Ведущий Сергей Сенинский

- 17 августа 1998 года: в первую годовщину кризиса - о его предыстории и уроках.
- О проекте автомобильной корпорации "Форд Мотор" в Ленинградской области.
- Обзор публикаций очередного номера британского еженедельника "Экономист".

Сергей Сенинский:

В среду на минувшей неделе Владимир Путин, еще в качестве исполняющего обязанности председателя правительства, выступал перед депутатами Государственной Думы.

Владимир Путин:

Важнейший вопрос для нас - жизненный уровень населения. Нельзя требовать от народа доверия к власти, которая пренебрегает его реальными интересами и повседневными нуждами. Завтра 17 августа... Люди заплатили большую цену за прошлогоднее решение правительства. Сегодня перед нами стоит задача восстановить доходы населения...

Сергей Сенинский:

17 августа 1998 года. Начало финансового кризиса в России, как часто говорят. А может быть, его кульминация или закономерный финал? Какое место заняли события 17 августа 1998 года в новейшей экономической истории России? Что их предопределило и что изменилось год спустя? Об этом - наш разговор сегодня. В участвуют - из Москвы - заместитель директора Института экономики переходного периода Алексей Улюкаев; из Великобритании - профессор Лондонской школы политики и экономики Маргот Лайт и профессор Кентского университета Ричард Саква; из Соединенных Штатов - научный сотрудник Гуверовского института Стэнфордского университета профессор Михаил Бернштам.

Председатель правительства России Владимир Путин говорил о цене, которую пришлось в прошлом году заплатить населению России за августовские решения правительства. В какой мере эту цену можно сравнивать с той, которую пришлось платить за 6 лет до этого, в начале 1992 года? Ричард Саква, Кентский университет, Великобритания:

Ричард Саква:

К 1991-1992 году в России накопился огромный потенциал скрытой инфляции из-за искусственного сдерживания цен в течение многих лет. И инфляция началась, когда цены были отпущены, причем отнюдь не на все товары. Многие проблемы российской экономики, не решенные до сих пор, возникли, в частности, из-за того, что, тогда, семь лет назад, правительство не довело либерализацию цен до логического конца.

Августовский кризис прошлого года был вызван, главным образом, неспособностью правительства собирать необходимые для покрытия государственных расходов налоги. Потому и появились пресловутые ГКО, разного рода векселя и другие не менее искусственные (то есть не обеспеченные денежными ресурсами) финансовые инструменты.

В результате прошлогоднего кризиса число людей в России с доходами ниже официального уровня бедности увеличилось с 35 миллионов до 55 миллионов человек. Средняя зарплата составляет около 900 рублей в месяц, то есть менее 35 долларов. До августа 1998 этот показатель был в несколько раз выше. Но если социальные последствия отпуска цен в 1992 и финансового кризиса 1998 года во многом совпадают, то структура российской экономики тогда и сейчас - совершенно различна.

Сергей Сенинский:

События год 1992 и 1998. Насколько сравнимы? Алексей Улюкаев, Институт экономики переходного периода, Москва:

Алексей Улюкаев:

Мне думается, что все-таки трудно сравнивать ситуацию 1998-1999 годов с первой половиной 1992 года. Тогда не было никаких финансовых рыночных инфраструктур, - теперь они есть. Совсем не было соответствующего законодательства, - теперь оно есть, и так далее.

Я бы сравнил с 1994 - 1995 годами, причем по вполне очевидным параметрам. Скажем, такая вещь, как реальный курс рубля к доллару. У нас сейчас не номинальный, сколько в окошечке дают, а реальный, с учетом накопленной инфляции, курс примерно такой же, как был в 1994-1995 годах. Я бы сравнил такие вещи, например, как тенденции в инфляции, тогда мы можем сравнить ситуации с 1996-1997 годами. Оживление в производстве - тоже можем сравнить с 1997 годом. Мне кажется, что это более понятное с экономической точки зрения сравнение, чем сравнение с 1992 годом, который был совершенно уникальным по той причине, что все было заново, и рыночная экономика только-только формировалась.

