Ведущий Сергей Сенинский

• Объединяются крупнейшие телефонные компании Германии и Италии.
• Российские компании на потребительском рынке.
• Долги России Парижскому клубу кредиторов: возможно ли списание?
• Обзор публикаций очередного номера британского еженедельника "Экономист".

Сергей Сенинский:

Две из крупнейших телефонных компании Европы - немецкая "Дойче Телеком" и итальянская "Телеком Италия" - официально объявили в минувший четверг о планируемом объединении. В результате самого крупного в мировой корпоративной истории слияния - рыночная стоимость обеих компаний превышает 180 миллиардов долларов - возникает одна из самых крупных в мире телекоммуникационных компаний. Однако, уже после официального объявления планируемое объединение вызывает не меньше вопросов, как в Германии или Италии, так и у комиссии Европейского Союза по вопросам конкуренции, чем этих вопросов было на стадии подготовки предварительного соглашения.

Для начала выясним, что представляет собой каждая из компаний. О "Дойче Телеком" - Дмитрий Аскоченский, Бонн.

Дмитрий Аскоченский:

Немецкое государство обладало монополией на все виды связи вплоть до 1995 года, когда немецкая почта и национальная телефонная компания были преобразованы в самостоятельные акционерные общества.

В ноябре 1996-го года правительство Германии более чем успешно реализовало первый пакет акций "Дойче Телеком" - около 25-ти процентов, значительная часть которых была изначально зарезервирована для частных немецких инвесторов, то есть граждан. К началу 1999-го года правительство Германии владело 74-я процентами акций "Дойче Телеком". До конца этого года, согласно плану приватизации компании, государство продаст еще примерно 8 процентов акций. Однако действующее законодательство запрещает продажу основной части государственных акций "Дойче Телеком" ранее 2000-го года.

"Дойче Телеком" - это 46 с половиной миллионов телефонных номеров - при общей численности населения Германии чуть более 80-ти миллионов человек. Кроме того, компания является крупнейшим в стране провайдером Интернета - около 3-х миллионов клиентов. Пять с половиной миллионов человек пользуются услугами сотовой телефонной связи "Дойче Телеком". А к кабельным сетям "Дойче Телеком" подключены почти 18 миллионов телевизионных и радиоприемников.

Сергей Сенинский:

Итак, правительству Германии принадлежат более 70-ти процентов акций "Дойче Телеком", крупнейшей телефонной компании Европы.

Теперь - о компании "Телеком Италия", четвертой в Европе телефонной компании. Юрий Мальцев, Милан:

Юрий Мальцев:

Компания "Телеком-Италия" возникла в 1994 году в результате слияния двух государственных компаний телефонной связи. А в 1997 году она была приватизирована. Но при этом государственное казначейство сохранило за собой 3,5 процента акций и так называемую "золотую акцию", дающую право контролировать все важнейшие решения совета директоров. В том числе - вступление новых крупных акционеров, а также решения о слиянии с другими компаниями или наоборот - расчленение на более мелкие.

И в то время как в области сотовых телефонов в Италии приватизация привела к возникновению сразу нескольких частных компаний и к яростной конкуренции между ними, "Телеком-Италия" по-прежнему, и после приватизации, сохраняет свою монополию на всю национальную телефонную сеть. А государственное казначейство, пользуясь своим правом "золотой" акции, назначает и меняет директоров этой компании.

В настоящий момент акционерный капитал компании "Телеком-Италия" составляет примерно 70 миллиардов евро. И, помимо государственного казначейства, ведущими акционерами компании являются 4 крупнейших итальянских банка и 2 страховых компании.

Сергей Сенинский:

Во всех сообщениях о планируемом объединении двух телефонных компаний шла речь о том, что итальянская сторона приняла предложение немецкой компании. А как оно возникло? Хайнц Шмидт, аналитик газеты "Хандельсблатт", ведущей деловой газеты Германии:

Хайнц Шмидт:

Международная экспансия является частью стратегии компании "Дойче Телеком". Ее доля на внутреннем рынке сокращается из-за все возрастающей конкуренции. И руководство компании стремится компенсировать это за счет расширения операций в других странах. Так и возникло предложение объединения с "Телеком Италия". Со своей стороны, итальянская компания, находящаяся в затруднительном финансовом положении, с помощью союза с "Дойче Телеком" оказывается недосягаемой для так называемого "недружественного поглощения" со стороны другой итальянской корпорации - "Оливетти".

