Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
15.11.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
[27-01-04]
Атлантический дневникЯстребы в голубиных перьяхАвтор и ведущий Алексей Цветков
Без малого год назад государственный секретарь США Колин Пауэлл выступил со своим известным докладом в Совете Безопасности ООН, посвященным проблеме оружия массового поражения в Ираке - его запасов и его производства. Именно этот доклад и тот факт, что с ним выступил Пауэлл, человек с репутацией умеренности и рассудительности, убедил многих колеблющихся в том, что Ирак представляет серьезную опасность для мира на Ближнем Востоке и во всем мире, и что в отношении этой страны необходимо принять радикальные и неотложные меры, вплоть до вооруженной интервенции. В числе этих людей оказалось немало убежденных противников администрации Буша, включая ряд талантливых публицистов, пишущих для журналов New Republic, Slate и газеты New York Times. По выражению сотрудника последней Билла Келлера, девизом этого лагеря стало восклицание: невероятно, но я - ястреб! На днях, прибыв в Тбилиси на инаугурацию новоизбранного президента Грузии Михаила Саакашвили и отвечая на вопросы журналистов, Пауэлл сказал, что проблему оружия массового поражения Ирака следует на данный момент считать нерешенной - явный отход от его позиции в ООН год назад. Такое мнение, в свою очередь, было реакцией на признание Дэвида Кея, руководителя американской группы, которая искала в Ираке оружие массового поражения и не нашла. Кей считает, что он не нашел такого оружия, потому что его там нет. Вполне понятно, что подобные обстоятельства, в особенности обвинения по адресу администрации в том, что она подправила данные разведки, приводят некоторых вчерашних сторонников войны к разочарованию - в особенности тех, у кого с администрацией Джорджа Буша в действительности точек идеологического соприкосновения немного. Речь идет о либералах, как в Америке именуют тех, кто влево от центра, кому естественнее голосовать за демократическую партию, чем поддерживать республиканского президента, но кого этот президент и его советники сумели убедить в необходимости свержения иракского режима. Журнал Slate, который и сам придерживается таких позиций, решил собрать представителей этого лагеря, в основном видных журналистов, и предоставить им свои страницы для обсуждения этой темы. Страницы здесь следует понимать виртуально, потому что Slate издает компания Microsoft в Интернете. В связи с этим жанр беседы - взаимный обмен сообщениями электронной почты, типичный для Slate'а. Участникам этого форума было предложено объяснить, не жалеют ли они о своем решении поддержать администрацию Джорджа Буша, и как отразилось на их взглядах то, что они знают сегодня. Дискуссию открывает член редколлегии журнала Джейкоб Вайсберг, которого интересует прежде всего, есть ли среди участников человек, действительно изменивший свое мнение на противоположное и жалеющий о том, что в свое время выступил в поддержку американского вторжения в Ирак. Сам он при этом замечает, что его собственная решимость сильно поколеблена, и что он надеется обрести большую ясность в ходе дискуссии. Как мы увидим, именно это и произошло. Первый участник нашей дискуссии - пожалуй, самый авторитетный в данной ситуации. Это бывший сотрудник совета национальной безопасности при президенте Клинтоне Кеннет Поллак. Дело в том, что многие пытаются сегодня представить иракскую войну как исключительную инициативу республиканского Белого Дома. Между тем, демократическая администрация Билла Клинтона считала свержение режима Саддама практически неизбежной мерой, и лишь тогдашнее решение конгресса помешало ей в этом. А вот Бушу, после 11 сентября, убедить конгресс оказалось легче. В 2002 году Кеннет Поллак опубликовал книгу под названием "Угроза бури", в которой доказывал необходимость и неизбежность войны с Саддамом Хусейном, и главным аргументом которой было как раз наличие у него оружия массового поражения или, по крайней мере, оборудования для его производства. В частности, в книге утверждалось, что до производства ядерного оружия Ираку остались считанные годы. Все эти