Сергей Сенинский:

Маргот Лайт, Школа политики и экономики, Лондон:

Маргот Лайт:

В начале 1992 года в России население потеряло свои сбережения в результате огромной инфляции. Тогда как после августа 1998 потеря сбережений и снижение реальных доходов населения были вызваны коллапсом банковской системы страны.

Мне кажется, есть трагическая ирония событий августа 1998 года. Она заключается в том, что тогда больше всего пострадали именно те люди, кто поверил в рыночную экономику и доверил свои сбережения коммерческим банкам. Если же вновь вернуться к ситуации 1992 года, то сейчас уже со всей очевидностью можно утверждать, что проведение приватизации до проведения других структурных преобразований в экономике было, видимо, серьезной ошибкой. Это привело к невероятному обогащению очень небольшой группы людей и обнищанию огромного большинства населения страны.

В Польше, например, приватизация готовилась в течение многих лет. Поэтому и цена, которую приходилось платить польской экономике, оказывается совершенно иной, более приемлемой, чем в России.

Но сравнивать российскую ситуацию с положением в бывших социалистических странах Центральной и Восточной Европы всегда трудно, так как масштабы экономики этих стран и России - несравнимы. Кроме того, начинали они экономические реформы в разных стартовых условиях. В Венгрии, например, переход к рыночной экономике был подготовлен многочисленными экономическими реформами еще во времена социализма. Многие из них носили откровенно рыночный и капиталистический характер. Этого не было ни в Болгарии, ни в России. Поэтому таким трудным, сопровождавшимся тяжелейшими потерями, и оказался в этих странах переход к рыночной экономике.

Сергей Сенинский:

Итак, если, как полагают наши собеседники, экономические события в России в первой половине 1992 года лишь по социальным последствиям своим сравнимы с кризисом года 1998, то можно ли говорить о неких параллелях с событиями в других странах мира? В конце концов, понятие "дефолта" появилось в мировой экономике очень давно, даже не в ХХ веке. Михаил Бернштам, Стэнфордский университет, Калифорния:

Михаил Бернштам:

Россия становится все более и более уникальной страной. Раньше она была похожа на все страны социалистические, посткоммунистические, потом они разошлись. Китай сейчас- высокоразвитая страна, которая догоняет уже страны Латинской Америки. По уровню национального дохода на душу населения перегонит очень скоро Россию. Страны Восточной Европы, с большим трудом, но нашли свой путь. Страны бывшего Советского Союза, за исключением прибалтийских, застряли. И в этом отношении они очень похожи на Россию, но нигде не было такого краха.

Россия оказалась, как это ни парадоксально, несравнимой страной, причем это вовсе не благо, потому что она не сравнима с другими в отрицательном отношении. Дефолт вообще - очень редкая штука. В ХХ веке дефолт устроила Аргентина, я не считаю того дефолта, который произошел в результате большевистской революции в России, но там сменилась власть. А чтобы само правительство отказалось от своих собственных долгов, и просто сказало: платить не будем, уходите все!, это сделала однажды Аргентина в ХХ веке. Но не по внутреннему долгу, а по внешнему долгу. Она просто не смогла платить долларовый долг.

А вот неоплата внутреннего долга, это явление уникальное. Это делали только испанские короли, в XVII - XVIII веках. Кстати, поэтому Испания и не "развилась", так как, когда нужно было одалживать деньги, никто ни испанским колониям, ни крупным испанским предпринимателям больше денег не одалживал. Испания отказывалась от своего долга 7 раз за 200 лет в XVII - XVIII веках.

Внутренний долг очень легко "напечатать деньгами". Другое дело, что инфляция и обесценение этих денег являются фактически тем же самым дефолтом - это правда. Но во всяком случае в России этого сделать не могли. Не могли потому, что были несовместимы две задачи экономической политики. С одной стороны, хотели держать фиксированный курс рубля к доллару, с другой стороны, имели внутренний государственный долг в рублях с высокими процентами. Тут возникает очень интересный вопрос: почему две несовместимых задачи экономической политики, которые физически невозможно осуществить, на протяжении нескольких лет правительство пыталось осуществить? Поддержка фиксированного курса требует высокого процента, а поддержка долга, чтобы была возможность платить, требует низкого процента. Значит, правительство пыталось совместить две физически, арифметически несовместимые задачи, с самого начала несовместимые. И, естественно, эта политика должна была рухнуть. Невозможно осуществить эти две задачи одновременно. Это все равно, что пытаться ехать на велосипеде и вперед, и назад... И в итоге все рухнуло.

