Ведущий Сергей Сенинский

- В России меняются налог на добавленную стоимость и налог на прибыль предприятий.
- Появится ли в Белоруссии единый обменный курс национальной валюты?
- Прямые зарубежные инвестиции в странах Центральной Европы и планы создания местных "Силиконовых Долин".
- В Польше началась пенсионная реформа.
- А также - обзор публикаций очередного номера британского еженедельника "Экономист".

Сергей Сенинский:

Государственная Дума России в минувшую среду приняла во втором чтении ряд законопроектов, предусматривающих изменение ставок и порядка взимания некоторых налогов.

Прежде всего, предусматривается снижение ставки налога на добавленную стоимость до 15-ти процентов с нынешних 20-ти, начиная с 1 июля 1999 года. Законопроект предусматривает также сохранение действующей ныне льготной ставки НДС на уровне 10 процентов для некоторых продовольственных товаров и товаров для детей.

Другим законопроектом, принятом Государственной Думой во втором чтении (предстоит еще третье), предусматривается снижение ставок налога на прибыль предприятий и организаций.

Изменения в налоге на добавленную стоимость касаются всех, ибо этот налог включается в цены любых товаров или услуг. Изменения в порядке уплаты налога на прибыль имеют значение для всех предприятий, действующих в стране. И потому о планируемых изменениях в отношении этих двух налогов мы говорим сегодня подробнее. На наши вопросы отвечает директор отдела налогов международной аудиторской компании "ПрайсУотерХаусКуперс" Сергей Шаталов.

И прежде всего - о налоге на добавленную стоимость. Его базовую ставку предполагается снизить с нынешних 20-ти до 15-ти процентов.

Но почему-то покупателю с трудом верится, что цены могут пойти вниз. Сергей Шаталов:

Сергей Шаталов:

Я думаю, что никто и не верил в то, что цены в результате могут понизиться. Более того, ни правительство, ни региональные, ни местные власти этого покупателям не обещали. Дело в том, что одновременно со снижением НДС на местах должен был введен налог с продаж. Некоторые территории уже успели это сделать, поэтому нет оснований полагать, что цены снизятся, - это первое. А второе соображение - у нас уже есть опыт, когда достаточно резко снижалась ставка НДС. Цены, естественно, этого не замечали. Это означает не что иное как несколько большие деньги, остающиеся в торговле.

Сергей Сенинский:

Вы сказали, был уже опыт снижения ставки налога на добавленную стоимость. Напомните, пожалуйста, когда это было?

Сергей Шаталов:

В 1995 году ставка НДС была снижена с 28 до 20 процентов. Это был очень серьезный скачок, а по продовольствию даже до 10 процентов. Тем не менее, цены продолжали повышаться.

Сергей Сенинский:

Рассмотрение законопроекта о введении налога с продаж было отложено. Почему его не приняли во втором чтении одновременно с законопроектом об изменениях в налоге на добавленную стоимость? Хотя, стоит вспомнить, что практически ни в одной стране мира эти два налога не существуют параллельно... Что-нибудь одно: или налог с продаж без НДС, как, например, в США, или НДС, но без налога с продаж, как в странах Европейского Союза.

Сергей Шаталов:

Вы, безусловно, правы. НДС и налог с продаж - это налоги примерно с одинаковой базой, и, как правило, они нигде не сосуществуют. Мне известно одно исключение - Канада, где применяются оба этих налога. Один - федеральный, другой - на уровне провинций. Нечто подобное решили сделать и в России.

Проблема, я думаю, состоит прежде всего в том, что, когда делали соответствующие предложения, рассчитывали бюджет на 1999 год, и даже принимали его, немножко забыли о том, что, кроме закона о бюджете, кроме идей, существуют другие законы, а именно они сегодня являются препятствием. И главным "препятствием" сегодня в этом смысле является Налоговый Кодекс, статья 5, которая прямо запрещает вводить новые налоги на подведомственных территориях в течении года.

К сожалению, этот вопрос не был как следует продуман. И сейчас Дума лихорадочно ищет, каким образом выйти из этой очень пикантной ситуации.