выводы были основаны на данных разведки, к которым Поллак имел доступ в качестве сотрудника штата Белого Дома. Влияние книги Поллака было очень значительным - сомневающиеся увидели в ней тогда окончательный довод в пользу войны и того, что администрацию Буша следует в этом намерении поддержать, как бы это ни было неприятно. По словам уже упомянутого Джейкоба Вайсберга, "выбор был не между вторжением, которое возглавит Джордж Буш, или вторжением под руководством президента, который мог бы убедительно объяснить свои действия миру и создать убедительную глобальную коалицию. Альтернативы были таковы - либо какая ни на есть война вместе с Бушем, либо никакой войны". В отличие от президента и его советников Кеннет Поллак сегодня открыто признает, что его аргументам в пользу войны нанесен серьезный урон. Он заявляет об этом не только в связи с предоставленной Slate'ом возможностью - в последнем номере журнала Atlantic опубликована его обширная статья с разбором всех доводов за и против. И все же он не считает себя вправе сказать категорическое "нет" тому, что произошло в Ираке. Эту проблему, по мнению Поллака, рано или поздно пришлось бы решать силой оружия. Фред Каплан, видный обозреватель, пишущий на военные темы и, в частности, ведущий военную рубрику в самом журнале Slate, прошел по тропе сомнений, согласно его собственному признанию, до конца. Более того, он утверждает, ссылаясь на собственную статью за февраль минувшего года, что отверг войну с Ираком еще до того, как она началась. Его главные два мотива - во-первых, неопределенность стратегических целей, а во-вторых - обманная тактика, которой пользовалась в период подготовки вторжения американская администрация, и слабые места которой сегодня открылись для всеобщего обозрения. Каплан раздражен доводами своих собеседников, для которых наличие у Саддама оружия массового поражения большей частью не было единственной и главной причиной войны. В центре его внимания - вопрос о том, насколько честным должно быть правительство демократической страны в публичном изложении мотивов своих действий.
Нельзя отрицать, что союзники Соединенных Штатов в период подготовки к войне тоже вели себя как минимум двусмысленно, подчас жертвуя высокими стратегическими соображениями в пользу общественного мнения своих стран и даже сиюминутной политической конъюнктуры - здесь, конечно, следует в первую очередь упомянуть Францию и ФРГ. Но если администрация не в силах убедить в своей правоте даже собственных демократических союзников, замечает Фред Каплан, каким образом она рассчитывает примирить и привести к консенсусу многочисленные племена и религиозные группировки в самом Ираке? Да, говорит Каплан, США вторглись в Ирак по той простой причине, что такое вторжение обещало успех. Но как отнестись к успеху, который фактически завершился просто свержением Саддама, а последующая фаза мирного строительства на практике обернулась еще более ожесточенной войной, чем сама военная операция? Вывод: война была несвоевременной и непродуманной, ее не следовало начинать. Кто же противостоит в этом споре Фреду Каплану и, в известной степени, Кеннету Поллаку? Кого не разочаровали недавние конфузы и неудачи на Ближнем Востоке? Этот лагерь неколебимых ястребов представляет, в частности, авторитетный обозреватель газеты New York Times Томас Фридман, специалист по Ближнему Востоку, хорошо изучивший этот регион и проживший годы в Ливане. Вот кто по-прежнему не питает серьезных сомнений относительно того, что война была справедливой и своевременной, несмотря на всю последующую историю с пропажей оружия массового поражения. Одним из самых серьезных доводов в пользу войны было, на взгляд Фридмана, поведение Саддама Хусейна в отношении собственного населения. А в общей сложности, с учетом агрессий против Ирана и Кувейта, иракских курдов и шиитов, на совести Саддама - около миллиона человеческих жизней, и этот баланс, даже в наше пораженное цинизмом время, огромен для такой небольшой страны. Но главное - даже не это, а тот факт, что современный глобальный терроризм имеет сегодня на Ближнем Востоке неисчерпаемую кадровую базу, и с этим следует покончить.
