Ведущий Сергей Сенинский

- По российским долгам Лондонскому клубу может быть объявлен дефолт - 29 декабр
- Экономика Беларуси в уходящем году
- Во Франции завершается перепись держателей долговых обязательств царской России
- Обзор публикаций очередного номера британского еженедельника "Экономист"

Сергей Сенинский:

По российским долгам вновь может быть объявлен дефолт. На этот раз речь идет о долгах внешних. В минувший понедельник вероятность дефолта не исключил уже заместитель министра финансов России Михаил Касьянов, возглавляющий делегации правительства практически на всех ведущихся в последние месяцы переговорах с западными кредиторами о реструктуризации российских долгов. Другими словами, - об очередной отсрочке их возвращения.

Однако в среду министерство финансов России объявило, что перечисляет 160 миллионов долларов - в счет погашения текущих долгов по так называемым еврооблигациям. Перечисляет точно в срок и в полной мере. Чем отличаются различные статьи российского внешнего долга? И почему по одним из них правительство старается не опоздать ни на один день, а в отношении других - говорит о дефолте, как о вполне вероятном сценарии? Об этом - наш разговор сегодня. В нем участвуют: из Калифорнии - научный сотрудник Гуверовского института при Стэнфордском университете Михаил Бернштам, из Лондона - исполнительный директор европейского отдела инвестиционной корпорации "Меррилл Линч" Дан Любаш и корреспондент британской газеты "Файненшэл Таймз" Аркадий Островский.

Михаил Бернштам:

Существует три типа российского долга. Один - это внутренний долг, который номинирован в рублях, это - ГКО-ОФЗ, по основной части которых был объявлен дефолт. Второй долг, о котором сейчас говорят, - это бывший долг Советского Союза, переоформленный группами Парижского клуба и Лондонского клуба в облигации, по которым сейчас должны идти платежи, основной долг растянут на 25 лет. И третий, самый важный, о котором пока сейчас не говорят, - это, так называемые евробонды. То есть это - долги уже нынешнего российского правительства (а не бывшего Советского Союза), которые особенно в последние 2 - 2,5 года были заключены в долларах, вот эти - самые важные.

Так вот, в конце ноября объявили, что договорились, хотя западные банки утверждают, что не договорились, о реструктуризации первого из этих трех, то есть - рублевого долга. Сейчас зашла речь о втором, о долларовом долге бывшего Советского Союза, переоформленном в облигации. И за них отвечает "Внешэкономбанк". А за рублевый долг отвечает Министерство финансов.

Сергей Сенинский:

Долги так называемому Лондонскому клубу относятся ко второй из названных частей, долгов бывшего Советского Союза. Общая сумма этих долгов оценивается примерно в 27-28 миллиардов долларов. Аркадий Островский, газета "Файненшэл Таймс".

Аркадий Островский:

Когда произошла реструктуризация после распада Советского Союза, то советский долг был разделен на 2 части. Это была довольно сложная структура, но ее суть заключалась в том, что основная часть долга (22 миллиарда) была реструктурирована в новые ценные бумаги. Вторая часть этого долга тоже была реструктурирована в ценные бумаги, но на сумму примерно в 6 миллиардов долларов. Таким образом, все эти годы на рынке в Лондоне можно было купить реструктурированный советский долг в двух видах бумаг.

После августовского кризиса, когда стало понятно, что Россия не сможет выплатить проценты по этому долгу, то было понятно, что необходимо его еще раз раструктурировать. И тогда Россия предложила, что часть процентов по основному долгу она выплатит не долларами, не валютой, а выпустит на эту сумму новые бумаги. Предполагалось, что только часть процентов, которые должны были получить члены Лондонского клуба, будет покрываться этими бумагами, а часть все-таки будет выплачена "живыми" деньгами.

Но за последние три недели стало понятно, что Россия не способна выплатить даже часть "живыми" деньгами, и она предложила выплатить все проценты новыми ценными бумагами. То есть, на самом деле, как сказал один аналитик, один экономист в Лондоне, Россия пытается распространить систему бартера на международные валютные рынки, будучи не способной заплатить по долгам "живыми" деньгами.