Сергей Сенинский:

Что значит - "нельзя вводить новые налоги в течение года?

Сергей Шаталов:

Первая часть Налогового Кодекса установила очень важную норму, которая должна гарантировать стабильность налогоплательщикам - один из важнейших элементов для планирования деятельности. И статья 5 Налогового Кодекса установила, что новые налоговые законы могут вводиться в действие не раньше, чем через месяц после опубликования. А те законы, которые вводят новые налоги и ухудшают положение налогоплательщика, могут вводиться не иначе, как с нового года.

И сегодня, когда эта статья уже действует, вводить новые налоги становится чрезвычайно сложно. Нет проблем с тем, чтобы снизить налоги. Но как повышать? А налог с продаж в прошлом году успели ввести у себя чуть более 40 из 89 регионов России.

Поэтому сегодня как раз обсуждается вопрос о том, как быть в этой ситуации? И Дума предлагает решение, которое тоже можно вряд ли считать укладывающимся в правовое пространство. Предлагается с помощью поправок "заморозить" на один год статью 5 Налогового Кодекса, и тем самым дать возможность вводить налоги в течение года.

Сергей Сенинский:

Здесь невольно вспоминается еще один налог из новаций последнего времени - налог на вмененный доход для предприятий малого бизнеса.

Сергей Шаталов:

Здесь ситуация, может быть, еще более драматическая, потому что этот налог успели ввести на своей территории только 20 регионов. Поэтому проблем ничуть не меньше. Это действительно новый налог.

Сергей Сенинский:

Государственная Дума приняла во втором чтении и законопроект об изменениях в уплате налога на прибыль предприятий и организаций. В чем их суть?

Сергей Шаталов:

Предложений не так много, но они достаточно радикальные. Прежде всего - снижение ставки налога на прибыль. В целом - с 35 до 30 процентов. На 5 пунктов понижается ставка для банковской и посреднической деятельности - с 43 до 38 процентов.

Хотелось бы отметить, что, вопреки изначальным предложениям правительства, теперь ставки, как НДС, так и налога на прибыль, будут снижаться с 1 июля, а не с 1 апреля.

Очень подробно обсуждался вопрос, а правительство выходило с уникальными идеями - отменить в принципе амортизацию в России. А вместо этого расширить инвестиционную льготу.

Ну, я очень рад, что эти идеи не прошли, потому что они могли бы вместо снижения налоговой нагрузки привести к прямо противоположному результату. Зато одобрено предложение о том, что в том случае, если предприятие вкладывает не менее 20 миллионов рублей в производство, то на время окупаемости, но не более чем на 3 года, полученные доходы от этого нового производства будут освобождаться от налогообложения.

Мера сама по себе достаточно опасная, потому что нетрудно предсказать, что манипулируя тем, куда относить доходы, а куда - расходы, можно еще больше сократить поступления в бюджет.

Сергей Сенинский:

Но имеет ли смысл устанавливать некие рамки в абсолютных показателях - те же 20 миллионов рублей - при инфляции даже в несколько процентов в месяц?

Сергей Шаталов:

Конечно, можно было бы сделать привязку к твердой валюте, потому что изначально исходили из того, что речь будет идти примерно об одном миллионе долларов. Но понятно, что в условиях инфляции этот порог будет становиться все ниже и ниже.

Ну, хорошо это или плохо - трудно сказать. Если это каким-нибудь образом повлияет именно на экономическую эффективность, производство - Бог с ним. Просто есть достаточно серьезные опасения, что это будет использовано как канал уклонения от налогообложения.

А то, что инфляция - это важнейший элемент, как раз подчеркивается тем, что законопроект содержит и несколько важных положений, которые касаются августа прошлого года и тех убытков, которые понесли предприятия в результате августовских событий. В частности, разрешается тем предприятиям и иностранным организациям, которые перечисляют в качестве акционеров деньги на погашение убытков российских предприятий, убытков 1998 года, выводить эти деньги у получателей, у тех российских компаний, которым эти деньги переводятся.