Сергей Сенинский:

Планы объединения немецкой и итальянской телефонных компаний вызвали весьма резкую реакцию французской компании "Франс Телеком". Чем это вызвано? Хайнц Шмидт:

Хайнц Шмидт:

На месте "Франс Телеком" вы бы тоже протестовали. Представьте, два очень больших конкурента на европейском рынке телекоммуникаций вдруг превращаются в один гигантский. Естественно, что у других это восторга не вызывает. Причем, не только у "Франс Телеком", но и у немецких телефонных компаний - конкурентов, прежде всего - компании "Маннесманн". То есть, раньше им всем приходилось конкурировать с двумя, пусть и крупными, компаниями. Теперь этим фирмам будет противостоять гигант с соответствующими капиталами и долей рынка.

Кроме того, французская компания, которая давно уже изучает возможности стратегического альянса с "Дойче Телеком", теперь считает себя, если можно провести такое сравнение, невестой, брошенной в канун свадьбы. Французы считают, что их просто предали. Длительный период стратегической кооперации "Франс Телеком" и "Дойче Телеком", которой в Париже придавали огромное значение, вдруг завершается союзом немецкой компании и итальянской!

Сергей Сенинский:

Хайнц Шмидт, аналитик немецкой газеты "Хандельсблат".

Вновь в Италию. К чему сводятся сомнения части совета директоров компании "Телеком Италия"? Юрий Мальцев, Милан:

Юрий Мальцев:

Совет директоров компании "Телеком-Италия" заседал на минувшей неделе три дня подряд . Назначенная на вторник в Лондоне совместная пресс-конференция, о которой торжественно было объявлено в печати и по телевидению, была перенесена сначала на среду, а потом на четверг.

Первое и главное опасение противников слияния - что в будущей объединенной компании доминировать будет "Дойче Телеком". История показала, говорят они, что при слиянии двух разных компаний доминирующей оказывается та, которая была более крупной. Лучший пример последнего времени, по их словам, - слияние автомобильных компаний - немецкой "Даймлер-Бенц" и американской "Крайслер", приведший к доминированию немецкой стороны.

И соотношение капиталов, и, следовательно, процента акций, между "Дойче Телеком" и "Телеком Италия" - в пользу немецкой компании. Как теперь официально объявлено на пресс-конференции, у "Дойче Телеком" будет 56 процентов акций, а у "Телеком-Италия" 44 процента. И каждая акция новой объединенной компании будет соответствовать одной акции "Дойче Телеком" и трем обыкновенным акциям "Телеком Италия".

При этом, как особо подчеркивают в Италии, немецкая корпорация, остающаяся практически государственной, как и всякое государственное предприятие, уступает частному в эффективности.

У "Дойче Телеком", говорят противники слияния, гигантские долги по кредитам - около 40 миллиардов долларов. Самое яркое свидетельство эффективности компании, то есть соотношение количества служащих и количества абонентов - тоже не в пользу немецкой компании. В "Телеком Италия" оно - 1 к 300, а в "Дойче Телеком" - 1 к 220.

Кроме того, немецкое законодательство, как полагают в Италии, диктует целый ряд неприемлемых условий. Так, дирекция новой объединенной компании будет находиться, по-видимому, в Германии, ибо этого требует немецкий закон. Немецкие профсоюзы, имеющие право голоса в совете директоров и в совете по надзору (такого в Италии нет), не намерены отказываться от этого права, и уже заявили, что они не допустят никакого сокращения или перемещения персонала. Таким образом, хотя, в конце концов, совет директоров "Телеком Италия" и принял предложение Франко Бернабэ, своего председателя, о слиянии с "Дойче Телеком", многие члены совета остались при своем мнении и оценивают всю эту операцию безо всякого энтузиазма.

Сергей Сенинский:

О различиях в организации двух телефонных компаний - мнение Хайнца Шмидта, аналитика газеты "Хандельсблатт". И что меняется для конкретного потребителя - в случае объединения компаний?

Хайнц Шмидт:

Честно говоря, я пока не могу оценить, что даст этот союз конкретному потребителю, изменятся ли тарифы? Ведь ценовую политику определяет конъюнктура рынка в каждой конкретной стране, на основе которой и рассчитываются тарифы услуг.