Сергей Сенинский:

Ричард Саква, Кентский университет, Великобритания:

Ричард Саква:

Конечно, многие могут говорить, что кризис августа 1998 пошел на пользу российской экономике потому, что доказал очевидное. Во-первых, что государство не может жить только в долг. Во-вторых, что невозможен экономический подъем при инфляции. Иначе говоря, августовский кризис показал, что в России возникает рыночная экономика, которая становится частью мировой экономики. А потому в ней действуют те же законы, что и в экономике других стран.

Проблема, однако, в том, что все российские правительства последних лет демонстрируют неспособность использования всего потенциала рыночных механизмов из-за торможения структурных реформ в стране. Например, политику правительства Примакова, кто-то вполне справедливо, на мой взгляд, окрестил политикой "позитивного бездействия". Оно оказалось неспособным обеспечить какое-либо экономическое развитие. У Степашина на это просто не хватило времени. Ну, а Путин слишком недавно стал премьером, чтобы представить его будущие действия в экономической сфере. Россия вновь и вновь упускает время и возможности для реформ и развития экономики.

Сергей Сенинский:

Российская банковская система - до прошлогоднего кризиса и сегодня, если иметь в виду лишь один аспект, а именно - выполнение банками главных функций банковской системы в любой стране? Алексей Улюкаев, Институт экономики переходного периода, Москва:

Алексей Улюкаев:

В плане прохождения платежей что-то безусловно изменилось. То есть, банки стали выполнять свою функцию расчетных кассовых центров, обслуживающих клиентуру. Клиенты обслуживаются, платежи проходят, как и между предприятиями так, скажем, и налоговые платежи, и так далее. Но ведь это - не единственная и не главная функция банков. Главная функция банков - аккумулировать сбережения и временно свободные средства, которые есть в одних секторах экономики, и направлять их в виде инвестиций в те сектора, где есть потребность в этом. Вот эта функция банками по-прежнему совершенно не выполняется именно вследствие того, что не произошло разделения на жизнеспособные и нежизнеспособные банки.

Сергей Сенинский:

Михаил Бернштам, Стэнфордский университет:

Михаил Бернштам:

Самое большое изменение - это то, что тайное стало явным. До августовского кризиса прошлого года, то, что банковская система является банкротом и нежизнеспособна - это было тайным. После того, как государство перестало платить высокие проценты по ГКО-ОФЗ, банкротство банковской системы стало явным и государственная поддержка нашла иные формы.

То есть, если государственная поддержка раньше проходила в форме высоких процентов на облигации, то сейчас она стала прямой. Государство помогло банкам освободиться от своих обязательств, потому что банки держали вклады, эти вклады практически погибли, и государство перевело значительную часть вкладов в "Сбербанк". Тем самым дало возможность людям спасти свои вклады и, тем самым освободило остальные банки, особенно крупные банки, от обязательств.

Дальше государство стало просто выдавать через Центральный банк и через министерство финансов различным банковским группам прямые кредиты. Раньше, в течение нескольких лет, все это делалось через облигации с высокими процентами, и надо вспомнить, что рынок этих облигаций был практически закрыт для частных лиц. И это, кстати, была одна из причин дефолта. Долг, который "рухнул" в августе 1998 года, не был уж очень большим. Перед дефолтом 17 августа 1998 года, долг был 430 миллиардов рублей - все облигации ГКО-ОФЗ. А общий объем ВВП России был 2 триллиона 600 миллиардов рублей, то есть примерно 15 процентов был весь этот долг. Это очень небольшой долг по масштабам любой страны. Был еще внешний долг, но вот этот внутренний долг был очень небольшим. Но, тем не менее, государство обслуживать его не смогло.