Сергей Сенинский:

Михаил Касьянов, заместитель министра финансов России, говорил, что о приемлемости нынешних российских предложений о новой реструктуризации этого долга заявили уже 72 процента участников Лондонского клуба. Но необходимо -95 процентов голосов. Михаил Бернштам:

Михаил Бернштам:

Вот эти 95 процентов должны быть согласны с принципами реструктуризации второго долга - так называемых "Prin-ов". То есть, это - бывший долг Советского Союза. Об этом договоренности не было, и 2 декабря за 1998 год выплаты должны были поступить.

И Россия предложила заплатить очень небольшую часть, а дальше стала говорить, что, поскольку трудно, то заплатят не деньгами, а ценными бумагами нового типа, которые называются "процентные долговые обязательства".

Но об этом надо договариваться. И большинство, т.е. 72 процента, сразу согласились, но надо уговорить еще и других держателей долгов, потому что это именно клуб. А клуб означает, что это - кооператив по данному вопросу банков, которые совместно владеют этим долгом и договариваются. И вот те, кто держат 72 процента этого долга, они сказали "ладно", мы согласны принять вместо денег новые долговые бумаги. А другим держателям долга - нужны деньги, и с ними договоренности пока нет.

Сергей Сенинский:

А сколько вообще сегодня участников в Лондонском клубе? Аркадий Островский:

Аркадий Островский:

Вообще, Лондонский клуб - это все те, у кого есть на руках вот эти облигации, ценные бумаги, то есть реструктурированный советский долг. Кто входит в Лондонский клуб сейчас, уже сказать довольно сложно. Изначально в него входили несколько крупнейших банков, включая "Бэнк оф Америка" и "Дойче Банк". Поскольку это - бумаги, которые находятся на рынке, то, естественно, структура самого Лондонского клуба изменилась. По некоторым оценкам, в Лондонском клубе сейчас насчитывается около 200-300 членов. Кстати, долг Лондонскому клубу - это не долг России, как государства, а это долг "Внешэкономбанка". Поэтому, когда будет объявлен дефолт, 29 декабря, а, очевидно, он все-таки будет объявлен, то это будет дефолт "Внешэкономбанка" как агента правительства России, а не самой России.

Сергей Сенинский:

Дан Любаш, исполнительный директор европейского отдела корпорации "Меррилл Линч":

Дан Любаш:

Решение проблемы российских долгов - на сегодня - зависит главным образом от внешних источников. Россия не в состоянии обслуживать все свои зарубежные долги, это очевидно, и теперь необходимо решить, какую же часть из них она все-таки обслуживать сможет. Пока ясно одно: деньги от Международного валютного фонда в ближайшее время в Россию не поступят. А раз так, главный вопрос - как будут реструктурированы различные виды российского внешнего долга, включая и долги Лондонскому клубу? И, находясь, по сути, в прямой зависимости от того, поступят ли деньги МВФ, Россия попытается выговорить себе как можно более выгодные условия выплат тех многочисленных долгов, которые страна на сегодня имеет.

Сергей Сенинский:

Представители российского министерства финансов говорили - как о возможном - о "техническом" дефолте в отношении просроченных выплат по российским долгам Лондонскому клубу. Чем технический дефолт отличается от, если можно так выразиться, обычного? Дан Любаш:

Дан Любаш:

Главное отличие "технического" дефолта заключается в том, что за ним следует определенный дополнительный период времени, который даётся должнику для погашения просроченного долга. И только в случае невозвращения долга и в это, дополнительное время, так называемый "технический" дефолт становится обычным. Кроме того, для различных форм заимствований существуют и разные виды "технических" дефолтов.

Сергей Сенинский:

Аркадий Островский, газета "Файненшэл Таймс":

Аркадий Островский:

С точки зрения рынка, Россия уже давно находится в дефолте, поскольку один доллар бывшего советского долга можно купить за 5 центов. То есть, каждый доллар долга стоит сейчас 5 центов - вот насколько снизили ставки владельцы этих бумаг, понимая, что Россия, скорее всего, не расплатится.

То есть, по условиям рынка, по ценам, которые сейчас рынок устанавливает, Россия уже находиться в дефолте, потому что только те бумаги, на которые был объявлен дефолт, могут так "низко" стоять. То есть, если они стоят 5 центов за доллар, то люди готовы получить эти 5 центов за свой доллар, не надеясь получить уже больше.