На мой взгляд, слияние немецкой и итальянской телефонных компаний - не лучшим образом отразится на конъюнктуре рынка. Что касается Германии, то тарифы здесь будут и дальше снижаться, так как появляется все больше компаний, предлагающих услуги телефонной связи дешевле, чем "Дойче Телеком". И прежде всего - в отношении международных телефонных разговоров.

В Италии же - ситуация принципиально иная. Там сильная конкуренция существует, в основном, в секторе услуг сотовой телефонной связи. Тогда как обычные телефонные линии практически контролируются одной компанией. А это вряд ли может принести какую-то выгоду конечному потребителю.

Сергей Сенинский:

Итак, напомним, правительству Германии принадлежат более 70-ти процентов акций "Дойче Телеком". Правительству Италии - менее 3-х с половиной процентов акций компании "Телеком Италия", но - одновременно - так называемая "золотая" акция. В такой ситуации спорные вопросы предстоит улаживать правительствам двух стран. Юрий Мальцев, Милан, - о позиции правительства Италии, широко обсуждаемой в эти дни в итальянской прессе:

Юрий Мальцев:

Премьер министр Италии Массимо Д'Алема заявил, что идея слияния заманчива. Но что правительство не может допустить, чтобы столь важный сектор итальянской экономики оказался вдруг в собственности немецкого государства. Следовательно, непременным условием слияния должна быть обязательная приватизация "ДойчеТелеком".

Министерство финансов Германии направило правительству Италии коммюнике, в котором говорится, что слияние двух компаний должно произойти на паритетных началах, и что немецкое правительство обязуется провести приватизацию, как только это позволят условия рынка.

Итальянское правительство, изучив коммюнике, заявило, что не считает его достаточным. Во-первых, как отмечалось, не ясно, в какие сроки и кому именно государство продаст свои акции. Выбросить на рынок сразу весь свой пакет акций - значило бы обесценить их. И, следовательно, сроки продажи будут довольно растянутыми. Но при обсуждении проекта о слиянии говорили о так называемом "замораживании" акций государства, то есть о лишении их права голоса. Однако, в коммюнике немецкого Министерства финансов об этом нет ни слова. В нем лишь говорится, что не в обычаях немецкого правительства вмешиваться в финансовые дела отдельных компаний.

Для официального отказа от "голосующих" акций правительство Германии должно было бы перевести обыкновенные акции в привилегированные, которые не имеют права голоса и котируются на бирже ниже. Но немецкое государство, как считают в Италии, вряд ли пойдет на такую девальвацию общественной собственности. Таким образом, на весь долгий период процесса приватизации немецкое государство будет обладать в новой объединенной компании контрольным пакетом акций.

В коммюнике министерства финансов Германии говориться также о равном представительстве в органах управления, но о каких именно органах идет речь, не уточняется. Эти органы в итальянских и немецких компаниях различны. Например, кто будет председателем вышеупомянутого совета по контролю и надзору, дающего профсоюзам право контролировать решение дирекции? Все эти неясности, заявляет итальянское казначейство, должны быть уточнены в переговорах между двумя правительствами. Однако министерство финансов Германии сразу же откликнулось: в его коммюнике все, что нужно сказано, и никаких новых гарантий оно давать не намерено.

Сергей Сенинский:

И еще раз вернемся в Германию. Хайнц Шмидт, аналитик газеты "Хандельсблатт" - о взгляде из Германии на перспективы управления единой компанией:

Хайнц Шмидт:

Насколько мне известно, речь шла о сохранении национального престижа и возможности паритетного слияния - 50 на 50, хотя немецкая корпорация сегодня стоит дороже. Еще одно серьезное обстоятельство: немецкая компания, на мой взгляд, уже прошла большую часть пути превращения из государственного учреждения в конкурентоспособную рыночную компанию. Итальянская же компания, насколько мне известно, находится лишь в начале этого пути и ему необходима серьезная санация. И совершенно очевидно, что эту санацию, то есть целенаправленную работу по повышению эффективности компании, гораздо лучше проводить, скажем, из Милана, чем из Бонна.

Но в любом случае, санация итальянской части совместной компании обойдется немецкой ее части в значительную сумму. То есть, немецкому партнеру придется оплачивать итальянские счета.