Одна из причин - именно то, что долг этот достиг того предела, которого он мог достичь в "закрытой обстановке", когда частных лиц практически не допускали. Не хотели делиться высокими процентами, высокие проценты отдавали только русским банкам, а потом, чтобы помочь держать долг, пригласили уже иностранных инвесторов, и то уже за несколько месяцев до краха. Таким образом, банки субсидировались за счет этого высокого процента, но банки могли держать лишь столько долга, сколько у них было собственных ресурсов. И поэтому, когда долг достиг объема денежной массы в стране, дальше он уже никуда расти не мог, и государство уже под такие проценты обслуживать его не могло. Это одна из причин краха. То есть субсидирование банковской системы таким скрытым способом - это одна из причин краха.

Сергей Сенинский:

Объем собираемых правительством России налогов за минувший год увеличился. Но в какой мере это увеличение произошло за счет инфляции и в какой - за счет других факторов? Может быть, неких решений властей? Алексей Улюкаев:

Алексей Улюкаев:

Если мы говорим о собираемости с точки зрения номинальной, то, конечно, рост объясняется, прежде всего, инфляционной составляющей. Налогооблагаемая база стала больше в номинальных значениях и стало больше собираться налогов.

Но если мы возьмем в долях от ВВП, мы должны отметить, что и реальная собираемость несколько возросла. Но я бы не связывал это с деятельностью правительства или парламента, я бы связал это с увеличением доли денежной составляющей в расчетах между предприятиями. На основе роста конкурентоспособности наших предприятий, импортозамещения, и ориентации на платежеспособный спрос. Увеличилась доля денежной составляющей, соответственно, предприятию стало просто физически легче платить налоги, следовательно, сократилась доля налоговой недоимки и сократилась доля взаимных неплатежей. Это, мне кажется, объективная экономическая основа для роста собираемости налогов, а не какие-то действия правительства или законодателей.

Сергей Сенинский:

Говорил Алексей Улюкаев, Институт экономики переходного периода, Москва. Мы продолжим тему после обзора некоторых публикаций очередного номера британского еженедельника "Экономист". Он вышел в пятницу, 20 августа. С обзором вас познакомит Мария Клайн:

Мария Клайн:

Поэтому руководитель Германской фондовой биржи во Франкфурте Вернер Зайферт выступает за учреждение Комиссии по ценным бумагам и фондовому рынку - по американскому образцу. Основная цель деятельности этой Комиссии должна сводиться к защите прав инвесторов. Глава "Дойче банк" Рольф Бройер идет еще дальше, требуя создания наднационального органа, контролирующего деятельность финансовых рынков. Однако более разумными - в качестве первых шагов на пути создания единого финансового рынка в Европе - стали бы изменения действующего законодательства и расширение сотрудничества между национальными комиссиями по фондовым рынкам, полагает "Экономист".

Сергей Сенинский:

Мария Клайн познакомила вас с обзором некоторых публикаций очередного номера британского еженедельника "Экономист", который вышел в пятницу, 20 августа.

17 августа 1998 года - в новейшей экономической истории России. Предыстория, контекст, сравнения и уроки. Продолжаем тему.

Ричард Саква, профессор Кентского университета, Великобритания:

Ричард Саква:

Программа "шоковой терапии", разработанная в Польше Бальцеровичем и реализованная в 1989-1990 годах, также сопровождалась инфляцией и ростом безработицы. Так что, если иметь в виду социальные последствия, есть определенное сходство с российской ситуацией. Однако здесь же оно и заканчивается.

И правительство, в котором работал Бальцерович, и последующие правительства Польши - причем даже от левых партий - добились значительных и серьезных структурных изменений в экономике. Конечно, ее преобразование далеко еще не завершено, но они, по крайней мере, работают в этом направлении. Тогда как Россия потерпела неудачу именно в таких, структурных преобразованиях. И не только Россия, но и Украина, я уже не говорю о Белоруссии.

Кстати, сам термин "шоковая терапия" может ввести в заблуждение. На мой взгляд, он скорее запутывает, чем проясняет то, что он означает. Собственно, означает он набор мер, которые в принципе должны осуществлять любые рациональные правительства, будь они даже социалистическими. "Шоковая терапия" сводится к простому принципу, гласящему, что нельзя тратить то, чего у вас нет. Это попытка покончить с мифом о том, что, якобы, можно поддерживать развитие экономики, выходя за пределы ее собственных ресурсов.