Это серьезная мера, и думаю, что она правильная. Сейчас на подписи у президента находится другой документ, уже прошедший парламентские процедуры полностью, который позволяет решить вопрос налогообложения "курсовых разниц", возникших с 1 августа по 31 декабря и, я думаю, что это тоже очень позитивное решение.

Сергей Сенинский:

Еще одно уточнение. Как будут распределяться средства, получаемые в виде налога на прибыль предприятий и организаций, между федеральным и местными бюджетами?

Сергей Шаталов:

Налог на прибыль является так называемым регулирующим налогом, впрочем, как НДС и многие другие налоги. И налог на прибыль, в соответствии с новым законом о бюджете, делится в следующей пропорции: 11 процентов, речь идет не о сумме налога, а о процентных пунктах ставки этого налога, так вот 11 процентов поступают в федеральный бюджет, а региональные органы власти самостоятельно устанавливают свою ставку в той части, которая поступает в их бюджет, но в любом случае их ставка теперь не может превышать 19 процентов. То есть, примерно, 1/3 налога поступает на федеральный уровень, и 2/3, округленно, - на региональный.

Сергей Сенинский:

Мы начали разговор с налога на добавленную стоимость. А какая доля всех средств в доходной части бюджета России на год приходится на сборы НДС? Сколько - на другие важнейшие налоги? И какую долю примерно составляют различного рода таможенные платежи?

Сергей Шаталов:

Самый важный и самый серьезный для федерального бюджета налог - НДС, который давал примерно 45-47 процентов всех поступлений в федеральный бюджет.

На втором месте шли, как правило, акцизы и налог на прибыль, конкурируя друг с другом, но никогда, в последние годы, по крайней мере, не превышая по своему вкладу 15-20 процентов от всех поступлений.

Как вы знаете, в федеральный бюджет совершенно не поступает подоходный налог, который идет территориям. Последние предложения правительства, которые, скорее всего, будут одобрены, предполагают, что 3 процента от подоходного налога тоже будут поступать в федеральный бюджет. Это, может быть, даст около 1 процента доходов федерального бюджета.

Я не могу сейчас назвать точно цифру таможенных платежей... они, примерно, в 4-5 раз меньше, чем то, что обеспечивается государственной налоговой службой. Думаю, это порядка 8-10 процентов.

Сергей Сенинский:

Спасибо, напомню, на вопросы нашей программы отвечал в Москве директор отдела налогов международной аудиторской компании "ПрайсУотерХаусКуперс" Сергей Шаталов.

Наша постоянная рубрика - обзор некоторых публикаций очередного номера британского еженедельника "Экономист". Он вышел в пятницу, 5-го марта. С обзором вас познакомит Ирина Лагунина.

Ирина Лагунина:

Неуклонное снижение мировых цен на нефть, начавшееся еще в 1980-м году, может привести к весьма противоречивым последствиям, пишет "Экономист". Конечно, потребители, особенно в развивающихся странах, не экспортирующих нефть, от снижения цен выигрывают. Однако страны ОПЕК, которые финансируют экономику главным образом за счет доходов от продажи нефти, оказались в трудном положении. С 1980-го года их доходы сократились в 5 раз.

Предложения министра финансов Германии Оскара Лафонтена по изменению налогового законодательства исходят из стремления сблизить налоговые системы стран Европейского Союза. Однако, если ориентироваться при этом на страны с самым высоким уровнем налогообложения - Германию или Францию, - то исход крупных компаний, а значит - крупных инвестиций, будет продолжаться, заключает "Экономист".

Сергей Сенинский:

Спасибо, Ирина Лагунина познакомила вас с обзором некоторых публикаций очередного номера британского еженедельника "Экономист", который вышел в пятницу, 5-го марта.