Следующий важнейший момент - интересы акционеров. Планируемое объединение двух компаний оказывается гораздо более выгодным для акционеров итальянской компании, нежели - немецкой. Предполагается, что если одна акция "Дойче Телеком" будет обмениваться на одну же акцию новой, единой компании, то акционеры итальянской компании получат одну новую акцию за три акции "Телеком Италия". Однако после того, как сведения о возможном слиянии двух компаний просочились в прессу, текущие котировки акций "Дойче Телеком" снизились почти на 10 процентов, а акции "Телеком Италия", наоборот, подорожали. И сегодня соотношение примерно таково, что за одну акцию немецкой компании можно получить 4 акции итальянской. И на этом фоне пропорция 1:3, в которой предполагается проводить обмен на акции новой компании, на мой взгляд, является вопиющей несправедливостью по отношению к немецким акционерам, и наоборот, сверхвыгодной - для итальянских.

Сергей Сенинский:

Спасибо, д-р Хайнц Шмидт, аналитик газеты "Хандельсблатт", ведущей деловой газеты Германии; и наши авторы - в Милане - Юрий Мальцев и в Бонне - Дмитрий Аскоченский. Судя по тому, как разворачиваются события, связанные с объединением 1-й и 4-й телефонных компаний Европы - к этой теме предстоит возвращаться еще не раз.

Наша постоянная рубрика - обзор некоторых публикаций очередного номера британского еженедельника "Экономист". Он вышел в пятницу, 23 апреля. С обзором вас познакомит Мария Клайн:

Мария Клайн:

Финансовый кризис в ряде развивающихся стран, похоже, идет на убыль, и оптимисты даже предсказывают более быстрое, чем предполагалось, экономическое возрождение.

Однако, пишет "Экономист", в развивающемся мире пока отсутствуют источники уверенного роста. Например, мировые цены на сырьевые товары продолжают снижаться, за исключением цен на нефть. Цены идут вниз из-за низких темпов экономического роста во всех промышленно развитых странах, кроме Соединенных Штатов. Если же и на Уолл-Стрит котировки акций упадут процентов на 30, то это может снизить темпы роста экономики развивающихся странах до минимума: 2 - 2,5 процента в течение ближайших 5 лет.

Следует также иметь в виду, что развивающиеся страны все меньше могут рассчитывать на получение необходимых средств от выпуска своих облигаций на международных финансовых рынках. Из-за кризиса доверия к этим бумагам развивающиеся страны получат в этом году не более одной трети средств от уровня 1997 года. Возможности финансирования национальных экономик сокращаются и потому, что международные банки продолжают выводить из них свои инвестиции.

И хотя экономика стран Восточной Азии - кроме Индонезии - выглядит сейчас значительно лучше, чем год-полтора назад, это возрождение едва ли можно считать устойчивым . Что касается Латинской Америки, то, по мнению экспертов Международного валютного фонда и Всемирного банка, экономический спад здесь углубляется. Поэтому в среднесрочной перспективе можно ожидать лишь незначительного роста экономики развивающихся стран, заключает "Экономист".

Россия добивается реструктуризации и списания части своего внешнего долга на 100 миллиардов долларов, унаследованного от бывшего СССР, заявляя при этом, что намерена соблюдать все обязательства по своим собственным долгам - на сумму 50 миллиардов долларов, напоминает "Экономист". Однако с августа прошлого года Россия отказывается платить почти по всем своим обязательствам. Последний тому пример - заявление 20-го апреля о невозможности выплаты более 1 миллиарда долларов в середине мая в счет погашения основного долга по валютному займу 1993 года.

Если бы Россия использовала эти и другие невыплаты для создания условий экономического роста, это было бы еще как-то приемлемо, пишет "Экономист". Но дела в стране идут все хуже. Правительство Примакова не сделало ничего, чтобы привлечь в страну иностранных инвесторов. Реформы налоговой и банковской системы так и не осуществлены, о борьбе с коррупцией лишь ведутся разговоры. Не принят закон о банкротстве. И хотя в некоторых отраслях экономики наблюдаются слабые перемены к лучшему, без надежной финансовой системы, рационального налогообложения и соблюдения прав инвесторов даже лучшие российские компании не смогут развиваться.

Косметические изменения, которые пытается вносить правительство Примакова, ничего, по сути, не меняют. Перспективы России в 2000 году будут выглядеть, пожалуй, менее обнадеживающими, чем, например, 100 лет назад, заключает "Экономист".

В торговом конфликте с Соединенными Штатами из-за поставок бананов Европейский Союз представляет себя современным Робин Гудом, который стремится перераспределить часть прибыли американских компаний, действующих в Латиснкой Америке, в пользу производителей бананов в Африке, регионе Карибского моря и на островах Тихого океана, пишет "Экономист". Однако, отстаивая систему преференций лишь для некоторых производителей бананов, Евросоюз прежде всего имеет в виду выгодный для себя долгосрочный план.