"Технический" дефолт означает, что официально будет объявлен и юридический. Это процедура, когда, с юридической точки зрения, Россия будет находиться в дефолте и тогда, в принципе, могут применяться какие-то юридические санкции, хотя, на самом деле, никто из кредиторов особенно не верит в успех таких санкций.

Сергей Сенинский:

Еще раз вернемся к тому, кто в Россию за какую часть долга отвечает? Михаил Бернштам:

Михаил Бернштам:

Советского Союза нет. А это советский долг. Формально держателем этого долга являются Лондонский клуб и Парижский клуб, а формально ответчиком по этому долгу является "Внешэкономбанк". Давайте вспомним, что этот "Внешэкономбанк" уже обанкротился в конце 1991 года, это и был его технический дефолт. Но, поскольку, Советского Союза не стало, то, вроде, никто за него не отвечал. Потом новое правительство, уже российское, в 1992 году согласилось принять этот долг на себя, и уже "Внешэкономбанк" России, который является новым банком, а не тем банком Советского Союза, хотя это то же здание, те же люди, но формально - это новый банк. Он отвечает по этому долгу. Если этот долг не будет заплачен, то в дефолте окажется "Внешэкономбанк", а не российское правительство, вот поэтому это технический дефолт, как бы агента, а не правительства.

Сергей Сенинский:

В сообщениях на тему вероятного дефолта в отношении российских долгов называются две даты: 2-е декабря и 29-е декабря. Почему именно эти дни? Аркадий Островский, "Файненшэл Таймс":

Аркадий Островский:

2 декабря Россия должна была выплатить проценты по долгам Лондонскому клубу. Стало понятно, что целиком эти проценты Россия выплатить не сможет. И она предложила заплатить половину "живыми" деньгами, а половину - новыми бумагами. Тогда это еще казалось приемлемым.

Потом Россия сказала, что вообще не сможет заплатить "живыми" деньгами и заплатит все эти проценты новыми бумагами, что уже стало неприемлемым для кредиторов - членов Лондонского клуба. Но 2 декабря истекал срок, когда Россия должна была заплатить проценты по своему долгу. Со 2 декабря по 29 декабря - это дополнительный срок, который дают члены Лондонского клуба должнику, чтобы расплатиться. 29 декабря истекает и этот дополнительный срок. Если 29 декабря Россия не выплачивает проценты (а она их не выплатит, как стало ясно уже и как заявило правительство), то "Внешэкономбанк", как агент правительства Российской Федерации, окажется в дефолте.

Сергей Сенинский:

А какие именно суммы оказались просрочены на сегодня? Михаил Бернштам:

Михаил Бернштам:

2 декабря, в среду, Россия должна была заплатить 724 миллиона долларов, а точнее "Внешэкономбанк", как мы говорили, должен был заплатить эти 724 миллиона долларов Лондонскому клубу - за 1998 год. 2 декабря этот платеж не состоялся, и сейчас Россия предложила, что она заплатит 215 миллионов долларов как пенни, а 724 остаются, а эти пенни - за неуплату 724-х миллионов долларов. А 724 переводятся в процентные долговые обязательства.

Сергей Сенинский:

И еще один вопрос - ко всем нашим собеседникам. Если все-таки дефолта и на этот раз избежать не удастся, как могут развиваться события дальше, в течение ближайших месяцев, скажем?

Дан Любаш, корпорация "Меррилл Линч":

Дан Любаш:

Я думаю, будет продолжаться то, что идет и сейчас - переговоры о том, как реструктурировать многомиллиардные российские долги - с тем, чтобы Россия в конце концов смогла их вернуть.

Сергей Сенинский:

Аркадий Островский, газета "Файненшэл Таймс":

Аркадий Островский:

Сложно сказать. Сейчас уже зашли в тупик переговоры по реструктуризации внутреннего долга - ГКО, по которым был объявлен дефолт. Главное опасение заключается в том, что реструктуризация долга Лондонскому клубу пойдет именно таким же путем. Для России самое важное это - не объявить дефолт по своему внешнему долгу, как самостоятельного государства, то есть - по еврооблигациям. Так же как и - не объявить дефолт по долгу Международному Валютному Фонду. В то время как долг Лондонскому клубу и долг по ГКО это не первоочередная задача, скажем так. С точки зрения российского правительства.