В Белоруссии на минувшей неделе Национальный Банк отменил проведение на валютной бирже так называемой дополнительной сессии, а также предложил всем торговым организациям округлять цены на товары до целой тысячи. О том, какая прослеживается связь между этими новациями, рассказывает наш корреспондент в Минске Марат Дымов:

Марат Дымов:

По итогам 1998 года Беларусь оказалась на первом месте среди стран СНГ по темпам инфляции. В последние месяцы минувшего года цены росли на 20-25%, за год они повысились на 280 %. Долгое время официальная пропаганда пыталась объяснять происходящее последствиями российского кризиса. Но даже доверчивость белорусов имеет свои пределы: в России в то же время цены росли раза в четыре медленнее, чем в Беларуси. С другой стороны, ведь никто иной как власти всегда объявляли жесткую привязку белорусской экономики к российской панацеей от всех бед.

В течение нескольких последних лет экономику Беларуси сознательно накачивали эмиссионными деньгами, надеясь таким образом стимулировать производство. Определенных успехов в этом направлении достичь удалось, но довольно дорогой ценой - ценой разрушения финансовой системы страны.

В начале нынешнего года замедлился и рост ВВП, а белорусский рубль по-прежнему являет собой печальное зрелище. На недавнем расширенном заседании Совета Министров даже глава правительства Сергей Линг признал, что "голое административное подавление инфляции грозит обернуться товарным дефицитом".

В начале 1999 года Национальный банк Белоруссии признал, что возможности эмиссионной накачки фактически исчерпаны. Этому признанию способствовали начавшиеся переговоры с

Международным валютным фондом о предоставлении чрезвычайного и компенсационного кредита на сумму 100 миллионов долларов. Условия предоставления этого займа более мягкие, чем стандартных займов МВФ. Но все же давать деньги стране, которая варварски обращается со своей собственной валютой, Фонд не спешит.

Поэтому с начала 1999 года Национальный банк стал проводить более жесткую денежную политику. В январе денежная масса даже сократилась на 2 процента. Последствий не пришлось долго ждать: рост цен несколько замедлился. В январе он составил 17%, за две первые недели февраля - 8 %. Прекратилось катастрофическое падение курса национальной валюты, сейчас он колеблется в районе 300 тысяч белорусских рублей за один доллар США. Множественность курсов не исчезла, но если в прошлом году официальный и рыночный курсы различались в разы, то сейчас - на 20-25%.

В начале марта Национальный банк отменил дополнительную сессию торгов на Белорусской валютно-фондовой бирже и повысил ставку рефинансирования с 60 до 82 процентов годовых. Правда, эксперты достаточно пессимистично оценивают эффективность этих мер. "Белорусская деловая газета", например, отмечает, что ставка рефинансирования повышалась в 1998 году пять раз, а в нынешнем году - уже вторично. А президентская газета "Советская Белоруссия" напоминает, что дополнительную сессию торгов на бирже уже отменяли в августе прошлого года, затем снова вводили, теперь вновь отменяют.

Всякий раз предполагается, что на дополнительной сессии курс будет формироваться на основании свободной "игры" спроса и предложения, однако "игра" всякий раз получается - в одни ворота, и возникает совершенно загадочный курс, который выше официального, но ниже рыночного. Отменив в очередной раз дополнительную сессию, власти просто уменьшили число загадок на одну.

"Есть ли действенные идеи по стабилизации финансовой системы?" - риторически вопрошает обозреватель президентской газеты. Председатель Национального банка Петр Прокопович отвечает на этот вопрос утвердительно. Он исполнен сдержанного оптимизма: по его словам, еще в прошлом году "созрели" предпосылки для перехода к единому валютному курсу, но помешал российский кризис. 2000-й год г-н Прокопович обещает встретить с единым курсом.

Предпосылки к этому, возможно, и существуют, но в свои права вступает очередная "напасть" для белорусского рубля - весна, посевная, время массированных кредитных вливаний в сельское хозяйство. Правда, в этом году, чтобы избежать эмиссии, решили "потрясти" коммерческие банки. Кредит селу в 11 триллионов рублей уже разверстан по коммерческим банкам: "Беларусбанк" должен дать 4 триллиона, "Промстройбанк" - полтора, "Приорбанк"- один. Так что осенью, глядишь, будем с хлебом, но, возможно, - без банков.