К 2005 году ЕС намерен заменить систему преференций для производителей бананов на соглашения о создании шести региональных зон свободной торговли. Однако беспошлинный ввоз товаров из Евросоюза лишит эти страны почти 7 с половиной миллиардов долларов в год в виде таможенных пошлин. Кроме того, создание зон свободной торговли затруднит интеграцию этих стран-производителей бананов - в мировую экономику. Гораздо более разумным вариантом представляется открытие их рынков для всех стран - в рамках плана либерализации торговли Всемирной торговой организации - что даст им возможность освободиться от опеки Евросоюза, заключает "Экономист".

Сергей Сенинский:

Спасибо, Мария Клайн познакомила вас с обзором некоторых публикаций очередного номера британского еженедельника "Экономист", который вышел в пятницу, 23 апреля.

С августа прошлого года курс российского рубля снизился в 4 раза. В разы сократились и объемы импорта в Россию, в том числе - потребительских товаров. Этой ситуацией "воспользовались" многие российские предприятия, которые переживают подъем: их продукция стала намного дешевле аналогичных импортных товаров - на фоне резко сократившегося платежеспособного спроса. Российские предприятия - на российском потребительском рынке. Этой теме посвящена статья, опубликованная в только что вышедшем последнем номере ежемесячного журнала "Сентрал Юропин Экономик Ревью", специального приложения американской газеты "Уолл Стрит Джорунэл", посвященного проблемам экономики стран Центральной и Восточной Европы, а также - республик бывшего СССР. С содержанием этой публикации вас познакомят Андрей Шароградский и Дмитрий Волчек.

Андрей Шароградский:

Пусть экономика страны шатается, а ее политическое будущее неясно... Но такие российские предприятия, как, например, московская парфюмерная фабрика "Свобода", вряд ли когда-либо еще переживали лучшие времена, чем сегодня. Объемы продаж шампуней, мыла и зубных паст, выпускаемых фабрикой, удвоились за время, прошедшее с августовского кризиса прошлого года. Ветеран московского потребительского рынка теснит сегодня на нем таких гигантов как "Проктер и Гэмбл" или "Колгейт-Палмолив". "Свобода" открывает новые магазины, тратит миллионы на современное оборудование и мощную рекламную кампанию.

Дмитрий Волчек:

Конечно, финансовый кризис прошлого года стал для большинства в России суровым испытанием. После короткого периода стабилизации в 1997 году спад экономики в 1998 превысил 4,5 процента. Ниже официально признанного уровня бедности - 839 рублей в месяц (или 35 долларов) - оказываются сейчас почти 40 процентов из 148-миллионого населения страны, свидетельствует Российский Европейский Центр экономической политики.

Андрей Шароградский:

Но можно говорить и о других последствиях кризиса. Наиболее явное из них - падение курса рубля до уровня 22-х процентов от его доавгустовской стоимости к доллару - дало мощный импульс российским компаниям. После нескольких лет, в течение которых они влачили жалкое существование, российские автомобильные заводы, производители одежды или парфюмерии вновь привлекают российских покупателей. Розничные цены российских товаров оказываются в 3-4 раза ниже, чем импортных.

Однако .... не стоит спешить с выводами. "Российская экономика все еще остается столь зарегулированной, что вряд ли можно говорить о некоем буме в обозримом будущем",- считает бывший экономический советник правительства России Андерс Ослунд.

Дмитрий Волчек:

На протяжении многих лет курс рубля был завышен настолько, что российские товары оставались неконкурентоспособными даже на внутреннем рынке. Правительство полагало, что дорогой рубль поможет реструктуризации промышленности. Либеральные экономисты говорили, что сильный и стабильный рубль неизбежно превратится в полностью конвертируемую валюту. Предполагалось, что вал импорта вынудит российских производителей заботиться о собственной конкурентоспособности. Этого, увы, не произошло. Импортные товары по-прежнему оставались не только более качественными и лучше упакованными, но во многих случаях - и более дешевыми, чем российские.

Андрей Шароградский:

Сегодня ситуация иная. Импортные товары для большинства жителей России оказались недоступными, тогда как российские занимают все больше места на прилавках магазинов. Хотя такое положение - не более чем короткая передышка для российских компаний.

