Ведущий Сергей Сенинский

- Госналогслужба России предлагает изменения в основных налогах.
- Обязательства российских банков по форвардным валютным контрактам - за неделю до окончания 90-дневного моратория.
- Каких изменений ждут страны "большой семерки" от Международного валютного фонда и Всемирного Банка?
- А также - обзор публикаций очередного номера британского еженедельника "Экономист".

Сергей Сенинский:

Из всего набора так называемых первоочередных мер, на сегодня предлагаемых для спасения экономики правительством России, мы выбрали ту их часть, которая, с одной стороны, представлена уже в наиболее законченном виде, а не как перечисление пожеланий и намерений, а с другой стороны - касается всех без исключения. Это - предложения по изменению налоговой системы, озвученные на минувшей неделе и вице-премьерами, и министрами, и новым руководителем Госналогслужбы России Георгием Боосом.

Георгий Боос заявил в одном из интервью, что в будущем году собираемость налогов в стране может составить 65 процентов - при условии, разумеется, принятия тех мер, которые возглавляемое им ведомство предлагает. Но эти 65 процентов - это много или мало? 65 от идеального - то есть когда все вообще платят все налоги и за все? или это лишь 65 процентов от того, что планируется при составлении бюджета на год? С этого вопроса мы начали разговор с бывшим заместителем министра финансов России, директором отдела налогов международной аудиторской компании "Прайс Уотерхаус" в Москве Сергеем Шаталовым:

Сергей Шаталов:

Как правило, в России оперируют теми бюджетными назначениями, которые предусмотрены в законе о бюджете. И если, например, в законе о бюджете говорится о том, что нужно собрать 100 млрд. рублей, - цифра условная - а собирается 50, то это означает, что собираемость налогов - 50 процентов. Понятно, что это далеко не лучший способ оценки налоговых поступлений и собираемости налогов, потому что большинство стран мира пользуются иной методикой. Они определяют ту сумму налога, которую должны были бы заплатить граждане и предприятия по своим декларациям и определяют, какую сумму они взяли реально.

В наших расчетах 65 процентов, в общем-то, неплохой на сегодня уровень. Бывали годы, когда собираемость была и лучше - во многом, за счет того, что это было в условиях инфляции, но в последнее время мы имеем серьезные проблемы со сбором налогов, и 65 - это повышение на 7-8 процентов.

Сергей Сенинский:

Шкала подоходного налога для граждан, действующая сейчас, и та, которая предлагается на будущее Госналогслужбой: они отличаются только на величину инфляции?

Сергей Шаталов:

В подоходном налоге предполагаются изменения, связанные не только с инфляцией. Действительно, инфляция в стране произошла - примерно в три с половиной раза, и, соответственно, изменяются диапазоны применения отдельных ставок налога. Изменение, правда, происходит только в три раза, и если раньше диапазоны применения отдельных шкал были 20 тысяч рублей, то сейчас - 60 тысяч рублей. Есть и отличие, состоящее в том, что исчезает одна 30-ти процентная ставка. И теперь после 12, 15, 20 и 25-ти процентов - сразу же налогообложение переходит на более высокий 35-ти процентный уровень.

Но предложения по изменению подоходного налога не исчерпываются только изменением шкалы, потому что предлагается дополнительно увеличить необлагаемый минимум. И если сегодня он составляет одну минимальную заработную плату на каждый месяц, в течении которого получены доходы, то, если предложение Государственной налоговой службы будет приняты, эта сумма возрастет в 5 раз.

Сергей Сенинский:

Госналогслужба предлагает ввести особую шкалу ставок подоходного налога - для тех доходов, которые граждане получают вне основного места работы, то есть, на второй или даже третьей работе. А как до сих пор облагались налогом эти доходы? И сколь успешной, на ваш взгляд, может оказаться новая шкала подоходного налога - специально для вторичных заработков?

Сергей Шаталов:

Это, действительно, "новации" - такого в России еще не было. Несмотря на то, что такие предложения обсуждались уже 3-4 года, решения не принималось. И была достаточно жесткая оппозиция со стороны тех, кто занят во "вторичной" сфере занятости.

