверии вероятного решения суда о разделении. Да и прежде расчленить Microsoft было бы гораздо труднее, чем, например, в свое время телефонную компанию AT&T. Но, в конце концов, Microsoft будет разделена, это - вполне осуществимая операция. И чем скорее это будет сделано, тем лучше. Это нужно не только для соблюдения антимонопольного законодательства. Став независимыми, бывшие подразделения Microsoft смогут конкурировать друг с другом, что будет способствовать техническому прогресу и снижению цен на их продукцию. Нынешняя Microsoft - громоздкая, трудно управляемая корпорация с огромным бюрократическим аппаратом. Меньшие по размеру компании гораздо динамичнее. Сергей Сенинский: Дэн Кузнецки, руководитель отдела исследовательской организации International Data Corporation, Флорида: Дэн Кузнецки: В течение двух последних лет в Microsoft провели несколько реорганизаций. По-моему, одна из причин в том, что Microsoft хочет максимально затруднить процесс разделения корпорации, если такое решение будет принято. Уже сейчас гораздо сложнее определить, где заканчивается одно подразделение, и где начинается другое. Но мой взгляд, все это - напрасная трата времени. Было бы куда лучше, если руководители Microsoft сами приняли решение о разделении компании, не дожидаясь вердикта судьи. Такой превентивный ход позволил бы разделить корпорацию в соответствии с ее собственным планом, а не с планом министерства юстиции. Но Microsoft не сделала этого. И теперь предстоит долгая судебная процедура. Ее окончательный исход станет ясен только после решения Верховного Суда Соединенных Штатов. Все это может растянуться на годы: Сергей Сенинский: Приходилось слышать о том, что разделить Microsoft будет гораздо труднее, чем, например, в свое время корпорации Standard Oil или AT&T, многие подразделения которых еще до разделения действовали практически самостоятельно. Юрий Ярым-Агаев, президент консультационной компании Transcom International: Юрий Ярым-Агаев: В этом смысле я не вижу принципиального различия между Microsoft и AT&T. Насколько мне известно, внутри Microsoft развитие Office и операционных систем тоже достаточно автономно. Более того, насколько я просто вижу из продуктов и читал об этом, даже развитие отдельных программ внутри Office, как например, того же редактора, Word, Outlook - они тоже производятся довольно автономно. Мы это замечаем, потому что они часто дублируют друг друга, никак не могут прийти к единому знаменателю и так далее... То есть у меня нет оснований считать, что у них это настолько все сцеплено, что им действительно трудно независимо производить эти продукты. Эбен Моглин, Колумбийский университет: Я думаю, так оно и есть. Разделить AT&T было гораздо легче. Сначала от нее отделили и сделали самостоятельной ту структуру, которая занималась производством оборудования для телефонной связи. Затем - подразделение, которое обеспечивало только междугороднюю связь. Подразделения AT&T, которые занимались местной телефонной связью, были преобразованы в несколько самостоятельных региональных компаний. В случае Microsoft такой подход невозможен. Ведь эту корпорацию нельзя разделить, исходя просто из территориального принципа. Скажем, создать Microsoft юго-запада США или Microsoft северо-восточного региона и так далее. Есть только два пути разделения такой организации, как Microsoft. "Горизонтальное" разделение - на две компании, которые будут заниматься выпуском разных продуктов, или вертикальное деление - скажем, на три компании, каждая из которых станет делать то же, что и другие. В этом случае, правда, существует опасность, что новые компании станут конкурировать друг с другом, создавая несовместимые программы. Тогда персональные компьютеры перестанут понимать друг друга так легко, как сейчас. Но пока мы можем только предполагать, к чему приведет любой из способов разделения, точный результат очень трудно предсказать. Против обоих способов много возражений. Я думаю, что правительство ошибается, если оно полагает, что, разделив Microsoft, можно решить все проблемы. Сергей Сенинский: А не приведет ли разделение Microsoft к повышению цен на ее продукцию? Ваше мнение. Юрий Ярым-Агаев: Юрий Ярым-Агаев: Бояться того, что из-за этого вырастет себестоимость, я бы не стал. Дело в том, что норма прибыли Microsoft - безумная. Я смотрел последний квартальный отчет. У них получается норма прибыли порядка 100%. То есть у них громадное еще пространство для того, что даже если подобное разделение сделает затраты чуть больше, то, в принципе, у них нет никаких оснований повышать цены на продукты. Они могли бы свою норму прибыли уменьшить. Ведь они не то, чтобы были "прижаты" к норме прибыли в 10%, что тоже немало. У них - 100%! Так что я не вижу необходимости для Microsoft увеличивать цены на их продукты даже при таком разделении. Сергей Сенинский: Спасибо всем нашим собеседникам в США, к которым обратился наш корреспондент в Нью-Йорке Владимир Морозов: это - Эбен Моглин, профессор юридического факультета Колумбийского университета в Нью-Йорке ; Юрий Ярым-Агаев, президент консультационной компании Transcom International, штат Нью-Джерси; Дэн Кузнецки, руководитель отдела исследовательской организации International Data Corporation, Флорида; и Адам Харрис, аналитик консультационной компании Computer Economics, Калифорния. |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