Доходы населения, если пересчитать их в долларах, продолжают снижаться. А это значит, что в ближайшие месяцы российские покупатели будут покупать все меньше. Другими словами, российские компании могут увеличивают свою долю на рынке, но сам рынок при этом сокращается. Кроме того, компании не могут бесконечно оставаться на плаву только благодаря низким ценам. Им придется постигать, как конкурировать за счет качества и современного сервиса.

Дмитрий Волчек:

Однако хорошая новость в том, что робкое возрождение этих компаний сегодня может вполне стать основой реального экономического роста в стране, в отличие от процветания в стиле "потемкинских деревень", от которого после августа не осталось и следа. И московская фабрика "Свобода" - одна из лучших иллюстраций происходящих перемен.

Раньше ее продукция не выдерживала никакой конкуренции с импортной. Российские покупатели проходили мимо шампуней, упакованных в армейского вида алюминиевые тюбики, чтобы купить изящные упаковки "Клейрол" или "Веллы". Сегодня - все изменилось. Зубная паста от "Свободы" стоит 7 рублей, а лежащая рядом паста "Колгейт" - 24 рубля.

Бум продаж позволил "Свободе" открыть в Москве несколько новых магазинов. Компания воспользовалась также тем, что тарифы телевизионной рекламы упали почти на 90 процентов. В итоге сегодня, как утверждает один из руководителей компании, "Свобода" контролирует уже почти 30 процентов рынка своей продукции - против 14-ти процентов в августе прошлого года.

Андрей Шароградский:

Рост покупательского спроса на свою продукцию отмечают не только производители недорогих потребительских товаров. Российские автомобилисты вновь начали покупать "Волги", цена которых упала почти в три раза по сравнению с докризисным уровнем. Автозавод "ГАЗ" в Нижнем Новгороде в сентябре прошлого года начал выпуск нового минивэна; еще одну новую собственную модель завод представит до конца года нынешнего. А в середине года должно заработать совместное предприятие "ГАЗа" с итальянским "Фиатом".

Дмитрий Волчек:

Многие экономисты соглашаются теперь, что курс рубля - на уровне 6-ти за доллар - был сильно завышен. Вплоть до 17-го августа многие российские предприниматели и бизнесмены убеждали правительство согласиться на девальвацию до уровня, при котором продукция российских компаний становилась бы конкурентоспособной. Однако Центральный банк отказывался: ведь стабилизация курса рубля была одним из немногих зримых результатов экономической политики правительства.

Андрей Шароградский:

Если же говорить об импорте, то резко снизившаяся покупательная способность рубля заставляет многие компании менять тактику. Та же фабрика "Свобода" закупает за рубежом почти 30 процентов необходимого сырья - например, концентраты для шампуней. Но при этом экономит на другом: компания приобрела новое оборудование для производства современных упаковок для шампуней, отказавшись от былых закупок дорогостоящих готовых упаковочных материалов. Менеджеры совместного предприятия "ГАЗ-Фиат" в Нижнем Новгороде, одного из крупнейших в России зарубежных инвестиционных проектов, планируют максимально использовать для производства "фиатовских" автомобилей комплектующие от местных поставщиков.

Дмитрий Волчек:

И все же многие российские компании, хотя и увеличили свою долю на российском рынке, благодаря резко подорожавшему импорту, тем не менее, не восстановили пока многих своих докризисных позиций. Например, объем прибыли того же Горьковского автомобильного завода - по итогам прошлого года - оказался почти вдвое меньше, чем в 1997-ом году.

Со своей стороны, нынешнее правительство России не предприняло мер, чтобы даже такой, слабо обозначившийся в стране экономический рост сделать более весомым. Банковскую систему все еще лишь предстоит воссоздавать. Инфляция по-прежнему будет урезать и без того невеликие прибыли компаний, пока правительство не определится с собственной финансовой политикой.

Андрей Шароградский:

Но, пожалуй, главный вопрос - как долго может продолжаться это наметившееся возрождение российских компаний? По мере общей стабилизации экономического положения в стране, покупатели вновь начнут обращать больше внимания на импортные товары. И так будет продолжаться до тех пор, пока российские компании не станут предлагать им товары лучшего качества и по ценам, приемлемым для большинства.