Какие были аргументы? Предлагалась раньше единая ставка налогообложения вторичной занятости. Либо 15, либо 20 процентов. И многие говорили о том, что в этом случае у них ставка налогообложения будет более высокой по сравнению с другими доходами, получаемыми по основному месту работы. Да, по итогам года они могут потом обратиться в налоговую инспекцию и попросить вернуть им сумму излишне уплаченного налога - что предусматривается, кстати, и этими, нынешними, проектами. Но, во-первых, эту сумму государство вернет значительно позже - по сравнению с тем, как возьмет, а во-вторых, в условиях инфляции это будет уже сумма несколько меньше, чем та, которую уплатил гражданин.

Поэтому, я думаю, что та "прогрессивная" шкала налогообложения, которая доходит до 35 процентов, будет предметом очень серьезного обсуждения в парламенте, и я не уверен, что в таком виде это предложение будет принято.

Сергей Сенинский:

Если отвлечься ненадолго от ставок... Одно из ведущих понятий в любом бизнесе - маркетинг. Коротко говоря, исследование рынка на предмет того, будет ли пользоваться спросом новый продукт, который компания намерена производить? И если будет, то в каком количестве, какого уровня и по какой цене его можно будет продавать? И - вообще - окажется ли при этих условиях производство данного товара прибыльным для компании?

Конечно, трудно сравнивать новый товар на рынке с новым налогом. И тем не менее, - проводятся ли правительством в каких-то формах предварительные исследования: насколько эффективным окажется введение какого-то нового налога? будут ли его массово платить - учитывая сугубо российскую специфику? не окажется ли в итоге у нового налога плюсов меньше, чем минусов? и так далее...

Сергей Шаталов:

В определенной степени такие исследования проводятся. Понятно, что в условиях столь динамично меняющихся, как это происходит в России, дать точные оценки, тем более, не имея точных исходных данных, поскольку и данные статистики тоже не вполне достоверны, и им не всегда можно доверять, точных результатов получить, конечно же, не удается.

Существуют модели, существуют способы расчета, причем министерство финансов, как правило, считает более менее удачно - то есть ошибки где-то порядка 10-ти процентов. В данном случае расчеты проводились не министерством финансов, а госналогслужбой, и мне довелось посмотреть на эти расчеты. Некоторые моменты, конечно же, вызывают сомнение.

Скажем то, что удастся собрать 100 процентов налога с розничных продаж. Есть сомнение по поводу вот тех 65-ти процентов собираемости, о которых мы говорили раньше. Предполагается, что удастся на 40 процентов увеличить легальный оборот алкогольной продукции, что даст дополнительные доходы. Предполагается, что за счет снижения налогов сразу же появиться серьезный побудительный мотив, и многие виды бизнеса или многие предприниматели сразу же начнут платить налоги, хотя до этого укрывались и избегали встреч с налоговой инспекцией. Можно предполагать, что в течение нескольких лет такого рода события и будут происходить, но рассчитывать на то, что это даст немедленный эффект, на мой взгляд, несколько оптимистично.

Сергей Сенинский:

Вернемся вновь в конкретным предложениям. Вот Госналогслужба предлагает снизить ставку налога на прибыль предприятий с 35-ти до 30-ти процентов. Параллельно - освободить от налога - сроком на три года - ту часть прибыли, которая направляется на капитальное строительство - если не менее какой-то суммы. И без налога оставить вообще всю прибыль, реинвестируемую в производство, а не половину, как сейчас. Ваш прогноз: дадут ли эти новации те результаты, на которые рассчитывают разработчики?

Сергей Шаталов:

Я думаю, что снижение ставки с 35-ти до 30 процентов в парламенте пройдет на "ура". Но на самом деле это не слишком принципиально, и ставка налога на прибыль может быть любой - 30, 35 или 40 процентов. И этого практически никто не заметит, потому что значительно важнее то, в отношении чего применяется эта ставка? По каким правилам определяется налоговая база, то есть та прибыль, которая подлежит налогообложению?