В том, что банки деньги дадут, нет никаких сомнений. Судьба бывшего председателя Нацбанка Тамары Винниковой, уже третий год находящейся под следствием, - красноречивое напоминание всем ее коллегам расхожей шутки из "черного" юмора, что в Белоруссии банкир - не профессия, а статья Уголовного Кодекса.

В 1992 году, сразу после введения белорусского рубля, его окрестили "зайчиком" - именно этот зверек был изображен на купюре достоинством в один рубль. Название сохранилось до сих пор, хотя собственно "зайчик", то есть рублевая купюра, выведена из обращения пару лет назад. Канули в Лету "волки", "бобры" и "рыси". Уже в этом году объявлено о выводе из обращения сторублевки, украшенной изображением зубра, - красы и гордости белорусской фауны.

Сейчас в ходу "домики" - 20-тысячная купюра с изображением здания Национального банка, 50-тысячная - с Брестской крепостью, 100-тысячная - с оперным театром. В конце минувшего года введена в обращение 500-тысячная купюра с изображением Дворца культуры профсоюзов. Пессимисты говорят, что, по логике, о полном крахе финансовой системы можно говорить тогда, когда в обороте появится купюра с изображением международного аэропорта.

Сергей Сенинский:

Спасибо, Марат Дымов, наш корреспондент в Минске.

"Добро пожаловать в Силиконовую Долину?" - таким вопросом озаглавлена обзорная статья в последнем номере журнала "Бизнес Сентрал Юроп", - специализированного ежемесячного издания британской издательской группы "Экономист", целиком посвященного проблемам экономики постсоциалистических стран Центральной и Восточной Европы, а также всех республик бывшего СССР. Речь в статье идет об особенностях прямых иностранных инвестиций. Вместе с Ириной Лагуниной мы познакомим вас с основными положениями этой публикации.

Ирина Лагунина:

Практически каждая страна в этом регионе время от времени заявляет о планах создания своей собственной Силиконовой Долины. Все страны Центральной Европы стремятся развивать у себя индустрию высоких технологий и знают, что у них есть для этого квалифицированные кадры. Но, во-первых, для такой индустрии необходимы определенные условия, которые маловероятны для стран Центральной Европы в ближайшие годы. Во-вторых, не вполне осознается конечная цель.

Сергей Сенинский:

А она заключается в том, чтобы распространить в странах региона отрасли индустрии, требующие высококлассной, и потому - дорогой, добавленной стоимости. Именно благодаря таким отраслям будут расти заработки и повышаться стандарты жизни. И само по себе развитие высоких технологий отнюдь не решает проблемы.

Даже производство компьютерных чипов или написание компьютерных программ может давать очень невысокую добавленную стоимость. Например, Индия смогла создать у себя индустрию программного обеспечения для компьютеров, продукция которой может быть дешевле, чем в Венгрии, если уже - не дешевле болгарской. Это означает, что Венгрии необходимо осваивать выпуск более дорогой продукции, если страна не желает, чтобы стандарты жизни в ней упали.

Ирина Лагунина:

Эти же принципы актуальны практически для любого сектора экономики - от производства автомобилей или красителей до сферы банковских услуг. Будущее благополучие стран Центральной Европы в огромной степени зависит от того, смогут ли они реально продавать на рынке свою продукцию или предоставляемые услуги по более высоким ценам? Если этого не произойдет, то страны региона окажутся в ловушке дешевого производства, конкурентоспособность которого целиком зависит от сохранения низких заработков.

Поэтому сторонники создания технологических парков, безусловно, правы в том, что ключевым элементом для будущего экономики являются новейшие технологии - в широком смысле. Это - не просто компьютеры, но и самое совершенное производственное оборудование, системы управления... Всем этим не просто надо обладать, но и уметь эффективно использовать, приспособить к меняющимся условиям, постоянно модернизировать.