С точки зрения западных кредиторов, по состоянию самого рынка видно, что кредиторы уже отчаялись и не надеются получить более 5-6 центов за каждый доллар долга. Поэтому я думаю, что будут вестись какие-то переговоры по реструктуризации этого долга, но, к чему они приведут и сколько они продлятся, сказать никто не может. Очевидно, будет сформирована какая-то комиссия.

Сложность заключается в том, что, кто, собственно, входит в этот клуб, сейчас понять уже очень сложно. Это огромное количество финансовых институтов - банков и фондов. И, конечно, когда такое большое количество кредиторов - 200 или 300, с ними договариваться уже гораздо сложнее, чем когда ты имеешь дело с 19 или 20 банками, как было в случае с внутренним долгом России по ГКО.

Сергей Сенинский:

Михаил Бернштам, Гуверовский институт при Стэнфордском университете:

Михаил Бернштам:

Так получилось, что и Запад, и Россия на протяжении последних нескольких месяцев утверждали полуофициально, но никто этого не опровергал, что вот эти "Прины", то есть облигации по долгу бывшего Советского Союза, они - не очень важны. По ним "можно обанкротиться". Запад понимает, что Россия как шаг доброй воли приняла на себя этот долг. В свое время такой долг значительно списали Польше. И России, мол, его тоже спишут, это платить не так важно. А вот что важно, так это евробонды. Пока еще ни одна страна не совершила дефолт по евробондам. Тогда как дефолт государства по накопленным прошлым долгам - это, в общем, редко, но бывает. Мир с этим смирился, их переоформляют...

И вот это настроение очень долго держалось. Но при этом как-то не учли, что самих-то держателей долга не спросили. Лондонский клуб-то молчал. А теперь вдруг Лондонский клуб сказал: "Подождите, а мы 2-го декабря рассчитывали все это получить. До 29-го декабря, надо либо закрыть, либо у вас дефолт, и мы вообще ничего этого вам не обещали". Вот эта теория, что по долгам бывшего Советского Союза можно не платить, а главное - заплатить по евробондам, она как бы расслабила, оттянула решение.

И вот теперь возникает проблема, потому что в следующем году у России - 17 миллиардов долларов платежей. И значительная часть из них - по долгу бывшего Советского Союза. Но и там приблизительно 4-6 миллиардов - вот эти евробонды. И Россия вдруг узнает, что платить ей, оказывается, надо очень много! Поэтому,может быть, будет частичное списание бывшего советского долга. Может быть, будет его реструктуризация в полном объеме. Из расчета на 10, 15, 20 или еще больше лет. Но могут и объявить банкротом, потому как отношение к России изменилось. И тогда Россия может оказаться в состоянии "технического" дефолта по этим облигациям. Но самое главное, что будет с евробондами, потому что если Россия не сможет платить по евробондам, то это - конец света.

Сергей Сенинский:

Дан Любаш, корпорация "Меррилл Линч":

Дан Любаш:

России предстоит разработать такой бюджет, который позволил бы правительству собирать больше налогов и таким образом выполнять свои обязательства по внешним долгам. Без заслуживающего доверия бюджета и без улучшения собираемости налогов страна столкнется с еще большими трудностями в получении иностранных кредитов. И ключевая проблема здесь сегодня - вера кредиторов в реальность российского бюджета на 1999-й год. А это - крайне непростая задача, так как Россия в огромной мере зависит от экспорта энергоносителей, цены на которые, особенно - на нефть, сильно упали. И если эти цены не повысятся, причем - значительно, у России в ближайшие месяцы возникнут еще большие трудности с выполнением своих долговых обязательств.

Сергей Сенинский:

Спасибо всем участникам... Напомню, на вопросы нашей программы отвечали: научный сотрудник Гуверовского института при Стэнфордском университете в Калифорнии Михаил Бернштам, в Лондоне - исполнительный директор европейского отдела инвестиционной корпорации "Меррилл Линч" Дан Любаш и корреспондент британской газеты "Файненшэл Таймз" Аркадий Островский.

Наша постоянная рубрика - обзор некоторых публикаций очередного номера британского еженедельника "Экономист". Сегодня мы завершаем представление публикаций итогового номера журнала 1998-го года. С обзором вас познакомит Мария Клайн:

Мария Клайн:

Когда в 1498-м году - ровно 500 лет назад - португальский мореплаватель Васко да Гама - первым из европейцев - высадился в городе Каликат, на западном побережье Индии, это стало не только географическим открытием, пишет "Экономист". С этого времени начинается, можно сказать, современная история мира, прежде всего история развития капитализма.