Томас Фридман вовсе не поддерживает доводы администрации о прямых связях иракского режима с Аль-Каидой, которые сегодня подвергаются почти универсальному сомнению. Тем не менее, такая связь существует ввиду особой морали, укоренившейся на Ближнем Востоке, которая возводит акт убийства мирных жителей в категорию подвига, согласно которой снести самолетами небоскребы в многомиллионном городе - вполне допустимый поступок, а люди, совершающие подобные поступки, автоматически обретают ранг мучеников. Ответ на эти моральные заповеди, должен, по мысли Фридмана, иметь силу шока, чему операция в Ираке вполне соответствовала, и должен быть по возможности незамедлительным, потому что шок не растянешь на десятилетия. Ирак Саддама Хуссейна на протяжении десятилетий был оплотом этой порочной морали и щедро финансировал террористическую активность "мучеников". Польза войны не исчерпывается ее возможными материальными выгодами, она - в психологическом эффекте. Запад должен был продемонстрировать, что он тоже в состоянии встать на защиту своих ценностей, и что он может на силу ответить силой. При этом, считает Томас Фридман, нельзя закрывать глаза на степень риска, которым чревата подобная операция. Если положение в послевоенном Ираке не будет нормализовано, не обязательно даже по демократической программе-максимум, риск может возрасти десятикратно. Этот же аргумент, немного в другом аспекте, выдвигает Фарид Закария, обозреватель и редактор международного издания журнала Newsweek. Доводы Закарии достойны внимания еще и потому, что он - мусульмунин из Индии, иммигрировавший в США, и многие аспекты культуры ислама знает изнутри. На взгляд Закарии, в международной политике сложился обычай подходить к Ближнему Востоку с резко заниженными мерками. Если бы в какой-нибудь Бразилии разрабатывались боевые отравляющие вещества, базировались международные террористические группировки, а газеты были бы полны ненависти к Америке и призывов к террору, все пришли бы в ужас. Но когда такое поведение исходит от Сирии, мы просто пожимаем плечами. Ближний Восток стал чем-то вроде задних парт в классе, где сидят заведомые хулиганы, которых учитель старается не замечать, пока дело не доходит до прямого рукоприкладства.
Фарид Закария считает, что положительные результаты войны, при всех ее очевидных трудностях, уже налицо, и отмахиваться от них не следует. Во-первых, уничтожен режим, практиковавший экспансионизм и насилие, и многие ближневосточные государства вздохнули свободнее - в том числе Кувейт, Саудовская Аравия и Израиль. Во-вторых, налицо пример возмездия государству-изгою, а это не может не заставить задуматься других кандидатов на эту роль. Собственно говоря, они уже и задумываются - можно назвать Ливию с ее отказом от террора и оружия массового уничтожения, или Иран, наладивший отношения с международной ядерной инспекцией. Вообще говоря, в дискуссии, всех участников которой я здесь перечислять не стану, преобладают все-таки нераскаявшиеся. Многие из этих людей возмущены действиями администрации Джорджа Буша, они обвиняют ее в лживости и некомпетентности, и тем не менее не хотят брать своего решения обратно. Большинство из них попросту не видит политической альтернативы войне - политика, по выражению, Фарида Закарии, сломалась, а дальше уже слово за Клаузевицем. К политическому решению пытался прибегнуть тот же Колин Паулл, пытаясь изменить санкции против Ирака таким образом, чтобы они оказывали давление на режим, а не на бедствующее населения, но Франция и Россия наложили вето. В любом случае Франция и Россия, ради своих экономических интересов в Ираке, очень скоро положили бы санкциям конец. После чего, как отмечает Кристофер Хитченс, еще один участник дискуссии, Ираку вовсе незачем было бы развивать свою военную промышленность с нуля - он мог бы купить готовые ядерные полуфабрикаты у Северной