Сегодня главная проблема России, я считаю, в налоге на прибыль - не ставка, а именно налоговая база. Именно невозможность учесть при определении налогооблагаемой прибыли все те производственные затраты, все те необходимые расходы, которые вынуждены нести предприятия для того, чтобы вести свой бизнес. Нет возможности в полном объеме списать расходы на рекламу, хотя они есть. Нет возможности списать проценты, выплачиваемые по кредитам. Нет возможности списать и вывести из-под налогообложения расходы по страхованию грузов, например, или производственных фондов, и многое- многое другое.

И мне кажется, что в первую очередь нужно было бы ориентироваться, конечно, на изменение этих правил. Изменения же, которые предлагаются в этом пакете, направлены на то, чтобы поощрить всякие капиталовложения в производственные фонды, и это, якобы, даст положительные результаты. Да, льгота может быть расширена, но, обратите внимание, в этом случае, льгота будет не то что двойной, а в некоторых случаях - даже и тройной. Потому что расходы можно будет вывести из-под налогообложения, затраченные на приобретение основных фондов, немедленно. Потом, поставив эти основные фонды на баланс, можно будет эти расходы вывести из-под налогообложения еще и в порядке амортизации основных средств. Ну, и если будет еще получена льгота, предусмотренная пакетом предложений, на освобождение от налога на прибыль в течении 3-х лет той доли продукции, которая получена в результате использования этой новой техники, новых основных фондов, то это 3-я льгота, получающаяся по этому направлению.

Многие государства уже пробовали такие подходы, но в конце концов всякий раз убеждались, что того эффекта, на который рассчитывали, получить, как правило, не удается. Если принимается такое решение, то совершенно не понятно, зачем нужна какая-то амортизационная политика в государстве, если все можно вывести из-под налогообложения сразу. Мне кажется, мы тоже достаточно быстро убедимся, что того эффекта, на который рассчитывали, нет.

Этого эффекта не будет в первую очередь для нового бизнеса, для нового производства, для инвестиций, потому что этой льготой можно воспользоваться, только уменьшая прибыль, а в первые годы у нового бизнеса никакой прибыли нет. Есть только убытки. А перенести эти убытки на будущее не удастся. Поэтому, мне кажется, стоило бы сосредоточиться - применительно к налогу на прибыль - на несколько иных подходах.

Сергей Сенинский:

О других налогах, которые касаются всех. Госналогслужба предлагает снизить базовую ставку налога на добавленную стоимость (сегодня это - 20 процентов) при одновременном введении налога с продаж. Здесь страна вновь оказывается "впереди планеты всей", ибо практически во всем мире взимается какой-то один из этих двух налогов. Скажем, в США - есть налог с продаж, но нет налога на добавленную стоимость. В Европе - наоборот - есть налог на добавленную стоимость, но нет и в помине налога с продаж.

Возвращаясь к предложениям Госналогслужбы России - как эти планы, на ваш взгляд, отразятся, с одной стороны, на среднестатистическом российском покупателе, а с другой стороны - на федеральном и местных бюджетах?

Сергей Шаталов:

Конечно, в нормальной налоговой системе не должно быть сразу двух, в какой-то степени, сходных налогов. Таких как НДС или налог с продаж. Разные государства используют либо тот, либо другой косвенный налог. Но, поскольку, введение в России налога с продаж, под давлением региональных властей, уже практически неизбежно, то, при введении этого налога, конечно же, разумно несколько снизить ставку НДС. Такое решение уже правительством практически одобрено. И ставка в 15 процентов - это, видимо, тот наиболее реальный результат, который можно ожидать уже в самое ближайшее время.

Здесь есть, правда, еще одна опасность, которая не рекламируется, но которая в пакете предложений Госналогслужбы присутствует. Это новый механизм в отношении экспортеров. Если сегодня они имеют возможность возврата из бюджета налога, уплаченного своим поставщикам, "входного налога" - как говорят налоговики, то новый проект их такого права лишает. В этом случае экспорт попадет под двойное налогообложение - и российское, и в тех государствах, куда поставляется эта продукция. И это, конечно, представляет собой большую опасность.

Положительным моментом я считаю то, что правительство предлагает, и, возможно, это решение удастся реализовать, сделать НДС полностью федеральным налогом, потому что сегодня часть этого налога остается на местах. А регионам и местным бюджетам полностью отдать налог с продаж.