Сергей Сенинский:

Спасибо, напомню, Дмитрий Волчек и Андрей Шароградский познакомили вас с содержанием статьи, опубликованной в последнем номере журнала "Сентрал Юропин Экономик Ревью", ежемесячного приложения американской газеты "Уолл Стрит Джоурнэл".

На минувшей неделе в Лондоне завершилось ежегодное собрание Европейского банка реконструкции и развития. Он был создан в 1991 году правительствами более чем сорока стран мира и рядом международных финансовых организаций специально для оказания финансовой помощи в трансформации экономик бывших социалистических стран Европы и республик бывшего СССР. В рамках собрания обсуждалась и темы внешней задолженности России.

Германия, являющаяся самым крупным кредитором России, в частности, подтвердила, что не намерена списывать долги бывшего Советского Союза (в части долгов Германии), о чем просят представители российского правительства. Вместе с тем, Германия готова в рамках так называемого Парижского клуба (то есть государств-кредиторов) обсудить возможность отсрочки выплаты части бывшего советского долга. Речь шла о 8 миллиардах долларов (из общей суммы долгов СССР правительствам западных стран в 42 миллиарда долларов).

И все же, могут ли западные кредиторы - члены Парижского клуба списать России часть советских долгов , пусть даже и не столь значительную их часть, как хотела бы Москва (вплоть до 75 процентов)?

Мы вновь возвращаемся к теме, которую подробно обсуждали в выпуске от 12 марта нынешнего года - в связи с опубликованным тогда открытым письмом бывшего вице-премьера России Александра Шохина, в котором он предлагал вариант своеобразного зачета: долги развивающихся стран бывшему СССР как бы обмениваются на долги самого СССР Парижскому клубу. Некоторые фрагменты той программы мы решили повторить сегодня.

Известно, что, например, в 80-е годы и на рубеже 90-ых западные страны-кредиторы списывали значительные суммы внешних долгов целого ряда стран. Это были не только страны Латинской Америки, но и Восточной Европы. Например, Польша.

Юрген Конрад, сотрудник исследовательского отдела "Дойче Банк", Франкфурт-на-Майне:

Юрген Конрад:

В начале 90-х годов была совершенно иная ситуация. Страны Восточной Европы, о которых вы говорите, вступали в фазу трансформации. И, с точки зрения международных финансовых организаций, внешний долг, например, Польши серьезно тормозил развитие этой страны в направлении рыночной экономики. Кроме того, Польша, по сравнению с Россией, - весьма небольшая страна и с гораздо меньшими запасами природных ресурсов. Россия тогда казалась гораздо богаче не только Польши, но и других постсоциалистических стран, и этот тезис активно пропагандировался Москвой.

Россия стала правопреемником Советского Союза, и многие на Западе полагали, что страна быстро добьется экономического роста и сможет без особого труда обслуживать свой внешний долг. Именно это привело к столь щедрой, если можно так выразиться, реструктуризации накопившегося к тому времени российского внешнего долга.

Теперь ситуация изменилась. И Западу, вместе с Россией, необходимо искать новые подходы к решению долговой проблемы. Необходим постоянный диалог. Не стоит пытаться найти прецеденты в деятельности международных финансовых организаций. В случае с Россией имеет смысл говорить об индивидуальном решении, и многие в Парижском клубе разделяют такую точку зрения.

Однако, я почти уверен, что ни в этом, ни в следующем году не будет найдено долгосрочного решения по внешнему долгу России. То, что в том или ином виде обсуждается сейчас, это поиски решения проблемы только на 1999-2000 годы. Даже если предположить, что политическую и экономическую ситуацию в России на это ближайшее время можно сегодня прогнозировать. Но до выборов - и парламентских, и президентских - говорить о более долгосрочных прогнозах в отношении России очень сложно. Тем более трудно предположить, что кто-то из западных кредиторов возьмется реструктурировать долги, которые должны погашаться в течение многих лет.

Сергей Сенинский:

О примерах списания части внешнего долга и последствиях - Штефан Комес, сотрудник Центра европейских интеграционных исследований, Бонн:

Штефан Комес:

Если вспомнить, то ни у Чехословакии, ни у Венгрии тогда не было больших внешних долгов. Речь следует вести о Румынии и Польше, которые действительно имели крупные долговые обязательства.

Что же касается списания долгов, то даже развивающиеся страны, в большинстве своем, всеми силами стремятся избежать этого. Представьте себе, что, если, скажем, Мексике, которая более чем заинтересована в дальнейших инвестициях со стороны крупных компаний Северной Америки или Западной Европы, вдруг списываются внешние долги, то ни один банк в мире не даст этой стране ни единого цента!!! И это все понимают.