Сергей Сенинский:

Вернемся вновь к главным функциям банковской системы в любой стране мира. Михаил Бернштам, Стэнфордский университет, США:

Михаил Бернштам:

Дело в том, что в России банки, в основном, занимались совсем не теми функциями, которыми банки занимаются в нормальной западной экономике. Как банки возникли со времен средних веков и существуют сегодня, они занимаются, в нормальной экономике, тем, что осуществляют платежи - это такая техническая функция - помогают людям расплачиваться друг с другом, ускоряя платежи.

Но главная функция - они мобилизуют средства населения, небольшие деньги каждой отдельной семьи, которые семья сберегает, мобилизуют эти деньги, превращают их в крупный источник для функционирования предприятий. Основная функция банков - это превращать малое в большое. Брать небольшие сбережения каждого отдельного человека и превращать их в источник кредитов и в источник инвестиций для экономики.

Поэтому финансовая система, создаваемая банками и другими финансовыми учреждениями, это основной источник экономического развития. Когда в Англии появилась финансовая система в XVII - XVIII веках, после этого произошла промышленная революция. Когда во Франции рухнула финансовая система в начале XVIII века, после этого не произошла промышленная революция, а вместо этого произошла Французская революция и потом был террор.

В России такой банковской системы, строго говоря, не было, сбережениями населения занимался "Сбербанк", а вкладами в экономику банковская система, в основном, не занималась. Да, платежи проходили. Вот такую вот техническую функцию банковская система выполняла, правда плохо, забирая себе не перечисленные налоги, масса нарушений, масса злоупотреблений. В целом, банковская система основной своей роли не играла и сейчас она ее не играет. В этом отношении она не изменилась.

Интересно спросить, - чем же занималась банковская система? Мне кажется, что она, в основном, поддерживала на плаву неплатежеспособные предприятия. Банковская система просто не давала этим предприятиям рухнуть. То есть, на бумаге по балансам они - банкроты, в большинстве своем, а банковская система как бы поддерживала их вливаниями небольших краткосрочных кредитов. И этим она продолжает заниматься.

Сергей Сенинский:

С августа прошлого года обменный курс российского рубля к доллару США снизился в четыре раза, что привело, среди прочего, к резкому падению объемов импорта в Россию. В какой мере можно говорить о том, что российские предприятия за минувший год смогли "воспользоваться" резким удорожанием импорта для расширения своего присутствия на внутреннем рынке? Алексей Улюкаев, Институт экономики переходного периода, Москва:

Алексей Улюкаев:

Я думаю, что в большой мере российские предприятия воспользовались этой ситуацией. Сократились удельные издержки, повысилась конкурентоспособность, они стали эффективнее действовать на экспорте, они воспользовались импортозамещением.

Единственное серьезное обстоятельство, которое им мешало - это отсутствие нормальной работающей банковской системы. Мало того, что вы вытеснили конкурентов, но ведь вам нужно иметь оборотные средства, чтобы "раскрутить" свое производство, занять освобождающиеся на рынке места. Вот это, к сожалению, мешала сделать совершенно замершая банковская система, отсутствие межбанковского рынка. А это, в свою очередь, результат не проведенной вовремя реструктуризации банков. До сих пор никто не знает, какие банки живые, какие полумертвые, какие совсем мертвые. Это основная проблема.

Есть, безусловно, различия отраслевые. В целом можно сказать, что лучше этой ситуацией воспользовались предприятия тех отраслей, в которых, во-первых, более короткий производственный цикл, прежде всего - пищевая промышленность, фармацевтика. То есть такие отрасли, которым не нужно серьезных инвестиций, которые больше зависят напрямую от платежеспособного спроса. Очень характерные примеры - это пищевая промышленность, это пищевая промышленность, производители отечественного пива, которые почти удвоили свое производство, производители соков, производители молочной продукции. Они в разы потеснили импортеров. Гораздо меньше это связано с теми отраслями, которые производят потребительские предметы длительного использования, а так же те отрасли, где велика роль торговой марки, где покупатель ориентируются на известные названия фирм.