Если попытаться оценить последствия введения налога с продаж в комплексе даже с пониженным НДС, то все же можно предполагать, что это приведет к некоторому, правда, незначительному, росту цен. По той простой причине, что НДС применяется довольно сложно по всей цепочке производства, и каждому последующему участнику производственного передела "входной" налог компенсируется. Ничего подобного не происходит с налогом с продаж. Этот налог будет возникать только в сфере розничного обращения, и это будет 5 процентов на всю стоимость товара вместе с включенным НДС.

В отношении подакцизных товаров предполагается, что эта ставка, ставка налога с продаж, может быть установлена даже на уровне 10 процентов. Ну, в дополнительных комментариях, на мой взгляд, это просто не нуждается, потому что с увеличением индексации акцизов, которое предполагается, одновременное увеличение практически двукратно, по сравнению с предполагаемым общим порядком налога с продаж, означает рост цен, по-видимому, процентов на 15-20 - на эти товары. Что относится к подакцизным товарам? Это, прежде всего, алкогольная продукция, табачная продукция, бензин, бриллианты. Ну, вот, собственно, и все, если не считать автомобилей с большим объемом двигателя, свыше 2,5 литра.

Сергей Сенинский:

Еще одна, правда, давно обсуждаемая новация. Так называемый "налог на вмененный доход" - для предприятий малого бизнеса. Когда-то планировалось устанавливать для него на федеральном уровне предельную ставку - не более 10-ти процентов от объема выручки от реализации, и платится налог один раз, скажем, в год. А конкретные ставки, сроки и их разброс - в зависимости от вида бизнеса - устанавливают местные власти. Предлагаются ли сейчас какие-то изменения по сравнению с первоначальными планами?

Сергей Шаталов:

Насколько мне известно, новаций относительно этого налога в новом налоговом "пакете" не содержится. Предполагается, что этот налог будет расширен за счет того, что в те допустимые виды бизнеса, которые будут облагаться по новым правилам, может попасть и реализация бензина на автомобильных колонках. В остальном никаких изменений не предполагается. То есть, по-прежнему будет некоторая предельная ставка, достаточно большие полномочия региональных и местных властей, в том числе по правилам установления того самого вмененного дохода, к которому и должны будут применятся эти ставки.

Сергей Сенинский:

Спасибо, напомню, на вопросы нашей программы - по поводу предложений Госналогслужбы России об изменениях в налоговой системе - отвечал бывший заместитель министра финансов России, директор отдела налогов международной аудиторской компании "Прайс Уотерхаус" в Москве Сергей Шаталов.

Наша постоянная рубрика - обзор некоторых публикаций очередного номера британского еженедельника "Экономист". Он вышел в пятницу, 6-го октября. С обзором вас познакомит Мария Клайн.

Мария Клайн:

В Брюсселе 10-го ноября начинаются переговоры министров иностранных дел стран-членов Европейского Союза с коллегами из Польши, Венгрии, Чехии, Эстонии, Словении и Кипра- стран, в первую очередь претендующих на присоединение к этой организации, пишет "Экономист". Расширение Евросоюза на Восток, как признают все, будет трудным процессом и обойдется недешево. В то время, как численность населения этих шести стран составляет 17 процентов к общей численности населения Европейского Союза, совокупный объем их валового внутреннего продукта не превышает 3-х процентов ВВП Евросоюза. Уже одно это обстоятельство потребует радикального пересмотра бюджета ЕС, что будет означать выделение значительно меньших средств нынешним членам организации. Поэтому страны, получающие сегодня из общего бюджета максимальную помощь - например, Испания, Ирландия или Франция - не будут, очевидно, стремиться ускорить процесс расширения Союза. В Германии и Австрии, опасающихся притока рабочих-мигрантов, также не будет энтузиазма по поводу новых участников Евросоюза. Поэтому вряд ли какая-либо из шести стран-кандидатов может надеяться на вступление в ЕС раньше 2005-го года.