Турции многократно предлагалось списание долгов, но она каждый раз отказывалась. Венгрия оказалась в весьма затруднительном положении несколько лет назад, но также заявила о готовности продолжать четко выполнять все свои долговые обязательства.

Дефолт либо может быть приемлемым решением для совсем малоразвитой страны, к числу которых Россию никак нельзя отнести, либо это - блеф!!!

Если же говорить о условиях, на которых списываются долги тем или иным странам, то они, скорее, имеют политическую подоплеку, а не экономическую. Так, например, было с Польшей на рубеже 90-х годов. Какую-то часть внешних долгов Польши списали, а кроме того - страна получила определенные суммы от международных организаций для выкупа собственных долговых обязательств по более низкой цене. Понятно, что Польшу загодя готовили к тому, чтобы она оказалась в состоянии присоединиться в будущем к Европейскому Союзу.

Но были и некоторые конкретные требования к правительству Польши, когда обсуждались возможности сокращения её внешнего долга. Сколь помнится, речь шла, в том числе, о необходимости провести серию мероприятий для улучшения экологической обстановки, охраны окружающей среды.

Однако полностью внешние долги, насколько мне известно, еще никогда не списывали ни одной из стран Центральной и Восточной Европы.

Сергей Сенинский:

Вернемся вновь к польскому примеру. Какую именно часть внешнего долга страны согласились тогда списать западные кредиторы? Михаил Бернштам, сотрудник Гуверовского Центра при Стэнфордском университете, Калифорния.

Михаил Бернштам:

Польше списали 50 процентов долга. Этим занимался Гржегорж Колодко, он был первым вице-премьером польского правительства с 1993 года и министром финансов. Польша - страна меньше, чем Россия, но у нее в 70-80-е годы накопилось несколько десятков миллиардов долларов долга. Точных цифр я не помню. Но определенно помню, что 50 процентов долга ей списали очень быстро, а остальное реструктурировали, то есть, долговое бремя Польше очень сильно ослабили.

И это было чисто политическое решение, потому что оно рассматривалось в контексте вступления Польши в Европейское Сообщество, в контексте вступления Польши в НАТО. То есть, пришло правительство, которое проводило свою собственную экономическую реформу не по рецептам МВФ, но, вместе с тем, оно было очень дружественным по отношению к западноевропейским государствам. А именно эти государства были основными кредиторами Польши. Не Америка и не МВФ.

Так же и в России: основной кредитор - это Германия. И договариваться надо отдельно с Европой. И вот тут я как раз хочу подчеркнуть очень важную мысль господина Шохина. Он предлагает, если возможно, разделить переговоры с МВФ с переговорами с непосредственными кредиторами. Договариваться нужно с теми, кому непосредственно должны деньги, без посредников, которые ставят какие-то дополнительные условия.

Сергей Сенинский:

Но если все же предположить вариант, что западные кредиторы согласятся на списание какой-то части российского внешнего долга, чем это согласие может быть обусловлено? Юрген Конрад, "Дойче Банк", Франкфурт-на-Майне.

Юрген Конрад:

Переговоры о списании внешнего долга той или иной страны всегда очень сложны и охватывают целый комплекс проблем, но в принципе главной из них является определение так называемого "порога долговой нагрузки" для этой страны. Другими словами, какую часть своего долга эта страна, в данном случае - Россия, сможет реально обслуживать в ближайшие годы. Именно об этом следует говорить.

Когда общая ситуация в России прояснится, можно будет попытаться просчитать перспективу на ближайшие 15-20 лет. Когда в России будет принята концепция развития промышленности, концепция развития внешней торговли и - главное - они начнут реально воплощаться на практике, тогда можно будет садиться за стол переговоров и решать вопрос о том, какую часть своего накопленного внешнего долга Россия может и должна ежегодно погашать. Соответственно, то, что окажется выше этого критического порога, скорее всего, подлежит списанию.

Сергей Сенинский:

Напомню, на наши вопросы отвечали: в Калифорнии - научный сотрудник Гуверовского центра Стэнфордского университета Михаил Бернштам; в Бонне - сотрудник Центра европейских интеграционных исследований Штефан Комес; во Франкфурте-на-Майне - сотрудник исследовательского отдела "Дойче Банк" Юрген Конрад.