Сходя на берег в Каликате, португальцы кричали: " За Христа и... специи!" Что касается христианства, то оно, как оказалось, в тех краях уже давно пустило корни. Но гораздо больше религии португальцев интересовали перец, гвоздика, кардамон, корица, мускатный орех, анис, имбирь, тмин, майоран - то есть те самые специи, которые в течение столетий были очень редкими и дорогими товарами в Европе. Дело в том, что все торговые пути между Европой и Азией в течение многих веков контролировали сначала арабы и венецианцы, а с середины 15-го века - Оттоманская империя. Но с открытием Васко да Гама морского пути из Европы в Индию (и Азию в целом), эта монополия на торговлю специями вскоре закончилась.

Торговля вообще между Европой и Азией быстро развивалась, что потребовало введения многих новых форм коммерческого кредита и других финансовых инструментов и привело в 1602-м году к созданию Голландской Ост-Индской компании - своего рода, первой в мире транснациональной корпорации. Она имела плантации для выращивания специй по всей Юго-Восточной Азии. К 1670-му году в штате компании числились 50 тысяч человек, она имела 200 кораблей и стала самой прибыльной компанией в мире, принося 40 процентов в год на вложенный капитал.

Компании для торговли азиатскими специями были созданы и в целом ряде других европейских стран. К концу 18-го века - всего за два столетия - торговля специями неузнаваемо изменилась - плантации для их производства появились во многих новых регионах. Ост-индская и другие подобные компании лишились своей монополии, образовался международный рынок. С тех пор и до нашего времени торговля специями развивается по законам рынка и потеряла свою былую романтическую остроту. Но не будем забывать, что история специй - это история развития мировой торговли, заключает "Экономист".

Так получилось, что колючая проволока, с которой у большинства людей связаны неприятные воспоминания или ассоциации - с войной, концлагерями или репрессиями - сыграла заметную роль в становлении хозяйства современных Соединенных Штатов Америки, пишет Экономист. В 70-х годах прошлого века в стране началось заселение огромных степных пространств на Среднем Западе. В те годы земля в американских прериях считалась чем-то вроде общественной собственности, так как каждый поселенец мог получить ее или бесплатно - по праву первого, пришедшего в данное место, - или купить на аукционе за символическую сумму. При этом в разных штатах Америки были разные законы о земле.

Такая неопределенность в отношении собственности на землю приводила, в частности, к столкновению интересов фермеров и скотоводов. Последние привыкли пасти свои стада, где им вздумается, нимало не заботясь, что и где может расти. Фермеры же - по закону - не имели права требовать компенсации за потраву своих посевов, если их поля не были окружены изгородью.

Между тем, деревянный брус длиной 5 метров стоил в те годы в безлесных прериях 2 доллара - по тем временам, заработок за неделю или две. И потому многие американские фермеры возводили изгороди из обычной проволоки, которые вольнопасущийся скот ничуть не останавливали.

Поэтому, когда в 1874 году в продаже впервые появилась колючая проволока - и по цене вдвое меньшей, чем деревянные брусья - это оказалось решением огромной экономической и социальной проблемы.

Прежде всего значительно ускорилось освоение новых земель, поскольку стало для фермеров делом экономически выгодным. Но дело не только в этом. Появление колючей проволоки и изгородей из нее вокруг частных владений решительно изменило само отношение к частной собственности на землю. Можно по-разному относиться к колючей проволоке, но нельзя отрицать, что она - хотя и весьма своеобразно - помогла Соединенным Штатам стать тем, чем они сейчас являются, заключает "Экономист".

Политический курс лейбористской партии Великобритании, который премьер-министр Тони Блэр, называет "Третий путь", по существу, является продолжением программы предыдущего правительства консерваторов во главе с Маргарет Тэтчер, пишет "Экономист". По словам Блэра, государственная система должна стать более эффективной, более расположенной к частному бизнесу, а государственные расходы - давать большую отдачу. Но этого же добивалась Маргарет Тэтчер в течение всех 18-ти лет пребывания консерваторов у власти.