Однако, доводы сторонников антидемпинговых мер, как правило, не выдерживают критики, отмечает "Экономист". У них всегда и во всем виноваты только иностранцы. Антидемпинговые меры, как правило, сохраняются, даже когда меняется ситуация на рынке. В конечном счете, как считают эксперты, эти меры дают так называемый картельный эффект, поскольку побуждают и местные, и иностранные компании повышать цены. Следует вспомнить, что мировой экономический кризис начала 30-х годов разразился после того, как страны спрятались за тарифными барьерами, и мировая торговля рухнула. Рост числа антидемпинговых судебных исков в наше время вполне можно считать эхом тех времен. Пока с ними не будет покончено, все усилия ликвидировать протекционизм во внешней торговле будут превращаться в фарс, заключает "Экономист".

Сергей Сенинский:

Спасибо, Мария Клайн познакомила вас с обзором некоторых публикаций очередного номера британского еженедельника "Экономист", который вышел в пятницу, 6-го октября.

Чуть подробнее остановимся на одной из проблем российского внешнего долга на сегодня, которая была обозначена в только что прозвучавшем обзоре публикаций последнего номера журнала "Экономист". Речь идет об обязательствах российских коммерческих банков перед банками зарубежными - прежде всего, американскими и европейскими, - по так называемым форвардным валютным контрактам. Общий объем этих обязательств оценивается в миллиарды долларов. Мораторий на погашение обязательств перед зарубежными инвесторами российскими - в том числе - и банками, объявленный 17-го августа на срок 90 дней, давал банкам право эти долги не возвращать. Однако срок моратория уже истекает. А председатель Центрального Банка России Виктор Геращенко заявил на минувшей неделе, что по истечении срока действия моратория - 14-го ноября - он продлеваться не будет.

Итак, что вообще представляют собой форвардные валютные контракты и как возникла проблема с их выполнением у российских банков? Наш собеседник в Москве - менеджер управляющей компании "Тройка-Диалог" Олег Ларичев:

Олег Ларичев:

В общем виде, форвардные контракты на покупку рубля это контракты, которые заключались на будущую продажу рубля или доллара, соответственно, по заранее согласованному курсу. Чтобы объяснить это на каком-нибудь конкретном примере... Представьте себе, что сейчас конец 1997 года. Обменный курс находился в районе 6 рублей за доллар. Центральный банк объявлял, что рубль будет в пределах "коридора" на следующий год, не превысит значения чуть больше семи рублей за доллар.

Некоторые иностранные банки хотели перестраховаться и заключали форвардные контракты непосредственно с российскими банками для того, чтобы купить валюту непосредственно у них. К примеру, они заключали контракт на то, что они заплатят семь рублей за каждый доллар, скажем, в сентябре, то есть получат за каждые свои семь рублей - один доллар. То есть, такой контракт заключался в декабре 1997 года на поставку долларов в сентябре 1998 года по цене семь рублей за доллар. Вот это, по сути, и есть форвардный контракт.

Сергей Сенинский:

Давайте еще раз отметим, зачем зарубежным банкам понадобились контракты на российские рубли, заключаемые, тем более - на длительный срок? И каков на сегодня общий объем просроченных обязательств по этим контрактам - российских банков?

Олег Ларичев:

Основной целью западных банков при заключении данных контрактов являлась перестраховка своих рублевых рисков. Западные банки имели и имеют активы, прежде всего в ГКО, которые деноминированы в рублях. Так как они полагали, что российское правительство им заплатит по ГКО рубли, они хотели эти рубли конвертировать в доллары. И таким образом, покупая ГКО, и заключая форвардный контракт на покупку валюты, они, тем самым, фактически фиксировали свою долларовую прибыль.

Но, опять-таки, они "несли" два риска. Риск того, что российское правительство им не заплатит, и риск того, что банки не заплатят по форвардным контрактам. Таких контрактов заключалось довольно много, причем следует различать два их типа.