Кореи. Таким образом, версия об оружии массового поражения вполне имела шанс обернуться реальностью. Другой интересный аргумент принадлежит Полу Берману, который еще до войны опубликовал книгу "Террор и либерализм". Говоря о гипотетической и пока никак не доказанной связи Саддама с Аль-Каидой, Берман, тем не менее, утверждает, что в каком-то смысле она всегда существовала и в любом случае дала бы о себе знать. В качестве исторической параллели и примера Берман приводит пакт Сталина и Гитлера, результатом которого во многом явилась Вторая Мировая война. Да, у светского националистического режима Саддама Хусейна на первый взгляд мало общих черт с кровавой теократической утопией мусульманских фундаменталистов. И тем не менее, их достаточно - общность заклятого врага, мифологичность сознания, отсутствие нравственных сдерживающих факторов. Партия Саддама, Баас, возникла в 1943 году под прямым влиянием нацистской идеологии, но в дальнейшем вобрала в себя многие черты сталинизма - Сталин был, судя по всему, главным историческим героем Саддама. Подобные исторические параллели вообще-то ни к чему не обязывают и могут завести довольно далеко - Бермана, на мой взгляд, таки заводят. Но в них есть резонное ядро: другие участники, в том числе Хитченс, тоже отмечают, что речь идет о новой тоталитарной идеологии, "исламофашизме". Саддам, идущий в ногу со временем, был достаточно гибок. В числе его подвигов - нацеженная из вен диктатора кровь, которую придворные каллиграфы употребили на создание специального экземпляра Корана беспримерной святости. В любом случае, эти тоталитарные черты свидетельствуют о том, что к международному терроризму нельзя подходить сегодня с чисто полицейских позиций, как это утверждает Фред Каплан, по крайней мере на взгляд его оппонентов. Так кто же, в конце концов, одержал победу в споре, чья сторона сумела привлечь нового приверженца - с учетом того факта, что сторона Фреда Каплана с самого начала состояла из него одного? Перебежчиком стал Джейкоб Вайсберг, ведущий всей этой беседы, с самого начала заявивший, что колеблется. Вайсберг, подобно Каплану, настаивает на том, что ни отсутствие в Ираке оружия массового поражения, ни страстная любовь к ООН и Франции не сыграли серьезной роли в его решении. Решающим фактором стало нарушение администрацией демократических принципов, вовлечение страны в войну под ложным предлогом. "Демократическое государство", заявляет Вайсберг, "нельзя вовлекать в войну на основе обмана, даже если плохо сформулированные поводы к такой войне остаются для многих из нас убедительными". Я, конечно, самозванец в этом высоком диспуте, меня туда никто не приглашал. Но со своего стоячего места в проходе я все-таки хочу заметить, что, полностью уважая мотивы Джейкоба Вайсберга и Фреда Каплана, я не могу понять предлагаемой ими альтернативы. Ни тот, ни другой не опровергли утверждения Фарида Закарии о том, что у США не было в запасе тактики в отношении Ирака на тот случай, если бы война не началась. Если бы Ираку с помощью сочувствующих в Совете Безопасности ООН удалось полностью покончить с санкциями, а дело к тому и шло, Саддама Хусейна уже ничто не лишило бы веры в свою безнаказанность. Второй возможности его наказать могло бы уже не представиться, а его сыновья-садисты никаких изменений к лучшему не обещали. Демократия требует откровенности с теми, от кого исходит власть. Но на практике это должно выражаться не в символической отмене решения годовой давности, а в принятии нового - в ноябре, на выборах президента. Что касается уже начатой войны и того, что сегодня лишь условно можно назвать миром, их нужно довести до конца. На этом сошлись все участники диспута. Сидя верхом на тигре, нельзя передумать и слезть, потому что шанс пойти пешком уже может не представиться. Другие передачи месяца:
|
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