Сергей Сенинский:

Пока этого нет. Большинство местных компаний в странах Центральной Европы по-прежнему полагаются в основном на дешевизну своей продукции. Но конкурировать с аналогичными товарами, например, из стран Азии или Латинской Америки, становится все труднее, особенно, если учесть нынешнюю девальвацию азиатских и латиноамериканских валют, что делает и без того дешевый экспорт из этих стран еще дешевле.

Часто говорят, что в странах Центральной Европы достаточно высокий уровень образования, чтобы осуществить все эти важнейшие изменения. И действительно, есть целый ряд компаний, прежде всего - из сферы информационных технологий, которые успешно конкурируют с западными на самом высоком технологическом уровне и - соответствующем уровне цен.

Однако перенос крупиц этого удачного опыта на национальные экономики стран региона потребует десятилетий. Такой перенос должен означать создание соответствующей промышленной инфраструктуры, сферы услуг, в целом - максимально благоприятного для предпринимательства климата - всего того, благодаря чему и существует настоящая Силиконовая Долина. Следующий фактор - опыт коммерции. Наконец, знакомство с новейшими технологиями в центральноевропейских странах не должно быть лишь уделом небольших групп специалистов.

Ирина Лагунина:

Радикальным решением на ближайшее будущее может быть только импорт технологий. Так поступает большинство стран мира. Западноевропейцы, например, импортируют новейшие технологии прежде всего из Соединенных Штатов. Но и сами американцы импортируют некоторые технологические новации - в основном из стран Азии.

Спросите экономистов в любой из стран Центральной Европы, что нужно прежде всего для модернизации национальных экономик? Они все ответят: прямые иностранные инвестиции. И затем почти все приведут один и тот же пример: Чехия, автомобильный альянс "Фольксвагена" и "Шкоды". Это действительно классический пример того, как прямые инвестиции из-за рубежа могут продвинуть центральноевропейскую компанию навстречу будущему веку.

Сергей Сенинский:

"Фольксваген" пришел на "Шкоду" в 1993-м году и занимался обновлением старой продукции до тех пор, пока чешский завод не выпустил абсолютно новый легковой автомобиль - "Шкода-Октавиа", который теперь хорошо продается на Западе и почти по западным ценам. "Фольксваген" заставил и поставщиков "Шкоды" выпускать соответствующего качества комплектующие. Уже в 1997-м году "Шкоды" на 70 процентов собирались из деталей и узлов, произведенных местными компаниями. Их продукция плюс готовые автомобили "Шкода" - составляют 16 процентов всего чешского экспорта.

Учтя этот опыт, чешские власти пытаются ввести новые льготы для иностранных инвесторов. Вплоть до того, что, возможно, им будут предоставлены серьезные налоговые льготы на весь период, пока эти инвесторы будут привносить в Чехию новейшие технологии. И, действуй они также как "Фольксваген" в автомобильной промышленности, эти инвесторы, как надеются в Чехии, смогут преобразить и другие отрасли экономики.

Ирина Лагунина:

Увы, все далеко не так просто. Центральноевропейцы уже успели заметить, что прямые зарубежные инвестиции весьма неоднородны. Обратимся вновь к примеру "Шкоды". Внешний и внутренний дизайн модели "Октавиа" - чешские, но собирается она на немецкой платформе и с немецким двигателем. Да, большая часть комплектующих для "Шкоды" производится в Чехии. Но более 60-ти процентов - компаниями, принадлежащими иностранцам, или совместными предприятиями. Понятно, что иностранные инвесторы довели качество выпускаемых в Чехии комплектующих до уровня требований "Фольксвагена". Но это делает еще более актуальным главный вопрос: сколько реально новой стоимости добавляется в производственном процессе непосредственно в самой Чехии?

Сергей Сенинский:

Скажем, обивка для сидений выпускаемых в Чехии автомобилей может производиться чешским филиалом американской компании "Джонсон Контролз". Но основная часть работы по созданию материалов и дизайну, самая дорогостоящая, была выполнена в США. Или, скажем, высокотехнологичные комплектующие для автомобилей - такие как воздушные подушки безопасности или системы антиблокировки тормозов - все они тоже импортные.