Консерваторы никогда не стремились к радикальному "сокращению государства", как утверждают иногда лейбористские идеологи. Достаточно напомнить, что доля государственного сектора экономики в общем объеме валового внутреннего продукта Великобритании сократилась за годы их правления, несмотря на приватизацию, всего на 1 процент - с 44 до 43 процентов. Кстати, придя к власти, лейбористы не начали национализировать приватизированные ранее госпредприятия, хотя многие высказывали такие опасения. Тони Блэр не аннулировал каких-либо результатов деятельности своих предшественников .

Одним словом, так называемую "великую идею лейбористов" насчет "третьего пути" оригинальной не назовешь, подчеркивает "Экономист". Поэтому Тони Блэра уже обвиняют в том, что он является "замаскированным консерватором". Суть же дела проста: ортодоксальные лейбористы усматривают различия между традиционными социалистическими ценностями и положениями программы "третий путь". С политикой консервативного правительства Маргарет Тэтчер у Тони Блэра принципиальных разногласий, в сущности, нет. Как заявил сам Блэр, выступая в парламенте Франции, "третий путь" - это то, что дает результат.

Сергей Сенинский:

Спасибо, Мария Клайн познакомила вас с обзором некоторых публикаций итогового номера британского еженедельника "Экономист" за 1998-й год.

Президент Беларуси Александр Лукашенко, выступая в минувшую среду на совещании правительства в Минске, судя по официальным сообщениям, поставил задачу так: обеспечить нормальную жизнь белорусского народа в будущем году. Спустя двое суток в Москве был подписан пакет документов о дальнейшем российско-белорусском единении. Однако пока Беларусь встречает новый год длинными очередями за исчезающими продуктами, милицейскими постами, останавливающими белорусов, которые пытались вывезти продовольствие в соседнюю Россию. Тему продолжает наш корреспондент в Минске Марат Дымов:

Марат Дымов:

А как хорошо заканчивался прошлый год! Статистика рапортововала об увеличении ВВП на 10%. Правда, годовая инфляция была чуть ли не самой высокой в СНГ, но белорусские власти взирали вокруг с законной, как им казалось, гордостью. Политика массированной накачки экономики пустыми деньгами, вроде бы, себ оправдывала. Даже эксперты МВФ качали головами - какой-то рост, пусть и не 10%-ный, налицо?! Население этот неимоверный прогресс на себе не очень ощущало, но продукты в магазинах были и доллары в обменных пунктах, при очень большом желании, можно было купить. Правда, скептики уже тогда предрекали, что все это благолепие в скором времени рухнет , но, как тогда говорили, на то они и скептики... А президент обещал народу на конца столетия "вернуть экономику к состоянию докризисного 1990 года". С инфляцией было решено бороться проверенными методами: весь год для субъектов хозяйствования действовал запрет повышать цены больше, чем на 2 процента в месяц. Однако уже в марте с белорусским рублем стало происходить что-то неладное. В течение нескольких недель "зайчик" обесценился на 50%. Особенно драматичным был обвал курса на Московской межбанковской валютной бирже. Выяснилось, кстати, что Национальный банк Беларуси уже не имел никакой возможности защищать свою валюту в Москве - резервы Нацбанка 10-миллионной Беларуси к тому времени составляли 16 миллионов долларов. Тут из загранпоезки вернулся президент и сразу же раскрыл заговор: он выяснил, что причиной падения курса стали "злонамеренные действия московских банков", за спиной которых стояли "заклятые враги интеграции: Чубайс, Гайдар, Явлинский". Президент приказал вернуть курс валюты и цены на продукты на уровень начала марта. Для острастки сняли председателя Нацбанка Григория Алейникова. Цены и курс повернули вспять, премьер тогда рассказывал журналистам, что цены на все, кроме, почему-то, "скумбрии безголовой", остались прежними. Правда, доллары из обменных пунктов в одночасье исчезли, началось царство "черного" рынка валюты. Именно тогда официальный и "черный" курсы доллара стали разниться на десятки процентов, а потом и в разы. Возникла и новая проблема. Оказалось, что из восточных областей страны продовольствие в массовом порядке вывозится к "стратегическому союзнику", и началась широкомасштабная борьба с вывозом. На востоке страны вернулись нормы отпуска товаров в одни руки. Но продовольственный рынок все же каким-то чудом устоял. И тут пришел "бархатный" август - 17 число. Поначалу все было вроде бы и не так страшно, власти даже немножко злорадствовали по поводу того, как бесславно закончились российские реформы, от следования которым они воздерживались. Правда, борьба с вывозом продуктов приняла прямо-таки гомерические масштабы: на борьбу были брошены милиция, ОМОН, таможня и угрозыск. Президент издал декрет, согласно которому за несанкционированный вывоз продуктов полагалось штрафовать нарушителей , отбирать у них не только вывозимое, но и транспорт. Граница с Россией, торжественно упраздненная в 1995 году, фактически была восстановлена. Впрочем, населению эта решительность даже нравилась: по данным социологических опросов, рейтинг президента в сентябре вырос примерно на 7 процентов. Однако, если в августе-сентябре в Беларусь пришел только страх кризиса, то в конце сентября- в октябре кризис пожаловал в Беларусь собственной персоной. И в отличие от соседних стран принял чисто советские формы: товарного дефицита и очередей. Сначала были ужесточены нормы отпуска продуктов на Востоке страны, затем они были распространены на всю Беларусь. Население ответило на эти "мероприятия" экономически рационально - ажиотажным спросом, сметающим товары с полок магазинов. Некоторые сомнения начали посещать даже президента. На одном из совещаний он сказал: "Я не понимаю, почему экономика у нас так динамично развивается, а народ нищает от месяца к месяцу?!" Лукашенко обещал вернуть Беларусь в 1990 год и вернул. Просто и он, и его избиратели подзабыли, что дефицит и очереди были неотъемлемой частью тогдашней жизни, которая пару лет назад многими вспоминалась как "золотой век". В начале кризиса начали исчезать непродовольственные товары, а в октябре-ноябре в разряд дефицита попали продукты: яйца, масло, сметана. Люди стоят в очередях: одни ругают начальство, другие - продавцов, якобы, припрятывающих продукты, кое-кто грешит на Россию. Сейчас заявления президента о там, что за российский газ Беларусь расплачивается продовольствием, производит на население не очень благоприятное впечатление. Как в советские времена, люди задаются бесхитростным вопросом: куда деваются их продукты? Возвращается даже, скажем так, экономическая культура дефицита. Пару лет назад в белорусских семьях самыми авторитетными были экономически активные члены - они приносили в дом деньги, на которые все можно было купить. Теперь восстанавливается авторитет стариков - именно они, стоя в многочасовых очередях, приносят в дом дефицит, они снова стали добытчиками и кормильцами. А очереди занимают с 6-7 утра - за час-два до открытия магазинов. Хуже всего восточным областям - там на предприятиях уже восстанавливают "столы заказов", проще говоря, распределители. Воссоздается, кстати, и идеологическая вертикаль - в ноябре во всех органах власти, на крупных предприятиях введена новая должность - заместитель руководителя по работе с населением. Что ж, дефицит и замполит - две стороны одной медали. Это уже проходили...

Сергей Сенинский:

Спасибо, Марат Дымов, наш корреспондент в Минске.

Во Франции 5 января, ровно в полночь, официально завершится кампания переписи владельцев долговых обязательств царской России. Речь идет об облигациях, выпущенных на рубеже веков, для последующего возвращения крупных займов, которые были предоставлены России в период между 1888-м и 1917-м годами. Достаточно вспомнить, что из этих французских денег финансировалось строительство многих железных дорог в России, в том числе Транссибирской магистрали.

Чтобы представить себе масштаб явления, достаточно привести такие данные: в канун Первой Мировой войны, в августе 1914-го года, 25 процентов всех частных накоплений во Франции были вложены именно в эти, так называемые "царские" облигации. 3 февраля 1918-го года правительство большевиков обнародовало знаменитый декрет, в котором содержался отказ от признания долгов царского и временного правительств.

68 лет спустя, в 1996-м году, было подписано первое франко-российское соглашение, подтверждающее готовность России погасить часть этих долгов. Через год - на уровне правительств - была согласована конкретная сумма российской компенсации - примерно 400 миллионов долларов в течение ближайших 4-х лет.

В середине прошлого года во Франции правительством была объявлена перепись держателей "царских облигаций". И вот на исходе времени, отведенного на эту процедуру, французская "Ассоциация владельцев облигаций царских займов" заявила о возбуждении судебных исков в России. При этом президент Ассоциации Пьер де Понбриан - в интервью нашему корреспонденту в Париже Семену Мирскому - подтвердил, что Россия выполняет взятые на себя два года назад обязательства:

Пьер де Понбриан:

Из названной суммы, 400 миллионов долларов, половина уже выплачена. В то же время правительство Франции уведомило нас, что долги России в отношении нашей Ассоциации не могут считаться погашенными и что мы имеем право возбудить судебный иск против Российского государства с тем, чтобы оно уплатило по счету.