Михаил Бернштам:

Происходит так называемое импортозамещение, которым как раз сейчас все гордятся. Что интересно - и правые, и левые. Левые - потому что это произошло, когда в правительстве было много левых, и они приписывают это себе, а правые - потому что они произвели девальвацию и произвели дефолт и теперь они говорят: нет, на самом деле это было полезно. Поэтому всем выгодно сейчас развивать этот миф о том, что девальвация была полезной и что происходит экономический рост.

От падения импорта и от его замещения внутри страны никакой пользы для экономики нет, потому что это просто означает, что население будет потреблять вместо иностранных продуктов какие-то внутренние продукты, но от этого-то общий объем внутреннего потребления не увеличивается. Он уменьшается. То есть, раньше население потребляло какие-то внутренние продукты плюс иностранные, а теперь оно этих иностранных потребляет меньше.

Но отдельным предприятиям, отдельным компаниям, отдельным отраслям промышленности действительно лучше. Скажем, российские автомобили сейчас покупают больше, потому что они дешевле.

Но что получилось? Общее потребление населения сейчас около 84 процентов от того, что было до дефолта. Произошел промышленный рост в нескольких отраслях экономики. Во всех остальных отраслях экономики, скажем в сфере услуг, в сельском хозяйстве - большое падение. В среднем, ВВП и национальный доход все-таки упали на 2 процента в первой половине 1999 года, по сравнению с первой половиной 1998 года. В целом, в 1998 году в результате дефолта и девальвации ВВП и национальный доход упали почти на 5 процентов. Говорить об экономическом росте, в общем, неправильно, и это просто не соответствует фактам. И девальвация в этой ситуации никак не может вызвать экономический рост, и может вызвать только падение.

Сергей Сенинский:

И еще одно сравнение событий в России с экономическими преобразованиями последних десятилетий в Чехии - которое предлагает профессор Кентского университета в Великобритании Ричард Саква.

Ричард Саква:

Поначалу нам действительно представлялось, что в Чешской Республике при правительстве Вацлава Клауса формируется очень успешная экономика. Теперь, однако, все уже знают, что в это время в ней так и не произошли серьезные структурные реформы, как в Польше, - я имею ввиду, в частности, реформу банковской системы и масштабы реальной приватизации, которая, кстати, в Чехии сейчас замедлилась.

При Вацлаве Клаусе в стране формировалась иллюзия, что чешская экономика не нуждается в глубоких реформах и радикальных преобразованиях. Однако, очень скоро выяснилось, что ей, как и российской экономике, они необходимы. И в этом смысле сравнение Чехии и России вполне уместно.

Сергей Сенинский:

Спасибо всем нашим собеседникам. Это - в Великобритании - профессор Лондонской школы политики и экономики Маргот Лайт и профессор Кентского университета Ричард Саква. С ними беседовала наш корреспондент в Лондоне Наталья Голицына. В Москве - заместитель директора Института экономики переходного периода Алексей Улюкаев. И в Соединенных Штатах - научный сотрудник Гуверовского Центра Стэнфордского университета профессор Михаил Бернштам.

В среду на минувшей неделе правительство Ленинградской области подписало инвестиционное соглашение с совместным предприятием "Форд-Всеволожск". Напомним, оно создано американской автомобильной корпорацией "Форд Мотор" и российским акционерным обществом "Банкирский Дом "Санкт-Петербург". В планах совместного предприятия - организация производства легковых автомобилей "Форд Фокус" на площадях завода "Русский Дизель" в городе Всеволожск, в пригороде Санкт-Петербурга. Первый автомобиль, как ожидается, будет собран здесь в 2001 году.