Первый - с поставкой. Второй - без поставки. Форвардный контракт с поставкой предполагает, что, действительно, в грядущем сентябре западный банк приносит 7 рублей российскому банку и получает от него за них 1 доллар. Форвардный контракт без поставки, а таких было большинство, предполагает, что в сентябре, (как правило, расчеты по всем форвардным контрактам проходят 15-го числа каждого месяца или же в день, ближайший к нему), то есть 15-го сентября, российский банк или западный банк, в зависимости от курса, заплатит разницу между текущим курсом рубля на Московской Межбанковской Валютной Бирже и тем уровнем, о котором российский и иностранный банк договаривались в конце 1997 года.

На нашем примере - предположим два случая: если бы, допустим, в сентябре курс был 6 рублей за доллар, а контракт был заключен по 7 рублей за доллар. Тогда бы западный банк должен был российскому банку деньги. Но так как в октябре курс был около 16-ти рублей за доллар, эта разница, между семью и шестнадцатью, уже была очень велика. Она составила 9 рублей с каждого доллара контракта. И, таким образом, российские банки, которые заключали такие вот форвардные контракты с иностранцами, они оказались в очень тяжелой ситуации. Они оказались должны очень большие суммы денег иностранным банкам. Общая сумма задолженности российских банков по такого рода контрактам, она, как бы, неизвестна широкой общественности, так скажем. Ходят разные оценки: от 3 до 20-ти миллиардов долларов. Я бы оценил это, где-то ближе к 5-ти миллиардам долларов.

Сергей Сенинский:

14 ноября истекает срок действия объявленного 17-го августа моратория на выплату внешних долгов.

Олег Ларичев:

- Долги по форвардным контрактам относятся к этой категории, и, в принципе, Центральный банк запретил российским банкам проводить какие-либо платежи по форвардным контрактам на срок действия моратория. То есть, в принципе, российские банки могли использовать запрет Центрального банка как причину, по которой они не могли выплачивать свои долги иностранным банкам по форвардным контрактам.

Сергей Сенинский:

А какие еще долги российских юридических лиц подпадали под действие моратория, срок которого истекает 14-го ноября?

Олег Ларичев:

Там достаточно непростой перечень, но основная идея такова: все суммы основного долга российских резидентов нерезидентам подпадали под этот мораторий, а все процентные платежи по ним - не попадали под действие этого моратория.

Сергей Сенинский:

Потрясения мировой финансовой системы, вызванные кризисами в странах Азии и в России, заставили страны так называемой "Большой Семерки", то есть 7 ведущих индустриальных стран мира, говорить об необходимости экстренной разработки системы предотвращения подобных кризисов в будущем. Одной из главных составляющих этой новой системы станет пересмотр нынешних правил предоставления финансовой помощи со стороны международных финансовых организаций тем странам, которые в ней нуждаются и об этой помощи просят. С другой стороны, предложения стран "большой семерки", которые были озвучены на прошлой неделе и теперь станут предметом дальнейших дискуссий на самом высоком международном уровне, касаются и ужесточения стандартов деятельности самих международных финансовых организаций, призванных предотвращать глобальные финансовые катастрофы. Речь идет, в первую очередь, о Международном Валютном Фонде и Всемирном Банке.

В чем же суть предложений группы ведущих индустриальных стран мира, являющихся главными пайщиками международных финансовых организаций? Об этом - материал нашего корреспондента в Нью-Йорке Яна Рунова:

Ян Рунов:

Сначала я попросил ответить на мои вопросы сотрудника МВФ Билла Мерри:

Билл Мерри:

Прежде всего, это - лишь предложения, выдвинутые недавно странами "Большой Семерки". Мы, в целом, отнеслись к ним положительно, однако детали обсуждать я не могу - их изучение требует времени.

Ян Рунов:

Подробнее о сути новых предложений и о том, чем они вызваны, рассказывает президент вашингтонской консалтинговой компании "Вогл Коммюникейшнз", в недавнем прошлом - сотрудник Всемирного Банка, Фрэнк Вогл.