Еще одно обстоятельство. "Шкода" может, конечно, получать часть необходимой ей стали от крупнейшего металлургического завода в соседней Словакии, но этот завод не в состоянии производить высококачественный гальванизированный стальной лист, из которого и делаются кузова автомобилей "Шкода-Октавиа".

Ирина Лагунина:

Странам Центральной Европы не хватит никаких зарубежных инвестиций, чтобы поддерживать всю их экономику. Чтобы еще раз убедиться в этом, достаточно присмотреться к примеру Венгрии, где многие предприятия были проданы иностранным инвесторам. Однако рост экспорта и некоторое в целом оздоровление экономики мало повлияли пока на общий уровень промышленных стандартов в стране.

Индустрия Венгрии представляет собой немногочисленные островки высококлассных предприятий в море балансирующих на грани существования местных компаний. Открытый в Венгрии крупный завод немецкой "Ауди", выпускающий автомобильные двигатели, почти не пользуется услугами местных производителей комплектующих. Лишь немногие зарубежные инвесторы - как американская компания "Дженерал Электрик" или японская "Сузуки" - получают для своих заводов в Венгрии от местных поставщиков примерно ту же долю комплектующих, что и "Шкода" в Чехии.

Сергей Сенинский:

В результате экономика оказывается как бы расколотой на две части: с одной стороны, предприятия, которыми владеют зарубежные инвесторы и которые дают основную часть промышленного экспорта, и с другой стороны - все остальные местные компании, если и способные составить какую-либо конкуренцию кому-либо, то разве что своими низкими ценами.

Чтобы изменить это положение, местные компании могли бы подумать о выпуске, для начала, каких-то простых узлов или деталей для более крупных, международных компаний, производящих высококлассные комплектующие - таких, например, как немецкая корпорация "Бош". Уже этот первый шаг подразумевает не только приобщение к передовым технологиям и самым высоким стандартам качества, но и более дорогую добавленную стоимость, чем, скажем, может дать выпуск низкосортной стали.

Ирина Лагунина:

Со своей стороны, правительствам стоит озаботиться серьезной подготовкой кадров, которая включала бы в себя не только обучение новейшим специальностям в университетах, но и стажировку уже квалифицированных местных рабочих на предприятиях, принадлежащих иностранным компаниям, которых в странах Центральной Европы появляется все больше.

И лишь когда все эти меры начнут давать первые результаты в масштабах целых стран, лишь тогда они всерьез смогут задуматься о создании у себя собственных Силиконовых Долин.

Сергей Сенинский:

Напомню, мы познакомили вас с содержанием статьи, опубликованной в последнем, февральском номере журнала "Бизнес Сентрал Юроп".

В Польше с 1-го марта, по сути, началась радикальная пенсионная реформа. Об основных её элементах рассказывает наш корреспондент в Варшаве Ольга Бондарева-Пшибыльска.

Ольга Бондарева-Пшибыльска:

Новая система пенсионного обеспечения в Польше будет состоять из трех основных элементов.

Прежде всего - государственное Управление социального страхования, которое существует уже давно. До сих пор его средства формировались за счет взносов предприятий, которые составляют 45 процентов от фонда заработной платы. Работающие поляки, сами по себе, ничего не перечисляли из своей зарплаты в фонд социального страхования. Взносы же от работодателей поступали в Управление социального страхования обезличенными - просто в общий котел.

С началом пенсионной реформы в Управление социального страхования будут поступать все те же 45 процентов от фонда заработной платы, однако эти взносы будут разделены на две части: 21 процент - от работодателя, причем эти средства пойдут на формирование фондов для выплаты компенсаций при болезнях, несчастных случаях или инвалидности работающих. Еще 24 процента будут поступать в Управление социального страхования - как бы - от самого работающего, причем - на его персональный счет, накопления на котором и составят будущую пенсию или часть её - в зависимости от возраста человека сегодня.

С началом реформы заработная плата всех работающих в Польше, в соответствии с принятым законодательством, единовременно повышается - на те самые 24 процента, которые и будут, как бы от имени работника, перечисляться из фонда заработной платы предприятия на персональный счет будущего пенсионера в государственном Управлении социального страхования.