Французское государство не может занять позицию должника, заменив в этой роли Россию, и частные французские кредиторы имеют полное право предъявить иск России, если именно такова их воля. Документы, подтверждающие это право, находятся в моем распоряжении.

Когда Франция подписывала эти соглашения с представителями России, она подтвердила свою готовность дать нам дипломатическую гарантию в размере 400 миллионов долларов, сказав тем самым: "Вы можете требовать большей суммы от России, но наша дипломатическая гарантия, гарантия, которую дает Французское государство, ограничивается 400 миллионами долларов". Российское государство по-прежнему остается должником владельцев облигаций, но, повторяю, правительство Франции не берет на себя роль должника в отношении частных лиц, заменяя в этой роли правительство России.

Семен Мирский:

Господин де Понбриан, вы обратились в московский и парижский суды с требованием заставить правительство России погасить долги по облигациям царских займов, прибегнув, в случае надобности, к конфискации недвижимого имущества, которым Российское государство располагает на территории Франции. О какой именно недвижимости идет речь?

Пьер де Понбриан:

Видите ли, я не хочу называть точное местонахождение, адреса зданий, о которых идет речь. Скажу лишь, что речь идет о замке, находящемся в окрестностях Парижа, и об определенном количестве квартир в 16-м квартале столицы, самом престижном, как вы знаете. Соответствующие иски были переданы в суд на прошлой неделе, и сейчас мы ожидаем первого судебного решения.

Семен Мирский:

Говорил Пьер де Понбриан, председатель "Ассоциации французских держателей облигаций царских займов".

Сергей Сенинский:

Вернемся на два года назад, когда подписывались лишь первые франко-российские соглашения. Михаил Бернштам, научный сотрудник Гуверовского института в Калифорнии:

Михаил Бернштам:

Это был в свое время правильный и мудрый шаг, который лично Черномырдин произвел в Париже. Дело в том, что в тот момент, как вы помните, это был 1995 год, Россия перешла от инфляционного финансирования бюджетного дефицита к выпуску внутренних облигаций, и рассчитывала на большой приток западных капиталов.

И вот, чтобы поднять доверие и привлечь эти западные капиталы на внутренний долговой рынок, на рынок ГКО-ОФЗ, Россия объявила, что мы - настолько хорошие плательщики, что признаем все долги от Князя Владимира, от Киевской Руси. Но поскольку от Киевской Руси долгов не осталось, то, соответственно, мы признаем эти царские долги, а так как суммы были сравнительно небольшие, рассчитывали, что да, мы заплатим, там, миллиарда полтора этого долга, потому что он давно девальвировался, а за это мы получим приток десятков миллиардов долларов на российский рынок. То есть, тогда казалось, что это - небольшая цена, которую можно заплатить за будущую выгоду.

Сергей Сенинский:

И вновь вернемся в Париж. В июле нынешнего года, когда только начиналась перепись французских держателей царских облигаций, один из руководителей все той же "Ассоциации" - Жан-Мари Лате - призывал к торговле этими облигациями на фондовой бирже в Париже. Сотрудница министерства финансов Франции, советник министра по делам иностранных задолженностей Нина Митц - в интервью Семену Мирскому - комментировала тогда эти призывы так:

Нина Митц:

Послушайте, после 6 января 1999 года эти облигации не будут иметь никакой цены. Так что я не понимаю, какими бумагами эти люди собираются торговать на бирже?! Обладателям облигаций, о которых мы говорим, будет выплачена компенсация, и после названной даты эти облигации прекратят свое легальное существование в качестве ценных бумаг. Так что речь идет о проекте, суть которого мне не ясна. Члены Ассоциации обладателей облигаций могут просить о чем угодно, но такого проекта просто нет. Жан-Мари Лате может требовать всего, что угодно, но из этого вовсе не следует, что ему удастся получить то, о чем он просит.

Сергей Сенинский:

Говорила Нина Митц, советник министра финансов Франции. Напомню, это интервью было записано 9-го июля 1998-го года.