Фрэнк Вогл:

Есть два аспекта предложений, о которых идет речь. Первый связан с информацией. "Большая Семерка" настаивает на том, чтобы предоставляющие кредиты и займы международные институты располагали гораздо более широкой и глубокой информацией о финансово-экономическом положении государства, нуждающегося в помощи. Если МВФ и ВБ будут предоставлять займы без предварительной тщательной проверки потенциальной кредитоспособности заемщика, то это лишь углубит и затянет кризис. Так что международный рынок сейчас требует сбора всесторонней информации. Того же требует и Конгресс США. При недавнем ассигновании 18 миллиардов долларов Международному валютному фонду Конгресс потребовал большей отчетности от самого МВФ. Не только финансовый кризис в Азии и России, но и оскудевшие запасы самого МВФ стали причиной того, что страны "Большой Семерки" настаивают на ужесточении стандартов отчетности и тех, кто просит кредиты, и тех, кто их предоставляет.

Второй аспект предложений "Большой Семерки" состоит в том, чтобы Международный Валютный Фоднд, при поддержке Всемирного Банка, всегда имел в запасе средства для предоставления кредитов странам ДО наступления кризиса. Например, на грани финансового кризиса оказалась сейчас Бразилия и задача международных кредиторов - помочь ей не допустить его. Но здесь возникает вопрос, а как определить - страна стоит на пороге кризиса или кризис уже начался? По каким критериям можно судить об этом? Ситуация в Бразилии - интересный показатель. Решение МВФ о помощи Бразилии было принято, в основном, под влиянием президента США Клинтона. Он призвал промышленно развитые страны оказать помощь Бразилии как раз накануне очередного ежегодного совещания МВФ в начале октября.

Ян Рунов:

Понятно, ЧЕГО требует Конгресс США, а за ним и вся "Большая Семерка" от МВФ. Но как может требовать того же МВФ от других стран? Реально ли, чтобы нуждающиеся в займах страны предоставляли всю требуемую информацию, иногда даже в ущерб своим национальным, как им кажется, интересам? Не каждая страна захочет предоставить информацию, скажем, о стратегических запасах сырья... И где гарантии, что предоставленная информация - правдивая и полная?

Фрэнк Вогл:

Мы говорим, в сущности, о специфической финансовой информации, которую, как полагает страны "Большой Семерки", должен требовать МВФ. Такой финансовой информацией, как правило, располагает Центральный Банк страны, просящей займов. Либо Центральный банк должен срочно изменить систему сбора информации, чтобы получить данные в нужном объеме и затем удовлетворить требования МВФ. Прежде всего это касается имеющихся в стране запасов твердой валюты; масштабов внутренних займов, предоставляемых местными банками (эти данные любой Центральный Банк просто обязан иметь); необходимо продемонстрировать нормальный баланс погашения задолженности по ранее полученным займам и кредитам... Вся эта информация должна быть своевременно обнародована.

Как видите, речь идет не о стратегических вооружениях, ракетах или ядерных боеголовках, а не более чем о стандартной финансовой информации, которая сегодня поступает из таких стран, как, например, Россия, с большим опозданием. А без такой информации Международный Валютный Фонд и Всемирный Банк не в состоянии диагностировать возможность финансового кризиса в той или иной стране и предотвратить его путем своевременной денежной помощи.

Если доступ к такой информации будет открыт, это станет дополнительным стимулом для инвесторов и банков, поможет им верно оценить ситуацию. Еще учтите, что страна, нуждающаяся в займах, будь то Россия, Украина или любая другая, также нуждается в улучшении отношений с международным рынком и международными кредитными организациями. Поэтому эти страны и со своей стороны должны быть заинтересованы в предоставлении своевременной и достоверной информации о состоянии своей финансовой системы.

Кстати, такая, если хотите, "финансовая гласность" поможет и в борьбе с коррупцией. В целом же страны "Большой Семерки" настаивают своевременности макроэкономической финансовой информации о стране, а также - ее банковской системы. Кстати, финансовый кризис, который разразился в прошлом году и в Таиланде, и в Южной Корее, во многом стал реальностью потому, что представители международных финансовых институтов не получали информации о практике кредитования и условиях займов, предоставляемых коммерческими банками в этих странах. Это еще одно доказательство слабости ныне существующей системы проверки банков. Возможно, правы те, кто считает, что решение проблемы глобального финансового кризиса, так же как и решение проблемы локального кризиса в отдельной стране, связано именно с ужесточением системы надзора за деятельностью банков.