Соглашение, которое подписано в среду, предусматривает, в частности, льготный режим налогообложения для совместного предприятия. Оно основывается на законе об инвестиционной деятельности в Ленинградской области, предусматривающем эти льготы на период окупаемости проекта и последующих двух лет. Наш корреспондент в Санкт-Петербурге Виктор Резунков рассказывает:

Виктор Резунков:

Завод компании "Форд" во Всеволожске будет располагаться на территории завода "Русский дизель". Сумма инвестиций, на первом этапе проекта, составит около 150 миллионов долларов. Исполняющий обязанности губернатора Ленинградской области Валерий Сердюков заявил:

Валерий Сердюков:

Согласно закону об инвестиционной деятельности, освобождается от налога на прибыль и налога на имущество. По проекту строительства завода "Форд" окупаемость рассчитана на 10 лет, плюс 2 года. Но мы говорим только о двух налогах в областной бюджет, все остальные налоги будут выплачиваться так, как выплачиваются остальными предприятиями и организациями.

Виктор Резунков:

Кто же в России сможет покупать "Форд Фокус", предположительной стоимости от 13 до 15 тысяч долларов. Президент отделения компании "Форд" в России и странах СНГ Алан Батти на этот вопрос ответил:

Алан Батти:

Мы потратили очень много времени на то, чтобы понять, кто именно в России будет нашим покупателем. Наши 33 российских дилера проводили специальные исследования. И если в 1996 году мы продали 2500 автомобилей, в 1997 году около 5000, то в 1998 году только с января по июль уже более 4500. Мы знаем, кто будет нашим клиентом. Это те россияне, которые зарабатывают от 1000 долларов в месяц и больше.

Виктор Резунков:

"Форд Фокус" в России можно будет купить в рассрочку. Алан Бати заявил об этом официально.

Алан Батти:

В мае мы сообщили о создании специального проекта по лизингу, совместно со "Сбербанком" его осуществляет наше дочернее предприятие "Форд-Кредит". Уже сегодня если вы желаете, можете купить нашу машину в кредит.

Виктор Резунков:

Алан Бати чуть лукавит. Обыватель купить для себя в кредит "Форд Фокус" не может. Президент лизинговой компании "Руст", основного партнера компании "Форд-Кредит", Михаил Рыбаков объясняет:

Михаил Рыбаков:

Частное лицо, если приобретает автомобиль, оно не может ездить на нем на дачу, оно должно представить некую лицензию, например, на перевозку. Это законодательное ограничение. Поэтому все льготы будут относиться к оборудованию, приобретаемому для предпринимательских целей.

Это имеет принципиальное значение. Государство дает большие льготы по лизингу для того, чтобы предприниматели обновляли свои основные средства. В этом заложен гигантский экономический смысл. Это, в свое время, вытянуло, по крайней мере, частично, Германию из послевоенного кризиса. Это очень правильный закон и очень правильный подход, но давать льготы на вещи для личного потребления, наверное, сейчас было бы расточительно для государства.

Виктор Резунков:

Примерная схема лизинга выглядит следующим образом.

Михаил Рыбаков:

Клиент, как правило, платит некий аванс, он может колебаться от 1 до 50 процентов и получает автомобиль в лизинг и дальше расплачиваться, как правило, в течении 2 - 3 лет. Расплата может быть ежемесячная, либо ежеквартальная - по соглашению сторон. Самое большое преимущество для лизингополучателя состоит в том, что все платежи, которые он заплатил лизинговой компании, полностью относиться на его затраты, на себестоимость продукции, то есть, по сути дела, он экономит на налоге на прибыль. Вот суть лизинга.

Виктор Резунков:

Для Ленинградской области открытие завода "Форд" - большой проект. Предполагается, что 80 процентов фирм, занятых на его строительстве, будут российскими. От 7 до 10 тысяч жителей Санкт-Петербурга и Ленинградской области будут работать на этом заводе.

Но это не все. Предполагается, что некоторые комплектующие детали для "Форда Фокус" будут поставлять российские фирмы. Генеральный директор закрытого акционерного общества "Форд - Всеволожск" Леонард Мини заявил:

Леонард Мини:

Мы встречались с сотнями российских производителей. В начале нашего производства "местными" комплектующими будут стекло и небольшие детали. Пока говорить о том, кто конкретно будет их поставлять, я не могу. Могу сказать, что мы будем работать с ними на самом высоком уровне.

Виктор Резунков:

Говорил Леонард Мини, генеральный директор закрытого акционерного общества "Форд - Всеволожск".