Второй элемент новой системы пенсионного обеспечения в Польше - так называемые пенсионные товарищества. Другими словами - частные накопительные пенсионные фонды, деятельность которых будет контролировать специальное правительственное Управление по надзору. Его руководитель подчиняется непосредственно премьер-министру страны.

В течение шести месяцев, с 1 марта и до 1 сентября 1999-го года, каждый работающий поляк моложе 30-ти лет обязан выбрать для себя одно из таких пенсионных товариществ. Вспомним: на будущую пенсию работодатель - от имени работника - станет переводить 24 процента от его зарплаты. Из этой суммы на персональный счет работающего поляка в частном пенсионном товариществе будут поступать 9 процентов, а остальные 15 процентов - на личный счет того же поляка, но уже в государственном Управлении социального страхования.

Другими словами: государственная пенсия по старости - от Управления по социальному страхованию - гарантируется каждому работающему поляку. Но если он сейчас моложе 30-ти лет, то обязан выбрать для себя еще и частный пенсионный фонд и сообщить об этом работодателю. Таких молодых работников в Польше сегодня - около 3-х миллионов человек.

Если поляку сегодня от 30-ти до 50-ти лет, то до конца этого года ему следует определиться, желает ли он участвовать в таком частном пенсионном фонде или нет? Таких работников в стране - более 6-ти миллионов. По прогнозам экспертов, примерно половина из них изъявит желание участвовать в накопительных фондах. Если прогнозы подтвердятся, то вместе с более молодыми работниками (моложе 30-ти лет) к накоплениям в частных пенсионных фондах уже в нынешнем году приступит почти каждый шестой житель страны с населением в 40 миллионов человек. Как ожидается, уже к концу этого года объем пенсионных накоплений частных фондов в Польше может превысить один миллиард долларов, а через 3 года, по некоторым прогнозам, - 10 миллиардов.

Таких частных пенсионных фондов, или пенсионных товариществ, на сегодня в Польше существует уже 15 и еще 8 подали заявку на получение соответствующей лицензии. Чтобы её получить, компания должна располагать собственным капиталом на сумму не менее одного миллиона долларов. И потому в учредителях уже существующих фондов - в альянсе с местными банками и страховыми компаниями - крупнейшие международные страховые компании и банки Западной Европы и США.

Наконец, если человеку уже больше 50-ти лет, то все взносы для его будущей пенсии будут переводиться исключительно на его персональный счет в государственном Управлении социального страхования. Пенсионная реформа в стране не предусматривает изменения существующего пенсионного возраста: 65 лет - для мужчин, 60 лет - для женщин.

Третий из основных элементов новой системы пенсионного обеспечения в стране предполагает исключительно добровольные накопления её граждан на свою будущую пенсию, в дополнение к уже названным.

Новое законодательство о системе пенсионного обеспечения предусматривает весьма жесткие ограничения для инвестирования частными пенсионными фондами тех средств, которые они привлекли от населения. Например, за рубежом может быть вложено не более 5 процентов всех активов такого фонда. 95 процентов всех его активов можно вкладывать только в Польше. Причем, в акции польских компаний - не более 15 процентов. До 40 процентов своих активов частный пенсионный фонд может направлять на покупку государственных облигаций - наименее доходных, но при этом наиболее надежных ценных бумаг. До 20 процентов - можно хранить на счетах в банках. Еще до 10 процентов активов могут быть вложены в акции национальных инвестиционных фондов.

Рекламная кампания частных пенсионных фондов в Польше открылась 16 февраля. С 1-го марта фонды начали заключать договоры с потенциальными вкладчиками. Перечисления работодателей на счета этих вкладчиков начнутся с 1-го апреля. Чтобы привлекать клиентов, фондам нужна целая армия рекламных агентов. Их уже насчитывается более 200 тысяч человек. За каждый подписанный с будущим вкладчиком контракт пенсионные фонды готовы платить рекламным агентам не менее 100 злотых. По текущему курсу, это более 25 долларов США.